стул  напротив.  Они  спокойно
разговаривали несколько минут, и вдруг Кэтрин спросила:
   - Джейсон, скажи, что ты здесь нашел? Я знаю,  это  не  Сибола,  но  ведь
что-то ты нашел?
   Он поставил на стол кофе и ответил вопросом на вопрос:
   - Откуда ты взяла? Я не говорил ничего подобного.
   - Нет, ты что-то нашел. Были же у Давалоса  основания  говорить,  что  ты
знаешь что-то. И еще та  фраза:  "Изумруды  и  золото,  которые  вы  носите,
являются ключом к тому, за чем охотится Давалос".  Джейсон  медленно  провел
рукой по подбородку.
   - Никакого ключа тут нет. Это просто  безделушка,  которую  мне  хотелось
иметь. Было два таких браслета, - продолжал он. -  Один  -  у  моего  друга,
Филиппа Нолана. Мы втроем - он. Пьющий Кровь и я - нашли сокровища, их  было
немного и, конечно, это была не Сибола.
   Как ребенок, которому пообещали на ночь сказку, Кэтрин выдохнула.
   - Расскажи еще.
   Джейсон устремил задумчивый взгляд на потолок, но видел он высокое жаркое
солнце над высокими равнинами земли команчей. Воспоминания нахлынули на него
с такой силой, словно он снова переживал все это.
   Снова предстала перед ним высокая отвесная стена каньона Пало Дуро, и  он
почувствовал  тот  восторг,  который  охватил   его   при   виде   пирамиды,
возвышавшейся на дне каньона. Нолан знал, что  это  действительно  был  храм
ацтеков. Потом они обнаружили пещеру и в ней нашли золотые браслеты.
   Захваченный воспоминаниями, он с трудом вернулся  к  реальности.  Кэтрин,
увлеченная его рассказом, спросила:
   - Ты потом вернулся туда?
   -  Нет.  Когда  все  есть,  зачем  желать  большего?  Странное  выражение
промелькнуло у него в глазах, и она поспешно пробормотала:
   - Я только спросила, не сердись на меня.
   - Забудь об этом. Все это было так давно. Вернулся ли туда  Нолан,  я  не
знаю, да меня это и не  волнует.  -  Неприятно  удивленный  ее  неподдельным
интересом, он напомнил себе, что в то время сам был не старше нее, и тут  же
смягчился.
   - Не золотой ли браслет Нолана лишил покоя Давалоса? - осторожно спросила
Кэтрин. Глаза Джейсона потемнели.
   - Возможно. Давалос всегда был алчным существом. И он не один. Я убежден,
еще многие верят в золотые города ацтеков, только и ждут, чтобы их открыли.
   - Как бы я хотела быть мужчиной! Это  несправедливо,  что  вам  дано  так
много приключений, - вздохнула Кэтрин.
   - А разве, то, что я тебя похитил, для тебя не приключение?
   Не думая, что она говорит, Кэтрин привычно возразила:
   - Это было ужасно! Разве можно  сравнивать  то,  что  разрушило  всю  мою
жизнь, с твоими впечатлениями?
   Боже, как застыло его лицо! Лучше бы подавиться ей этими словами!

Глава 13

   После того вечера время потекло медленнее. Они пробыли в хижине  уже  две
недели, и Кэтрин заметно поправлялась. Она несколько раз заговаривала о том,
чтобы  уехать,  но,  казалось,  Джейсон   не   торопился   возвращаться.   С
раздражением она спросила, как долго они еще останутся здесь,  и  он  лениво
усмехнулся:
   - А к чему такая спешка? Я тебя не съем! С подозрением глядя на него, она
поинтересовалась:
   - Разве никто не будет беспокоиться о  нас?  Джейсон  безразлично  дернул
плечом.
   - Какая разница - днем раньше, днем - позже?
