выглядел незнакомый джентльмен.
   Кэтрин тоже не  радовалась.  Он  же,  казалось,  чувствовал  себя  вполне
комфортабельно, вытянув свои длинные ноги и взяв один из бокалов.  Заставляя
себя держаться спокойно, она спросила:
   - Что ты хочешь обсудить?  Джейсон,  оторвавшись  от  созерцания  веточки
мяты, украшавшей его бокал, мирно обратился к ней:
   - Это скорее зависит от тебя, разве  не  так?  Немного  расслабившись  от
того, что не почувствовала давления с его стороны, Кэтрин  взглянула  в  его
гипнотизирующие зеленые глаза. Вид этого твердо сжатого  рта,  который  мог"
свести на нет все ее  сопротивление,  вызвал  в  ней  воспоминания  о  былой
радости, дрожью пробежавшие по телу.  Заставляя  себя  оставаться  такой  же
холодной и собранной, как в момент его появления, она спросила:
   - Как ты нашел меня?
   - Хмм... Это не было слишком тяжело после того, как твоя мать побывала  у
дядюшки и сообщила ему, где ты находишься, - ответил он беспечно.
   - Моя мать сказала тебе? - выдохнула она, не веря себе.
   - Не твоя мать, малышка, мой дядя. Ошеломленная его словами, она только и
могла безмолвно смотреть на него. Наконец она выдавила:
   - Рэйчел... Рэйчел никогда бы не  предала  меня!  Сардонически  улыбаясь,
Джейсон возразил:
   - Не слишком настаивай на этом!  Я  не  знаю,  какими  соображениями  она
руководствовалась, но она сообщила моему дяде, а мой дядя написал мне, что я
могу найти тебя на плантации под названием Белле Виста близ Натчеза.
   Чувствуя, как смешались ее мысли, Кэтрин спросила осторожно.
   - И это все? Он больше ни о чем не написал, кроме того, что  сказала  ему
Рэйчел?
   Его зеленые глаза сузились, и он вкрадчиво произнес:
   - Он не написал мне, что ты собираешься одарить меня бастардом <Бастард -
внебрачный или прижитый не от мужа ребенок>!
   С гневно сверкнувшими глазами Кэтрин вскочила на ноги:
   - Ты сам сказал, что все, что мы должны обсудить, зависит  от  меня.  Так
вот, мое мнение не изменилось с тех пор, как мы расстались в Париже, и я  не
вижу оснований для продолжения этого мерзкого разговора.
   Она собиралась королевским жестом показать ему на дверь, но не  успела  -
он выбросил вперед руку и с  силой  бросил  ее  к  себе  на  колени.  Каждая
клеточка ее тела сжалась, ударившись о его твердые бедра, она взглянула  ему
в глаза и гневно стиснула зубы.
   - Отпусти меня, Джейсон.
   Не обращая внимания на ее слова, он тесно прижал к себе пленницу,  и  его
губы начали свое волшебство, лаская ее шею, где отчаянно пульсировала жилка,
а затем медленно переместившись ко рту. Одновременно любя  и  ненавидя  его,
она  не  могла  противиться  тому  желанию,  которое  возбудили  в  ней  его
прикосновения.
   Господи, подумала она в отчаянии, столько времени прошло с тех  пор,  как
он обнимал меня, а я все так же сильно люблю его, черт бы его побрал!
   Она все же попыталась уклониться  от  этих  ищущих  губ,  но,  когда  они
наконец нашли свою цель, она дрогнула  и  почувствовала,  что  сдается,  что
против воли ее губы раскрываются навстречу его губам, предательски  разрешая
им  все.  А  когда  ее  голова  закружилась  в  одном  темпе   с   отчаянным
сердцебиением, он внезапно поднял глаза, но вместо  знакомого  огня  желания
она увидела в них лишь презрение.
   Он встал, бесцеремонно скинув ее на пол, и процедил:
   - Девка! Все та же маленькая, соблазнительная шлюшка! Не удивительно, что
этот юный дурачок готов был положить свое сердце к твоим жадным ногам!
   Ошеломленная  этим  злобным  выпадом,  Кэтрин  встала  и  дрожащей  рукой
оправила юбку. Он был так же возбужден, как и она - она знала это наверняка.
Но, как и раньше, он видел во всем только ее вину, подумала она с горечью и,
подняв голову, пристально посмотрела ему прямо в глаза.
   -  Теперь,  поскольку  ты  уверен,  что  я  шлюха,  нам  уже  не  о   чем
разговаривать. Тем более у тебя нет никаких причин оставаться  здесь,  ты  с
этим согласен?
