не имеет права совать нос в  его  дела  или  выспрашивать,  почему  он
выбрал именно эту жену. Меньше всего прав  у  Элизабет.  Он  вызвал  звонком
Пьера и распорядился, чтобы накрыли на балконе легкий завтрак. Он  надеялся,
что Кэтрин присоединится к нему, но когда этого не произошло, испытал легкое
разочарование.
   Малышка, должно быть,  еще  безмятежно  спит,  подумал  он  с  нежностью.
Представив лежащую Кэтрин, ее раскрытые розовые губы и разгоревшиеся  от  их
любовных игр щеки, он едва не выскочил из-за стола. Прошедшая ночь превзошла
все, о чем он только мечтал, будет невыносимо, если она снова превратится  в
воинственное,   переменчивое   создание.   Она   напоминала   ему   горячих,
полуприрученных молодых кобылок, которые  шарахаются  прочь  и  сражаются  с
седлом так яростно, что каждый раз приходится все начинать заново. Смущенный
мыслями о ней, он откинулся на спинку кресла, поглощенный видениями  Кэтрин.
Возможно, придется стряхнуть с  себя  это  нежное  настроение.  Если  он  не
возьмет себя в  руки,  то  начнет  вздыхать  по  собственной  жене  не  хуже
влюбленного мальчишки.
   Подумав об этом, он развеселился и с нежностью,  притаившейся  в  уголках
его рта, принялся составлять записку  спящей  жене,  а  затем  направился  к
Монро, чувствуя небывалый подъем и легкость во всем теле.
   Он пробыл у Монро долго, до вечера. По его настоянию остался к  ужину,  и
потом, как на крыльях, понесся к "Крильону". Первое подозрение кольнуло его,
когда он увидел темные окна апартаментов Кэтрин. Нахмурившись,  с  зажженной
свечой в руке, он вошел в ее комнату, где его встретила совершенная пустота.
Гардероб стоял распахнутый, на вешалках не было одежды, исчезли  вообще  все
признаки ее пребывания: на  туалетном  столике  не  было  ни  ее  щеток,  ни
парфюмерии. Он тупо выдвинул один из ящиков  комода  розового  дерева  и  не
нашел там вещей, которые лежали здесь еще вчера вечером.
   Внешне спокойный, с неприятной гримасой, искривившей рот, он стал рыскать
по пустой  комнате,  словно  голодный  волк,  идущий  по  запаху  удирающего
кролика. И нашел - невинную записку, лежавшую на полочке. Трясущейся  рукой,
словно уже  зная  ее  содержание,  Джейсон  взял  листок  бумаги.  Это  было
маленькое печальное письмо, которое ни в  какой  степени  не  отражало  того
отчаяния, в котором писала его Кэтрин.
   Дорогой Джейсон!
   Я оставляю тебя. Я не должна была ждать так долго, и я  сожалею,  что  ты
должен был жениться на мне.  Не  ищи  меня  -  ты  не  найдешь.  Я  ухожу  к
кому-нибудь, кто позаботится обо мне. Не знаю точно, как оформляется развод,
но думаю, что через некоторое время ты сумеешь развестись с  женой,  которая
оставила тебя.
   Я забираю все вещи, которые ты дал мне. Когда-нибудь расплачусь с тобой -
когда-нибудь, много времени спустя,  возможно,  когда  мы  оба  снова  будем
состоять в новом браке и вспоминать этот эпизод, как  время,  когда  мы  оба
немножко сошли с ума.
   Кэтрин Тримэйн.
   С  мрачностью,  возраставшей  с  каждой  прочитанной  строчкой,   Джейсон
вглядывался в еще детский почерк. Когда наконец он  дошел  до  подписи,  его
пронзила яростная боль. Он уже думал о ней как о своей жене, и только вчера,
почти в этот самый час, дал ей свое имя. Как смела она написать Тримэйн! Она
его жена! Кэтрин Сэвидж!
   Нелогичность этой мысли даже не пришла ему в голову. Он должен найти ее -
свою жену! Его женщину! Как могла она оставить его после  прошлой  ночи!  Он
готов был поклясться, что по своей воле она  откликалась  на  его  страстные
призывы, она тоже владела им и получала от этого такое же наслаждение, как и
он. Как посмела она его бросить! Он с горечью засмеялся. Подумать только! Он
ведь начал радоваться тому, что женился на Кэтрин, начал верить, что  это  и
есть та самая любовь, которая овладевает даже самыми умными людьми.
