пристает к ней с тех  пор,  как  ей
исполнилось семнадцать лет.
   - И есть еще одно обстоятельство, - тихо сказал Доминик,  -  Латимер  мог
поставить твою кузину в безвыходное положение. Ты сам-то можешь  представить
его женатым? Скорее он предложит ей стать его любовницей, а не женой.
   - Бог мой! - вспыхнул Ройс. - Если этот, мерзавец хоть пальцем дотронется
до Мелиссы.
   Разговор прервался. Они оба подстегнули лошадей, желая поскорее добраться
до Уиллоуглена. Для Ройса  все  выглядело  просто.  Если  Латимер  осмелился
сделать Мелиссе бесчестное предложение, он просто его  убьет.  Что  касается
Доминика, то он пока не знал, как ему поступить; в душе его клокотали ярость
и раздражение. Слэйд никогда не испытывал волнения  или  страстного  желания
защитить кого-то. И впервые ему захотелось сделать это,  когда  он  прочитал
письмо Мелиссы, представив себе, до какого состояния была доведена  девушка,
если решилась обратиться  к  нему.  Доминик  был  взбешен,  хотя  это  могло
показаться смешным: ведь эти  чувства  пробудила  девушка,  которая  ему  ни
капельки не нравится. Проклиная и ее,  и  себя,  Доминик  скакал  в  сторону
Батон-Ружа и с каждой минутой ощущал все большую решимость помочь Мелиссе.
   Ройс и Доминик уже в сумерках следующего дня приехали на место.  Несмотря
на протесты Доминика, Ройс настоял, что доедет с ним до гостиницы.
   - Я посмотрю, как ты устроишься. Отец огорчится, что  ты  не  приехал  со
мной, и я должен уверить его, что с  тобой  все  в  порядке,  -  сказал  он,
улыбаясь.
   Доминик насмешливо посмотрел на друга:
   - Надеешься, что в гостинице не будет свободных комнат? Ройс рассмеялся:
   - Ну, ты видишь меня насквозь!
   У Доминика не возникло трудностей, и вскоре  друзья  расстались,  пожелав
друг другу спокойной ночи.  Слэйд  обещал,  что,  как  только  встретится  с
Мелиссой и выяснит, в чем дело, сразу даст знать Ройсу.
   Доминик написал записку  Мелиссе,  что  он  в  Батон-Руже  и  прибудет  в
Уиллоуглен завтра в одиннадцать утра, чтобы взглянуть на Фолли, если она еще
не передумала его продавать. С насмешливой улыбкой на губах он отдал  письмо
вместе с  монетой  мальчишке  и  велел  доставить  послание  мисс  Сеймур  в
Уиллоуглен.
   Мелисса удивилась, как быстро пришел ответ на его отчаянное письмо, но не
подала вида. С тех пор как Мелисса обратилась к Доминику, прошло четыре дня,
и все они были наполнены предчувствием беды.  Безнадежность  положения  была
такова, что девушка обреченно ждала первого июля. Четыре ночи она лежала без
сна в поисках спасительного варианта. Ей могла помочь только доверенность на
наследство, и Мелисса во второй  раз  поехала  к  мистеру  Смитфилду,  желая
подробнее  узнать  о  действии  доверенности  в  связи  с  замужеством   или
предложением о  нем;  ей  удалось  узнать  только  одну  новую  подробность:
доверенность кончается с ее замужеством, но  деньги  не  могут  быть  выданы
раньше, чем через тридцать дней после заключения брака. Итак, если  бы  даже
нашелся человек, захотевший  на  ней  жениться,  это  уже  ничего  не  могло
изменить... Интересно, известна ли Латимеру эта деталь, учел ли  он  ее  при
составлении своего коварного плана...
