отцом  разорвутся
навсегда. Так же, как и с усадьбой "Три вяза" и более того - с Англией.  Она
окажется совсем одинокой, хотя рядом и будет Натан, тот самый Натан, который
в сущности остается для нее совершенно посторонним человеком.
   Элизабет смотрела сквозь окно в сад и в наступающих сумерках видела  свою
любимую скамейку, окруженную розовыми кустами, на которой она провела долгие
часы, погружаясь в мир романов Джейн Остен и  Вальтера  Скотта,  забывая  об
окружающей ее не очень доброй к ней действительности. У нее защемило  сердце
при мысли, что она лишается этого.
   Неожиданно подошел один из слуг  и  передал  ей  просьбу  отца  прийти  в
библиотеку. Слегка озадаченная, она поспешила  в  большую  комнату,  занятую
рядами книг, в которой витал запах кожи.
   Ее отец сидел за письменным столом в шератоновском стиле. Рядом в  кресле
с высокой спинкой, обтянутом красной кожей, расположился Натан.
   В комнате царила  неестественная  тишина,  которую  нарушал  только  звук
старинных напольных часов, футляр которых покоился на  мраморной  подставке.
Обстановка казалась очень интимной, благодаря неяркому свету газовой лампы.
   Когда Элизабет вошла, Натан быстро поднялся  и  стоя  наблюдал,  как  она
садится в кресло-близнец на углу стола. Бросив короткий взгляд, Элизабет  по
выражению лица Натана поняла, что  тот  внутренне  крайне  напряжен.  Он  не
произнес ни слова и отвел глаза в сторону. Элизабет вопросительно посмотрела
на отца.
   Лорд Селби мрачно усмехнулся:
   - Твой муж только что был извещен о некоторых деталях, связанных с  твоим
наследством, и, боюсь, он испытал больше разочарования, чем каких-то  других
чувств. Не могу не признать, что в этом есть доля моей вины. Дело в том, что
твой муж удовлетворен количественной стороной твоего приданого,  но  ему  не
нравится, что распоряжаться им будет не он, а по моей  доверенности  банк  в
Натчезе.
   - Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, отец. -  Элизабет  призналась  в
этом без стеснения.
   - Все очень просто, моя дорогая.  -  Натан  прокомментировал  разговор  с
явной обидой в голосе. - Твой  отец  очень  недоверчивый  господин.  По  его
мнению, я не сумею разумно распорядиться твоим приданым.
   Селби недобро усмехнулся:
   - Вы, мой дорогой молодой петушок, не можете  разобраться  даже  в  своих
собственных делах и уладить их. Что уж тут говорить о делах Элизабет.
   Оскорбленный и нежелающий скрывать этого, Натан вскочил со своего кресла.
Его руки со сжатыми кулаками были вытянуты вдоль тела.  В  запальчивости  он
закричал:
   - Сэр! Мне не хотелось бы оставаться здесь далее, чтобы  не  подвергаться
оскорблениям.
   - Может быть, вам не нравится то, что я  говорю,  но  вы  все  же  должны
выслушать меня. Поэтому, Риджвей, сядьте. В вашем присутствии  я  хочу  дать
необходимые разъяснения моей  дочери.  Надеюсь,  у  нее  хватит  ума,  чтобы
понять, о чем я говорю.
   Элизабет вспыхнула и быстро опустила глаза на сложенные на коленях  руки.
В этот момент она  искренне  Ненавидела  отца,  который  позволил  себе  так
говорить  с  Натаном  и  вслух  оценить  подобным  образом  ее   собственные
интеллектуальные возможности.
   Несколько секунд все хранили молчание, затем лорд Селби с  преувеличенной
вежливостью пробормотал:
   - Позвольте мне на несколько минут привлечь ваше внимание к тому,  что  я
скажу.
   При этих словах Элизабет вскинула голову, скрывая свои эмоции за вежливым
выражением лица, посмотрела на отца и отчетливо произнесла:
   - Мы готовы слушать тебя, отец, очень внимательно. Заверяю  тебя,  что  я
пойму любое сказанное тобой слово. В заведении мадам Финч  чему-чему,  а  уж
английскому языку нас научили.
