авильно  сделал,  заплатив  ее  долг  де  ля
Фонтане. Но, может быть, теперь она еще в большей степени будет считать себя
обязанной ему? Он хотел любви, а не этой проклятой благодарности.
   Недовольство собой и злость  на  Эшли,  словно  кислота,  разъедали  душу
Моргана. Отвернувшись, он пробормотал:
   - Думаю, теперь мы решили все наши дела? - резко  меняя  тему  разговора,
спросил он. - Покажешь мне плантацию?
   Смущенная холодным тоном Моргана. Леони стала покорно показывать метки на
границах владения. Морган вежливо помогал Леони  преодолевать  встречающиеся
на пути препятствия:  поваленные  кедры,  болотца,  оставшиеся  от  высохших
речных проток, поваленную изгородь, окаймляющую  владения.  Стоя  на  берегу
темной лениво текущей протоки, Морган поглядел вдаль,  туда,  где  с  трудом
просматривалась Миссисипи.
   - Это и есть граница? И тебе принадлежало все отсюда и до реки?
   Леони кивнула, задумчиво оглядывая плодородные  земли,  раскинувшиеся  по
обе стороны протоки.
   - Мы владели всеми землями, окружающими  плантацию,  но  многое  пришлось
продать, когда умер дедушка. - Она грустно вздохнула:
   - Без этих земель в пойме реки оставшаяся часть плантации вряд ли  сможет
окупить себя.
   - М-м-м, пожалуй, ты права, -  неопределенно  заметил  Морган,  осторожно
касаясь пальцами колючих ветвей испанских  кактусов.  Он  лениво  осматривал
мохнатые верхушки сахарного тростника на полях по обеим сторонам  протоки  и
думал о том, что должен рассказать Леони  про  выкупленные  закладные.  Хотя
Морган все еще сомневался в правильности своего поступка,  он  твердо  знал,
что по-иному поступить не мог. Он внушал себе, что  из  благодарности  может
вырасти любовь, но выбирать ему все равно  не  приходилось.  Не  мог  же  он
безучастно наблюдать, как Леони  тратит  на  усадьбу  все  деньги  из  этого
проклятого приданого, все до последнего гроша. В то время как для него такая
сумма мало что значила. Она и так  достаточно  пострадала  от  Эшли  Слейда.
Морган не хотел, да и не мог остаться в стороне,  безучастно  наблюдая,  как
Леони теряет независимость, обретенную вместе  с  приданым.  Женщина  должна
думать о милых элегантных вещицах, которыми хотела бы обладать, о  детях,  о
муже, но никак не о крыше над головой.
   Понимая, что нельзя упускать момент, Морган полез в карман  и  достал  из
него подписанный документ. Более не раздумывая, он произнес:
   -  У  меня  тут  есть  кое-что  для  тебя.  -  И,  смущенно  улыбнувшись,
пробормотал:
   - Прими это в знак моей симпатии к тебе.
   Недоумевая,  Леони  взяла  протянутый  документ.  Слышно  было,   как   в
наступившей тишине  хрустнула  бумага.  Леони  наморщила  лоб,  а  глаза  ее
расширились  от  удивления.  Смущенно  посмотрев  на  Моргана,  она  наконец
прошептала:
   - Что это? Боже мой, откуда это у вас?  Стараясь  казаться  бесстрастным,
Морган небрежно ответил:
   - Мне кажется, там все написано. Я виделся с мсье ле Фортом и сделал так,
чтобы по закладным было уплачено.
   Румянец Леони стал еще ярче. Она посмотрела  вначале  на  Моргана,  потом
снова на бумагу. Не вполне понимая происшедшее, она наконец спросила:
   - Значит ли это, что вместо возвращения приданого вы выкупили закладные?
   Чувствуя, что разговор переходите  опасную  плоскость,  Морган  осторожно
ответил:
   - Нет, это значит только то, что я сказал. Закладные ваши. Усадьба теперь
не имеет долгов. А приданое - тоже ваше.
   Задумчиво склонив голову, Леони  боялась  взглянуть  на  Моргана.  В  ней
боролись противоречивые чувства. Она радовалась тому, что  усадьба  спасена.
Но вместе с тем ее  смущал  и  даже  сердил  благородный  поступок  Моргана.
Гордость не позволяла ей принять даже малейшую благотворительность, и  Леони
сдержанно произнесла:
   - Но если долги заплачены, то мне не нужно приданое.., кроме, может быть,
самой малости.