   Ее тревогу стали  замечать  окружающие,  девушка  стала  нервна,  на  лбу
залегла глубокая складка, под глазами от бессонных ночей появились тени.  На
взволнованные вопросы Мелисса отвечала:
   - А в чем дело? Все  в  порядке.  Не  спалось.  Бог  мой,  ну  что  могло
случиться.
   Три пары взволнованных глаз тревожно смотрели на  нее.  Она  явно  что-то
скрывала, но никто не мог догадаться - что. Когда Мелиссе вручили записку от
Доминика, все заметили, как бледная искра надежды вспыхнула в  ее  топазовых
глазах, но  она,  ничего  не  объяснив,  отвернулась  и  пробормотала  нечто
невразумительное.
   Честно говоря. Мелисса не ожидала, что Доминик ответит на  ее  письмо,  и
она никому не сказала о возможной продаже жеребца,  поэтому  сейчас  думала,
как ей объяснить свое решение. Захарий не глуп, как и Этьен, и  Фрэнсис.  Но
догадаются ли они о выборе, перед которым поставил ее Латимер? Вряд  ли,  но
как иначе мотивировать необходимость расстаться с их надеждой на будущее?  И
Мелисса нашла  решение:  необходимо  ошеломить  близких  так,  чтобы  им  не
захотелось задавать вопросы.
   Встав рано  утром,  она  тщательно  оделась  для  предстоящей  встречи  с
мистером Слэйдом. Выбрав платье черного траурного цвета, девушка  посмотрела
на себя в зеркало и тяжело вздохнула. Казалось, она собралась  на  похороны.
Бледность  кожи  подчеркивалась  черным  цветом,  а  дни  и  ночи  страшного
напряжения сделали свое дело, оставив следы на прекрасном лице Мелиссы.
   Она вновь посмотрела на свое отражение в зеркале, потом, одернув  платье,
вышла из комнаты с таким чувством, будто идет на казнь.
   Она все еще ничего не сказала Захарию и Этьену, оттягивая  объяснение  до
последнего. И только  когда  в  сопровождении  двух  мужчин  Мелисса  шла  к
конюшне, она деланно небрежным тоном спросила:
   - А вы вычистили Фолли? Поставили его в большой загон?
   Что-то в ее голосе заставило спутников  внимательно  посмотреть  на  нее.
Девушка не умела лгать, и, заметив,  как  слегка  покраснели  ее  щеки,  Зак
подозрительно спросил:
   - А зачем?
   Мелисса вздохнула и отвела взгляд:
   - Мистер Слэйд приезжает сегодня утром.
   - Что?! - в один голос произнесли Захарий и Этьен.
   Француз первым пришел в себя. Он тихо спросил:
   - В чем дело?
   Мелисса, не глядя ему в глаза, ответила:
   - Я собираюсь продать Фолли. Если мистер Слэйд даст хорошую цену.
   Наступило гробовое молчание. Девушка взглянула на двух самых дорогих  для
нее мужчин. Ее сердце оборвалось - на  лице  Захария  пылал  гнев,  а  Этьен
смотрел на нее так, будто она сошла с ума.
   Первым опомнился Захарий.
   - А ты не подумала, что нам следовало бы обсудить этот вопрос? -  спросил
он, невольно сжав кулаки. - Фолли - основа нашей конюшни. У нас ничего  нет,
кроме нескольких прекрасных кобыл, но без Фолли они ничто.
   Стараясь не  выдать  своего  собственного  состояния,  Мелисса  вздернула
подбородок и отчеканила:
   - Теперь меня это не  беспокоит.  Мы  свели  всех  кобыл  с  Фолли,  и  с
деньгами, которые я намерена заработать на его потомстве, мы все сделаем.  -
Помолчав, девушка резко добавила:
   - А разве не ты, Захарий, говорил, что без денег не  имеет  значения  то,
каким жеребцом мы владеем? Что в имение, находящееся в таком  состоянии,  не
приедут коневоды и покупатели? Захарий проворчал:
   - Это говорил не я, а мистер Слэйд.