   Глаза лорда Селби сузились, и в  течение  нескольких  мгновений  Элизабет
казалось, что он вот-вот взорвется. Но как бы  вдруг  почувствовав  огромную
усталость, лорд тихо произнес назидательным тоном:
   - Я  не  стану  называть  абсолютные  цифры,  потому  что  само  по  себе
количество денег вам ничего не скажет. Но речь идет о  приличном  состоянии,
которое  обеспечит  тебе,  Элизабет,  на   всю   оставшуюся   жизнь   полное
благополучие, такое, к какому ты привыкла здесь.  Будут  обеспечены  и  твои
дети, если им суждено появиться, а также муж, если  ты  сочтешь  необходимым
оказать ему финансовую поддержку. Но поскольку Натан и сам владеет приличным
состоянием, вряд ли ему что-то будет нужно от тебя в этом плане.
   Бросив на зятя насмешливый взгляд, Селби сухо добавил:
   -  По  крайней  мере,  мне  хочется  верить  в  это.  Лицо  Натана  вновь
побледнело, и он позволил себе огрызнуться:
   - Вы безмерно добры, сэр! Совершенно игнорируя зятя, лорд Селби посмотрел
на дочь и продолжил:
   - Я распорядился таким образом, чтобы до наступления твоего тридцатилетия
банкирская фирма "Тайлер и Диринг" в Натчезе приглядывала за твоими деньгами
по моей доверенности. Ванк станет  оплачивать  твои  счета,  принимая  любые
расходы, кроме, конечно, абсурдных. Ты будешь получать необходимые суммы, их
должно хватать на различные пустяки, которые тебе  понадобится  приобретать.
Но... все твои расходы должны быть  признаны  банком  целесообразными,  даже
счета от портных. А вот когда тебе исполнится тридцать, и, по мнению  банка,
дела твои  будут  обстоять  нормально,  доверенность  перейдет  к  Натану  и
регулировать расходы станет он.
   Здесь лорд Селби решил закончить свою речь абсолютно цинично:
   - Надеюсь, что к этому времени Натан сможет отказаться от своих  наиболее
дорогостоящих привычек.
   Если лорд Селби ставил целью унизить и оскорбить своего зятя, то он сумел
этого  добиться.  Самолюбие  Натана  было   уязвлено,   и   Элизабет   остро
почувствовала это. Усталость от событий этого  длинного  дня  накатилась  на
нее, и она тихо спросила:
   - Это все, отец? Если все, то сейчас самое время Натану и мне отправиться
в путь, не так ли? Мне кажется, ты выполнил все, что наметил.
   Теперь настала очередь Натана у дивиться. Он был озадачен тем, что обычно
тихая и застенчивая Элизабет умеет говорить так холодно,  да  еще  с  отцом!
Кстати, сама Элизабет тоже была удивлена, но ее сжигала сиюминутная злоба на
отца, и именно это помогло ей скрестить шпаги в словесном  поединке  с  ним.
Выражение ее глаз было дерзким, и она жаждала, чтобы он,  приняв  ее  вызов,
ответил на ее слова.
   Лорд Селби улыбнулся не особенно приятной улыбкой и снова пробормотал:
   - Итак, маленькая мышка превратилась в  когтистую  кошку.  Пожалуй,  даже
ради этого стоило выйти замуж.
   Тут Элизабет сделала нечто ранее ей  совершенно  несвойственное  -  гордо
вскинув голову, она с независимым видом встала с кресла и заявила отцу:
   - Благодарю вас, лорд.  Натан  и  я  с  удовлетворением  восприняли  вашу
высокую оценку нашего брака. Нам хотелось бы провести в вашем  обществе  еще
некоторое время, но мне кажется, что экипаж уже дожидается нас. Надеюсь,  вы
извините нас, нам пора.
   С поистине королевским величием молодые покинули усадьбу  "Три  вяза",  а
новые манеры Элизабет еще долго обсуждались оставшимися.
   Когда они уже подъезжали к станции,  ее  стала  бить  дрожь  -  это  было
следствием столь не свойственной ей смелости в предотъездные часы и мыслей о
совершенной неясности ее собственного будущего.
   Она была подавлена тем, что ей пришлось таким странным образом отстаивать
достоинство мужа, и думала, что он вряд ли доволен этим обстоятельством. Она
спросила Натана:
   - Ты не сердишься на меня за то, как я держалась со  своим  отцом?  Я  не
люблю грубить, но он страшно разозлил меня.
   Натан устало вздохнул. Мягко взяв ее руку, он жеманно произнес:
   - Нет, моя дорогая, у меня не может быть никаких  возражений.  Я,  говоря
откровенно, скорее благодарен тебе за то, что ты ему сказала. Но сейчас  мне
не хотелось бы возвращаться к этому. Давай сменим тему, а потом  через  пару
дней вернемся к этим проблемам.
