кому из этих отвратительных Слейдов.
   - Что не так? С чего вы взяли? Доминик растерялся:
   - Не знаю. Вы выглядите.., вы выглядите такой расстроенной...
   - Какая разница, расстроена я или нет? - снова пришла в ярость  Леони.  -
Разве для вас имеет  значение  то,  что  из-за  вашего  брата,  поступившего
бесчестно, я могу потерять свой дом! Я никогда не  хотела  быть  его  женой.
Слышите, никогда! Я приехала в Натчез не для того,  чтобы  предъявить  права
супруги, а  чтобы  получить  то,  что  он  пообещал  мне  вернуть,  когда  я
согласилась выйти за него замуж. - Говоря это, она медленно  приближалась  к
Доминику. Ее щеки горели, выдавая охватившее ее волнение. - Я ничего не хочу
от этого человека. Мне ничего не надо для себя. Я только хотела спасти  свое
родовое гнездо. Дом, который с таким трудом мой прадед построил  на  болоте.
Дом, в котором родились мой дед, мой отец, я и мой сын. Это наш дом.  Можете
вы это понять? Дом Сант-Андре дорог мне.  Намного  дороже,  чем  Бонжур  для
вашей семьи. - Зеленые с золотом глаза заблестели  под  завесой  слез.  -  Я
должна выплатить долг до первого июля, а теперь ваш брат трусливо убежал, не
вернув мне моих денег, и тем самым лишив меня всякой надежды спасти  дом.  И
после всего этого вы еще удивляетесь, что я выгляжу расстроенной!
   Проглотив подступивший к горлу комок, Леони резко повернулась на каблуках
и вылетела из комнаты.
   - О, Господи! -  промолвил  Доминик,  оставшись  один.  -  Я  буду  очень
удивлен, если Морган об этом не знает...
   Но Морган об этом, конечно, слышал  от  слуг,  но  не  придавал  большого
значения. Странное заявление Леони  он  расценил  бы  как  еще  один  способ
выкачать из него деньги. Раз первоначальный план не сработал, так почему  бы
не попробовать сыграть на его чувствах.

***

   Путешествие Моргана протекало без приключений. При других обстоятельствах
его даже можно было бы назвать приятным, если бы, к сильнейшей своей досаде,
Морган не обнаружил, что разлука не уменьшила его влечения  к  Леони.  Более
того, теперь все его мысли были заняты только ей. Моргану  всюду  мерещилась
стройная фигурка Леони, а ее тихий смех нежно звенел над рекой. По ночам  он
внезапно просыпался и не мог отделаться от ощущения, что она рядом. Его руки
ощущали тепло ее тела, а губы ловили ее дыхание. Но  через  несколько  минут
мираж рассеивался, и он, проклиная себя за слабость,  пытался  уснуть,  хотя
знал, что во сне увидит все тот же пленительный образ.
   К своему удивлению, Морган заметил, что не только  Леони  владеет  теперь
его мыслями. Он нестерпимо соскучился по  маленькому  Джастину.  Морган  уже
успел привыкнуть  к  утренним  приветствиям  мальчика  с  зелеными  глазами,
которые ярко горели, когда он слетал со ступенек в поисках своего "папочки".
Моргану было трудно сопротивляться обаянию ребенка. Он признавался себе, что
испытывал нечто большее, чем простое удовольствие, когда  во  время  объезда
плантаций его сопровождал маленький счастливый Джастин на своем  Громе.  Ему
было приятно ощущать Джастина своим сыном и любить  его,  как  Филиппа.  Да,
дьявольски приятно!
   Не прошло и двух недель, а эти двое уже полностью завладели мной!  Морган
был явно не в восторге от этой мысли. Однако следовало  признать,  и  он  не
скрывал этого даже от Джастина, что  за  последнее  время  его  жизнь  тесно
переплелась с жизнью этих Сант-Андре. А одинокие  ночи..,  ночи  доказывали,
что Леони стала неотъемлемой частью его жизни. По крайней мере эта  поездка,
неоднократно повторял себе Морган, сможет кое-что прояснить...
   Чем ближе он с Личфилдом подплывал к Батон Руж, тем более убеждался,  что
в этом деле замешан еще один мужчина. Им вполне мог оказаться Гайлорд Истон.
У Джастина должен быть отец, и вполне  возможно,  что  именно  он  руководил
всеми  действиями  Леони.  Оставалось  только  выяснить,  является  ли  этим
загадочным человеком Гайлорд Истон. У Моргана по этому поводу были некоторые
сомнения. Но  по  мере  приближения  к  Батон  Руж,  глядя  на  темные  воды
Миссисипи, он пришел к выводу,  что  ему  лучше  спросить  обо  всем  самого
Гайлорда.
