умаю, из  меня  выйдет
более достойный партнер в игре, чем этот молокосос.
   Ройс напрягся, бросив на Доминика внимательный взгляд. Он понял, что  его
друг что-то задумал. Он стал похож на хищника, высмотревшего жертву.
   Ройс схватил его за рукав и сказал:
   - Не дури. Я не буду секундантом на  дуэли.  Холодно  взглянув  на  него,
Доминик освободил свою руку.
   - Я не собираюсь ничего такого делать. Кроме того, - тихо добавил  он,  -
убить  этого  негодяя  мало.  Я  хочу  причинить  ему   большую   для   него
неприятность, тряхнув его денежную мошну.
   Беспомощно Ройс  глядел  вслед  Доминику,  не  спеша  шедшему  к  столику
Латимера. Ройс очень хорошо знал эту посадку головы  и  разворот  плеч:  его
друг что-то задумал. Ройс вздохнул: ему  следует  быть  рядом  и  настороже.
Ругаясь про  себя,  он  оттолкнулся  от  камина  и  медленно  направился  за
Домиником.
   Почувствовав опасность, Латимер поднял глаза от  карт.  Хищное  выражение
исчезло с его лица, и оно излучало только вежливый интерес. Он сообщил:
   - Юный Франклин сегодня не в форме. Не желаете ли вы занять его место?
   Доминик улыбнулся и, холодно блестя глазами, кивнул:
   - Именно это я намерен сделать! - Его улыбка была полна очарования, и  он
повернулся к слегка обиженному  молодому  человеку,  сидевшему  за  покрытым
сукном столиком. - Вы не против? - вежливо спросил  он.  -  Мы  с  Латимером
старые.., соперники, и, похоже, сейчас ,ему дьявольски  везет,  самое  время
сразиться.( Оскорбленный отзывом Латимера,  Франклин  был  польщен  любезным
обращением Доминика.
   - Конечно, нет, - ответил он быстро и улыбнулся. - Что-то сегодня игра не
идет.
   Доминик сел на его место и загадочно сказал:
   - Возможно, в этом виновата карта, а не ваши способности.
   Латимер застыл. Глаза его ничего не  выражали,  но  в  голосе  прозвучало
опасение:
   - А что вы имеете в виду?
   - Да ничего, - пожал плечами Доминик и снова улыбнулся. - Начнем?
   Захарий,  который  в  другом  конце  комнаты  разговаривал   с   Даниэлем
Манчестером, заметил, с кем занят Доминик и забеспокоился, охваченный дурным
предчувствием. Доминик мог улыбаться, вежливо держаться, но  Захарий  хорошо
помнил тот первый вечер, когда во время ужина в таверне было  упомянуто  имя
Латимера.  Что-то  в  улыбке  Доминика,  в  его  фигуре  заставило   Захария
насторожиться. Не заботясь о приличиях, он на  полуслове  прервал  беседу  с
Даниэлем, который хвастался какой-то особой отделкой прихожей в его доме,  и
отрывисто сказал:
   - Я хочу посмотреть на игру Доминика с Латимером.  Пошли  со  мной,  если
хочешь.
   Не обращая внимания на удивленный взгляд Даниэля, Захарий отошел от него.
Молодой Манчестер почувствовал, что в воздухе запахло порохом, и  направился
следом за Захарием. И, как это часто случается, когда один или двое  молодых
джентльменов встают возле  столика  игроков,  все  тотчас  обращают  на  это
внимание.
   Хотя Латимер это заметил, он не подал вида, что  обеспокоен,  улыбаясь  и
приветствуя каждого вновь подошедшего. Присутствие окружающих  стесняло  его
действия, он боялся рисковать и решил играть на этот раз чисто.
   Доминик хорошо понимал,  в  какое  трудное  положение  попал  Латимер,  и
издевательски-вежливо сказал:
   - Поскольку мы собрали толпу, надо сделать  из  игры  достойное  зрелище.
Какие у вас были ставки в Франклином?
   Латимер, поколебавшись, ответил:
   - Это была дружеская партия. Десять долларов.
   Доминик сделал удивленное лицо:
   - Ну, я думаю, что мы, как старые друзья, начнем с пятидесяти.
   Это была очень высокая ставка для Латимера; за последнюю неделю он  много
проиграл, усыпляя бдительность Джорджа Франклина, и забеспокоился, зная опыт
Доминика. Недовольный ставкой,  так  бесцеремонно  ему  навязанной,  Латимер
помолчал, судорожно соображая, как  повернуть  события  в  свою  пользу.  Он
задумчиво посмотрел на смуглое лицо человека,  сидящего  напротив  него,  и,
опытным  взглядом  отметив,  что  противник  рвется  в  бой,  удовлетворенно
ухмыльнулся. "Если игрок находится в состоянии азарта, задача  облегчается",
-  подумал  Латимер;  похоже,  он  сможет  выиграть  и  возместить   потери,
понесенные в игре с Франклином.
