все зришь, волчара, в темноте!.. А где Олег?
     -- Собирает Лиску, выронил. Отыщи хворост, Олег разведет костер, а  я
погляжу, где что лежит.
     Темная тень стала приземистее, пахнуло волчьим духом. Слышался мерный
рокот волн, набегающих на камни. Подошел Олег, за ним  плелась  измученная
Лиска, ее Таргитай узнал по неистребимому запаху южных трав.
     -- Это и есть Край Земли?
     -- Самый что ни есть, -- подтвердил Олег. Он с сочувствием  посмотрел
на распухающие губы и нос Таргитая. -- Чего губы надул? Кафтан прогорел?
     -- О Край Земли ударился, -- огрызнулся Таргитай. -- О самый  что  ни
есть угол.
     Хвороста, выброшенного прибоем, почти не было, а на  скалистом  голом
береге в темноте  отыскали  только  обкатанные  прибоем  валуны  и  мелкую
гальку.
     Лиска дрожала, озиралась со страхом. Мир  суров,  жесток  и  неуютен:
угрюмые скалы, тяжелые волны свинцового  цвета,  круглые,  как  гигантские
яйца,  камни.  Воздух  сырой,  холодный,  промозглый.  Даже  редкие  птицы
пролетают над камнями неприветливо  серые,  с  плотно  прижатыми  перьями,
угрюмые. Среди волн иногда мелькают блестящие спины  гигантских  животных,
похожие на каменные холмы. Таких исполинских чудовищ Лиска не видела и  не
могла даже вообразить, что подобные существуют.
     Мрак  поднял  их  почти  силой,  повел  вверх  по  склону.  Прятаться
приходилось за камнями  и  выступами  скал.  Не  то  что  деревьев  --  ни
травинки, даже земли не видать, только камни. Навстречу  дул  резкий  злой
ветер. Таргитай и Лиска зябко кутались.  Олег,  как  и  Мрак,  не  замечал
непогоды -- аскеты и волхвы должны быть равнодушны к миру.
     Ноздри Мрака затрепетали.  Он  насторожился,  поднял  руку.  Таргитай
боднул его в спину. По воздуху плыл слабый запах жареного мяса!
     Чувствовалась магия, ибо на версты голо, но  запах  усиливался.  Мрак
побежал вперед, пригибаясь и затаиваясь за валунами.
     Впереди была каменная гряда. Мрак скользил как ящерица, лавируя между
глыб, осторожно выглянул через гребень. Таргитай и  Лиска  поспели  в  тот
момент, когда оборотень повернул изумленное лицо.
     -- Где Олег?.. Пусть растолкует.
     За гребнем открывался простор очищенного  от  камней  и  выровненного
поля. Далеко виднелись черные скалы, груды камней, темнел угрюмый северный
лес. В середке поля на медленно повышающемся холме со срезанной  вершинкой
пламенела  прямоугольная  глыба  размером  с  приземистый  амбар,  на  ней
исходила паром туша исполинского быка -- таких Мрак не  видел,  а  Олег  о
таких даже не читал. Все поле было заполнено людьми, телегами.
     Волы с натужным мычанием тащили  вековые  дубы  --  уже  с  содранной
корой, высохшие. На телегах везли битую дичь, нарядно одетые люди и  толпы
победнее сидели у костров. На плоских  камнях  что-то  пеклось,  жарилось.
Мрак принюхался, уловил пресный запах рыбы.
     Олег потихоньку выглянул, присвистнул. Мрак сказал саркастически:
     -- Может быть, нас не туда занесло?..
     -- Почему так решил?
     -- Какой же это Край Света?.. Это же остров  Буян!  С  детства  помню
рассказ, что здесь лежит на камне Алатыре бык печеный, в быке нож точеный,
в боку лук толченый... Вон нож блестит, а лук я учуял раньше мяса...
     Олег долго озадаченно всматривался. Таргитай и  Лиска  тоже  таращили
глаза, но видели только красный как кровь камень,  на  нем  нечто  темное.