   - Чепуха! - оборвал ее Морган, но губы его слегка дрогнули. - Я возвращаю
тебе и усадьбу, и приданое. Слышишь, киска! Если бы Эш.., если бы я не  взял
твоего приданого шесть лет назад, то не было бы и долгов! У тебя есть  право
на деньги, которые все последние годы я  с  выгодой  использовал  по  своему
усмотрению.
   Нельзя сказать, что Леони понравился его снисходительный тон. Ее  зеленые
глаза сверкнули от гнева. Гордо повернувшись лицом к Моргану, она ответила:
   - Мы никогда не обсуждали вопрос о выгоде. Не вижу причин, по которым нам
надо говорить об этом сейчас.
   - Надо, черт подери! - яростно воскликнул Морган.
   Леони пребывала в нерешительности. Ей хотелось видеть  в  словах  Моргана
благородный порыв,  считать  этот  неожиданно  щедрый  поступок  проявлением
заботы и нежности, но подозрительность и излишняя  гордость  покидали  ее  с
трудом. С подозрительностью еще можно было как-то совладать, отгоняя от себя
неприятные мысли, но с гордостью было сложнее.  Леони  упрямо  считала,  что
Морган не имел права платить за нее долги. И хотя в душе она высоко  оценила
его заботу, но считала себя не вправе принять столь щедрый подарок.
   С улыбкой сожаления она ласково обратилась к Моргану:
   - Мсье, мне бы не хотелось казаться неблагодарной, но я не  могу  принять
вашего подарка. - Их глаза встретились, и Леони добавила:
   - Пожалуйста, поймите меня... Не следует делать это насильно.
   Морган  задумчиво  посмотрел  на  нее,  испытывая  непреодолимое  желание
встряхнуть свою упрямую жену за плечи и заставить ее принять его дар. Но  он
понимал, что таким образом ничего не добьется. В итоге Морган пожал  плечами
и покорно согласился.
   - Ну, как знаешь, моя дорогая. Если ты этого не хочешь,  то  заставить  я
тебя не могу. Но понимаешь ли, это крайне глупо.
   В глазах Леони мелькнула озабоченность.
   - Но почему?
   Морган тяжело и немного наигранно вздохнул.
   - Видишь ли.., я надеялся, что у этих земель будет единый  владелец.  Так
получилось,  что  я  скупил  все  земли,  входившие  когда-то   в   поместье
Сант-Андре. - И, посмотрев на Леони, добавил с деланным равнодушием:
   - Возникает  странная  ситуация.  Снова  у  когда-то  единого  земельного
владения будет несколько хозяев. Я полагаю, что этого делать не следует.
   Леони  удивленно  посмотрела  на  Моргана.  Внезапно  ее  лицо  озарилось
радостью. Вцепившись в отвороты его сюртука, она почти прокричала:
   - Все земли? Ты купил их все?
   Легкая улыбка коснулась губ Моргана. Стараясь скрыть  радостный  блеск  в
глазах, он кивнул и спокойно ответил:
   - Да, все!
   Мысли Леони путались, десятки самых невероятных предположений  роились  в
мозгу. Она в  буквальном  смысле  слова  и,  по-видимому,  впервые  в  жизни
лишилась дара  речи.  Это  неожиданное,  непредсказуемое  исполнение  самого
сокровенного из ее желаний совершенно ее ошеломило.
   Леони, к своем ужасу, почувствовав, как увлажняются ее глаза,  неожиданно
залилась слезами. Словно  что-то  прорвалось  внутри.  Рыдания  сотрясли  ее
маленькую фигурку.
   Испуганный, Морган заключил в крепкие объятия ее содрогающееся тело.
   - Не плачь, дорогая моя, - шептал  он  в  золотисто-каштановые  кудри.  -
Пожалуйста, не  плачь.  Я  хотел  обрадовать  тебя,  думал,  что  ты  будешь
счастлива, что ты.., одобришь мое намерение выкупить все земли.
   - Я счастлива! - сквозь пелену слез шептала Леони. -  Просто  я..,  я  не
ожидала, что.., такое возможно.
   - И не такое возможно, моя радость, - прошептал Морган, не сводя  глаз  с
ее нежных губ.
   Вдруг он наклонился и, не владея с собой, прильнул к  этим  губам  долгим
страстным поцелуем.
   Они стояли тесно прижавшись друг  к  другу,  охваченные  безумной  жаждой
взаимных ласк, пока внезапно почти одновременно не разъяли объятия. Неохотно
оторвавшись от губ Леони, Морган прошептал срывающимся голосом:
   - Еще немного, и я не отвечаю за свои поступки...
   Леони, просияв, с неожиданным вызовом ответила:
   - Ну и что? Ведь я твоя жена.