   Что ж, маленькая леди-цыганка излечила его от этой дурацкой мысли.  Чтобы
смягчить жестокое  потрясение,  такое  неожиданное  и  незнакомое,  он  стал
припоминать каждый случай, когда она раздражала и злила его, начиная с того,
что она сунула ему ведьму в постель, и кончая  той  сценой  у  Монро,  когда
выяснилось, что она скрывала свое происхождение. Он громоздил на  ее  голову
одно преступление за другим, пока не  уверовал,  что  задушил  этот  зародыш
любви. Никогда он не признавался, даже себе, что она значит для него больше,
чем любая другая женщина, когда-либо побывавшая в его постели. И к  тому  же
она его жена! Ну хорошо, он непременно найдет ее и, если не свернет красивую
шейку в первую же минуту, как выследит, он научит ее, нравится  это  ей  или
нет, и она останется с ним, ни о каком разводе не  может  быть  и  речи.  Ни
сейчас, ни когда-либо!
   Приняв решение, он хладнокровно взвесил все ее возможности. Драгоценности
и безделушки можно превратить в золото, и  на  эти  деньги  некоторое  время
прожить. Но ей еще надо найти место, куда направиться, - в Париже она никого
не знала, за исключением своей тетки и дяди.
   В самом отвратительном настроении он направился в отель, где остановились
граф и графиня Маунт. Ему не повезло: в их апартаментах он увидел  Элизабет,
сидящую рядом с матерью  на  атласной  кушетке.  Тут  же  перед  незажженным
камином стоял и сам граф, облаченный  в  вечерний  костюм,  его  приветливая
улыбка сразу развеяла надежду Джейсона на то, что его жена нашла  убежище  у
родственников. Граф был бесхитростный человек, и если бы его жена обратилась
к нему за помощью, он не был бы так приветлив с ним.
   Тримэйны собирались перебираться в новые апартаменты, и Джейсон  поспешно
извинился, заметив:
   - Я, должно быть, неверно понял записку моей жены.  Мне  показалось,  она
хотела навестить вас, но так как ее здесь нет, значит,  я  еще  не  научился
разбирать ее каракули.
   Граф улыбнулся, его глаза блеснули искренним весельем:
   - Почерк Кэтрин долго был сущим отчаянием для ее семьи. Но  если  учесть,
сколько ей уже было лег, когда она вообще стала  чему-то  учиться,  это  еще
счастье, что она пишет хоть так! Как видите, ее с нами нет. Я не видел ее со
вчерашнего вечера. - Эдвард повернулся к своей жене:
   - Кэтрин не заходила к нам сегодня?
   Сеси, все еще не смирившаяся с тем, что  ее  племянница  отхватила  такую
завидную партию, процедила сварливо:
   - Конечно нет. С какой стати ей приходить сюда? Вежливо откланявшись,  он
удалился, мысли его были уже настолько далеки от  них,  что  он  не  заметил
злобной усмешки Элизабет. А та, вспоминая лицо Кэтрин, каким оно было  днем,
полным отчаяния и горя, когда она обратилась к ней  за  помощью,  улыбалась,
как ехидна. Если бы  Джейсон  не  был  во  власти  холодной  ярости,  он  не
пропустил бы этой улыбки, а так она не задела его внимания.
   Вернувшись в "Крильон",  он  послал  за  Жанной  -  и  получил  очередной
неприятный удар. Извиняющийся консьерж сказал,  что  сегодня  после  полудня
Жанна  уволилась  со  службы  без  объяснений  и,  насколько  ему  известно,
поступила на службу к  мадам.  Разве  что-нибудь  случилось?  Или  мадам  не
довольна  услугами  Жанны?  Пробормотав  какое-то  подобие  ответа,  Джейсон
выпроводил его из комнаты.
   Черт бы ее подрал! Итак, теперь с ней еще и служанка? Это одновременно  и
облегчает, и осложняет поиск. Двух женщин найти легче, чем одну,  но  теперь
Кэтрин получала преимущество,  которого  у  нее  до  этого  не  было:  Жанна
говорила по-французски. Останется ли она во Франции, задал он  себе  вопрос.
Нет, конечно нет. И он свалял дурака, не подумал,  что,  как  все  сбежавшие
жены, она должна направиться домой, к своей матери.
   Сегодня  было  уже  слишком  поздно  отправляться   в   Англию,   но   он
распорядился, чтобы экипаж подготовили к рассвету, и  провел  остаток  ночи,
валяясь на кровати и перебирая пути бегства своей жены. Затем он  неожиданно
представил, какие опасности могут подстерегать молодую красивую женщину  без
мужчины-защитника. Только бы с ней ничего не случилось - пока он не  сомкнет
свои руки вокруг ее нежной шеи!