   - Как ты жесток! Я хочу видеть сына, и Рэйчел, наверное, сходит с ума  от
беспокойства. Если не ради меня, то хотя бы  ради  них  вернемся  как  можно
скорее!
   Джейсон, который в это время отдыхал, лежа на кровати, только сверкнул  в
ответ глазами, особенно заметными на  фоне  бороды,  покрывшей  его  щеки  и
подбородок, взял Кэтрин за руку и притянул ее к  себе.  Оказавшись  лицом  к
лицу с мужчиной, которого она любила несмотря ни на что, она пустила  в  ход
единственное свое оружие - злость. Правда, оно далеко не всегда срабатывало,
пасуя перед его влечением, уступая ее желанию,  но  сегодня  ей  было  легко
ненавидеть его ленивое высокомерие.
   - Отпусти меня! - Она яростно барахталась в его железных руках,  пока  он
не уложил ее рядом и не начал целовать лицо.
   - Кэтрин, ну почему ты борешься со мной? Я  начинаю  подозревать,  что  с
собой ты тоже борешься. Интересно, почему?
   Испуганная тем, что он рядом, она возобновила попытки освободиться, но он
подмял ее под себя, уверенный в том, что сейчас она растает, как это  бывало
в  прошлом.  Но  его  прикосновения  вызвали  у  нее  не  жар   желания,   а
непреодолимый панический ужас. Когда она почувствовала  его  железные  руки,
внезапно в ее сознании помимо ее воли произошла страшная подмена -  он  стал
Давалосом. Кэтрин сражалась, как дикое животное.  Джейсон  видел  ее  глаза,
полные ужаса, слышал отчаянную мольбу:
   - Не трогай  меня!  О  Боже,  пожалуйста,  не  трогай!  Если  сначала  он
скептически отнесся к ее сопротивлению,  то  теперь  озадаченно  понял,  что
здесь не просто обычное ее упрямство. Он отпустил Кэтрин и  хмуро  наблюдал,
как она отскочила в угол, как ее трясло.
   - Я просто не хотела, чтобы ты так до меня дотрагивался.
   На Джейсона страшно было смотреть.
   - Кэтрин, это должно прекратиться! Я не желаю всякий раз насиловать тебя,
когда тебя хочу, как не  желаю  жить  в  состоянии  постоянной  войны.  Пора
признать тот факт, нравится тебе или нет, что мы женаты, и я не могу  любить
тебя платонической любовью! Не знаю, что у тебя на уме. Может быть, скажешь,
что на этот раз я сделал такого, что так  неприятен  тебе?  После  того  как
Давалос похитил тебя, ты странно себя ведешь.  Ради  Бога,  объясни,  в  чем
дело?
   Она только проговорила:
   - Ребенок. Раздраженно вздохнув, он убрал со лба прядь волос  и  смотрел,
как она стоит в углу, съежившись, напоминая раненое животное.
   - Ребенок, которого ты потеряла?
   Она кивнула.
   - Но какое это имеет отношение к твоему поведению в Терр дю Кер?
   Разозленная его  настойчивостью,  она  разразилась  истерическим  потоком
слов:
   - Я не хочу быть самкой! Найди  кого-нибудь  другого  для  этой  роли!  Я
слышала, что ты сказал Элизабет в то утро в  Париже.  Ты  никогда  не  хотел
жениться на мне! Если ты только хотел, чтобы тебе подарили  вереницу  детей,
почему не выбрал ее?
   - Ты думаешь, что говоришь? - неприязненно спросил ее  Джейсон.  -  Я  не
знаю, о чем вообще идет речь, да и ты, наверно, тоже!
   - Говорю тебе, что я слышала! Ты сказал ей, что я нужна только для  того,
чтобы рожать сыновей, и ни для чего другого!
   Он давным-давно забыл ту сцену с Элизабет и зло ответил:
   - Не имею понятия, о чем ты говоришь! Если я так  глупо  и  отвратительно
объяснил твоей кузине, то просто для того, чтобы  у  нее  не  было  на  меня
видов.
