енное  время
исключительно жарким и расслабляющим, пошла в свою комнату отдохнуть.  Леони
и  Джастин  были  совершенно  счастливы  и  забыли  обо  всем  на  свете  за
исключением этого приятного, покрытого мелкой рябью заливчика  с  прохладной
водой. Они не были видны из окон дома, потому что заливчик  располагался  за
зеленым тенистым лесом. Когда Морган увидел их играющими и резвящимися, мать
и  сын  были  полностью  поглощены  друг  другом  и  не  подозревали  о  его
присутствии. Кофточка Леони топорщилась складками на ее талии,  и  маленькие
капельки воды искрились на ее  золотистых  от  солнца  ногах,  когда  она  и
Джастин плескались, пытаясь схватить маленькую зеленую лягушку. Волосы Леони
рассыпались по  плечам  от  беспорядочных  движений,  а  старенькое  платье,
подоткнутое за пояс, удивительно шло ей. Морган пристально глядел на  Леони,
на тонкие  золотистые  руки  и  смеющееся  лицо,  когда  она  повернулась  к
Джастину, схватив наконец лягушку, и чувствовал себя так, будто  он  никогда
раньше не видел  ничего  более  соблазнительного  и  прекрасного.  Она  была
дикаркой, лесной нимфой, которую он случайно  увидел.  Непроизвольно  Морган
задержал дыхание, его руки натянули поводья так, чтобы  Темпит  неосторожным
движением не спугнул ее и чтобы она не исчезла в глубине зеленого  тенистого
леса подобно перепуганной лани.
   Заливчик был уединенным местом, деревья скрывали  его  от  дома.  Он  был
окружен зарослями диких гиацинтов и  сладко  пахнущих  фиалок.  Когда  Леони
стояла, были ясно видны ее точеные как  у  статуэтки  ноги.  Солнечные  лучи
превращали рыжий цвет ее кудрей в цвет  расплавленного  золота.  Леони  была
неотразима, и Моргану, при всей своей слабости к женскому полу, было  трудно
этого не заметить.
   Он быстро осознал все это не  разумом,  а  телом,  которое  задрожало  от
нестерпимого желания... Только  присутствие  ребенка  останавливало  его  от
того, чтобы не подъехать и не сжать Леони  в  своих  объятиях.  Это  желание
светилось в его голубых глазах, и он не подумал скрывать  его,  когда  Леони
случайно посмотрела наверх и увидела его, сидящего верхом на большом  резвом
жеребце.
   Он был удивительно  красив  и  грациозен.  Белая  рубашка  была  беспечно
распахнута  на  курчавой  груди.  Кожаные  бриджи  плотно  облегали  сильные
мускулистые ноги. Копна черных волос вольно спадала на высокий лоб. На  лице
Моргана бессознательно проступало желание обладать Леони. Его голубые  глаза
стали почти синими. Это  заставило  молодую  женщину  сделать  шаг  назад  с
полуиспуганным, полудерзким выражением лица. Неожиданно осознав, что ее ноги
обнажены до колен и именно на них устремлен взгляд Моргана, Леони покраснела
и быстро опустила платье, чуть слышно спросив:
   - Мсье ждал нас?
   Слейд ухмыльнулся. Даже претендуя на роль жены,  живя  в  его  доме,  она
называла его не иначе, чем "мсье". Он сознавал, что это был  способ  держать
его на расстоянии.
   - Не только, - ответил Морган тихо,  вынуждая  коня  подвинуться  к  краю
залива. Посмотрев на Джастина, Морган весело скомандовал:
   - А ну, вперед, Джастин! Я хочу поговорить с твоей мамой наедине.
   Но прежде  чем  Леони  успела  отменить  приказ,  Джастин  уже  бежал  по
направлению к дому. Маленькая лягушка была зажата в его руке. Двое  взрослых
смотрели друг на друга. Отблеск желания все еще сверкал в глазах Моргана. Он
протянул руку и коснулся ее плеча.
   - Нет! - прошипела Леони, и ее тело напряглось. Вы не должны  прикасаться
ко мне, мсье! У меня есть бумага, в которой  говорится,  что  вы  не  должны
этого делать!
   Морган улыбнулся. Какое-то время искры изумления плясали в его глазах.
   - О чем вы говорите, услада моей души? Как-нибудь покажите ее мне. Но  не
сейчас.