   Батон Руж считался старейшим французским поселением в Луизиане. Теперь он
стал  частью  западной  Флориды.  Батон  Руж  контролировался  испанцами   и
представлял  собой  суетливый  торговый  город,  удачно  расположившийся  на
красивом крутом берегу Миссисипи.  Снять  в  нем  несколько  комфортабельных
комнат не составляло особого труда. Морган  оставил  Личфилда  распаковывать
вещи, а  сам  отправился  покупать  лошадей,  поскольку  обратный  путь  они
рассчитывали проделать верхом. Покончив с этим делом,  он  занялся  поисками
Гайлорда Истона. Расспросив местных жителей, Морган выяснил,  что  семья  по
фамилии Истон живет примерно в пяти милях к  северу  от  Батон  Руж.  Теперь
оставалось выяснить, приходятся ли  они  родственниками  тому  Истону,  ради
которого он сюда приехал.
   На следующее утро Морган встал рано:  ему  не  терпелось  поскорее  найти
Гайлорда. Усилием воли он сдержал  себя,  решив,  что  лучше  придерживаться
приличий и нанести визит Михаэлю Истону после десяти часов утра. Нужный  ему
дом, очень элегантный белый особняк в три этажа, Морган отыскал  без  труда.
Удача  сопутствовала  ему.  Хозяева  действительно  состояли  в  родстве   с
Гайлордом. Кроме того, с точки зрения  Моргана,  Михаэль  Истон,  грубоватый
прямой человек лет пятидесяти, оказался  весьма  непринужденным  и  приятным
собеседником.
   - Вы хотели видеть моего племянника, не так ли! - поинтересовался  он,  и
его хитрые карие глазки скользнули по элегантной фигуре Моргана. После  того
как тот утвердительно кивнул, хозяин продолжил:
   - Я надеюсь, что  вы  наставите  его  на  путь  истинный.  Вернувшись  из
Натчеза, он только и делал, что пил мое лучшее виски, жаловался, да еще  все
убивался по какой-то крошке Мелинде, которая  прямо-таки  возненавидела  его
из-за расстройства своей помолвки. Не могу сказать, что я с ним не согласен.
Все, что делал парень, - правильно. Не  пойму,  как  эта  нахальная  Мелинда
может утверждать, что виноват он. Ведь все его помыслы  были  направлены  на
то, чтобы она не выставила себя на посмешище.
   Морган, чуть улыбнувшись, пробормотал:
   - Сомневаюсь, что кто-нибудь может помешать Мелинде сделать из себя дуру.
   Истон приподнял роскошную рыжую бровь:
   - 0-хо-хо, похоже на то? Меня это не удивляет. - Он кивнул влево:
   - Вы найдете его в холостяцком домике.
   Морган вышел от старшего Истона в  глубокой  задумчивости.  Из  замечаний
дядюшки выходило, что Гайлорд сейчас проникнут жалостью  к  самому  себе  и,
конечно, проклинает себя за то, что  вляпался  в  эту  историю  с  Леони,  в
которой Морган отводил ему чуть ли не главную роль.
   Войдя в домик - небольшое двухэтажное сооружение метрах в  пятидесяти  от
главного здания, Морган нашел Гайлорда в комнате на втором этаже.
   Когда Морган вошел, тот сидел развалясь в большом кожаном  кресле  и  был
совершенно пьян. Он с трудом поднял на вошедшего затуманенный взгляд. Щетина
делала Гайлорда совершенно неузнаваемым, а налитые  кровью  глаза  наилучшим
образом  подтверждали   правильную   оценку   дядюшкой   ситуации.   Стакан,
наполненный, как полагал Морган, виски, Гайлорд сжимал в правой руке.  Когда
Морган  попытался  остановить  порыв  Гайлорда  сделать  еще  один   глоток,
ослабевшие руки не удержали стакан, и он со звоном упал на пол.
   - Вы! -  Лицо  Гайлорда  выражало  одновременно  неприязнь  и  удивление.