   Это было не совсем то, что Элизабет хотелось услышать от мужа, но все  же
она почувствовала удовлетворение - несмотря ни на что в душе она  оставалась
послушным ребенком, и ей нужно было одобрение кого-то для нее авторитетного.
К тому же, так или иначе, начиналась совершенно новая эпоха в  ее  жизни,  и
она настраивала себя на одну ноту - ей надо научиться получать  удовольствие
от жизни, несмотря на то, как она, эта жизнь, будет складываться.
   Входя в элегантное купе первого  класса,  зарезервированное  для  них  до
самого Портсмута,  Элизабет  с  удовлетворением  обнаружила  там  Мэри  Имс,
распаковывавшую ее вещи и достающую в этот момент ночную рубашку. На ее лице
отразилась радость, и она с искренним любопытством спросила:
   - Что вы здесь делаете, Мэри?
   - Как что, мисс.., о, простите, мэм, я растерялась  от  неожиданности.  С
полудня мне пришлось крутиться, как белка в колесе. - Мэри говорила тихо, но
в ее голубых глазах прыгали чертики. - Все началось с того, что  ваш  супруг
узнал, что у вас нет служанки, собирающейся в дорогу с вами.  И  он  заявил,
что такая служанка должна быть обязательно, причем  лучше,  если  это  будет
кто-то вам хорошо знакомый, чем совершенно посторонний человек.
   Трепетная  улыбка  осветила  лицо  Элизабет,  и  она  счастливым  голосом
сказала:
   - Как он добр ко мне. Меня страшно пугала мысль, что  рядом  со  мной  не
будет никого из близких.
   И поскольку Мэри Имс была одной из ее любимиц, Элизабет пылко произнесла:
   - Он выбрал вас, кого я люблю больше всех!
   - Мне очень приятно слышать подобное, мэм. - Мэри сказала это  с  широкой
улыбкой, и ее глаза очень добро смотрели  на  молодое,  прекрасно  сложенное
существо, стоявшее рядом  с  ней.  -  Я  страшно  рада  быть  здесь.  Трудно
передать, как я довольна, что могу скрасить вам путешествие.
   Элизабет, пораженная внезапной догадкой, воскликнула;
   - Так вы поедете со мной в Америку, правда? Вам не  надо  возвращаться  в
Мэйдстоун, да?
   И опять по лицу горничной разлилась удовлетворенная улыбка:
   - Зачем же мне возвращаться, если вы нуждаетесь во  мне?  Мистер  Риджвей
сказал, что окончательное решение за вами, во поинтересовался, не против  ли
я покинуть Англию и отправиться в Америку, чтобы  там  обосноваться.  Он  не
сомневался, что вы не будете возражать, чтобы я составила вам компанию.
   Теплая  волна  благодарности  к  мужу,  проявившему   такую   неожиданную
чуткость,  охватила  Элизабет,  а  слова  Мэри  полностью  совпадали  с   ее
собственными чувствами. Как мудро со стороны Натана понять ее настроение при
отъезде на чужбину и как гуманно решение пригласить с  собой  Мэри,  которая
будет единственным близким человеком в далеком незнакомом Натчезе.
   Поездка в поезде не была богата происшествиями. Элизабет мирно дремала  в
своем комфортабельном купе, а Натан  пропадал  в  курительной  комнате,  где
собирались джентльмены со всего поезда,  и  оставался  там  практически  всю
дорогу до Портсмута. В Портсмуте их быстро довезли до прекрасной  гостиницы,
где им предстояло провести целых два дня перед посадкой на корабль,  который
должен был доставить молодых в  Америку.  Именно  в  гостинице  на  Элизабет
нахлынули все терзавшие ее последнее время сомнения.
   Ее не волновало то, что делал Натан, труднее было объяснить то,  чего  он
не делал. Подобные мысли не приходили ей в голову, пока она одиноко  дремала
в купе поезда, но когда она обнаружила, что в  гостинице  Натан  заказал  им
отдельные номера, ее удивлению не было границ. Сказать, что  она  озадачена,
было бы мало. Хотя проблемы брачного ложа по сути были для нее  загадочными,
но все же она не была настолько наивна, чтобы не знать, что мужу полагается,
по крайней мере, спать в одной постели с  женой.  Поэтому  поведение  Натана
выглядело весьма странным. К сожалению, она была слишком  застенчива,  чтобы
напрямую спросить его о том, что происходит.  По  тем  же  причинам  она  не
говорила  на  подобные  темы  с  Мэри.  Себе  она  пыталась  для  успокоения
втолковать, что он ждет момента, когда они окажутся в одной каюте на корабле
по пути в Америку.