   Его глаза опасно сверкнули, когда он высокомерно разглядывал ее.
   - Согласен. Я не намерен оставаться здесь! Но  у  меня  нет  и  намерения
оставлять тебя здесь! Кэтрин смотрела на него, не понимая.
   - Ты.., уж не хочешь ли ты сказать, что заберешь меня с собой?
   - А почему бы нет? Ты моя жена, и я думаю, что одалживал  тебя  Сен-Клеру
достаточно долго! Было бы неприятно забирать тебя, не  поблагодарив  его  за
заботу о моей жене, но, возможно, это и  к  лучшему.  Пока  я  буду  владеть
мамой, ему останется ребенок!
   Кэтрин все еще ничего не понимала. Холодно ее оглядывая, Джейсон заметил:
   - Кажется, материнство  не  повредило  твоей  красоте.  Кого  же  ты  ему
подарила - сына или дочь?
   Кэтрин заморгала,  ее  глаза  изумленно  расширились.  Он  не  может  так
говорить! Неужели он не понимает, что это его сын? Обидные мысли  жужжали  в
мозгу, как разъяренные осы.
   Джейсон нетерпеливо прикрикнул:
   - Так что же твой маленький бастард?
   - Мальчик, у меня родился мальчик, - произнесла она безучастно.
   Его рот искривился, словно от боли, но на какую-то  секунду  -  она  даже
подумала, что ей это показалось. Голосом ровным, как отполированная  трость,
он произнес:
   - Ладно, мальчик нуждается в отце больше, чем в матери,  так  что  он  не
будет слишком скучать по тебе.
   - Что ты имеешь в виду - не  будет  скучать  по  мне?  -  резко  спросила
Кэтрин.
   Неприятный огонек блеснул в его глазах:
   - Я намерен вернуть свою блудную жену, но не намерен  брать  и  бастарда.
Когда мы уедем, а уедем мы, как только ты соберешь вещи,  ребенок  останется
здесь. Твоего сына я не возьму.
   Он стоял и глядел на нее, лицо его было жестким  и  надменным,  и  сердце
Кэтрин затрепетало от муки. Как же можно растить Николаев, если они  так  не
доверяют друг другу, если готовы видеть в другом только самое худшее? Почему
нет какого-нибудь иного пути,  чтобы  разрешить  все  их  сложности?  Почему
каждый раз,  когда  они  встречаются,  их  подстерегают  поистине  ужасающие
заблуждения? И как, спросила она себя гневно, как могла я  любить  человека,
который думает,  что  я  способна  нарушить  супружескую  клятву,  выставить
напоказ плод измены? Ненавидя себя за  слабость,  Кэтрин  разрывалась  между
желанием швырнуть ему правду в лицо и  упрямой  гордостью.  Он  предполагает
наихудшее? Ну и пусть!
   Воинственный блеск осветил ее фиалковые глаза.  Если  он  думает,  что  я
оставлю сына, он, несомненно, просто не в себе! Тряхнув головой,  как  дикая
норовистая лошадь, она воткнула руки в бока и выпалила:
   - Однажды я уже позволила тебе запугать меня в шаткой ситуации, но будь я
проклята, - он с изумлением взглянул на нее, пораженный, с какой легкостью с
ее уст  сорвалось  проклятие,  и  тогда  она  свободно,  почти  наслаждаясь,
повторила:
   - Будь я проклята, если позволю тебе снова сделать это! Я не уеду с тобой
отсюда ни сегодня и никогда!
   Он расхохотался так; что даже согнулся.
   - Именно это я хочу сказать, Джейсон! Я никуда не поеду!
   Смех в его глазах  моментально  погас,  очень  медленно  и  угрожающе  он
процедил:
   - Ты как миленькая отправишься со мной! Или ты хочешь,  чтобы  я  остался
здесь и встретился с Сен-Клером? Тебе доставит удовольствие видеть, как твой
любовник рухнет, подстреленный? Обещаю тебе,  что  я  сделаю  это.  Я  хотел
доставить себе такое удовольствие, как только увидел его  рядом  с  тобой  в
Новом Орлеане. Единственное, что останавливает меня,  это  его  малютка-сын!
Поэтому не говори мне, что ты намерена делать!
   Стало тихо. Еще раз взглянув на  Джейсона,  Кэтрин  увидела  его  глазами
Адама. Он вынужден будет поднять брошенную ему перчатку.  И  что  получится?
Разве она сможет вынести, если ее муж или ее брат будет убит? Но и как может
она оставить сына? Она должна рассказать Джейсону правду.