   - Я тебе не верю! Тебя заставили жениться на  мне,  и  ты  решил,  что  я
подхожу для твоих целей! - кричала Кэтрин из своего угла.
   Тут Джейсон перебил ее:
   - Здесь ты заблуждаешься. Никто не мог заставить меня жениться, если бы я
сам не захотел этого. Ты могла быть дочерью короля Англии, но если бы я тебя
не выбрал - хочу добавить, сам не выбрал,  -  ничто  не  заставило  бы  меня
жениться на тебе!
   Джейсон теперь так же тяжело дышал, как и Кэтрин, и  был  зол  не  меньше
нее.
   - И  никто  не  подталкивал  меня.  Если  ты  помнишь,  это  я  предложил
пожениться. Я мог запросто отправить тебя обратно в Англию!
   - Ты сказал,  что  тебе  нужна  лишь  производительница.  Ты  сказал  это
Элизабет! - Кэтрин боялась поверить тому, что слышит. Господи! Этот разговор
с Элизабет отравил ей жизнь!
   - Если бы мне нужна была женщина только для деторождения, я не выбрал  бы
тебя с такими узкими бедрами, а выбрал бы Элизабет - она больше подходит для
этой роли, если ты помнишь, у нее чудесные широкие бедра!
   Кэтрин обиженно спросила:
   - Тогда почему же, если я не подхожу для этой роли, ты на мне женился?
   Джейсон совсем обезумел от ярости. Он подскочил к Кэтрин, встряхнул ее  и
заорал:
   - Бог знает! Конечно, не из-за твоего чудесного характера!
   И тут вдруг его осенило. Он понял, что должен сказать  ей,  понял,  какая
истинная причина стоит за его яростью. И он мягко и нежно сказал:
   - Я люблю тебя, Кэтрин, люблю с того момента, когда мы ехали в Париж... Я
проснулся, и тут была ты, сидела и выглядывала из окна. Я всегда  знал,  что
мне нужно не только твое тело - уже тогда я хотел большего!
   Он увидел перед собой смущенные фиалковые глаза. Она так долго  ждала  от
него этих слов, что почти не поверила им. Но ей  так  хотелось  верить  ему!
Напряжение  оставило  ее,  но  уже  следующие   его   слова   заставили   ее
насторожиться:
   - Может быть, я не любил тебя, когда лишил невинности, но уже до  отъезда
из Англии я знал, что ты глубоко проникла  в  меня,  что  я  не  смогу  тебя
оставить.
   - Вожделение, - покачала она головой, уверенная, что им двигало лишь  это
чувство, но Джейсон не согласился.
   - Не думаю так, моя маленькая любовь, но кто знает,  что  вначале  влечет
мужчину к определенной женщине? Может быть, и вожделение, я просто не  знаю.
Но потом это было  уже  не  только  вожделение.  Я  ведь  удовлетворил  свои
желания, и, если бы мной руководили только  они,  я  бы  не  повез  тебя  во
Францию!
   Джейсон не знал, что говорить, он никогда не был в подобной ситуации.  Те
объяснения, которые обычно приводили к нему в объятия и  в  постель  женщин,
здесь не годились. Он дрожал, как юнец. Впервые он по-настоящему признавался
в любви, и ему трудно было произносить эти  слова.  Кэтрин  не  поддерживала
его, неподвижно стоя рядом. Он снова нетерпеливо встряхнул ее.
   - Ты слышишь меня? Я люблю  тебя,  упрямый,  своенравный  ребенок!  Люблю
тебя'.
   Наконец со вздохом облегчения она прильнула  к  нему.  На  глазах  у  нее
выступили счастливые слезы, она бессвязно повторила:
   - О, я люблю тебя тоже. Мне казалось, я умру, если ты  не  будешь  любить
меня! С нежной улыбкой он спросил:
   - А ты не могла это сказать, девочка? Мужчина не будет  вести  себя  так,
как я, если он не любит женщину. Почему я женился  на  тебе?  Почему  привез
Шебу в Терр дю Кер, если не для тебя?  Почему  мучился  от  ревности,  когда
увидел тебя с Адамом? Боже мой, котенок, через  какие  испытания  я  прошел?