   Если не вспоминать о его намерении избежать супружеской постели во  время
пребывания в Портсмуте, в остальном Натан  был  образцовым  новобрачным.  Он
повсюду   сопровождал    свою    супругу,    показывал    ей    исторические
достопримечательности, такие, как Замок южного моря, построенный Генри VIII,
позднее взятый войсками Парламента в 1642 году  и  частично  разрушенный,  а
также руины замка  Порчестер,  бывшего  некогда  нормандской  крепостью.  Он
заботливо  покупал  ей  всякие  безделушки,  брелоки,  флакончики  духов   и
коробочки пудры самых дорогих сортов, а также  красивые  ювелирные  изделия.
Она радовалась подаркам с искренностью ребенка, но это бывало днем, а ночами
в своей по-прежнему девственной постели она готова была отдать все только за
то, чтобы Натан заключил ее в свои объятия и  научил  всем  утехам  плотской
любви.
   В тот день, когда им предстояло отплыть во время вечернего  прилива,  она
до полудня терзалась догадками, почему Натан избегает физической близости  с
ней. Но вот как будто бы кое-что стало проясняться. Она в полном одиночестве
сидела за столом в чайной комнате отеля, наслаждаясь  прекрасным  чаем  "Эрл
грей", а Натан завершал подготовку багажа к отправке на судно.  И  вдруг  за
соседним столиком незнакомый мужчина произнес фразу,  которая  не  могла  не
привлечь ее внимания:
   - Утром я заметил здесь Чарльза Лонгстрита, разве не странно?
   - Этого педераста? Я всегда считал, что он охотится на мальчиков обычно в
Лондоне. Интересно, что  заставило  его  перенестись  в  Портсмут,  а  не  в
какое-нибудь иное место?
   - Пожалуй, более правильно было бы спросить не что,  а  кто?  Я,  кстати,
видел его вместе с этим американским пареньком Риджвеем. И только слепой  не
заметит, как он увлечен этим молодым человеком.
   Говорящий недобро улыбнулся и добавил:
   - И судя по всему, Риджвей пытался  избежать  его  ухаживаний,  точнее  -
очередных ухаживаний.
   Лицо Элизабет резко побледнело, руки  задрожали,  и  она  была  вынуждена
поставить свою чашку на стол. О  Господи,  о  чем  это  они  говорят?  Мысли
беспорядочно метались в ее голове, не укладываясь ни в какую  четкую  связь.
Она знала только, что ей надо  разобраться  в  том,  что  было  упомянуто  в
разговоре. Но основное, о чем шла речь, ускользало от нее... А  может  быть,
ей хотелось оставаться в неведении?
   Ей стало не по себе, и она была не в силах усидеть за столом ни  секунды.
Может быть, ей было страшно услышать еще что-то такое, что  приблизит  ее  к
пониманию той истины, которой она  так  боялась?  Элизабет  не  могла  далее
оставаться здесь. Как испуганная лань, она поспешила в свою комнату, пытаясь
не думать о том, что только что услышала.
   Но когда она оказалась в своей комнате - а в  этот  момент  это  была  ее
крепость, - Элизабет вновь  отчетливо  услышала  сказанное  незнакомцем.  Ей
очень хотелось бы сейчас быть более опытной женщиной.
   Ее глаза светились  лихорадочным  блеском.  Сквозь  окно  ей  была  видна
свинцовая поверхность моря. Вот и подходит к концу ее жизнь в Англии,  всего
через несколько часов она на борту судна отплывет навсегда из  этой  страны.
Неужели можно позволить, чтобы какая-то жалкая сплетня разрушила ее  брак  и
все ее будущее? На секунду в ее мозгу высветилась сцена в  "Трех  вязах",  и
она остро ощутила и нелюбовь к себе Мелиссы, и  холодное  безразличие  отца.
Нет, назад дороги не было. Ее будущее связано с Натаном, человеком,  который
ее любит и заботится о ней. Ей нельзя не верить в  это  и  надо  стереть  из
памяти ужасный разговор, который она невольно подслушала.
   В  этот  момент  в  комнату  вошел  Натан,  его  улыбка  была  теплой   и
обаятельной.
   - Ну что, моя любовь, готова ли  ты  к  долгому  путешествию  в  Америку?
Боюсь, что оно может показаться тебе утомительным,  но  когда  мы  достигнем
Нового Орлеана, я  уверен,  ты  поймешь,  что  стоило  его  пережить,  чтобы
оказаться в Америке.