Иногда на темном что-то поблескивало.
     -- Какие беспомощные, -- озлился Мрак. -- Тогда вон по той  ложбинке!
По ней подберемся ближе!
     С нового места уже все отчетливо увидели гигантскую тушу быка. Он нее
распространялся вкусный запах печеного мяса. По холму широкие ступени вели
к жертвенному камню, там белел помост из свежеотесанных бревен.  Верховный
волхв, освящающий церемонию, наверняка стар, ибо ступени низкие, широкие.
     Зоркие  глаза  Мрака  разглядели  даже  загнутую   рукоять   ножа   и
причудливый узор.
     -- Если там бык, то мы -- зайчики. А если у него в боку нож, то что у
нас в руках?
     Олег прошептал еще тише:
     -- Для кого -- бык, для кого -- зайчик.  Что  твоя  секира  в  мощной
длани бога?
     Таргитай лишь потрясенно  выглядывал,  шумно  глотал  слюни  и  щупал
дудочку. Лиска крепко держала Олега за  руку,  вздрагивала.  По  обширному
полю костры горели редко, но  у  подножия  холма  люди  окружали  сплошным
кольцом. На белесой, словно вытертой вершине пламенело застывшее пурпурное
пламя  --  таким  казался  издали  Алатырь-камень.  На   коричневой   туше
гигантского быка расплавленной каплей серебра блестело лезвие.
     -- А где же Пракамень? -- спросил Мрак наконец. --  Или  это  и  есть
Алатырь? Тот самый, про который постоянно твердил Боромир...
     Олег был огорошен больше всех.
     -- Не ведаю... Но чтобы не рехнуться, давайте считать, что Край Земли
в самом деле на острове Буяне, где, если Громобой не врет, он в  молодости
охотился... Первокамень -- всем камням камень, тоже  здесь.  Боромир  плел
про него такое... Странно, он угадал и цвет, и размер...
     Лиска сказала сдавленно:
     -- Олег, туда не добраться. Охрана из чародеев!
     В  тягостном  молчании  рассматривали  гигантскую  площадь,   костры,
повозки. Всадников не видать, коней нет вовсе,  даже  в  телеги  запряжены
волы. Люд явно праздный, к капищу везут приземистые бочки:  даже  Таргитай
сообразит, что внутри. Мраку соображать не надо: ноздри давно ему донесли,
где, что и сколько.
     Таргитай произнес с надеждой:
     -- Олег у нас мудрый, придумает!
     Олег съежился, не чувствовал себя ни мудрым, ни хитрым. Хуже того  --
понимал, что вовсе не хитрый, не мудрый и скорее всего не успеет помудреть
до того времени, как добежит до заветного камня.
     -- Стража, -- внезапно произнес Мрак с внезапной тоской.  --  Охрана,
мечи...   Наслушаешься   с   детства   о   волшебных   сапогах-скороходах,
ковре-самолете, молодильных яблоках,  скатерти-самобранке...  И  никто  не
скажет, что сперва надо одолеть горы и долы, сносить сапоги, пролить  реки
крови... Почему, Олег?
     -- Если сказать сразу, -- ответил Олег невесело, -- что  ничто  даром
не дается, мало кто пустится в дальний путь. А поманить легкой добычей, то
и Таргитай слезет с печи.
     -- Понятно, -- вздохнул Мрак, его плечи опустились, он выглядел таким
уставшим, каким его не видели. -- Тогда это еще не все, что видится. Кроме
стражи из чародеев нас наверняка ждет еще какая-нибудь гадость.
     -- Две гадости, -- поправил Олег. -- А то и больше.
     Под кем лед трещит, было написано крупными чертами и резами на унылом
лице Таргитая, а под ним -- ломится. Если кому две, то ему клади все пять.
А то и десять, чтоб жизнь медом не казалась.