Казалось, он не обратил никакого внимания на разбившийся стакан. - Вы отняли
у меня единственную женщину, которую я когда-либо любил. Вам этого мало?  Вы
приехали читать мне мораль? Мелинда теперь даже видеть  меня  не  желает.  И
знаете почему? - Сжав кулаки, он буквально прорычал:
   - Потому что я спас ее! Спас от вас!  И  теперь  она  ненавидит  меня!  Я
просил у нее прощения за то, что  положил  конец  этому  чертовому  балу.  Я
умолял ее понять, что моей единственной мыслью было защитить ее. Я допускаю;
что мне не следовало устраивать такой скандальной сцены.  Но,  Боже  правый,
что я мог сделать?.. - Его  прекрасные  темные  глаза  отражали  всю  горечь
потери. - Когда я в ту ночь в таверне встретил вашу жену, я не мог  поверить
в свою удачу! Я был чертовски возбужден. Мне ни о  чем  не  думалось,  кроме
спасения Мелинды. - Он уронил голову, и  из  его  груди  вырвалось  какое-то
жуткое подобие смеха:
   - Какая насмешка! Я думаю, худшее из того, что могло случиться  со  мной,
так это встретить вашу жену. Поверьте мне, я  бы  предпочел  никогда  ее  не
видеть!
   Морган молчал. Тысячи мыслей роились у него в голове. Первое, что он смог
четко осознать после столь эмоционального монолога  молодого  человека,  это
то, что Гайлорд совершенно определенно не имеет  ни  малейшего  отношения  к
рождению Джастина. При этом Морган почувствовал  странное  облегчение.  Хотя
так ли важно для него, кто был отцом Джастина! Он  бросил  на  Гайлорда  еще
один изучающий взгляд и  понял,  что  только  сумасшедший  мог  хотя  бы  на
мгновение представить  этого  несчастного  глупца  участником  аферы,  целью
которой было выудить из него деньги.
   Очевидно, Гайлорд по причинам, которые Морган не мог до конца понять, был
мучительно привязан к Мелинде Маршалл. И теперь сильно убивается из-за того,
что совершил ошибку, приведя Леони в дом Маршаллов.
   После  состоявшегося  разговора  Морган   покинул   Гайлорда   в   полной
уверенности, что хотя тот и болван, впустую растрачивающий свои  чувства  на
глупенькую  красотку,  его  связывает  с  Леони  лишь  случайная  встреча  в
Королевской таверне.
   Миссия Моргана в Батон Руж была окончена, и в тот же день они с Личфилдом
отбыли домой. Морган  не  считал  свое  путешествие  удачным.  Конечно,  все
сомнения относительно Гайлорда исчезли, но зато укрепились  подозрения,  что
здесь  замешан  пока  неизвестный  ему  незнакомец,  до  поры   до   времени
остававшийся в тени. Получалось, что в своем расследовании он не продвинулся
ни на йоту.
   Сквозь влажную июньскую жару они с Личфилдом скакали по узкой  извилистой
дороге, ведущей в Натчез. Ночь застала их в пути, но желание вернуться домой
было столь  велико,  что  вместо  привала  они  лишь  пришпорили  лошадей  и
проделали остаток пути при лунном свете.
   В Натчез они прибыли уже далеко за полночь. Дом  был  погружен  во  мрак.
Позаботившись о своих измученных лошадях, они как можно тише прошли  в  дом.
Возможно, им удалось бы незаметно пробраться в комнату Моргана,  если  бы  в
темноте Личфилд не наткнулся на что-то и не выронил из рук саквояж. С глухим
стуком  тот  упал  на  пол,  и  одновременно  с  этим  в  темноте  раздались
приглушенные проклятия раздосадованного Личфилда.  Извиняющимся  голосом  он
пояснил:
   - Кажется, маленький Джастин оставил на проходе свою деревянную лошадку.
   Морган улыбнулся, потому что Личфилд никогда не допустил бы такого,  если
бы в отсутствие хозяина за ребенком  посматривал  он.  Морган  уже  собрался
сделать какое-нибудь ехидное замечание, когда  внезапно  распахнулась  дверь
кабинета, и на пороге кабинета появился Доминик с револьвером в одной руке и
свечой в другой.
   - Еще одно движение и я отправлю вас на тот свет! - выпалил он.
   - Дом! - удивленно воскликнул Морган. - Какого черта ты здесь  делаешь  в
такой час?
   - Ох, это вы! - узнав голос и высокую фигуру  Моргана,  Доминик  виновато
улыбнулся и опустил револьвер.
   - Кого же еще ты ожидал увидеть в такое время?
   - Грабителей. Пока вы были в отъезде, в нашей округе  обокрали  несколько
домов. И пока в доме не было других мужчин, мама вконец измучила себя и всех
остальных своими страхами. - Бросив на  Моргана  примирительный  взгляд,  он
добавил:
   -  Ты  же  знаешь,  если  маме  что-нибудь  взбредет  в  голову,  она  не
успокоится, пока не осуществит задуманного.