Каждый раз, когда я думал,  что  мы  становимся  ближе,  ты  превращалась  в
маленькую дикую кошку и старалась выцарапать мне глаза.
   Кэтрин издала какой-то звук и крепче прижалась к нему. Он нашел губами ее
ухо и нежно укусил его. - У меня мысли плывут, когда  ты  в  моих  объятиях.
Каждый наш спор мог бы тут же кончаться, если бы ты вот так же стояла!
   - Не правда! Ты возненавидел меня в Белле Виста, когда я так  сделала.  -
Она обвиняла его, но ее глаза лучились теплом.
   Он зарылся головой в ее кудри.
   - Котенок, я тогда дико ревновал, я был близок к тому, чтобы убить  тебя.
Вспомни, ты пропадала почти год, и я был уверен, что Адам - твой любовник.
   - Адам? - удивилась Кэтрин,  и  Джейсон  только  тут  сообразил,  что  не
рассказал ей о том, что вместе с матерью приехал и ее брат. Более  того!  Не
только ее брат, но и его тоже!
   От изумления ее глаза стали почти круглыми. Какое счастье! Ей  все  время
хотелось повторять мужу, как сильно она его любит,  почему  так  вела  себя.
Настало время признаний для них обоих,  но  Кэтрин  не  могла  заговорить  о
Давалосе. Она понимала, что это нужно сделать, что без признания счастье  ее
не будет полным, но, прижав  голову  к  широкой  груди  Джейсона,  не  могла
решиться и произнести страшные слова.
   Не догадываясь о ее внутренней борьбе и терзаниях, Джейсон  поцеловал  ее
склоненную голову.
   - Я так люблю тебя, Кэтрин. Ты моя! Ты всегда  была  моей,  и  только  из
гордости и упрямства не желала этого признавать. Я знал это уже в  ту  ночь,
когда ты танцевала передо  мной  в  красном  цыганском  платье.  Помню,  что
подумал тогда: маленькая ведьма, выступаешь ты здесь в последний раз, отныне
и навеки ты будешь танцевать только передо мной, только я  буду  видеть  все
твои прелести! - И добавил:
   - Как я ревновал, когда думал о твоих возможных любовниках!
   Она вздрогнула и с болью в голосе спросила:
   - А для тебя имело бы значение, если бы у меня были любовники?
   Он так сжал ее, что мог бы и не отвечать.
   - Для меня невыносима даже мысль, что тобой обладает кто-то  другой!  Что
со мной было, когда я решил, что ты и Адам -  любовники!  Господи,  даже  не
хочется вспоминать об этом!
   Наслаждаясь его объятиями, она с горечью думала, что эти минуты  горького
счастья могут быть последними. Как рассказать ему о Давалосе? Губы  Джейсона
слились с ее губами, она отвечала ему с любовью и желанием,  но  как  только
его поцелуй стал настойчивее, а руки начали  ласкать  ее,  это  был  уже  не
Джейсон! Его мягкие губы стали вдруг отвратительными губами Давалоса, и ужас
охватил все ее существо. Она задрожала и, боясь сорваться на крик,  с  силой
выскользнула из объятий Джейсона.
   Он озадаченно смотрел на эту побледневшую незнакомку" с дикими глазами.
   - Что случилось? - непонимающе спросил он.
   - О Боже! Не дотрагивайся до меня! - всхлипнула она. - Я не вынесу этого!
   - О чем ты говоришь?
   На его лицо она старалась не смотреть. Попыталась заговорить, но язык  не
повиновался ей. Терпеливо, как взрослый ребенка, Джейсон спросил:
   - Что случилось?