   На лице Моргана появилось изумленное выражение.  Резко  повернувшись,  он
решительно сказал:
   - Я думаю,  пора  возвращаться  в  Нью-Орлеан.  Уже  поздно,  а  нам  еще
предстоит несколько часов езды.
   Чувствуя странное напряжение, они вернулись в усадьбу и пошли к  лошадям.
Морган помог Леони занять место в  экипаже,  и  через  несколько  минут  они
двинулись в обратный путь.
   Как долго длился этот день!  Прекрасный  и  волнующий!  Когда  показалась
гостиница, Леони внезапно почувствовала покой и  опустошение.  Еще  было  не
поздно, чуть больше десяти, но она мечтала только о постели, чтобы в  тишине
и покое вновь пережить события этого дня,  подумать  о  будущем,  которое  с
каждой минутой представлялось все более удивительным и прекрасным.
   Когда Морган предложил идти спать, Леони не возражала. Даже то, что он не
позволил себе ничего, кроме целомудренного поцелуя в щеку, не вывело  ее  из
мечтательного состояния.
   Морганом владели совсем другие  мысли.  Не  желая  оставаться  наедине  с
призраком Эшли, насмешливо ухмыляющимся из темноты, он повернулся, не доходя
до двери своей комнаты, спустился вниз и вышел на галерею,  окружающую  дом.
Покуривая узкую сигару, Морган размышлял, как жестоко судьба играет людьми.
   Думая об Эшли, недовольный собой, он не  заметил,  как  сигара,  догорев,
обожгла  губы,  и  резким  движением  бросил  окурок  в  темноту.  Ему  были
отвратительны  двусмысленность  его  положения,  ложь,  которую  приходилось
выдавать за правду, и роль, которую приходилось играть. И все-таки, не желая
испытать со стороны  Леони  враждебности  и  недоверия,  он  не  мог  сейчас
заставить себе все ей рассказать.
   "Еще не время, - хмуро думал Морган. - Расскажу ей все, когда она наконец
будет доверять мне. Если, конечно, такое когда-нибудь произойдет".
   Не найдя утешения в ночной тишине, Морган направился к себе. Открыв дверь
в спальню, он почти сразу же ощутил присутствие в ней постороннего человека.
   Остановившись на пороге, Морган  впился  взглядом  в  темноту  комнаты  и
ощутил неприятный холодок вдоль спины - чувство, которое он не  испытывал  с
тех пор, как покинул Францию. Сожалея, что не имеет при себе оружия,  Морган
на мгновение испугался. Десятки невероятных мыслей пронеслись в  его  мозгу,
пока он отчаянно пытался выявить источник своего беспокойства.
   Вдруг в углу комнаты вспыхнул язычок пламени и хорошо знакомый  дружеский
голос произнес:
   - Ну, входи же, Слейд! А если ты вооружен, то, ради Бога, не стреляй! Мне
бы совсем не хотелось быть продырявленным одним из своих лучших друзей.
   Морган, нервно  рассмеявшись,  быстро  пересек  комнату  и  зажег  лампу.
Повернувшись, он осветил мужчину, в небрежной позе развалившегося в кресле.
   - Бретт Данджермонд! - воскликнул Морган. - Твое  счастье,  черт  побери,
что у меня не было при себе оружия. Что ты здесь делаешь?
   - Ищу  приключений,  -  последовал  немедленный  ответ  Бретта,  все  еще
небрежно покуривающего  тонкую  черную  сигару.  Бросив  на  Моргана  хитрый
взгляд, он добавил:
   - Какие еще могут" быть иные причины? Морган хмыкнул.
   - У тебя может быть с десяток причин. Бретт только пожал мощными плечами,
а его худощавое лицо в обрамлении белокурых  волос  расплылось  в  ироничной
улыбке:
   - Чувствую, что женитьба не смягчила твой характер.
   Морган бросил на него быстрый взгляд.
   - Ты уже знаешь обо всем?
   - М-м-м, да. Знаю. Об этом гудит  весь  Натчез...  И  потом,  прежде  чем
посетить Нью-Орлеан, я побывал в Бонжуре. Не встретив тебя на балу  в  честь
Барра,  я  приехал  к  тебе  домой.  Доминик  объяснил  мне  причину  твоего
внезапного отъезда.
   - И о моей женитьбе он, конечно же, все тебе рассказал?
   На мгновение Бретт задумался.
   - Кое-что, - наконец ответил он. - Доминик удивил меня известием,  что  у
тебя отшибло память.