   - Ну вот, ты же ему веришь, - сказала Мелисса с искусственной веселостью.
Но несчастное выражение на лице Захария болью отозвалось в ее сердце, и  она
попыталась успокоить его:
   - Когда-нибудь мы выкупим Фолли обратно... Со временем, может  быть,  все
уладится...
   Захарий скептически смотрел на сестру.
   - Продажа Фолли выручит нас сейчас, - продолжала Мелисса. - Конечно, я не
хочу делать этого, но у нас нет выбора.
   - Странно, ты никогда не говорила об этом, - грустно сказал Захарий. -  Я
думал, что дела идут неплохо, а теперь мы должны продать  нашу  единственную
реальную ценность, Фолли, который помог бы  нам  осуществить  наши  планы  и
мечты. Лошадь с такими достоинствами попадается раз в жизни. Упустить его из
рук! Продать! - Захарий в волнении гордо  сжал  губы,  боясь  в  раздражении
обидеть сестру. Отвернувшись от Мелиссы, он с горечью сказал:
   - Я  пошел  к  Фолли.  Похоже,  я  не  стою  даже  того,  чтобы  со  мной
советовались; так, просто мальчик на побегушках...
   Боль исказила лицо Мелиссы, когда она смотрела вслед уходящему брату;  ее
нежная рука протянулась к нему в попытке удержать, но потом бессильно упала.
Иначе поступить она не могла. Распрямившись, Мелисса посмотрела на Этьена  и
срывающимся голосом спросила:
   - Ты на его стороне?
   Этьен покачал головой. Его черные глаза по-доброму смотрели на нее:
   - Нет, малышка. Я не стану добавлять тебе горя. Я знаю, ты все продумала.
Конечно, Фолли великолепное животное, и если ты его продашь,  нет  гарантии,
что, даже достигнув  благополучия  и  добившись  замечательных  успехов,  вы
сможете выкупить его обратно.
   В ответе девушки прозвучали тоска и боль:
   - Неужели ты думаешь, что я этого не понимаю и  что,  будь  у  меня  иной
выход, я бы им не воспользовалась?
   Нахмурившись, Этьен приблизился к Мелиссе:
   - Лисса, в чем дело? Я чувствую, что ты о чем-то умалчиваешь.
   - Я не хочу об этом  говорить,  -  отрезала  девушка;  не  могла  же  она
рассказать Этьену, что продажа Фолли связана с Латимером...
   Француз что-то говорил ей,  но,  видя  отсутствующее  выражение  на  лице
Мелиссы, пожал плечами и ушел в том же направлении,  что  и  Захарий.  Глядя
влажными глазами ему вслед, девушка так хотела позвать его обратно, обо всем
рассказать, но она взяла себя в руки.
   Войдя в сарай. Мелисса почувствовала,  как  ее  сердце  свинцовым  комком
застыло в груди. Она ступила в загон,  куда  Захарий  поместил  Фолли,  и  с
гордостью  и  отчаянием  в  последний  раз  смотрела  на  жеребца,  радостно
приветствовавшего хозяйку веселым ржанием. Подойдя поближе, Мелисса,  борясь
с рыданиями, обвила руками шею животного и уткнулась лицом в его шелковистую
черную гриву. С Фолли было связано слишком много надежд. Он должен был стать
производителем большой конюшни, которую они с Захарием мечтали  завести.  Он
должен был привести им процветание, а  его  потомство  -  прославить  конный
завод Уиллоуглена. А теперь им приходилось расстаться с  ним.  Губы  девушки
задрожали: стоит ли ради этого блюсти свою честь?
   Вспомнив о Латимере и о его гнусном  предположении,  Мелисса  еще  крепче
сцепила пальцы на гриве Фолли и с ненавистью произнесла:
   - Черт бы его побрал! Пусть сгорит в аду!
   - Я очень надеюсь, что это не обо мне, - тихо проговорил  Доминик  за  ее
спиной.