   - Пятьдесят? Я думаю, мы можем сделать игру интереснее. Я  предлагаю  сто
долларов.
   Доминик широко улыбнулся, и у Латимера возникло тошнотворное чувство, что
он попал в ловушку. Его партнер сказал:
   - Прекрасно. Кто будет сдавать? Вы или я? Латимер вздрогнул, и  его  лицо
напряглось.
   - Вы.
   Ловко перетасовав колоду, что говорило  о  большой  практике,  -  Доминик
раздал по двенадцать карт. Оба были опытными игроками, и дело пошло  быстро;
делались все новые ставки, и скоро стало ясно, что они стоят друг друга.
   Латимер выиграл и, не скрывая удовлетворения, сказал:
   - Ну что, Слэйд, ты должен мне десять тысяч долларов.
   - Но я уверен, что ты дашь мне шанс отыграться? - с  деланным  огорчением
спросил Доминик, хотя насмешливая улыбка скривила его красивый рот.
   Шепоток одобрения раздался вокруг стола. И хотя Латимеру  очень  хотелось
удалиться с деньгами Доминика, перекочевавшими в его  бумажник,  он  не  мог
отказаться. Это было бы дурным тоном, и  уменьшило  бы  его  шансы  обобрать
юного  Франклина.  Но  победа   над   Домиником   доставила   ему   огромное
удовольствие, придала уверенности  в  себе,  и  жажда  выиграть  еще  больше
победила.
   Игра шла упорно, но быстро, и  Доминик  выиграл.  Откинувшись  на  спинку
стула, он отпил глоток бренди и, не спуская глаз с Латимера, сказал:
   - Ну что ж, счет сравняли. А это скучно. Сыграем еще?
   Раздраженный проигрышем и уверенный, что это простая случайность, раз  он
играет лучше противника, Латимер охотно согласился.
   По мере того  как  шел  вечер,  зрители  вокруг  столика  менялись,  одни
находили другие развлечения, беседовали, их места занимали другие. Но Ройс и
Захарий, как прикованные, не  сходили  с  места.  Чувствуя,  что  происходит
что-то необыкновенное, хотя и не совсем в этом уверенный, Даниэль  предпочел
остаться рядом с ними.
   Наступила полночь, потом пробил час, два, свечи догорали, некоторые гости
уже прощались с хозяином,  но  Доминик  и  Латимер  продолжали  игру.  Около
половины четвертого последняя игра кончилась. Мужчины снова  сравняли  счет.
Доминик сказал:
   - Похоже, мы действительно равные партнеры. Ну так что, закончим?
   Всем своим видом показывая, что ему безразличен ответ  Латимера,  Доминик
лениво перетасовывал карты гибкими пальцами. Но  какая-то  особенная  тишина
повисла вокруг, и это заставило Ройса, удобно развалившегося в кресле  слева
от Доминика, насторожиться. Поведение  Доминика  его  озадачило.  Не  только
потому, что он сел играть с Латимером, но и то, как он  играл.  И  вдруг  до
Ройса  дошло,  что  Доминик  намеренно   позволял   Латимеру   отыгрываться.
Выпрямившись, он взглянул на друга, и подозрение, что тот сам  строил  игру,
укрепилось. Доминик притворялся равнодушным, хотя горел желанием  сыграть  с
Латимером еще раз, и, если Ройс правильно понял, то на очень высокую ставку.
Все предыдущие партии должны были усыпить  бдительность  Латимера,  заманить
его в ловушку.
   Тот хладнокровно обдумывал предложение Доминика. Желание сорвать  большой
куш у этого человека боролось с предчувствием опасности. Однако  внешне  все
выглядело пристойно. Он уверил себя, что ему  не  везло  случайно,  ведь  он
много раз за вечер выигрывал. Кроме того, Джордж Франклин наблюдал за ним, а
Латимер не хотел, чтобы молодой человек разочаровался в нем как в  партнере.
Он задумчиво посмотрел на сидевшего напротив Доминика, заметил  потяжелевшие
веки, пустую рюмку у его локтя. Он взял свою и отпил.
   - А не хочешь ли ты продолжить? - спросил Латимер.
   Доминик вежливо отвечал:
   - Все зависит от твоего желания.  -  И,  подозвав  слугу,  попросил  того
наполнить свою рюмку. Вдохновленный этим, Латимер сказал:
   - А почему бы и нет? Мне не впервой засиживаться за картами до утра.