   К рассвету первый порыв его неукротимого гнева спал,  осталась  глубокая,
ледяная ненависть, куда опаснее в силу своей особой холодности. Была  задета
его гордость, а именно она, эта терзающая, высокомерная гордость, и  толкала
его еще раз пересечь Францию и Англию и устремиться к  Лестерширу.  Никто  и
никогда не задевал его так, как это сделала она, и он поклялся небесами, что
она ответит за это! Он только  раз  остановился  у  "Лисицы",  чтобы  узнать
направление к Хантерс Хиллу, и через несколько минут уже поворачивал усталых
лошадей на обсаженную дубами дорогу, дорогу, ведущую к дому Кэтрин.
   Хантерс Хилл, выстроенный из выдержанного красного кирпича в царствование
Елизаветы I <Елизавета I (1533 - 1603) - королева Англии в 1558 - 1603 гг.>,
являл собой великолепный образец прославленной тюдоровской архитектуры, и  в
другое время при виде его Джейсон несомненно замер бы от восхищения.  Но  не
сейчас. Бросив вожжи  оторопелому  садовнику,  он  поспешил  по  ступеням  и
потребовал от седовласого дворецкого, вышедшего на  его  нетерпеливый  стук,
чтобы его немедленно впустили.
   Дворецкий, без приветствия отодвинутый  в  сторону  высоким  широкоплечим
незнакомцем с усталыми глазами,  попытался  было  возразить,  но  только  не
Джейсону, обессиленному почти безостановочной гонкой через две  страны.  Ему
было не до обычных церемоний доклада. Мягко, но с угрозой, он заявил:
   - Любезнейший, если вы немедленно не проводите меня к  своей  хозяйке,  я
буду вынужден убрать вас с  моего  пути  и  пройти  к  ней,  даже  если  она
находится в ванне.
   Сложив рот в неодобрительное "о" и впав в крайнее  потрясение,  дворецкий
провел мрачного молодого человека  в  небольшой  будуар,  где  леди  Тримэйн
вышивала рукав розового муслинового платья.
   Джейсон, уверенный, что найдет здесь  свою  жену,  на  мгновение  онемел,
увидев только ее мать. Еще через несколько минут до  него  дошло,  что  леди
Тримэйн вообще не имела никаких известий о дочери с той  самой  ночи,  когда
Кэтрин исчезла из цыганского  табора.  Последующие  полчаса  были,  пожалуй,
самыми трудными в жизни Джейсона. Ему  не  только  пришлось  объяснить  этой
женщине с белым лицом, сидящей перед ним  в  напряженном  молчании,  кто  он
такой, но и сознаться-, что именно он виновен в исчезновении  Кэтрин.  Но  и
этого мало, ему предстояло сообщить ей, что он расплатился за  свою  ошибку,
женившись на этой девушке, но - и это было  самое  трудное  для  Джейсона  -
пришлось сказать, что каким-то образом он, к несчастью, потерял ее!
   После этих слов  в  будуаре  настала  пугающая  тишина,  пока  Рэйчел  не
произнесла слабым голосом:
   - Не "Присядете ли вы, мистер... Сэвидж? В другое время вся эта  ситуация
и прозаическое приглашение Рэйчел показались  бы  ему  нелепыми,  но  сейчас
чувство юмора ему изменило, и он не  нашел  ничего  смешного  в  ее  словах.
Хорошо уже  то,  что  эта  мужественная  маленькая  женщина  не  забилась  в
истерике. С натянутой улыбкой он спросил:
   - Это все, что вы хотите сказать? Рэйчел глубоко вздохнула:
   - Нет, мистер Сэвидж, не все, но, кажется, вы освободили  меня  от  самой
гнетущей тяжести. Теперь я знаю, что моя дочь жива, это намного больше,  чем
я знала несколько минут назад, и я знаю, что до того, как она  исчезла,  она
была в безопасности.
   - И?
   - И, если вы совершили  ваше  путешествие  так  стремительно,  то  вполне
возможно, что вы опередили ее. Не  похоже,  что  экипажи  службы  дилижансов
передвигаются быстрее ваших лошадей.
   Джейсон тупо смотрел на нее. Он так надеялся застать Кэтрин дома,  что  в
своих расчетах просмотрел такую возможность.  Мысль  о  том,  как  ужаснется
Кэтрин, приехав сюда и найдя его у своих дверей, вызвала у  него  неприятную
ухмылку.