   Раздраженный ее молчанием, он нетерпеливо поторопил ее:
   - Ну?
   Смиренно, ненавидя себя за эту кротость, она слабо произнесла:
   - Я соберусь...
   Момент, когда был возможен самый простой выход, был  упущен.  В  нынешнем
его настроении любое ее объяснение было бы яростно отвергнуто, и  она  зримо
представила, с каким недоверием встретит он ее слова  о  том,  что  Адам  ее
брат!
   Она пошла в дом, но он схватил ее за руку и,  натянуто  улыбаясь,  злобно
сказал:
   - Не обессудь, но я вынужден буду следить за тобой, у тебя  есть  гнусная
привычка неожиданно исчезать!
   Она пожала плечами, и они вдвоем вошли в дом.
   Джеймс, не отрывая глаз от худой руки, сжимавшей  запястье  его  госпожи,
безучастно выслушал, как она тихо велела ему, чтобы один  из  слуг  упаковал
сундук с вещами ее и Николаев. При последних словах Джейсон  бросил  на  нее
ледяной взгляд.
   Выждав, когда Джеймс начал подниматься по лестнице, он прошипел:
   - Николаев?
   Проявив куда больше спокойствия, чем  она  в  действительности  обладала,
Кэтрин твердо произнесла:
   - Да. Николае - мой сын. - Их взгляды столкнулись. -  Я  не  покину  его.
Джейсон. Ты можешь угрожать Сен-Клеру, ты можешь переломать мне  все  кости,
но я не оставлю моего сына!
   В ее глазах не было страха, только мрачная решимость, и наконец с хриплым
смешком он пролаял:
   - Ладно, забирай это отродье - только не надейся, что это избавит тебя от
исполнения своих супружеских обязанностей!
   Вспыхнув от этого намека, она вырвалась и поднялась по лестнице.  Джейсон
немедленно последовал за ней, следя за каждым  движением.  Часом  позже  она
сидела в экипаже с Николасом и полумертвой от испуга Жанной.
   Джейсон захлопнул за ними дверцу, в последний  раз  удостоверившись,  что
она на месте, и сел верхом на собственную лошадь. Когда  экипаж  отъехал  от
Белле Виста, она облегченно вздохнула. Ее сын рядом, в безопасности, Джейсон
изумил ее, позволив написать короткую записку Адаму. Он все же прочитал  ее,
прежде чем бросить небрежно на стол, но  она  была  рада  уже  тому,  что  о
прибытии Джейсона и их отъезде Адам услышит только от встревоженных слуг.
   В записке она сообщала, что приехал муж и увез  их  с  Николасом.  Кэтрин
горячо надеялась, что Адам здраво воспримет записку и не станет  действовать
хотя бы до тех пор, пока она не  выберет  время,  чтобы  поставить  Джейсона
перед истинными фактами.

Глава 5

   Нещадно палило солнце. С изумлением поглядывая на Джейсона в белой шляпе,
Кэтрин удивлялась его выносливости и энергии. Сама она  измаялась  от  жары.
Виски были мокрыми, влажное платье прилипало к спине,  и  она  в  сотый  раз
спрашивала себя, куда же он их везет.
   Прошло уже пять дней с тех пор, как  они  погрузились  на  плоскодонку  в
Натчезе и начали спускаться вниз по Миссисипи. Кэтрин решила, что  целью  их
путешествия был Новый Орлеан, но утром второго дня они высадились на  берегу
реки и продолжили движение в неизвестном направлении.
   Кэтрин заметила, что приезда Джейсона ждали  -  фургоны  были  нагружены,
люди и лошади готовы. Она мельком  увидела,  что  четыре  фургона  заполнены
коробками с продовольствием.  Пятый  фургон  определенно  использовался  как
кухня. Взглянув на мрачное  лицо  того,  кто  был  здесь  за  старшего,  она
понадеялась, что, еда не будет под стать его характеру.
   Она обрадовалась, узнав, что шестой фургон,  крытый,  предназначался  для
нее. Можно  было  скрыться  от  любопытных  мужских  взглядов,  укрыться  от
обжигающего солнца, но к вечеру в фургоне стало очень душно и Николае  часто
давал знать, каким неприятным он это находит.
   Она  и  Жанна  были  здесь  единственными  женщинами,  если  не   считать
маленькой, смуглой девушки, которую ей навязал  Джейсон,  грубо  сказав  при
этом:
   - Если бы я знал, что придется возиться с яслями, то захватил бы побольше
слуг, но, мадам, поскольку я этого не сделал, в вашем распоряжении  Жанна  и
Салли, придется как-то управиться.