   Леони сделала отчаянную попытку убежать. Она  схватила  свою  кофточку  и
засверкала пятками с быстротой зайчихи. Леони помчалась в лес, но как только
она оказалась в глубине его, то сообразила, что бежать  надо  было  к  дому,
прочь от леса. Она бежала быстро, как могла, увертываясь от стволов деревьев
и кустов, пытаясь повернуть к дому. Позади себя она слышала хриплое  дыхание
Моргана и глухой стук копыт Темпита. Конечно же, силы были  неравны.  Сердце
Леони  билось  так,  как  будто  собиралось  выпрыгнуть  из  груди.  Но  она
продолжала бежать, а ее длинные загорелые  ноги  сверкали  в  лучах  солнца,
пробивавшегося  сквозь  крону  деревьев.  Она  хитрила,  стараясь  уйти   от
преследования.  Но  Морган  был  прекрасным  наездником.  Неожиданно  бросив
Темпита в галоп, он  легко  настиг  бегущую  фигурку.  Пристроившись  сбоку,
Морган схватил Леони, приподнял и посадил на лошадь лицом к себе. Леони  все
еще боролась, извиваясь в его руках. Ее нежное загорелое тело действовало на
Моргана подобно сладкому дурману. Пламень страсти разливался  по  его  телу.
Задыхаясь, Леони выкрикнула:
   - Нет, мсье! Я говорю вам, нет!
   - А я говорю да! - Дыхание Моргана смешивалось с дыханием Леони. Ее  губы
находились напротив его губ.
   Она сделала попытку хотя бы отодвинуться от него, но это ей  не  удалось.
Морган держал ее крепко. Он страстным поцелуем  закрыл  этот  желанный  рот,
который напоминал ему ту  ночь,  проведенную  с  девственницей.  Морган  был
опытен в обращении с женщинами. Его язык, казалось, заполнил  ее  рот,  губы
были тверды. Его руки еще сильнее  приблизили  к  себе  ее  сопротивляющееся
тело, пока ее грудь не коснулась его груди, и она не ощутила его желание.
   Морган потерял всякий контроль над  собой,  когда  его  рот  коснулся  ее
мягких губ. Он твердо сжимал ее  в  своих  объятиях,  упиваясь  извивающимся
нежным телом, полуосознанно направляя Темпита все дальше от  дома,  в  глубь
леса.
   Это была сумасшедшая скачка. В руках Моргана было  желанное  тело  Леони.
Ему казалось, что он сходит с ума от желания.
   Леони пыталась сопротивляться, но бесполезно. Она вдруг открыла для себя,
что, больше чем с Морганом, она сражалась со своим предательским телом.
   Когда Темпит наконец сам остановился, Морган некоторое время не осознавал
этого. И лишь очнувшись,  он  оторвал  свой  рот  от  сладких  губ  Леони  и
удивленно осмотрелся. Каждый его нерв, каждая клеточка блаженно трепетали от
прикосновения к этому очаровательному телу, которое он держал в руках.
   Они остановились на  маленькой  полянке.  Морган  соскользнул  с  лошади,
потянул за собой Леони и прошептал хриплым голосом:
   - Леди, будуар ждет вас.
   Подобно Моргану Леони вышла из состояния  транса"  осмотрелась  вокруг  и
ясно услышала звуки водопада. Она тоже  была  слишком  заворожена  ощущением
тепла, идущего от тела Моргана, чтобы что-то видеть вокруг. Но  все  же  она
отметила место, где они остановились. Лес, мягко окружающий их, изгиб ручья,
водопад. Очаровательное место. Настоящий сад Эдема.
   Неторопливо Морган взял Леони на руки, его  рот  снова  начал  искать  ее
губы. Его сильные руки прижали ее мягкое податливое тело к себе.  Реальность
исчезла для Леони. Это был ее муж. Он целовал ее.  Муж,  которого,  как  она
думала, глубоко презирает. С каждым  прикосновением  его  губ  и  рук  Леони
подсознательно уступала его желаниям. Он сжимал  ее  в  объятиях,  губы  его
нетерпеливо скользнули по губам Леони, потом коснулись ее шеи. Он  отнес  ее
под сень огромного ветвистого платана и осторожно положил на мягкий весенний
клевер, который рос вокруг, а сам лег рядом. Его губы ласкали ее теплое тело
все ниже, там, где оно мягко  обрисовывалось  под  старым  зеленым  платьем.
Платье  было   последним   барьером,   который   руки   Моргана   постепенно
преодолевали. Вначале он освободил от платья ее  плечи,  обнажив  прекрасные
маленькие груди. Теплые пальцы Моргана мягко ласкали розовые соски, пока они
не набухли от его  прикосновений.  Его  горячие  губы,  подобно  обжигающему
пламени, коснулись ее рта, и он снова начал целовать ее  со  всевозрастающей
страстью. Его руки обхватили ее груди, почувствовав восхитительную гладкость
кожи, желающей  еще  больших  ласк.  Его  голова  опустилась,  а  рот  мягко
сомкнулся вокруг соблазнительных сосков.