   Доминик опустил глаза на карты в руке.
   - Как хочешь... Но уже поздно, мы довольно  долго  меряемся  силами,  так
почему бы не увеличить ставки?
   - Сколько? - с напускным безразличием спросил Латимер. - Сто пятьдесят?
   - Ну нет, дорогой! Мелко! - ответил с улыбкой Доминик. - Я думаю, больше.
Ну, скажем, пятьсот долларов?
   Окружающие разом выдохнули. Даже Ройс в удивлении от такой  суммы  поднял
брови. Какого черта добивается Доминик?
   Латимер помолчал. Жадность  боролась  с  осторожностью.  Пятьдесят  тысяч
долларов - это целое состояние! Если он проиграет, то окажется на мели.  Это
все, что у него есть. Но если выиграет... Искушение обыграть Доминика Слэйда
победило. Голубые глаза Латимера алчно блеснули, и он ответил:
   - Прекрасно!
   - Но только одну игру, - ласково сказал Доминик. - Каким бы ни был исход,
мы кончаем. Идет?.
   Латимеру  не  понравилось  условие,  он  напрягся.  Смутное  предчувствие
опасности стало более осознанным, но, поскольку вокруг было много  зрителей,
он не мог отказаться и резко бросил:
   - Идет.
   В этой игре удача изменила Латимеру. Первые оранжево-золотистые лучи зари
проникли в окна, когда игра шла к концу.
   Доминик лениво откинулся на спинку стула с сонным безразличием  на  лице:
было совершенно очевидно, что успех на его стороне. Бросив последний  взгляд
на карты, разложенные  партнером,  Латимер  сжал  в  руке  ту  единственную,
которую держал, не раскрывая. Понимая, что все зависит от  одной  карты,  он
взглянул на нее.
   - Черви. - И швырнул ее на стол. Доминик улыбнулся.
   - Я выиграл, - сказал он, показывая пиковую девятку. - Мы неплохо провели
ночь. Итак, ты должен мне пятьдесят тысяч долларов.
   С усилием сдерживая ярость и отчаяние, Латимер пожал плечами.
   - Я терял и побольше за час игры в Лондоне. - Поднимаясь  из-за  стола  и
снимая несуществующую пылинку с сюртука, он добавил:
   - Может быть, мы встретимся днем у моего банкира? Я не ношу с собой таких
денег.
   Улыбнувшись, Доминик любезно ответил:
   - Как тебе удобно.  Два  часа  дня  устроит?  Сохраняя  беззаботный  вид,
Латимер кивнул:
   - Конечно.
   Из-за присутствия Даниэля Ройс и Захарий ни о чем не спрашивали Доминика,
и, только отъехав на несколько ярдов от дома Нортона,  Ройс  решился  задать
вопрос:
   - Если можно, объясни, для чего ты все это затеял? Ведь  не  из-за  денег
же?
   Доминик торжествующе улыбнулся:
   - Давайте будем считать так: я просто уладил  одно  дельце,  связанное  с
долгом. Ройс сощурился:
   - Так ты уладил с долгом? Подмигнув, Доминик ухмыльнулся.
   - В высшей степени, сэр. Пиками.

Глава 26

   Оставив лошадь конюху, Доминик  медленно  направился  к  дому.  Ему  было
неловко перед женой возвращаться домой утром, всю ночь проведя  за  картами.
Прошли те времена, когда он ни перед кем не должен был  отчитываться,  и  он
понимал, что, как бы ни были благородны его мотивы. Мелисса вряд ли спокойно
воспримет его возвращение на рассвете, тем более что между ними еще  не  все
ясно и она может подумать,  что  ее  муж  не  только  распутник,  но  еще  и
картежник.
   Доминик стал тихо подниматься по  лестнице,  надеясь  пробраться  в  свою
комнату незамеченным. Воровским движением он открыл входную дверь и заглянул
внутрь. В прихожей никого не было, и он с облегчением прокрался к внутренней
лестнице. Но не успел Доминик занести ногу на ступеньку, как из комнаты  для
завтраков вышел  дворецкий  и  вздрогнул,  увидев  хозяина,  крадущегося  по
собственному дому.
   - Господин Слэйд! - воскликнул он удивленно. - Я  не  знал,  что  вы  уже
встали. Я испугался.
   Улыбнувшись, Доминик небрежно ответил:
   - Извини, просто я утром проехался верхом. Если дворецкий и заметил,  что
его хозяин одет так же, как и накануне вечером, то ничего не сказал  и  лишь
вежливо кивнул:
   - Очень хорошее утро. Надеюсь, вы получили удовольствие.