   Испуганная Мелисса быстро повернулась, и глаза ее расширились, когда  она
увидела Слэйда. Пытаясь взять себя в руки, она нервно оправила черную юбку и
вымученно улыбнулась ему.
   Доминик был одет, как всегда, со вкусом. Сюртук из  отличной  темно-серой
ткани сидел на плечах, как влитой,  стройные  ноги  были  обтянуты  бежевыми
бриджами.  Над  аккуратно  завязанным  белым  галстуком  -   смуглое   лицо,
непокорные черные локоны спустились на лоб, а  насмешливая  улыбка  изогнула
губы. Мелисса думала, что умело  скрывает  свое  подавленное  состояние,  но
Доминик заметил блестки слез в глазах мисс Сеймур, ее  дрожащие  губы,  и  у
него  пропало  всякое  желание  произносить   заготовленное   саркастическое
заключение,  предназначенное   вместо   приветствия.   Слэйду   непреодолимо
захотелось успокоить девушку, и он тихо сказал:
   - Судя по сцене, которую я только что видел, и по тому, что говорил Ройс,
Фолли действительно для вас значит очень многое.  Обещаю,  что  если  я  его
куплю, то буду о нем хорошо заботиться.
   Искра надежды зажглась в груди Мелиссы, и, забыв  предупреждения  дядюшки
Джоша о коварстве Доминика, она спросила его, затаив дыхание:
   - Вы хотите сказать, что готовы дать мне за  него  ту  сумму,  которую  я
прошу?
   - Сомневаюсь. Но надеюсь, что, по крайней мере, я смогу посмотреть,  чего
он стоит?
   На лице Мелиссы вновь появилось выражение глубокого отчаяния,  и  Доминик
был готов забрать свои слова обратно, сказать, что подумает о цене. Злясь на
себя за слабость и дивясь собственным чувствам, он напомнил себе со злостью,
что незачем платить эту безумную сумму, что он приехал сюда не для  утешения
Мелиссы, а чтобы с иронией дать понять  хозяйке  Фолли,  что  на  свете  нет
лошади, стоящей таких денег.  Доминик  бесстрастно  рассматривал  Мелиссу  и
вновь задавал себе вопрос: что именно в ней так влечет его? Бог знает,  ведь
она никакая не красавица, с удивлением подумал он, оглядывая фигуру девушки,
ее прическу, очки старой девы. Но его глаза  против  воли  задерживались  на
рисунке ее рта, на нежном овале  подбородка,  и  Слэйду  безумно  захотелось
сорвать с нее очки и распустить волосы,  чтобы  посмотреть,  как  она  может
выглядеть без этих уродующих деталей облика.
   Почувствовав, что Доминик напряженно разглядывает ее, Мелисса взяла  себя
в руки, сощурилась, сжала губы и, подняв подбородок, холодно сказала:
   - Очень хорошо, мистер Слэйд. Я покажу вам жеребца.
   Развернувшись, Мелисса  распахнула  дверь,  взяла  веревку,  висевшую  на
столбе, и вошла в стойло. Через секунду она вывела жеребца из стойла.
   Фолли был прекрасен. Голова идеальной формы, гордо изогнутая шея. Длинные
стройные ноги без всяких усилий несли пропорционально сложенное тело,  когда
он гарцевал рядом с Мелиссой.  Доминик  зачарованно  смотрел  на  жеребца  и
думал, что редко доводится встречать таких прекрасных особей.  Но  лицо  его
оставалось бесстрастным.