   Морган чуть улыбнулся. Он и Бретт выросли вместе, и каждый из них знал  о
другом почти все. Они примерно одинаково относились  к  женщинам.  Появление
Леони  изменило  Моргана,  но  Бретт  по-прежнему  оставался  все  таким  же
убежденным женоненавистником. Морган решил прояснить ситуацию. Не  глядя  на
Бретта, он произнес:
   - Леони не лжет, как мне вначале казалось.  Мой  двоюродный  братец  Эшли
выдал себя за меня и женился на ней шесть  лет  назад.  Я  написал  об  этом
Доминику, но он, видимо, когда говорил с тобой, еще не получил моего письма.
Возглас удивления был ответом Бретта.  В  течение  нескольких  часов  друзья
беседовали, попивая коньяк. Более всего говорили о женитьбе Моргана.  Ярость
искажала лицо Слейда при одном  только  упоминании  имен"  Эшли.  Видя,  как
трудно признать Моргану, что по закону Леони является женой его ненавистного
кузена, Бретт с кажущимся равнодушием спросил:
   - Может быть, мне стоит найти Эшли... и пристрелить?
   Морган напрягся, зная, что предложение Бретта - не пустой звук. Это  был,
конечно, выход, но Моргану не хотелось об этом думать. Он  посмотрел  Бретту
прямо в глаза и твердо ответил:
   - Нет! Я сам разберусь с ним! Бретт пожал плечами.
   - Хорошо, раз ты этого не хочешь. Но, - добавил он ледяным тоном, -  если
наши с Эшли дорожки пересекутся, не надейся, что я спущу это дело ему с рук!
   - Я не хочу, чтобы ты это делал, Бретт! - ответил Морган.
   - Как знаешь! - весело согласился Бретт. Тема была исчерпана,  и,  сделав
очередной глоток коньяка, Морган спросил:
   - Ну, а кроме страсти к путешествиям, что привело тебя сюда? Ты  пока  об
этом ничего не сказал.
   - Малыш Барр, - мгновенно  ответил  Бретт.  -  Этот  человек  чрезвычайно
интересует меня. Очень хотелось бы  знать,  что  он  из  себя  представляет.
Поэтому...
   Морган вопросительно приподнял бровь.
   - Что поэтому?
   Бретт хитро посмотрел на него из-под длинных густых ресниц.
   - Барр и Уилкинсон, - почти добродушно произнес он.  -  Этот  дьявольский
союз, если он, конечно, существует, возбудил мое любопытство. - И,  внезапно
наморщив лоб, он спросил:
   - Ты ведь был в Нью-Орлеане, когда умер губернатор Гайозо, не так ли?
   Не скрывая своего удивления этим вопросом, Морган кивнул.
   - И Уилкинсон был там? - спросил Бретт. -  Знаешь,  в  последние  годы  я
слышал массу историй о той ночи, когда умер Гайозо...
   Несмотря на дурашливый тон Бретта, Морган был не склонен шутить.
   - Ты хочешь знать, не заметил ли я чего-нибудь подозрительного?
   Подняв брови, Бретт спросил, иронически улыбаясь:
   - С чего это тебе пришла в голову подобная мысль?..
   ...И Морган поведал все, что помнил, о той давней ночи. Свой  рассказ  он
закончил словами:
   - Признаюсь, меня удивило появление Уилкинсона. Я тогда подумал, что  тут
что-то не чисто, но не видел и не слышал ничего такого, что  подтвердило  бы
мои подозрения. - Вопросительно взглянув на друга, он спросил:
   - А что слышал ты?
   Бретт прочертил в воздухе рукой.
   - Немногое. Пока это лишь мои догадки. Но несколько  губернаторских  слуг
шептались, что Гайозо умер вовсе не от лихорадки. Я точно знаю от  испанских
офицеров, с которыми мне доводилось общаться в последние  годы,  что  Гайозо
был почему-то недоволен Уилкинсоном. Никто не говорил об этом прямо, но если
собрать вместе все сведения, то получается, что  губернатор  умер  не  своей
смертью.
   -  Вздор!  -  убежденно  возразил  Морган.  -  Неужели  ты   подозреваешь
Уилкинсона в убийстве?
   - А почему бы и нет? - спокойно ответил Бретт. -  Особенно  если  учесть,
что Гайозо не ладил с Уилкинсоном.  Не  делай  ошибку,  недооценивая  нашего
бравого генерала, Морган. Возможно, он хвастун и выглядит иногда глупцом, но
чутье у него как у загнанной в угол гремучей  змеи,  ты  должен  помнить  об
этом.
   Морган нахмурился.
   - Никто не мог доказать, что Уилкинсон работал на испанцев... Если...
   - Если только Гайозо не обнаружил, что Уилкинсон вел  двойную  игру...  -
подхватил Бретт.