   У Леони перехватило дыхание от прикосновения его теплого  языка,  которым
он так сладко проводил по  ее  груди.  Инстинктивно  ее  тело  изогнулось  в
желании разрушить  последние  остатки  сознания.  Оба  уже  не  воспринимали
реальный мир. Им открылся великий секрет природы. Губы  Моргана,  его  руки,
тело - только это существовало для Леони в том мире, куда он ее увлек...
   Для Моргана больше ничего  не  существовало,  кроме  этого  пленительного
тела. Одежда для него стала нестерпимой. Он почти со злостью освободил грудь
от ставшей  тесной  рубашки.  Кожаные  бриджи  должны  были  последовать  за
рубашкой, но Леони, разочарованная от того, что он  прекратил  ласки,  слабо
застонала. Морган сразу же продолжил ласкать ее трепещущую плоть.
   Прикосновение его мощной курчавой груди к ее нежному телу повергло  ее  в
трепет. Со слабым стоном удовольствия Леони еще  теснее  прижалась  к  нему,
предлагая продолжать гладить и ласкать ее. Это было настолько восхитительно,
что Леони находилась в полубессознательном состоянии. Она просто опьянела от
страсти. Ее тело инстинктивно искало и  требовало  все  более  изысканных  и
острых ласк.
   Реакция Леони на  ласки  Моргана  была  такой,  какой  он  и  желал.  Его
поглаживания становились все более нетерпеливыми.  Дрожащими  руками  Морган
наконец приподнял ее и снял платье. Его  собственная  одежда  была  сброшена
следом. Мягкий нежный живот Леони и грудь полностью  касались  его  сильного
мускулистого тела.
   Леони чувствовала холодок от мягкого клевера  под  своим  голым  телам  и
тепло, идущее  от  тела  Моргана,  лежащего  на  ней.  Это  давало  ощущение
блаженства. Блуждающие пятна желтого солнечного света, пробивающегося сквозь
ветви платана, ласкали их  нагие  тела.  Слышно  было  лишь  жужжание  пчел,
собирающих мед на душистом  клевере,  да  их  хриплое  дыхание,  когда  руки
Моргана гладили пленительное тело Леони.
   Как она прекрасна, подумал Морган с благоговением, когда поднял голову  и
посмотрел на Леони. Он увидел наконец ее всю с головы до пят, розовые бутоны
ее сосков и тонкую талию, мягкую  линию  ее  бедер  и  стыдливые  золотистые
завитки  волос  возле  ее  лона.  Взглянув  в  лицо  Леони,  Морган   увидел
полузакрытые  глаза,  копну  золотисто-каштановых  волос,  разбросанных   по
зеленому клеверу, приоткрытые в страстном желании губы. Он поцеловал ее  шею
и пробормотал:
   - Ты, наверное, ведьма, но Бог поможет мне. Ты мне нужна, кто  бы  ты  ни
была и что бы ты ни делала...
   Его слова вывели Леони из состояния транса.  Но  уступая  властному  зову
своей плоти, Леони отдавалась Моргану  легко,  свободно  и  беззаветно.  Она
ощутила сладостное чувство, когда ее руки притянули его голову к себе, чтобы
снова узнать сладкую силу  поцелуев  Моргана.  Он  покорился.  Рука  Моргана
покинула грудь Леони,  двинулась  ниже  к  ее  плоскому  животу  и  далее  к
золотистому треугольнику меж ее  бедер.  Пальцы  Моргана  нащупали  и  стали
изучать с бесстыдством самые сокровенные места тела Леони.
   Она  замерла,  когда  почувствовала  его  руку  между  своих  ног.   Тело
мучительно желало  ласк,  но  к  этому  желанию  примешивался  страх.  Когда
единственный раз мужчина  прикасался  к  ней,  ей  было  больно.  Она  вдруг
осознала всю чудовищность того, что сейчас происходит. С  содроганием  Леони
попыталась освободиться от этих сладких ласковых прикосновений. Но его  руки
дарили чувство такого блаженства, что хотелось кричать от восторга.
   Но и этого уже было ей  недостаточно.  Она  ждала  большего.  Мучительные
ожидания все сильнее возбуждали ее кровь.  Наконец  непроизвольно  ее  бедра
начали ритмично  двигаться  в  танце,  известном  со  времен  Евы.  Ее  тело
трепетало со всей силой страсти, которую Морган освободил от пут.