   Ее губы дрожали, в конце концов она выговорила:
   - Я не могу сказать тебе. Пожалуйста, не спрашивай меня.
   - Это плохо. Ты говоришь, что любишь меня, и тут же отталкиваешь,  словно
я хочу тебя изнасиловать.
   Кэтрин вздрогнула при этих словах, а Джейсон опять притянул  ее  к  себе.
Она вырвалась, подлетела к двери и смотрела на него оттуда, как затравленное
животное; в глазах у  нее  застыло  страдание.  Не  дожидаясь  приступа  его
ярости, она простонала:
   - О, Джейсон, это не из-за тебя! Из-за Давалоса! Он, он... - Она не могла
произнести эти слова, но и так все было ясно.
   Джейсон из смуглого стал белым, посветлели даже его глаза, но  Кэтрин  не
заметила в них муки. Она лишь услышала его ледяной голос:
   - Он изнасиловал тебя?
   Короткий кивок был ему ответом.  Она  не  подымала  глаз,  боясь  увидеть
отвращение на его лице. Прислонилась к двери и кричала:
   - Я сражалась с ним, но он связал мне руки. Я не  могла  остановить  его.
Слава Богу, этот  ночной  кошмар  был  только  один  раз,  если  бы  он  еще
дотронулся до меня, я или бы умерла, или бы убила его.
   Кэтрин подняла голову. Глаза его полыхали холодной  яростью,  но  она  не
знала, о чем он в этот момент думал, и не правильно истолковала ее  причину.
А ему было смертельно больно и стыдно, что из-за него она подверглась такому
унижению. Она не знала, что злость эта направлена против него самого: он  не
смог защитить ее, не смог уберечь от  опасности  тем  утром.  И  все  только
потому, что потерял контроль над собой и не удержал ее. Он  обвинял  себя  в
тупости, потому что сразу не понял, что произошло.  Его  руки  непроизвольно
сжались  в  кулаки,  рот  болезненно  искривился.  Увидев  это,  Кэтрин   не
выдержала:
   - О Боже, Джейсон, здесь нет моей вины! Я всего лишь женщина,  и  руки  у
меня были связаны! - Она бросилась на кровать.
   При виде ее страданий он забыл о себе. Злость куда-то подевалась,  больше
всего ему хотелось утешить ее, взять на руки, сказать, что  он  любит  ее  -
только бы затихла ее боль.
   Он едва протянул руку, как Кэтрин забилась в истерике.
   - Не трогай меня! Никогда не дотрагивайся  до  меня!  Ненавижу  тебя!  Ты
понимаешь - л ненавижу тебя!
   В этот момент Джейсон поверил ей. Для обоих это  была  бесконечная  ночь.
Кэтрин лежала  с  сухими  глазами  и  желала,  чтобы  холод,  исходивший  от
Джейсона, заморозил ее, и она бы ничего больше не чувствовала.
   Утром с грустью наблюдала, как муж собирал вещи.
   - Мы уезжаем в Терр дю Кер? - безразлично спросила она.
   - Нет причин оставаться здесь, - ответил он каменным  голосом,  и  Кэтрин
показалось, что в этот момент умерло ее сердце.
   Джейсон быстро упаковал все, оседлал  лошадей,  и  они  покинули  долину,
молча оплакивая свое недолгое счастье.  Разговаривать  им  было  не  о  чем.
Джейсон всю дорогу думал о Пьющем Кровь.

***

   Но Пьющему Кровь он был не нужен, поскольку его план и так осуществлялся.
Он без труда нашел испанца и предложил ему свои услуги - проводить к золоту,
которое тот разыскивал. Давалос отнесся к  нему  с  подозрением  и  какое-то
время колебался, пока Пьющий Кровь не пояснил:
   - Ты никогда не добьешься этого от Джейсона. Нолан мертв, только  я  один
знаю дорогу туда. Давалос сузил свои черные глаза.
