суме  звякало  и
постукивало. Так, пустячки: золотишко  из  дворца  Перуна,  камешки...  Но
дурень прав, при их простодырости все это уйдет, как вода сквозь пальцы.
     И все же Олег чувствовал, что без стыда может смотреть  только  перед
собой, там цель, там великая цель, там обязанности для мужчин. На Мрака не
оглядывался, да не увидит тот  в  его  глазах  стыд,  что  сбежал  все  же
трусливо, не решившись на разговор, схоронившись за спиной  бесцеремонного
оборотня.
     Не замедляя галопа, пронеслись через лесок. Дорогу перегородила река,
широкая и страшноватая, но волчье чутье вывело на мель, а затем и на брод.
Правда, в одном месте все же пришлось плыть рядом с конями,  но  на  берег
выбрались хоть и мокрые с головы до ног, но  солнышко  уже  выглянуло  над
лесом, от одежды пошел пар.
     Еще когда мчались через первую деревню, несчастный Таргитай взвыл:
     -- Мрак!.. Мы ж еще не ели!
     -- А вчера? -- удивился Мрак. Ветер срывал его слова и уносил, отчего
они показались Таргитаю совсем уж злыми и равнодушными.
     -- Олег, -- воззвал он. -- Скажи ему, что лучше каждый день есть!
     Олег  молчал,  взглядом  подгонял  деревья,  что  неслись  навстречу,
зелеными тенями проскакивали по бокам и смыкались сзади, отгораживая их от
двух женщин, о которых надо заботиться, потому  что  женщины,  потому  что
слабее, потому что долг всякого мужчины заботиться о женщинах,  своих  или
чужих, ибо мужчины для того и существуют, чтобы беречь и защищать  женщин,
через которых великий Род осуществляет свой замысел!
     Похоже, и Мраку трудно оставить их вот так, хотя  он  успел  шепнуть,
что  обе  будут  больше  счастливы  без  них,  чем  с  ними,  но  все   же
оглядывается, нюхает воздух, спешит убраться подальше, отгородиться  лесом
и рекой... Понимает, что несмотря на доводы рассудка, кто-нибудь из них, а
то и как раз вопреки этим доводам...
     В небе заливался жаворонок, потом озадаченно умолк посреди витиеватой
трели. Мрак и Олег не  заметили,  но  Таргитай,  чуткий  к  песням,  сразу
вскинул голову.
     По синему-синему небу медленно тянулся оранжевый след, словно  ползла
крохотная золотая гусеница, роняя шерстинки. Эту шерсть раздувало  ветром,
ибо след вначале был тонкий, как острие сосновой иглы, а потом ширился все
больше и больше, теряя блеск, пока шерсть не рассеивалась без остатка.
     Таргитай сказал встревожено:
     -- Только бы жаворонка не заклевала...
     Олег очнулся от дум, посмотрел дико:
     -- Какого... жаворонка?
     Таргитай ткнул пальцем в небо:
     -- Жар-птица пролетела...  А  там  жаворонок  пел.  Как  думаешь,  не
клюнула?
     -- В небе места много, -- проворчал Олег рассерженно, -- разойдутся.
     Мрак тоже на скаку задрал голову:
     -- Ого! Да это Огненный Змей!
     Олег покачал головой:
     -- Точно видишь? Я бы сказал, что просто падающая звезда.
     -- А почему не вниз, а через все небо к западу?
     Олег долго думал, а Мрак ехидно посоветовал:
     -- А ты ответь, как все волхвы: мол, неисповедимы пути богов!
     Олег буркнул:
     -- Все исповедимо. Рано или поздно, но исповедимо.
     Он покачивался в седле в такт скачки нахмуренный,  злой,  словно  эта
падающая звезда, двигаясь не так, как представлялось  верным,  задела  его
лично, оскорбила, наплевала с высоты, вытерла  свои  звездные  ноги.  Мрак
сочувствующе покачал головой, но смолчал.  Трудную  дорогу  уготовил  себе
молодой волхв. Молодой, но из-за того, что постоянно морщит лоб, хмурится,
о чем-то напряженно размышляет, уже даже ему, Мраку,  чудится,  что  волхв
старше его по меньшей мере вдвое.

     Ехали до обеда, уже шагом, потом скакали  вдоль  реки,  наконец  Мрак
проворчал:
     -- Вон там дороги сходятся... Убей меня бог... тьфу!..  если  там  не
корчма.
     Только с его волчьим зрением можно было разглядеть перекресток, когда
Олег с Таргитаем и эту дорогу видели не дальше, чем на версту, дальше  все
расплывалось в жарком  мареве.  А  когда  ветерок  поднимал  и  гнал  пыль
навстречу, то и уши своих коней видели не всегда.
     Следом за Мраком корчму учуяли кони. Подбодрились, начали встряхивать
гривами, жеребец под Мраком даже слабо ржанул, призывая других идти шибче.