     -- Думай, Олег, -- сказал Мрак настойчиво. --  Это  Тарх  чем  больше
думает, тем хуже. Наше положение не так уж плохо, как кажется, --  гораздо
хуже. Но когда-то и у нашей козы хвост вырастает!
     -- Когда-то и рак свистнет, -- согласился Таргитай. -- И сухая  верба
зацветет...
     Они переговаривались приглушенными голосами.  Не  столько  из  страха
быть услышанными буянцами, сколько из боязни помешать Олегу мыслить. Волхв
уже сел, привалившись спиной к камню,  расслабил  мышцы  и  устало  закрыл
глаза.

     Вышли из  Леса  совсем  недавно,  напомнил  себе  Олег.  Люди  только
наполовину. Если бы не изгнание, не узнали бы, что существуют Степь, Горы,
Пески, что на белом свете есть и  другие  люди  кроме  жителей  их  лесной
деревушки: причудливые и многочисленные, как песок на дне реки.
     За время скитаний Мрак сумел остаться человеком, а Таргитай  научился
складывать удивительные песни. Даже его, волхва, иной раз  задевают,  а  с
Мраком невесть что  делают  вовсе.  Оба  они,  Таргитай  и  Олег,  обросли
жилистым мясом, научились сносить удары и бить в ответ,  но  оборотень  не
видит, что еще больше они изменились внутри.
     Бояться меньше не стал, но в мире, где  страх  не  спасает,  научился
драться за жизнь. Он ценил ее  больше,  чем  уверенный  в  себе  Мрак  или
беспечный по дурости Таргитай, потому старался предусмотреть все  ямки  по
дороге, издали различить и пересчитать все камешки. Вещий  или  не  вещий,
пусть Мрак острит как хочет, но то  ли  от  страха,  то  ли  еще  от  чего
странного, но иногда возникали странные видения.
     Да, он зрел чудные города -- дивные и  непривычные,  трижды  плыл  на
больших лодках под красным парусом, потом  те  же  люди  ехали,  вспахивая
песок, к стенам исполинского города, явно города богов... Затем он,  Олег,
в воинских доспехах, зачем-то прибивал к  воротам  града  червоный  щит...
Трижды видел конский череп, трижды тоска и холод заползали в сердце...  Но
были и красочно-отвратительные картины пиров, великих битв --  с  древними
богами, чудовищами подземного мира, зрел мрачные пещеры...
     Он уже знал, как трясти землю, раскалывать скалы  и  выводить  наружу
подземные ручьи. Заклятием мог вызвать тучу и  метнуть  молнию  в  дерево,
терем или человека. Правда, это истощало, словно брали  за  ноги  и  долго
били по твердой земле, но в  седле  держался,  слабость  не  выказывал,  а
птицей парил в небе уже подолгу.
     Правда, Мрак и Таргитай не понимают, почему он не  пользуется  магией
на каждом шагу и на каждом вздохе. Чем подолгу бить кресалом, не проще  ли
шарахнуть в кучу хвороста молнией? Что магия отбирает много сил --  ладно,
хотя внезапная слабость пугает и ввергает в уныние, но  хуже  то,  что  от
заклятий идет неслышимый треск: все маги, чародеи и даже простые  колдуны,
где бы ни находились, слышат и  точно  угадывают  место,  где  они  сейчас
топчут землю.
     Об их присутствии не подозревают даже полсотни волхвов-буянцев,  пьют
и орут песни на расстоянии полета стрелы,  но  едва  сотворит  хоть  малое
колдовство, почуют за тридевять земель! Одни пропустят мимо ушей, мало  ли
колдунов на свете, но кто-то сразу поставит защиту...
     Он услышал приглушенный шепот Таргитая:
     -- Мрак, нам бы поторопиться...
     -- Куда смотришь? -- донесся недовольный голос Мрака. -- Нам каменюка
надобна, а не бык.
     -- Бабушке своей скажи!.. У тебя слюни до коленей.