   - Черт побери, какое отношение все это имеет к Барру? - задумался Морган.
   -  Возможно,  никакого.  Но   я   слышал   историю   о   карте,   которую
предположительно нарисовал Филипп Нолан и которая была необходима как  повод
для вторжения на испанскую территорию.
   Зеленые глаза Бретта встретились с глазами Моргана, и он мягко сказал:
   - Уилкинсон всегда  покровительствовал  Нолану,  а  люли  шептались,  что
Уилкинсон был более, чем в  любезных  отношениях  с  испанцами...  Но  не  в
привычке нашего  генерала  было  оказывать  кому-либо  услуги,  если  он  не
рассчитывал на  ответное  расположение.  Добавь  сюда  Аарона  Барра,  этого
падшего властелина, ищущего для себя подходящее королевство, и  ты  поймешь,
что здесь есть простор предположениям, особенно после того, как  малыш  Барр
прибыл в Нью-Орлеан, где интриги столь же обычны, как и восход солнца.
   - Ты действительно думаешь, что Уилкинсон уничтожил  Гайозо,  что  карта,
составленная Ноланом, находится  у  него  и  что  они  с  Барром  собираются
вторгнуться на испанские земли?.. - спросил Морган, не веря до конца во  все
это, но допуская подобную возможность.
   Бретт поставил рюмку коньяка на стол и резко встал.
   - Думаю, что мне  пора  отправляться  спать,  но  перед  отъездом  я  еще
повидаюсь с тобой. Возможно, к этому времени я буду располагать чем-то более
существенным, чем догадки. - Ироничная улыбка мелькнула на его  лице,  и  он
добавил:
   - Надеюсь, к тому времени ты разрешишь все проблемы со своей женой.
   Морган уныло кивнул. . - Я тоже надеюсь, хотя и не слишком в этом уверен,
мой друг...

Глава 29

   После ухода Бретта Морган в полном одиночестве, лежа на кровати, мечтал о
Леони, страстно желая заключить ее в свои объятия. Но понимая, что это  пока
невозможно, он стал прокручивать  в  памяти  разговор  с  Бреттом.  Убил  ли
Уилкинсон Гайозо? Использовал ли Барр склонность Уилкинсона  к  интриге?  Не
найдя ответа, он отбросил эти мысли, чувствуя, что если кто-то и  сможет  во
всем разобраться, так это Бретт. У него пока достаточно своих забот с Леони!
   Под влиянием встречи с Бреттом, Морган уже  на  следующее  утро  приобрел
пистолет, который можно было легко спрятать под одеждой,  и  небольшой  нож,
который легко помещался в голенище сапога. Ему не  хотелось  вновь  испытать
чувство беззащитности, которое он ощутил, когда накануне открыл дверь в свою
комнату, где  его  ждал  в  темноте  Бретт.  Такое  не  должно  было  больше
повториться.
   Следующие две недели пролетели для Моргана как один миг. Каждый день  для
него был подарком судьбы. Все сомнения и подозрения по поводу Леони  отпали.
Он еще больше был очарован ею, но его угнетала мысль о том, что она  -  жена
Эшли. За те прекрасные дни, что прошли после их поездки в Сант-Андре, Морган
десятки раз был близок к тому, чтобы рассказать Леони правду, но каждый  раз
откладывал признание. Ему так  не  хотелось  разрушать  ощущение  счастья  и
доверия, которое он читал в ее глазах!
   Но даже ощущая у себя за спиной тень Эшли, Морган был счастлив от общения
с Леони. Они осторожно изучали друг друга. Он открыл в ней сотни достоинств,
которые заставили полюбить ее еще больше. И хотя его тело рвалось к  ней,  а
его руки были готовы  в  любую  минуту  заключить  ее  в  свои  объятия,  он
сдерживал свои чувства. Морган избегал ее постели не потому,  что  она  была
замужем за Эшли. Его удерживало мучительное сознание, что как  только  Леони
узнает правду, то вновь перестанет ему верить.
   К счастью, дни были наполнены делами, и у Моргана не было времени,  чтобы
раздумывать над сложившейся ситуацией. После того,  как  были  уплачены  все
долги за усадьбу " завершена покупка дополнительных земель, для  возвращения
на старую плантацию препятствий не осталось. Между ним и Леони вновь  возник
короткий, но жаркий спор по поводу траты приданого,  в  результате  которого
Морган крепко взял Леони за плечи и тряхнул.  Его  бирюзовые  глаза  в  этот
момент стали холодными и злыми:
   - Я устал от постоянной борьбы с тобой из-за денег. Что, мы должны жить в
нищет