   Рэйчел была взволнована гораздо больше, чем это  показала,  и  не  только
из-за дочери. Когда Джейсон так стремительно  появился  в  ее  будуаре,  его
сходство с отцом было так бесспорно, что ей  на  секунду  показалось,  будто
время повернуло вспять и она снова должна пережить тот  ужасный  разговор  с
Гаем. Но это был не Гай, это был его сын, и она  напряженно  вглядывалась  в
него, вызывая из  памяти  облик  человека,  которого  она  не  видела  свыше
двадцати лет. Был ли у Гая такой четкий нос? Было ли лицо таким  смуглым?  И
таким жестким? Определенно, Джейсон не унаследовал от отца его  серо-голубые
глаза. Вспоминая их любящую теплоту, она вновь почувствовала давнюю и  почти
забытую боль.
   Джейсон не знал, о чем она думала, не правильно истолковал  выражение  ее
лица, в его голосе прозвучало искреннее сожаление, когда он сказал:
   - Мне очень жаль, мадам, что я причина таких  тяжких  известий.  Надеюсь,
что со временем вы простите эти  варварские  поступки  и  примите  меня  как
своего сына.
   Несколько  секунд  она  пристально  глядела  на  него,  прежде  чем  сухо
произнесла:
   - Я не вижу никакой другой возможности, тем более что вы  уже  взяли  все
дела в свои руки. Легкий быстрый поклон подтвердил ее слова.
   - Верно. Правда, вы можете утяжелить и без того плачевную ситуацию,  если
захотите - хотя, чего вы этим добьетесь, до меня  не  доходите,  ответил  он
резко.
   - Вы не очень кроткий зять, верно? - ответила она со слабой улыбкой.
   Он почувствовал, что  сам  улыбается.  Удивительно,  он  нашел,  что  ему
нравится такая теща. Он действительно восхищался ею. Ни истерики,  ни  слез,
ни квохтаний - только спокойное принятие фактов.
   На протяжении последующих четырех дней он не увидел ничего, что заставило
бы его изменить  первоначальное  мнение.  Рэйчел,  как  он  обнаружил,  была
спокойная, сдержанная женщина;  за  величественной  внешностью  вдовствующей
графини Маунт скрывалась теплая, любящая натура. Она была всегда  собранная,
приветливая, но Джейсон чувствовал, что исчезновение  дочери  тяжким  грузом
лежало на ее сердце.
   Беспокойство в ее голубых глазах, при случае напоминавших ему весьма живо
глаза Кэтрин, возрастало с каждым днем: Кэтрин так и не появлялась. Наконец,
к вечеру четвертого дня им стало ясно - или она не  приедет,  или  случилось
что-то, помешавшее ей приехать. Сидя за ужином и  не  притрагиваясь  к  еде,
Джейсон бесцельно играл со своим стаканом вина, а Рэйчел катала  по  тарелке
кусочек молодой баранины. Наблюдая за ней,  с  нарастающим  раздражением  он
добавил к проступкам Кэтрин еще одно. Как могла она терзать неведением такое
нежное создание, как ее мать? Видя потемневшее лицо Рэйчел, он  почувствовал
редкое для себя угрызение  совести  за  участие  во  всем  этом  деле  и  со
свойственным ему обыкновением проклял Кэтрин и за это тоже.
   На следующее утро он нашел Рэйчел в той же маленькой  гостиной,  куда  он
ворвался четыре  дня  назад.  После  нескольких  минут  обычного  будничного
разговора он сказал прямо:
   - Если бы она направилась сюда, то уже была бы здесь. Значит, она все еще
во Франции. Я не хотел бы оставлять вас, так и не узнав, где  она  и  что  с
ней, но уже не могу болтаться здесь в неопределенности.
   Он сказал то, что и она думала. Безрадостные мысли оказались сильнее  ее,
и она не могла сдержать внезапного потока слез. Смущенная  своей  слабостью,
Рэйчел безуспешно пыталась унять их крохотным кусочком батиста.
   Остро чувствуя свою вину, Джейсон опустился перед ней на колени и взял ее
дрожащие руки в свои.
   - Рэйчел,  Рэйчел,  где  бы  она  ни  находилась,  она  должна  быть  вне
опасности! Должна! Не плачьте так. Я переговорю с герцогом Роксбери,  прежде
чем отправлюсь во Францию. Мой  дядя  могущественный  человек.  Если  она  в
Англии, он найдет ее. А я буду искать ее во Франции. Только  не  переживайте
так, умоляю вас. Роксбери и я, мы найдем ее.
   Позднее, направляясь  в  Лондон,  Джейсон  хотел  бы  чувствовать  ту  же
уверенность, с какой он уговаривал Рэйчел. Гнев его уже поостыл,  оставалось
только острое, неистовое желание знать, где Кэтрин и что она вне  опасности.