   - Почему ты хочешь показать ее мне? Пьющий  Кровь  невозмутимо  приподнял
бровь:
   - Ты потратишь много времени и  сил,  досаждая  Джейсону.  Ему  не  нужно
золото, но если ты поделишься со мной, я покажу тебе дорогу.
   Давалос про себя посмеялся глупости Пьющего Кровь.
   Его солдаты никогда не задумывались над действиями своего лейтенанта, они
просто выполняли его  приказы.  Он  сказал,  а  они  поверили,  что  Джейсон
совершил какое-то преступление против Испании и что, захватив его жену,  они
поймают и самого Джейсона. Они следовали  туда,  куда  посылал  их  Давалос,
однако  когда  он  приказал  им  ступить  на  территорию  команчей,   многие
испугались, особенно после того, как  проводником  их  стал  индеец.  Пьющий
Кровь указывал путь, не вступая  в  лишние  разговоры,  но  однажды  вечером
подошел к Давалосу и сказал, что хочет поговорить с ним  наедине.  Отойдя  в
сторону, индеец спросил:
   - Ты поделишься с ними?
   Ответ был отрицательным.
   - Конечно нет. Что они будут с этим делать?
   - Как ты собираешься скрыть это от них?
   - А уже близко? Медленный кивок в ответ.
   - Очень близко? Еще один кивок. Давалос загорелся:
   - Покажи мне!
   - А другие?
   Давалос прикусил губу.
   - Мы уедем, когда они уснут, и ты покажешь мне. Успеем вернуться  прежде,
чем у них возникнут подозрения.
   Пьющий Кровь только кивнул. Дождавшись, когда  все  уснут,  они  покинули
лагерь. Два часа ехали молча, потом Давалос пожаловался:
   - Ты же говорил, что это близко.
   - Это так,  -  последовал  спокойный  ответ.  Прошел  еще  час,  начинало
светать.
   - Сколько еще ехать? Мы не успеем вернуться вовремя.
   Пьющий Кровь медленно обвел взглядом каньон. Через час над головой  будет
светить солнце. Они  углубились  в  Земли  команчей;  безусловно,  испанские
солдаты повернут обратно,  поскольку  невозможно  найти  их  в  каньоне.  Он
внезапно остановил лошадь и ударил Давалоса  прикладом  ружья.  Удар  застал
Давалоса врасплох, и он, как мешок, свалился на землю.
   Пьющий Кровь, по лицу которого блуждала сейчас  страшная  улыбка,  донага
раздел Давалоса, положил его  лицом  вверх  на  песок,  обмотал  запястья  и
щиколотки ремнями из сыромятной кожи.  После  этого  врыл  в  землю  каньона
четыре кола, которые привез с собой, врыл глубоко и привязал  к  ним  ремни.
Затем сел и начал наблюдать, как поднимается над каньоном солнце.
   Давалос пришел в себя, и его охватил ужас, когда он понял, что смотрит  в
лицо смерти. Пьющий Кровь опустился на землю рядом с  ним  и  почти  любовно
медленно отрезал Давалосу веки, не обращая внимания на жуткие крики испанца.
Его глаза, теперь незащищенные, смотрели  на  немилосердно  палящее  солнце.
Пьющий Кровь уселся в тени скалы и стал ждать смерти Давалоса. Он был глух к
его мольбам, он терпеливо ждал конца.
   Смерть, которую он выбрал для испанца, была жестокой, но и Давалос был не
из мягких людей. Индеец знал, сколько горя принес он людям,  и  считая  свое
решение справедливым. На рассвете третьего дня, когда Давалос был чуть  жив,
Пьющий Кровь еще раз подошел к нему и мягко сказал:
   - Нехорошо, когда человек умирает, не  зная  почему,  Я  убиваю  тебя  не
потому, что ты убил Нолана, которого Джейсон любил как брата, но потому  что
ты осмелился стрелять в Джейсона, моего брата. - Если  бы  Давалос  мог  еще
видеть, его охватил бы уж