     Тихо вздохнула Лиска. Олег уже заметил, что она соперничала с  Мраком
в чуткости и зоркости, словно  сама  была  лесным  зверьком,  распознавала
запахи не хуже, только в силе уступала, отчего  Мрака  то  ненавидела,  то
побаивалась.
     Снова раздался рокочущий голос Мрака:
     -- Видать, тут состаримся.
     -- И слюнями истечем, -- добавил Таргитай.
     -- Тихо, -- прошептала Лиска.
     -- Это не я, -- сказал Таргитай поспешно. -- Это у меня  в  животе...
нет, у Мрака.

     Глава 9

     Когда на востоке появилась светлая полоска, а звезды начали меркнуть,
Олег медленно поднялся, вид у него был суровый и сосредоточенный.
     -- Пора. Оружие спрятать.
     -- Как же, -- удивился Мрак, -- без драки?
     -- Без нее.
     -- А как это без драки?
     Олег, не отвечая, вылез из укрытия. Таргитай и  Лиска  послушно,  как
гуси к озеру, двинулись следом. Оба верили в мудрость  волхва,  как  будто
даже подлинная мудрость делает бессмертным или хотя бы неуязвимым.
     Мрак секиру оставил на перевязи, но сдвинул  так,  чтобы  рукоять  не
искал полдня. Олег целенаправленно двигался прямо к  площади,  там  костры
вспыхивали все ярче: гуляки бросали остатки хвороста. Пир был в разгаре, у
костров сидели в обнимку, орали песни, бродили по двое-трое, искали вина и
новых драк.
     Последним шел Мрак. Пусть Олегу виднее  спереди,  но  злая  собака  и
сзади кусает. Надо прикрывать всех троих, эти и от воробьев не  отобьются,
их куры загребут...
     Запах жареного мяса дразнил  ноздри,  Таргитай  шумно  глотал  слюни.
Воздух был пропитан дымом, ароматом вина, хмельного меда, крепкой  бражки.
Костры бросали багровые блики  на  лица  пирующих.  Четверо  шли  гуськом,
зигзагами, старались держаться в темноте. Мрак наконец сообразил как идти,
не вызывая подозрений, облапил Таргитая за плечи, потащился с  ним  пьяной
походкой. Лиска, глядя  на  них,  с  готовностью  обняла  за  пояс  Олега,
прижалась.
     Пьяные песни слышались со всех сторон. Ритуальные уже отпели,  каждая
группка гуляк заводила свою. Орали дружно недолго; то ли не помнили  слов,
то ли смачивали быстро пересыхающие глотки.
     Наконец костры пошли так густо, что дальше все было  залито  багровым
трепещущим пламенем. Пьяные мужчины  и  женщины  сидели  и  лежали,  орали
песни, обнимались, спорили. Вспыхивали драки, вино и брага лились ручьями,
под ногами хрустели обглоданные кости.
     Олег старался не ступать на упившихся, но почти  из  каждой  группки,
мимо которой с опаской проходили, к ним тянулись  руки,  пытаясь  усадить,
напоить, заставить петь. Крупные псы сновали  между  пирующими,  подбирали
кости, а то и выхватывали ломти  мяса,  бесстыдно  мочились  на  мертвецки
пьяных, опрокидывали кувшины.
     Мрак расслабил мышцы, с таким шумом выдохнул  воздух,  словно  держал
взаперти с вечера.
     -- Свинота!.. Надо же так нажрякаться... Силен Ящер, ничо не скажешь.
Простому людишке трудно.
     -- А непростому? -- прошептала Лиска.
     -- Взгляни на Олега, -- посоветовал Мрак.
     Олег вместо того, чтобы посмотреть орлом и выпятить грудь, согнулся и
втянул голову в плечи, как черепашка в панцирь.
     Ближе к холму женщин попадалось меньше.  У  подножия  простые  мужики
сменились воинами в кожаных доспехах с нашитыми копытами, кожаных  шлемах.