   Это Джейсон хорошо переносил переход, а эти мужчины, с суровыми глазами и
большей частью бородатые, работали на  него,  что  было  очевидно  с  самого
начала. В то же время он их хорошо знал, что  было  понятно  Кэтрин  по  тем
обрывкам разговора, которые она слышала, когда по вечерам мужчины собирались
около фургона с кухней. Было среди них несколько чернокожих, но они общались
между собой и всегда собирались неподалеку своей маленькой группкой. Она  не
знала, были ли они рабами или  свободными  людьми.  Однажды,  когда  Джейсон
остановился, чтобы поговорить с ней, и когда она безразличным тоном спросила
его об этом, он лишь огрызнулся:
   - Что, это имеет какое-то значение? Обескураженная его враждебностью, она
покачала головой и была рада, увидев,  что  он  направил  прочь  от  фургона
своего огромного гнедого и поскакал вперед, догоняя морщинистого  маленького
человечка, которого звали Голиаф.
   Однажды вечером, когда Джейсон был в хорошем настроении,  она  отважилась
спросить его об индейцах. Совершенно очевидно, что цивилизованная  местность
осталась далеко позади, и Кэтрин, чья голова была набита ужасными  историями
о том, на что способны дикари, забеспокоилась, не оборвет ли ее  жизнь  удар
томагавка.
   Джейсона лишь рассмешили ее страхи.
   - Послушай, маленькая киска, здесь когда-то было самое сильное  племя  на
этой территории - до тех пор,  пока  испанцы  не  разрушили  старый  Натчез.
Многие годы людей племени Натчез косили болезни, так что в этом  районе  нет
ничего  похожего  на  союз  ирокезов.  Правда,  не   обошлось   раньше   без
кровопролитных столкновений с поселенцами, но индейцы никогда не были  здесь
первостепенной проблемой, как, скажем, в восточной части Соединенных Штатов.
   - А сейчас остались какие-нибудь индейцы? - смотрела она на  него  широко
открытыми глазами.
   - Конечно остались, - снисходительно улыбнулся  он,  -  но  наши  индейцы
мирные. Бывают отдельные нападения, но это означает, что горстка  смельчаков
перепила и пришла в ярость. На нас  нападать  они  не  станут.  Нас  слишком
много, мы прекрасно вооружены. Кроме того,  на  всякий  случай  я  выставляю
часовых.
   Кэтрин не слишком успокоили объяснения Джейсона,  но  она  приободрилась,
заметив у каждого мужчины ружье или пистолет. Она постепенно привыкла к этим
мужчинам и даже запомнила некоторые имена. Негра с золотыми зубами  и  лысой
головой, который правил ее фургоном,  звали  Сэм,  а  повара  -  Генри.  Имя
единственного индейца в группе, высокого  и  удивительно  красивого  чероки,
который ездил на лошади так, будто родился в седле, бросало ее в дрожь - его
звали Пьющий Кровь. Именно Пьющего Кровь она больше всех боялась,  поскольку
часто ловила на  себе  его  пристальный  взгляд  и  была  уверена,  что  его
интересуют ее длинные волосы - хороший бы получился скальп.
   Другие мужчины продолжали оставаться для нее незнакомцами еще  и  потому,
что Джейсон неусыпно следил за ней. Жену господина и мужчин, которые на него
работали, разделяла такая же глубокая и широкая пропасть, как в  стародавние
времена. Даже Жанна, горничная Кэтрин, была защищена от их посягательств уже
в силу того, что принадлежала к окружению мадам.
   Как принято, благородная леди Юга не общалась с людьми,  которых  ее  муж
нанимал для работы на своих землях. При нормальном  течении  событий  Кэтрин
вообще бы не встретилась с этими людьми, а тем более  не  стала  бы  с  ними
разговаривать. У них было свое место, а у жены их господина - другое.
   Кэтрин видела, что Адам, за исключением  нескольких  белых  специалистов,
использовал для работы на плантациях только черных рабов.  У  Джейсона  была
смешанная группа, он нанимал как белых, как и  черных.  Но  больше  их  всех
Кэтрин интересовал сам Джейсон и то, куда он вез ее.
   Этого она не знала, и это доставляло ей странное удовольствие. За  спиной
в покачивающемся фургоне спокойно спал ее сын, высокий муж  ехал  неподалеку
от них, и каждый день  перед  ее  зачарованным  взглядом  проплывали  новые,
непохожие на предыдущие пейзажи.