После этого он мог бы задушить ее - Джейсон все  еще  не  расстался  с  этой
мыслью по одной, чисто мужской причине: ему так и казалось, что  она  где-то
недалеко и без сомнения получает удовольствие, смеясь над ним.
   Подъезжая  к  окрестностям  Лондона,  он  мысленно  представил  человека,
который не намерен был смеяться вовсе. Он должен приготовиться к  тому,  что
герцог заставит его выслушать все, что  захочет  сказать  о  его  манерах  и
морали. Все  это  он  знал  наперед.  И  то,  что  он  знал,  заставило  его
задохнуться от отвращения к собственным поступкам.
   Что за дьявол вселился  в  него?  Куда  подевалась  его  обычно  холодная
голова, когда он положил глаз на эту ведьму с фиалковыми глазами? Она хорошо
его проучила - теперь-то  ни  она,  ни  какая-либо  другая  женщина  уже  не
запутает его чувства.
   Герцог встретил его без малейшего удивления, если не считать с удивлением
взлетевшую черную бровь и небрежный жест в сторону одного из кожаных  кресел
в его кабинете. Он ни о чем его не спрашивал, он просто ждал, и в его  серых
глазах читалось лишь слабое  любопытство.  В  самых  сжатых  чертах  Джейсон
представил ему  мрачный  и  неприукрашенный  отчет  о  своей  проблеме.  При
упоминании имени  Тримэйн  герцог  напрягся,  а  когда  Джейсон  замешкался,
подтолкнул его:
   - Продолжай, это меня заинтересовало.
   Когда Джейсон закончил рассказ, дядя заключил:
   - Итак, ты женился на этой крошке. Что ж, что ж, это очень поэтично.
   - Что вы имеете в виду? - нахмурился Джейсон.
   - Хм-м... Ничего. Ты должен простить мои, мои.., э.., маленькие  причуды.
- Затем, очевидно, утратив всякий интерес к Кэтрин, он спросил:
   - Как идет процесс переговоров? Я  с  часу  на  час  ожидаю,  что  сделка
заключена.
   Джейсон недовольно  фыркнул,  и  это  заставило  Роксбери  остановить  на
молодом человеке укоризненный взгляд. Джейсон понял, что придется переменить
тему и ввести его  в  курс  последних  событий,  что  он  и  сделал,  кратко
проинформировав его  о  достигнутом  прогрессе.  Губы  герцога  сложились  в
довольную улыбку:
   -  Прекрасно,  прекрасно!  Должно  быть,  это  лишь  вопрос  дней,  когда
последние  документы  будут  готовы.  Ты  не  можешь  подтолкнуть  Монро   и
Ливингстона?
   - Дорогой дядя, Монро и так нервничает и торопится.  Не  думаю,  что  мои
слова  произведут  должное  впечатление,  тем  более  что  я  пользуюсь  там
сомнительной репутацией двойного агента.
   - Не так уж они ошибаются, дорогой племянник,  -  сказал  герцог  как  бы
между прочим.
   Эту реплику племянник пропустил мимо ушей, что было не в его правилах.  С
чего бы это? Дядя бросил на него изучающий взгляд. Джейсон выглядел усталым,
на его худощавом лице появились морщинки  -  их  не  было,  когда  он  видел
молодого человека в последний раз. Похоже, женитьба принесла ему не  слишком
много радостей. Что ж, подумал герцог, такому полезно немного пострадать. До
сих пор все давалось ему слишком легко, в том числе и  женщины.  Кто  знает,
возможно, Кэтрин что-то изменит в нем,  самое  время  задать  этому  гордецу
эмоциональную   встряску.   Как   видно,   маленькая   Тримэйн   сумела-таки
выскользнуть из-под его жесткого контроля, что совсем непросто. Размышляя  о
некоторых поступках Кэтрин, о чем рассказал Джейсон, он решил, что будет рад
встретиться с юной мадам Сэвидж.
   - Вас что-то позабавило? - холодно спросил Джейсон, уловив его улыбку.
   - Ммм.., да. Но я всерьез сомневаюсь, что ты сумеешь вот  так  найти  то,
что ищешь. - Затем он внезапно заговорил о другом:
   - Почему ты не спрашиваешь, раскопал ли я какую-нибудь информацию о твоем
неизвестном посетителе?
   - У вас она есть? - спросил он раздраженно, поскольку не  находил  ничего
забавного в улыбке дяди.
   - Да, есть. К тебе  вторгся  отвратительный  джентльмен  по  имени  Генри
Горас. Это мелкий вор, который не раз сидел в тюрьме. Его.., э