   Внимательно посмотрев на нее, он заметил, что она излишне возбуждена и не
может скрыть этого. Его голос стал еще более задушевным, хотя и озабоченным:
   - Что-нибудь случилось,  моя  дорогая?  Теплота  его  тона  заставила  ее
сжаться. Эти мужчины там, в чайной комнате, нагло врали, трепали его  имя  в
грязной сплетне, пыталась она убедить себя. Но  как  бы  там  ни  было,  она
оставалась очень наивной девушкой и не смогла сдержать рыданий, бросившись в
объятия Натана.
   Искренне встревоженный и  пораженный  поведением  Элизабет,  не  в  силах
понять причины, Натан инстинктивно крепко обнял ее точеное тело.
   - Моя любовь, попробуй успокоиться. - Он мягко произносил слова, погрузив
лицо в волны пепельных волос, готовых затопить его. - Что так огорчило тебя?
Ты тоскуешь оттого, что уезжаешь  из  Англии?  Не  переживай,  я  постараюсь
сделать тебя счастливой, я обещаю тебе это. - И почти мрачно добавил:
   - Чего бы это мне ни стоило!
   Огорченная тем,  что  ее  чувства  вырвались  наружу,  Элизабет  искренне
пыталась сдержать рыдания, сотрясающие ее тело.
   Глядя сквозь  слезы  на  встревоженное  лицо  Натана  своими  фиолетовыми
глазами, Элизабет спросила с преувеличенным пафосом:
   - Ты любишь меня, Натан? По-настоящему любишь?
   Его глаза искали ее взгляд. Он нежно поправил прядь ее волос, упавшую  на
лоб.
   - Бет, что происходит, родная? Разве ты не знаешь, что я тебя люблю? Я не
женился бы на тебе, если бы не любил больше любой женщины на свете. -  Голос
его охрип от волнения, но он с чувством продолжил:
   - Ты моя надежда на будущее. И если окажется, что я не смогу.., не  смогу
с тобой, это будет означать, что я проклят.
   - Не сможешь чего, Натан? - Элизабет прошептала эти слова почти страстно,
ее мягкие губы выглядели податливыми.
   Натан притянул ее еще ближе к себе, выражение его лица было мученическим.
Едва слышным голосом он прошептал:
   - Если я не смогу найти с тобой счастья, то это будет означать,  что  мне
нечего ждать от будущего.
   Неотрывным взглядом он смотрел ей в лицо, затем нагнулся и закрыл ей  рот
долгим поцелуем. Их губы страстно соединились. Элизабет обняла его, стараясь
рассеять сомнения Натана и искренне разделяя его  желание  найти  в  будущем
счастье в их союзе. Сейчас она очень верила ему. У нее  не  было  причин  не
верить, и она просто таяла в его объятиях.
   Руки Натана все целенаправленнее скользили по ее  стройному  телу,  губы,
казалось, дрожали в порыве страсти. Но  все  же  это  был  очень  деликатный
поцелуй, и Элизабет огорчилась, что все закончилось  слишком  быстро.  Натан
тут же поднял голову и снова внимательно посмотрел на  нее.  Лицо  его  было
добрым, он тихо спросил:
   - Тебе теперь лучше? Может быть, ты отбросишь сомнения в том, люблю ли  я
тебя или нет?
   Трепетная улыбка в ее фиолетовых глазах  была  подтверждением  того,  что
теперь Элизабет уверена в его любви. Застенчиво она промолвила:
   - Я тебе верю.
   Он, не удержавшись, рассмеялся  над  ее  девичьей  доверчивостью,  а  она
быстро добавила:
   - Я тебе верю, и ты знаешь, чего мне не хватает.
   - Конечно, дорогая, я все понимаю. Взяв руку Элизабет,  он  поднес  ее  к
губам и нежно поцеловал запястье:
   - Верь мне, моя любовь. Все будет как нельзя лучше. Только верь мне!

Глава 3

   Несмотря на важный разговор,  который  состоялся  между  нею  и  Натаном,
путешествие через темно-голубую  Атлантику  и  до  реке  до  Нового  Орлеана
показалось Элизабет довольно странным. Точно так же, как и  в  отеле,  Натан
заказал для себя отдельную каюту. И на борту,  шикарного  судна  "Прекрасная
Мария" Элизабет проводила в  одиночестве  ночь  за  ночью.  Она  по-прежнему
оставалась такой же невинной, как и до свадьбы.
   Это была та тема, на которую она просто не могла говорить с Натаном. Но у
нее на губах целый день вертелся один и тот же вопрос:  "Почему?  Почему  он
изб