Песни, впрочем, орали те же, нажирались  браги  не  меньше,  а  блевали  и
ползали на карачках, как и простолюдины.  Псы  тоже  не  понимали  разницы
между знатными и незнатными, прыгали через воевод, разливали дорогое вино,
как простую бражку.
     Еще выше пировали волхвы. Их было  столько,  что  весь  холм  казался
покрытым снегом. Мрак начал бормотать о дармоедах --  быка  сожрут  и  еще
восхотят, потом и телят затребуют -- саранча, а не волхвы. Верно, в каждой
деревне должен быть свой дурак, остальным есть о ком поговорить, но  ежели
дурней заведется много, то все захиреет и передохнет.
     Переступая через сонных и пьяных, поднялись к священному  Первокамню,
краеугольному булыжнику богов, с которого началась земля, весь мир и белый
свет, включая звезды, солнце, вирый и подземный мир  Ящера.  От  пурпурной
глыбы шел мощный радостный свет. Вокруг Алатырь-камня сидели, привалившись
спинами, крепкие воины в кольчугах, при боевых топорах, сапожки из  мягкой
кожи, красные, а вместо кожаных шлемов блестели бронзовые -- с  забралами,
кольчужными сетками,  еловцами  на  кончиках.  Половина  спали,  бесстыдно
раскрыв рты, храпели, другие сонно ерзали,  неверными  пальцами  загребали
землю, пытаясь дотянуться до откатившихся кувшинов.
     Алатырь-камень был массивной плитой в пять саженей  в  ширь,  семь  в
длину, но над землей выступал на  аршин.  Олег  облизал  пересохшие  губы,
шепнул:
     -- Правнуки этих гуляк не увидят его вовсе.
     -- Почему так?
     -- Земля не держит.
     Мрак кивнул понимающе:
     -- Не дудка Таргитая! Да еще бычка кладут, а то и кидают.  Вон  когда
ты мордой оземь, то погружался тоже.
     Таргитай  зачарованно  глядел  на  гигантскую  тушу,  что   закрывала
полнеба.  Смутно  поблескивала  широкая  полоска  стали  с  крестообразной
рукоятью. Нож торчал, воткнутый почти по рукоять. Сбоку  слышались  глухие
удары. Кто-то больно толкнул Таргитая в спину, прошипел:
     -- Помогай, лодырь!  Этого  телка  даже  тебе  не  сожрать.  За  один
присест, понятно.
     Мрак мощно ударил обухом секиры об угол Первокамня. Секиру  отбросило
с таким страшным звоном, что Олег присел, как кот на  песке,  и  в  страхе
огляделся. Ближайшие воины замычали, один повел мутными глазами, попытался
встать, но отяжелевшее брюхо потянуло вниз.
     Мрак сказал с отвращением:
     -- Свиньи перепились... как свиньи! Нас не тронут, а тронут, размечем
как сухие листья. Зря другие племена ухами ляпают,  этих  приходи  и  бери
голыми руками.
     Олег прошептал:
     -- Сегодня  ночь  Купалы.  Все  собираются  в  купы,  и  там,  вкупе,
празднуют. Во всех племенах на  сотни  верст  окрест.  Никто  ни  на  кого
напасть просто не может.
     Мрак, морщась, взвесил секиру в руках, примерился к новому удару.
     -- Неужто на сотни верст нет  трезвого?  Он  бы  стал  царем  в  этом
царстве пьяных дураков.
     Мрак с силой обрушил обух  на  красный  угол,  скривился,  но  секиру
удержал. Поплевал на ладони и  начал  мерно  колотить  по  краю.  Таргитай
вскрикнул горестно:
     --  Ежели  все  так  просто,  то  зачем  мучились?  Зачем  так  долго
готовились?
     Он быстро полез наверх, прямо  на  пылающий  жаром  камень,  на  ходу
выдернул Меч. Олег вскрикнул негодующе:
     -- Тарх! Нас не за тем послали!