   Морган, смеясь, согласился:
   - Да, но скажи, почему ты не в  постели?  Мой  кабинет  отнюдь  не  самое
уютное место в доме. Доминик состроил гримасу:
   - Да. Но понимаешь ли, если мама заявила, что в  доме  должен  находиться
мужчина, то Леони так же решительно сказала, что не нуждается  в  охране.  -
Грустно покачав головой, он продолжил:
   - Пока тебя не было, у  нас  происходили  довольно  бурные  сцены.  Леони
оказалась такой дерзкой и упрямой женщиной, каких я еще никогда не встречал.
Она сказала маме, что последние пять лет  обходилась  без  помощи  мужчин  и
поэтому не видит причин, по которым она должна  вдруг  кому-то  подчиняться.
Тем более, что этот кто-то вряд ли умеет стрелять так же  хорошо,  как  она.
Мама страшно обиделась. Она сочла это оскорблением. Мне  казалось,  что  еще
немного и прольется кровь...
   Морган живо представил себе эту сцену  и  с  интересом  спросил,  что  же
произошло дальше.
   Но Личфилд опередил Доминика, проговорив с многострадальным видом:
   - Если джентльмены предпочитают беседовать в коридоре в полной темноте  в
два часа ночи, то могу ли я рассчитывать на их снисхождение и на то, что они
отпустят меня отдохнуть.
   Морган не смог удержать улыбку:
   - Судя по всему, Личфилд, вам действительно  давно  пора  идти.  Увидимся
утром.., если у вас, конечно, нет других планов.
   Многозначительно взглянув на Моргана, Личфилд без  лишних  слов  исчез  в
темноте коридора.
   - Он прав, - заметил Морган, - мы могли бы найти более  подходящее  место
для нашей беседы, чем коридор.
   Отвесив шутливый поклон, Доминик почтительно произнес:
   - Не будете ли вы так любезны следовать за мной?
   Несколько минут спустя они уже сидели в кабинете Моргана, потягивая виски
и обсуждая результаты поездки. Морган уже успел сбросить  с  себя  сюртук  и
рубашку, обнажив красивое  бронзовое  тело.  Удобно  устроившись  в  красном
кожаном кресле, он блаженно откинул голову на мягкое изголовье и приглушенно
вздохнул:
   - Боже, как хорошо дома.
   - Какое странное заявление.
   У братьев уже давно вошло в привычку подтрунивать друг над  другом,  и  в
этот раз Доминик не сделал исключения.
   - Может быть, ты действительно думаешь, что на свете нет места лучше, чем
наш дом?
   - Трудно сказать. Знаю только, что я  чертовски  рад  вернуться  сюда,  и
очень рад, что моя прелестная и хитрая жена не успела улизнуть за  несколько
минут до моего приезда.
   При упоминании о Леони игривое настроение Доминика сразу исчезло:
   - У нее не было возможности убежать. А потом, я не вижу  в  этом  смысла.
Если ей нужны деньги, то здесь они в полном ее  распоряжении.  Конечно,  она
могла скрыться несмотря ни на что, но я бы ее остановил...
   В глубокой задумчивости Морган продолжал потягивать виски:
   - Как ты думаешь, она  действительно  истратила  последние  свои  деньги,
чтобы приехать в Натчез? И с той же целью, с какой тысячи из  них  приезжают
из Нью-Орлеана? Мы ведь знаем все только с ее слов.
   - Ты думаешь, я чересчур легковерен? Но, черт возьми, Морган, временами я
действительно верю ей или, по крайней  мере,  части  ее  слов.  Я  в  полном
замешательстве. Ты говоришь, что на ней не женился, и  я  тебе  верю.  Но  с
другой стороны я и ей иногда верю.
   Шарли Басби - Например?
   - Например, я верю, что все они жили на этой старой захудалой  плантации,
о которой она постоянно  твердит,  -  он  на  мгновение  замолчал,  а  потом
испытующе взглянул на Моргана. - Ты  когда-нибудь  обращал  внимание  на  ее
одежду и руки.
   Этот вопрос застал Моргана врасплох. Он вспомнил платье  Леони,  которое,
по-видимому, когда-то имело замечательный изумрудный цвет, но теперь выцвело
и уже отнюдь не внушало восхищения. Он вспомнил даже  не  платье,  а  скорее
лишь странное его подобие, которое Леони имела обыкновение одевать к  обеду.