   - О да. Мне надо умыться. Однако на этом его злоключения не кончились.  К
несчастью для Доминика, Мелисса вставала рано, и он  не  одолел  и  половины
лестницы, как она внезапно появилась на верхней площадке.  Сказать,  кто  из
них больше  удивился,  было  бы  трудно.  Супруга  пристально  поглядела  на
блудного мужа. Под его глазами были  темные  круги,  галстук  съехал  набок,
бриджи помяты. Нахмурившись, Мелисса проговорила:
   - Не может быть, чтобы ты только сейчас возвращался от Нортона.
   Доминик почувствовал, что галстук душит его. Он медленно поднялся наверх,
с трудом преодолев несколько ступенек, разделявших их.
   - Но вообще-то так оно и есть,  -  робко  признался  Доминик,  растерянно
пытаясь изобразить на своем лице улыбку. - Я не думал, что у нас будет такая
игра...
   Для Мелиссы это был трудный момент. Вся ее напряженная умственная работа,
направленная на то, чтобы реабилитировать мужа в собственных  глазах,  пошла
прахом. Ей было горько сознавать свою наивность и доверчивость. Он  вернулся
утром, пьяный, и ее  сердце  заныло.  Как  это  напоминает  поведение  отца,
потерявшего огромное состояние в карточных играх! Мелисса грустно  подумала,
что ей выпала нелегкая судьба смотреть, как муж  делает  то  же  самое.  Все
восстало в ее душе при этой мысли, но она ровным голосом спросила:
   - И часто ты так проводишь время? Доминик заглянул ей в глаза и с горечью
увидел, что глаза жены как бы подернулись пеленой, их мягкий свет, тот самый
свет, даривший ему столько надежды и  радости  в  последние  недели,  погас.
Доминик испугался, что между ними возник новый барьер. Он схватил Мелиссу за
руку и сказал:
   - Я клянусь, что такое больше никогда не  повторится!  И  ты  должна  мне
поверить, что не в моих привычках проводить ночи вне дома. Просто было  одно
дело, которое я должен был сделать. И ты сама  убедишься  в  этом,  когда  я
смогу тебе все объяснить.
   Его взгляд был открытым и ясным; он притянул сопротивляющуюся жену к себе
и, коснувшись губами ее щеки, нежно сказал:
   - Если ты настаиваешь, я расскажу все сейчас же. Но мне бы очень хотелось
дождаться доказательств того, что я правильно поступил этой ночью.
   Мелисса колебалась, ее сердце готово было поверить всему, что говорил  ей
муж, но здравый смысл заранее отвергал все его возможные оправдания. С явным
недоверием она проговорила:
   - Если не сейчас, то когда? Доминик широко улыбнулся:
   - В четыре часа дня тебя устроит?
   Мелисса холодно кивнула.
   Быстро поцеловав ее, Доминик попросил:
   - Надень свое самое лучшее платье и жди меня в четыре часа в гамаке.
   Не зная, смеяться ей или плакать. Мелисса, пожав плечами,  спустилась  по
лестнице.

***

   Ровно в два Доминик  явился  в  городской  банк.  За  прошедшие  часы  он
выспался; проснувшись, с удовольствием поел у себя в  комнате,  освежился  в
ванне, оделся и отправился в город. Он не удивился, встретив на улице  Ройса
и Захария, поджидавших его. Привязав лошадь к столбу,  Доминик  спешился  и,
иронично улыбнувшись, поинтересовался:
   - Приехали убедиться, вернет ли он долг, так?
   Ройс проворчал:
   - И убедиться, что ты не сделаешь глупость, вызвав его на дуэль.  Доминик
улыбнулся:
   - Странное дело, но я понял, что гораздо большее удовольствие уязвить его
таким способом, о котором я раньше и не думал.
   Ройс скептически взглянул на друга, но ничего не сказал. Они втроем вошли
в банк, где им показали, как пройти в офис мистера  Смитфилда.  Латимер  уже
сидел в кожаном кресле банкира и выглядел усталым и мрачным.
   Мистер Смитфилд, с  расплывшимися  чертами  лица,  любезно  посмотрел  на
вошедших и указал на три кожаных кресла: откашлявшись, он осторожно начал:
   - Мистер Латимер объяснил мне ситуацию и поручил выплатить большую  часть
долга.
   - Что значит "большую"? - спросил Доминик. - Насколько я помню, мы играли
на полную сумму, а не на большую ее часть.
   Латимер напрягся, и неприятный блеск появился в его холодных глазах.