   Они медленно продвигались в северо-западном направлении,  и,  после  того
как миновали болотистые низины в пойме Миссисипи,  наметился  медленный,  но
неуклонный подъем к северу; все меньше  и  меньше  встречались  им  мрачные,
заболоченные рукава реки, стала изменяться и растительность.
   Исчезли серые, обвешанные мхом  кипарисы,  чьи  искривленные  корни,  как
огромные узловатые колени, торчали из  солоноватой  воды;  пропали  болотные
дубы с их раскидистыми кронами и  высокие,  негнущиеся,  похожие  на  лезвие
бритвы, карликовые пальмы.  Зато  появились  сосны  с  длинными  иголками  и
буковые деревья с серой корой, и тенистые ясени;  вокруг  стоял  девственный
лес, куда еще не добрался белый человек.
   Кэтрин была  рада  этим  переменам;  болотистая  равнина  своей  пугающей
красотой угнетала ее. Днем она с удовольствием любовалась окрестностями,  но
вот ночью они вызывали совсем иные чувства. Слыша в  темноте  рычание  самца
аллигатора, она содрогалась от  первобытного  ужаса,  а  боевой  клич  пумы,
вышедшей на охоту, или предсмертный пронзительный крик ее жертвы  лишали  ее
сна не на одну ночь.
   Кэтрин потеряла счет времени, каждый день плавно переходил в следующий, а
они шли и шли, настойчиво продвигаясь на северо-запад  и  напоминая  ей  дни
кочевья, когда цыгане странствовали, передвигаясь с места на место  в  своих
разноцветных кибитках. Маленькие ночные костры, у которых она теперь сидела,
подтянув колени к подбородку и наблюдая за красно-желтыми язычками  пламени,
взбудоражили ее память. Точно так же сидела она в детстве, и рядом был Адам,
и они наблюдали, как Рейна готовила  ужин.  Кэтрин  слушала  музыку.  Но  не
волнующие кровь рыдания цыганских скрипок, а  веселую  или  грустную  музыку
чернокожих; звуки летели в тишину ночи и  прерывались  лишь  криками  ночных
животных.
   Через несколько дней Джейсон приказал Кэтрин и Жанне не  отходить  от  их
фургонов, разрешив отлучаться в лес лишь по необходимости. Даже во время еды
ситуация не менялась - Салли готовила для них отдельно на маленьком  костре,
к большому удовольствию  Кэтрин,  которую  не  обманули  ее  предчувствия  в
отношении кулинарных способностей Генри. Джейсона удивляла ее  уступчивость,
готовность подчиниться, однако это не уменьшило напряженности их  отношений,
а странным образом лишь усилило ее.
   Когда  они  были  рядом,  в  воздухе  явно  что-то  потрескивало,  словно
сшибались их невысказанные пламенные эмоции. Напряжение возрастало с  каждой
милей, хотя его никто не подогревал. Джейсон, покинув Белле Виста, больше не
старался подчеркивать их отчужденность друг от друга.
   Ничего не говорил он и о Николасе - он просто игнорировал его. А  Кэтрин,
когда он искал ее общества, всегда подсовывала ему ребенка, стараясь,  чтобы
он хоть раз внимательно взглянул на него. Если  бы  хоть  раз  она  добилась
своего, как изумился бы Джейсон, увидев эти зеленые глаза,  так  похожие  на
его собственные. Но его  взгляд  никогда  не  задерживался  на  темноволосом
постреленке. В конце концов Кэтрин отказалась от страстного желания привлечь
его внимание к мальчику. Она  потерпела  поражение.  Гордость  не  позволяла
сказать правду, а Джейсон был уверен, что это  не  его  сын.  И  она  решила
переменить политику и сделала  так,  чтобы  Джейсон  как  можно  реже  видел
Николаев.
   Не одна бессонная ночь прошла у нее в размышлениях.  Как  Джейсон  к  ней
относится? Что намерен делать? Обращался он с ней холодно, почти равнодушно.
Правда, следил за тем, чтобы у нее было все необходимое,  сдерживал  лошадь,
чтобы ехать рядом с ее фургоном, вежливо спрашивал, как она себя  чувствует.
Но это было то же, что и по отношению к Николасу - ее он тоже игнорировал!
   Почему, спрашивала она себя каждую ночь, почему он так отдаляется от нее?
Зачем тогда он разыскал ее и заставил ехать с ним?
   Конечно, здесь не было уединенных мест, но все-таки, упрямо говорила  она
себе, при желании они могли бы поговорить - если бы только он этого захотел.
Даже простой, ниче