   Он уверенно приблизился к Фолли: жеребец  не  проявил  признаков  дурного
характера. Опытным движением Доминик  прошелся  рукой  по  спине  и  сильным
ногам. Фолли спокойно  стоял,  его  уши  ловили  мягкий  голос  Мелиссы,  и,
казалось, он не обращал никакого внимания на незнакомца. Даже когда  Доминик
проверял его зубы, жеребец не выказывал беспокойства. Взглянув  на  Мелиссу,
потеплевшим голосом Доминик признался:
   - Он действительно джентльмен.  Забыв  на  время,  что  этот  человек  ей
ненавистен, и испытывая гордость за жеребца. Мелисса улыбнулась:
   - О да! Фолли действительно безупречен, сущий ангел. Даже когда  ему  был
год, он... - но тут девушка вспомнила, зачем Доминик здесь, и гордая  улыбка
сошла с ее лица; она только сказала:
   - Это прекрасная лошадь. Да вы и сами видите.
   Пораженный тем, как улыбка меняет ее лицо, Доминик подумал: почаще бы она
улыбалась. Но он снова увидел ее сощуренные глаза и вздохнул.
   Похоже, все же он слишком много выпил в ту ночь, иначе как понять, почему
она произвела на него такое впечатление.
   Покачав головой и осуждая собственное безрассудство, Слэйд сказал:
   - Да, прекрасный конь. Но насколько он быстр?
   Оскорбившись выраженным Домиником сомнением  в  талантах  Фолли,  Мелисса
взглянула на него. Ей очень бы хотелось, чтобы мистер Доминик Слэйд  не  был
столь привлекательным и не вызывал в ней такой интерес. Но она не  могла  не
замечать, какой он высокий  и  гибкий  и  какое  красивое  у  него  лицо.  В
очередной раз напомнив себе,  что  он  повеса,  привыкший  разбивать  сердца
женщин, и что единственная причина, почему он здесь, -  это  покупка  Фолли,
девушка холодно ответила:
   - Если вы согласны подождать, мистер Доминик,  я  его  оседлаю,  и  Этьен
продемонстрирует вам его скорость.
   Доминик  молча  кивнул,  изумленно  глядя   вслед   Мелиссе,   выводившей
пританцовывающего жеребца; скоро  она  вернулась  в  сопровождении  Захария.
Захарий был сдержанно вежлив, но по его сжатым  губам  было  видно,  что  он
крайне огорчен.
   Доминик задумчиво проследил, как брат и сестра повели Фолли  к  треку  за
главной конюшней. С первого взгляда было ясно, насколько они несчастны из-за
необходимости расставаться с  животным,  и  Слэйд  окончательно  уверился  в
мысли, что в этом деле замешан Латимер. Ведь Ройс рассказывал ему, что через
два года, а то и раньше, если Мелисса  выйдет  замуж,  -  что,  впрочем,  он
считал делом сомнительным, - Сеймуры получат свое состояние, и после  уплаты
долга Латимеру, денег останется достаточно. Так  что  же  заставило  Мелиссу
принять решение о продаже коня? Причина  могла  быть  только  одна:  Латимер
потребовал долг или что-то такое вместо него, в чем  девушка  ему  отказала.
Это или требование продать дом, или.., или  просто  Мелисса  показалась  ему
лакомым кусочком.
   Доминик сжал губы, посмотрел на ее изящную фигуру  в  потрепанном  черном
одеянии и почувствовал себя не в силах отстраниться от мисс Мелиссы Сеймур с
ее проблемами. С отвращением к себе он признался, что  даже  если  бы  Фолли
плохо стоял на ногах и бегал не скорее улитки, он все равно готов был отдать
за него огромную сумму, лишь бы выручить девушку.
   Поражаясь собственному идиотизму, Слэйд стоял возле забора,  ограждающего
трек. В следующий миг он уже не  отрывал  взгляда  от  Фолли  под  седлом  у
Этьена. Жеребец вырвался на круг и мчался, едва касаясь земли  копытами.  Он
продемонстрировал и стиль, и скорость, принесшие ему известность. Его мощь и
грация чувствовались в каждом движении; без сомнения, он был великолепен  во
всех отношениях. Фолли показал невероятную скорость, и не надо было смотреть
на часы, чтобы убедиться в этом. Да, такая лошадь - одна на миллион.