   - Чтобы нам с сестрой не  остаться  без  единого  пенни,  я  могу  сейчас
заплатить только тридцать пять тысяч долларов.
   Доминик выглядел бесстрастным.
   - Извини, - сказал он, - но, если я не ошибаюсь, долг -  пятьдесят  тысяч
долларов., - Черт побери! Ты не ошибаешься! - взорвался Латимер, вся  досада
и злость отразилась на его лице.
   Он посмотрел на Доминика с ненавистью и напряженным голосом сказал:
   - Я обязательно все заплачу. - И, стараясь произвести  на  присутствующих
благоприятное впечатление, добавил:
   - Я никогда не делаю ставок, которые не могу оплатить. Но мне надо время,
и я надеюсь, что ты поступишь как джентльмен и дашь мне его.
   Обманчиво вяло Доминик сказал:
   - Ах, да, с моей стороны будет не по-джентельменски лишить тебя всего, не
так ли? Лишить тебя крыши над головой? Выбросить с сестрой на  улицу  в  той
одежде, которая на вас? Кто знает, к чьему  милосердию  вам  тогда  придется
прибегнуть? Может, вам придется даже заняться тем, что вызывает у нормальных
людей отвращение? Что противно и  унизительно?  Нет,  конечно,  ни  один  из
настоящих джентльменов  не  поставит  вас  в  такое  положение,  -  закончил
Доминик, глядя Латимеру прямо в глаза. И тихо добавил:
   - Нет, только прохвост, хам и подлец самого  низкого  сорта  способен  на
такое.
   Подозрение мелькнуло  в  голове  у  Латимера.  Он  напрягся,  но  Доминик
спокойно продолжал:
   - Конечно, я могу дать время, чтобы ты мог заплатить долг. В  отличие  от
некоторых я не чудовище. Сколько тебе надо? Неделю, две?
   Латимер рассчитывал на больший срок. Даже если бы он хотел заплатить все,
что должен, - а это не входило в его планы, - и если бы случилось чудо, было
бы невозможно выполнить условия Доминика. Латимеру надо было не меньше шести
месяцев, и он в бешенстве сжал кулаки. "Когда-нибудь, - думал он яростно,  -
мистер Слэйд заплатит за это унижение, и дорого заплатит..."
   Но сейчас было не до мыслей о мести, Латимер  обдумывал  свое  положение.
Ему жизненно необходимо выиграть время. У него было кое-что в запасе  -  как
можно скорее обобрать Франклина, и теперь он ощиплет его на  большую  сумму,
чем собирался, чтобы поправить свои  финансовые  дела.  А  потом,  в  начале
следующего года, сесть на  пароход,  который  повезет  его  в  Англию.  Если
отложить уплату долга на несколько месяцев, они с Деборой оказались  бы  вне
досягаемости для Доминика Слэйда. Ну, по крайней мере - на  какое-то  время.
Если бы вдруг Слэйд объявился в Лондоне,  Латимер  нашел  бы,  что  сделать.
Бывают же всякие несчастные случаи, и их можно подстроить.
   Латимер оказался в весьма деликатной ситуации. Он  должен  был  сохранить
свое реноме, иначе планы насчет мальчишки Франклина осуществить не  удастся.
И в то же время у него нет денег  заплатить  Доминику,  а  если  в  обществе
узнают, что он пошел на ставки, которые не в силах заплатить, - все  рухнет.
Никто не станет играть с ним. Его репутация станет известна в Нью-Орлеане, и
ему не удастся одурачить сопляков вроде Франклина.  А  Латимер  надеялся  на
Нью-Орлеан, так как не хотел упустить возможности, которые этот американский
Вавилон мог ему предоставить.
   Увернуться  от  Доминика  -  главное  для  Латимера.  Надо  убедить   его
подождать, скажем, до начала года, а это не  менее  трех  месяцев.  К  этому
времени он доберется до денег Франклина и  улизнет  в  Нью-Орлеан.  Роксбури
обещал поправить его финансовые дела, и не так уж важно, сколько он выиграет
у Франклина. Главное ждет его в Нью-Орлеане. Но у Латимера не  было  желания
уехать из страны с деньгами меньшими, чем обещал Роксбури, несмотря  на  то,
что небольшое состояние имелось у него в Лондоне.
   Провернув у себя в голове несколько вариантов, Латимер вдруг улыбнулся:
   - Я боюсь, что ты меня загнал в угол. - Под холодным взглядом Доминика он
развел руками и с горечью продолжал:
   - Как ты знаешь, я не дома, не в своей стране, и поскольку я,  уезжая  из
Англии, планировал путешествов