Но как Морган ни старался, он не мог вспомнить ее руки. В  памяти  всплывали
только дерзкие чувственные губы. Это  раздосадовало  его,  и  поэтому  ответ
прозвучал довольно резко:
   - Не следует придавать большого значения одежде.  Если  уж  она  сочинила
рассказ о своей тяжелой жизни, то было бы глупо с ее стороны носить  дорогие
модные наряды. Что же касается ее рук, то я не обратил на  них  внимания.  У
меня вообще нет привычки  изучать  женские  руки,  -  глаза  Моргана  лукаво
блеснули, - в женщинах есть кое-что более интересное, ты меня понимаешь?..
   - Согласен, - губы Доминика тронула чуть заметная улыбка, - обычно я тоже
не смотрю на руки, но в данном случае обратил. Я  уверен,  что  если  бы  ты
уехал в Батон Руж чуть позже, то  тоже  заметил,  что  на  ладонях  Леони  -
мозоли. Сейчас они  уже  почти  не  заметны.  Но  все  равно  ее  руки  явно
доказывают, что она работала  немало.  Я  имею  в  виду  тяжелую  физическую
работу. А помнишь,  когда  отец  говорил  о  плантации,  она  прекрасно  его
понимала. Я знаю, что ни одна женщина, включая даже нашу маму,  не  способна
понять ни слова, если разговор заходит о ферме или  плантации,  но  Леони...
Она даже  сделала  несколько  замечаний  относительно  периодичности  засева
хлопковых  полей,  чем  очень  поразила  отца.  Знаешь,  возможно,   она   и
авантюристка и мелкая мошенница, но она  действительно  делала  все,  о  чем
говорила.
   Морган долго смотрел на него, а потом не без язвительности заметил:
   - Значит, ты все-таки допускаешь, что она охотится за деньгами?
   Доминику не понравился тон, которым это было сказано. Делая  ударения  на
каждом слове, будто пытаясь вразумить непонятливого ребенка, он пояснил:
   - Я допускаю это, но вовсе не уверен, что ею движет алчность, -  и  играя
стаканом, тихо добавил:
   - Когда я сказал Леони о твоем отъезде в то утро,  она  отреагировала  на
него так, словно я дал ей пощечину.  И  не  столько  из-за  твоего  отъезда,
сколько от того, что он может затянуться на несколько недель. Ей нужны  были
деньги. Этого я не могу отрицать. Может, она хотела сбить меня с толку, я не
знаю, но мне показалось, что ее отчаяние  было  неподдельным.  Ведь  ты  мог
опоздать, и тогда никакие бы деньги не смогли спасти ее усадьбу.
   - Спасти усадьбу? Но я думал, что она потеряна навсегда.  Или  она  вдруг
решила изменить правила игры?
   - Она ничего не изменяла, просто на сей  раз  сказала  чуть  больше,  чем
вначале.  Мне  кажется,  что   какой-то   старый   сосед   хранил   долговые
обязательства  их  семьи.  Когда  сосед  умер,  его   наследник   потребовал
немедленной выплаты всех долгов.  Но  у  Леони  не  было  ничего,  кроме  ее
усадьбы. -  Поймав  скептический  взгляд  Моргана,  Доминик  довольно  резко
произнес:
   - Пойми, этот дом очень много значит для нее. Когда она говорила  о  нем,
то  в  ее  голосе  звучала  искренняя  боль.  Невольно  она  заставила  меня
задуматься: а что бы почувствовал я, если бы Бонжур был продан  постороннему
человеку.
   - Едва ли это можно считать доказательством ее правдивости.
   Взывать к чувствам Моргана сейчас  было  совершенно  бесполезно.  Доминик
начал уже раздражаться, но вовремя сделанный глоток виски привел его в себя.
   - Я вовсе не собираюсь утверждать, что ей не нужны твои деньги. Я  только
говорю, что ею могут двигать не самые худшие побуждения.
   - Может, ты и прав, - первый  раз  за  весь  вечер  Морган  согласился  с
Домиником. - Весь ее рассказ, наверное, потому и трудно опровергнуть, что он
в чем-то правдив.
   Доминику эта фраза пришлась по душе, и, примостившись на ручке кресла, он
с энтузиазмом сказал:
   - Я с тобой полностью согласен. Допуская, что не все сказанное  ею  ложь,
мы существенно облегчаем свою задачу.
   Морган вздохнул.
   - Не знаю, черт побери. Может быть, да, а может быть и  нет.  Я  все-таки
хочу съездить в Нью-Орлеан. Туда, где началась вся эта запутанная история  и
где должна быть разгадка. - Поставив на стол стакан, Морган провел рукой  по
лбу, как бы стараясь привести в порядок беспорядочные мысли. - Право, сейчас
я уже ничего не понимаю. Поездк