   А он слегка отодвинулся, борясь  с  кричащими  требованиями  своего  тела
немедленно взять ее,  забыться  в  сладостном  соитии.  Это  было  настоящей
пыткой. Кровь сумасшедшим потоком неслась по венам Леони. Каждый нерв кричал
от напряжения. Неотличимое от боли наслаждение  концентрировалось  там,  где
рука Моргана касалась ее горящего тела. И когда Леони почувствовала, что уже
сходит с ума, ее тело судорожно изогнулось и стон  невыразимого  наслаждения
вырвался из груди...
   ...Изумленная случившимся, Леони лежала на мягком  клевере  и  пристально
смотрела в смуглое лицо Моргана. В ее глазах уже не было злости.  Ее  пухлые
губы слегка улыбнулись, когда Морган посмотрел на нее. Он никогда раньше  не
встречал  женщину,  дарившую  ему  столько  удовольствия.   В   его   глазах
одновременно с радостью все же светилась подозрительность,  когда  он  вновь
взглянул на удивительно нежное выразительное лицо с раскосыми глазами.
   Леони медленно приходила в себя  после  того,  как  она  вошла  вместе  с
Морганом в этот удивительный мир чувств, как  познала  это  крепкое  мужское
тело, лежащее рядом, эти руки, все еще продолжающие гладить и ласкать ее.
   Время, казалось, замерло, остановилось, когда они  лежали  на  поляне,  и
солнечные лучи, пробивающиеся сквозь ветви деревьев, освещали их  обнаженные
тела. Голубой ручей с  водопадом  завершали  картину.  Изумленная,  Леони  с
испугом смотрела на смуглое узкое лицо Моргана, который также изучал ее, как
будто видел впервые.
   Как я могла раньше думать о нем как о слабом человеке, удивлялась она. Ее
глаза задерживались то на его твердом профиле с сильным, почти  высокомерным
подбородком,  то  на  атлетической  груди.  Выдающиеся  скулы,  прямой   нос
подчеркивали силу и твердость его характера. И глядя в это прекрасное  своей
мужественностью лицо она вдруг поняла, твердо осознала..,  что  любит  этого
человека!

Глава 16

   Весь остаток дня прошел для Леони как в тумане. Она с трудом  вспоминала,
как Морган отнес ее к ручью, как нежно мыл ее тело в прохладной, живительной
голубой воде. Краска заливала щеки Леони, когда она вспоминала, как волнующе
нежны были его руки. Она плохо помнила, как они возвращались назад. В памяти
осталось только, что они сидели вплотную друг к  другу  на  коне,  и  Морган
нежно и легко целовал ее до  тех  пор,  пока  не  кончился  лес,  и  они  не
оказались возле дома.
   Позже, в знакомых комнатах она тщательно рассмотрела в высоком трюмо свое
обнаженное тело, удивляясь, что не находит в нем тех поразительных  перемен,
которые она ощутила будучи в руках своего мужа. Всего однажды в своей  жизни
Леони   испытала   мужскую   страсть,   и   поэтому   оказалась   совершенно
неподготовленной к изысканным и пылким ласкам  Моргана.  Чувственный  отклик
собственного тела поразил ее, как  и  сознание  того,  что  она  без  памяти
влюбилась в Моргана Слейда. Трудно сказать, какое из этих ощущений  казалось
сильнее. В глубине ее зеленых глаз, вспыхивающих золотыми искрами,  читалось
смущение, когда она рассматривала себя в зеркале, как будто  видя  в  первый
раз.
   Светло-каштановые локоны Леони тяжелыми волнами спадали на плечи, а  одна
прядь упала на грудь, прикрывая сосок. От  воспоминании,  как  губы  Моргана
ласкали этот сосок, Леони залилась краской смущения. Почти инстинктивно  она
коснулась своей маленькой груди, ощущая теплоту и  атласную  нежность  кожи,
удивляясь сладкому  страху  при  мысли,  что  Морган  опять  может  захотеть
овладеть ею. К своему удивлению, Леони обнаружила, что когда думает о нем  и
о том, чем они  занимались  в  лесу,  тело  ее  захлестывает  горячая  волна
желания, а соски твердеют.
   Внезапно она резко повернулась на  пятках  и  торопливо  натянула  нижнюю
рубашку, а затем и сиреневое платье, которое было на ней в  вечер  неудачной
помолвки Моргана и Мелинды Маршалл. Ограниченные возможности гардероба Леони
становились очевидными даже для нее самой.