     -- Ну да, -- огрызнулся Таргитай. --  Были  возле  печеного  быка,  о
котором с детства наталдычили, и только облизнулись? Да нас мухи засмеют!
     Таргитай с силой обрушил Меч, вниз  брызнул  пахучий  сок.  Дразнящий
запах  потек  такой  густой  волной,  что  даже  Олег  сглотнул  слюну   и
непроизвольно облизнулся. Таргитай застонал, оранжевое лезвие мелькнуло  в
багровом свете с такой быстротой,  с  какой  не  двигалось  даже  в  самых
яростных схватках.
     -- Поменьше, -- крикнула снизу Лиска. -- А то не унесем.
     -- Это я съем здесь, -- предупредил Таргитай  поспешно.  --  Это  мне
одному.
     Олег дергался, оглядываясь на воинов, на волхвов, что еще пировали  в
двух десятках шагов, смотрел на Мрака и Таргитая. Звонкие удары металла  о
камень сменялись чмокающими, словно мокрым бельем хлестали по  дереву.  На
него попеременно брызгали то мельчайшие осколки камня, то  капли  пахучего
сока.
     -- Дай мешок, -- крикнул он Лиске торопливо.
     Мрак наращивал  мощные  удары,  приловчился,  в  черноте  ночи  искры
разлетались  во  все  стороны,  как  вспугнутые  золотые   пчелы.   Волхвы
уставились  пьяными  непонимающими  глазами.  Немногие  воины,   что   еще
держались на ногах, хохотали и тыкали в их сторону пальцами. Гуляет мужик!
Подраться -- эка  невидаль,  каждый  день  с  кем-нибудь  да  дерешься,  а
шарахнуться головой об Алатырь-камень можно раз в году, да и  то  если  не
надерешься раньше.
     Олег наконец выудил пучок, понюхал  спешно,  успел  бросить  на  край
плиты, прямо под удар тяжелой секиры:
     -- Лупи, теперь лупи!.. Разрыв-трава в смеси с одолень-травкой.
     Мрак обрушил тяжелый удар с осторожностью: кисти уже  ныли  и  быстро
распухали.  Обух  коснулся  пурпурного  края.  Мрак  заранее  скривился  в
ожидании резкой боли, послышался хруст, треск.  Уголок  исчез,  Мрак  едва
успел убрать ногу от лезвия:  едва  не  осчастливил  Агимаса  и  проклятых
магов!
     -- Есть! -- шепнул Олег снизу.
     На ладони пурпурным огоньком горел осколок не крупнее лесного  ореха.
На острых гранях блистали звезды, в сердцевине  полыхал  крохотный  пожар.
Таргитай и Лиска хрястнулись лбами,  пытаясь  рассмотреть  лучше.  Мрак  с
секирой в руках затравленно оглядывался, глаза были дикими, неверящими.
     -- Все? Обратно? Так просто?.. Без драки?
     Олег поспешно завязал камешек в чистую тряпицу, сунул за пазуху.
     -- Быстро! Убегаем. Пока не опомнились.
     Сбежали с холма, стараясь выглядеть все теми же беспечными  гуляками.
На остров съехались вожди разных племен -- с дружинами, волхвами,  явно  и
посланцы  дальних  земель,  так   что   затеряться   сейчас,   когда   уже
подзаморились от пьянки, нетрудно, если Мрака держать за  руки,  Олега  за
ноги, Таргитаю не дать дудеть, а Лиске спрятать  вызывающе  красную  гриву
под капюшон.
     У подножия Лиска с отвращением пошла на цыпочках по дуге, обходя лужу
кислой блевотины. Там  тяжело  сопел  в  пьяном  беспамятстве  краснорожий
детина в роскошной одежке боярина.  Худая  свинья,  подбирая  извергнутое,
подобралась ближе, объела перепачканные  губы,  с  хрустом  отгрызла  нос,
затем разохотилась