   Этьен перевел его  на  рысь.  "Фолли  украсит  его  конюшню",  -  подумал
Доминик. Его радовала перспектива завладеть такой лошадью, но тут его взгляд
упал на лицо Мелиссы, которое воплощало несчастье и отчаяние.
   Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Доминик услышал  собственный
голос и решил, что солнце окончательно расплавило его мозги:
   - Он стоит гораздо  больше,  чем  вы  просите.  Но  если  мы  станем  его
совладельцами, - то есть сумма, которую  вы  упомянули  в  письме,  составит
половину, - я сочту, что совершил выгодную сделку.
   Если эти слова поразили самого Доминика, то Мелисса просто лишилась  дара
речи. Она уставилась  на  Слэйда,  отчаянно  боясь  прочитать  на  его  лице
насмешку.
   Доминик спокойно встретил ее взгляд, впервые заметив длинные  шелковистые
ресницы, обрамлявшие миндалевидные глаза. Мелисса забыла о своей маске, и ее
мягкий рот расслабился, а нежные губы стали полными  и  притягивали  взгляд;
Доминик вновь ощутил неодолимое желание снять с нее очки, распустить волосы.
Это пучок  старой  девы  был  совершенно  непонятного  цвета,  а  ему  вдруг
захотелось узнать, каковы цвет и фактура ее волос.
   Надежда, как бутон, распустилась у девушки  в  груди,  она  заставила  ее
судорожно сцепить перед собой руки. Наконец, заикаясь, Мелисса проговорила:
   - А.., вы.., это серьезно? Это не шутка?
   Темная бровь Доминика поднялась:
   - Дорогая моя! Я не шучу, когда речь идет о таких деньгах. - И,  стараясь
выглядеть суровым, добавил:
   - Но я не заплачу ни пенни больше, так что не пытайтесь вздувать цену.
   Мелисса судорожно проглотила слюну. Видение того, как она швырнет  деньги
в лицо Латимеру, возникло в ее воображении, и радость от дознания того,  что
Фолли хотя бы наполовину останется ее, заставила затрепетать губы девушки.
   - О нет! Я не могу себе этого представить! -  честно  призналась  она.  -
Поверьте, я не запросила бы такую высокую  цену,  если  бы  не  чрезвычайные
обстоятельства. - Она собиралась сказать что-то еще,  но  прикусила  губу  и
отвернулась.
   Захарий, который молчал все это время, медленно проговорил,  обращаясь  к
Доминику:
   - Это означает, что вы собираетесь быть нашим партнером, и Фолли все  еще
наш, да?
   - Наполовину ваш, - ответил Доминик, ломая себе голову над  тем,  как  он
объяснит эту сделку Ройсу.

Глава 10

   Кончилось тем, что Доминик остался на  ужин.  Еда  оказалась  удивительно
вкусной. Он познакомился с  Фрэнсис  Осборн,  и  она  показалась  ему  очень
приятной женщиной. К Этьену, понявшему, что Доминик не  собирается  забирать
столь любимого Мелиссой Фолли из  Уиллоуглена,  вернулись  его  оживление  и
дружелюбие; радостный  Захарий  старался  увлечь  Доминика  беседой.  Только
Мелисса силилась не поддаваться чарам Слэйда, хотя после того как он  оказал
ей столь неоценимую услугу, освободив от кабальной зависимости от  Латимера,
делать это было весьма нелегко.
   Иногда Доминик обращал в ее сторону теплый взгляд или насмешливую улыбку,
и его серые глаза то и дело встречались с ее взглядом.  Девушка  употребляла
все усилия на  то,  чтобы  не  забыть  предостережения  Джоша,  стараясь  не
обращать внимания на вьющиеся волосы гостя, красивой формы нос, мужественную
линию губ. Она поклялась себе, чт