   Ее никогда не заботила малочисленность  самых  необходимых  вещей,  когда
дело касалось одежды. Но сегодня, собираясь обедать вместе  с  Морганом,  ей
вдруг страстно захотелось, чтобы у  нее  было  что-то  новое.  Ее  будничные
изрядно поношенные платья явно не годились. По причинам, которые ей самой не
были до конца понятны, она старалась не одевать платье из розового атласа, в
котором выходила замуж. Оно томилось во  всей  своей  сверкающей  роскоши  в
глубине ее скромного гардероба.
   Обычно Мерси пыталась помочь  ей  одеться.  Леони  забавляло,  что  после
долгих лет, в течение которых она  все  делала  для  себя  сама,  включая  и
довольно  тяжелую  грязную  работу,  в  ее  распоряжении  появились   слуги,
единственная задача которых состояла в том, чтобы их хозяйка была  аккуратно
одета и красиво причесана.  Оценив  размеры  имеющегося  в  ее  распоряжении
гардероба, Леони решила, что ни к чему Мерси болтаться по комнате  и  делать
вид, будто она выбирает Леони  наряд  на  вечер.  Поэтому,  когда  появилась
Мерси, Леони самостоятельно укладывала последний локон своей прически.
   Мерси недовольно оглядела сиреневое платье, но решила отложить разговор о
замене его розовым  атласным  до  другого  раза.  Вместо  этого  она  решила
обидеться на то, что Леони оделась без  ее  участия,  и  начала  ворчать  на
некоторых молодых леди, которые не слушают мудрых советов их преданных слуг.
Леони скорчила ей гримасу, чмокнула в щеку и выскочила из комнаты.
   Время обеда еще не наступило,  и,  чувствуя  себя  немного  неприкаянной,
Леони вышла на веранду. Она равнодушно оглядела густую свежескошенную  траву
и аккуратно подстриженные кусты возле малого  Бонжура,  неожиданно  вспомнив
неухоженные и не слишком плодородные, но столь горячо любимые земли поместья
Сант-Андре. Леони ужасно тосковала по своему разрушающемуся родному дому.
   Усадьба Сант-Андре была ее оплотом в борьбе с окружающим миром,  превнося
в довольно трудную жизнь Леони необходимые мир и покой. Многое она бы отдала
за то, чтобы сегодня оказаться дома, ощутить реальность происшедшего с  ней,
вспомнить, кем она была,  и  почему  поездка  в  Натчез  была  для  нее  так
необходима.
   Она не должна  любить  этого  человека!  Не  должна  позволять  семейству
Слейдов прельстить ее роскошью и комфортом! Леони чувствовала, что с  каждым
днем она все сильнее втягивается в здешнюю жизнь. Это пугало  ее  почти  так
же, как и мысль о любви к Моргану Слейду.
   В  сгустившихся  сумерках  перед  мысленным  взором  Леони   беспорядочно
возникали то образы усадьбы  Сант-Андре,  то  Моргана,  то  Джастина.  Самым
позорным  для  себя  Леони  считала  забвение,  даже  на   минуту,   причин,
заставивших ее приехать в Натчез.
   Усадьба Сант-Андре была ее родным домом и  наследством  Джастина!  Именно
Сант-Андре, а не этот красивый кукольный  домик!  Ее  приданое  позволит  им
восстановить дом и сделать его столь же, а может быть, и более красивым, чем
Бонжур.
   И все-таки, как она может так легко порвать с человеком, который стал так
много значить в ее жизни? Следовало  подумать  и  о  Джастине,  который  все
больше привязывался к Моргану, и о  все  возрастающем  влиянии  на  мальчика
человека, которого он считал своим отцом. Леони мучилась от самоуничтожения,
но не могла обмануть сына.
   Как поступить? - мучительно  думала  Леони.  То,  что  о  Джастине  могли
говорить как о незаконнорожденном, ранило ее сердце.  Она  заботилась  не  о
себе, а о нем. Это ему предстояло жить  среди  людей,  готовых  шептаться  и
злословить, обсуждая его происхождение. Леони не могла  и  не  хотела  этого
допустить!
   Возможно, с болью думала Леони, она слишком уж  ослабила  оборону  против
обольстительного  очарования  Моргана  Слейда.  Ее   полностью   обезоружила
легкость, с которой Морган признал ее сына в то утро,  когда  они  бросались
подушками. Именно тогда, впервые с их встречи в Нью-Орлеане, она  ощутила  к
нему что-то иное, кроме неприязни и недоверия.
   Последующие после того