     Дорога,  что  шла  вдоль  реки,  связывая  деревни,  села   и   веси,
пересекалась с дорогой из леса. В этой не было видно ни выбитой колеи,  ни
утоптанной до твердости камня земли, эта дорога не вилюжилась, а  тянулась
прямая, как копье кочевника, и Олег некстати  вспомнил  старую  поговорку,
что тот, кто ездит прямо, дома не ночует.
     Слева от перекрестка на  синем  небе  темнела  неопрятная  соломенная
крыша  постоялого  двора,  доносилось  ржание,   вкусно   пахло   конскими
каштанами. Дом обнесен высоким забором, без щелей, но ворота распахнуты.
     Мрак сразу заметил коновязь, ухоженный  колодец  с  воротом,  немалый
сарай, где его глаза разглядели коней, жующих овес. Двери постоялого двора
распахнуты, а, судя по веселой песне, на первом поверхе корчма.
     Они въехали на середину двора,  огромные  и  настороженные,  руки  на
рукоятях ножей, глаза  придирчиво  пробежали  по  открытым  окнам,  откуда
доносился стук посуды, пьяные голоса, песни, веселые выкрики.
     Мрак соскочил на землю, распорядился:
     -- Тарх, тебя кони любят! Позаботься.
     Олег спрыгнул следом, с  натугой  размял  застывшую  спину.  Таргитай
подхватил коней под уздцы, хотел повести по кругу, остуживая, но  подбежал
услужливый мальчишка, явно один  из  хозяйских  сынов,  Таргитай  отдал  с
охоткой, а сам спешно догнал невров уже на крыльце.
     Мрак свернул от крыльца в конюшню, поглядел куда  мальчишка  поставил
коней.  Последние  ясли  были  пустыми.  Мрак  удивился,  что  ясли  такие
маленькие, разве что для жеребенка, да и то... потом услышал  легкий  стук
маленьких  копыт,  увидел  идущего  вдоль  рядов  крохотного  человечка  с
конскими ушами, покрытого шерстью.
     Он кашлянул, чтобы не напугать конюшника, здесь зовомого  баганом,  у
него не такие острые глаза. Когда конюшник испуганно метнулся  в  сторону,
сказал громко:
     -- Не бойся, я не чужак. Мы коней тут поставим. Ненадолго, нам  скоро
опять ехать. Смотри, если заболеют, я твои конские уши к дверям прибью!
     Из темноты раздраженно пробурчало:
     -- Неча тут чужих ставить! Своим есть нечего.
     -- Ищи, - сказал Мрак угрожающе. -- Какой же ты хозяин?
     -- Да, хозяин я, хозяин...
     -- То-то.
     Олег и Таргитай ждали  на  крыльце.  Он  распахнул  дверь  в  корчму,
отшатнулся. Запахи жареного мяса и разваренной гречневой  каши  ударили  с
такой силой, что даже Олег  сглотнул  слюну,  а  Таргитай  за  их  спинами
жалобно взвыл. Низкий потолок едва просматривался сквозь дым, с поперечной
балки свисали черные космы копоти.
     За всеми  столами  сидели  и  насыщались  крепкие  мужчины.  Крепкими
выглядели даже те,  что  явно  пашут  землю,  но  трое-четверо  выделяются
осанкой и даже одеждой: сплошь умело выделанная кожа, что не  рвется  там,
где полно колючек, сучьев и торчащих веток. Лица их были грубыми и темными
от солнца, так что не такие уж дремучие здесь леса.
     Олег еще осматривался, приткнуться всем трем негде, а  Мрак  дружески
похлопал одного по плечу:
     -- Мужик, а, мужик?.. Ты уже поел... ах, еще не поел?  Ну  все  равно
иди на улицу. А мы сядем.
     Мужик, а с ним и двое  других,  начали  наполняться  тяжелой  кровью.
Глаза  налились  как  у  быков  красным,  а  массивные  кулаки,  казалось,
прогибают стол. Мрак вздохнул, его рука  метнулась  к  поясу,  острый  нож
блеснул и застыл у горла  мужика.  С  другой  стороны  горло  другого  уже
щекотал острым лезвием Олег. В зеленых глазах не было даже злости,  как  у
Мрака, это напугало Таргитая больше всего.
     Но это, похоже, почему-то напугало и мужиков.  Не  говоря  ни  слова,
боясь сделать лишнее движение, тихонько выползли из-за стола, на  цыпочках
выбрались за дверь. Мрак проводил их недобрым взглядом:
     -- Вот из-за таких невеж и говорят  про  нас,  лесных  людей,  всякие
нехорошие вещи.
     Они спрятали ножи, Олег отряхнул лавку, прежде чем сесть:
     -- Это про нас, таких овечек?
     В голосе было полно яда, но Мрак не заметил. Он привык давать  сдачи,
как велел Покон, а раз уж приходилось  еще  и  защищать  изгоев,  то  надо
успевать сдачу дать раньше.
     Таргитай  сел  тихий,  как  мышь.  Он  чувствовал   себя   слабым   и
беспомощным. Хуже того, никчемным. Даже Олег  вон  как...  А  ножи  вместо
кулаков затем, чтобы убрались сразу, не доводили до драки.
     Отрок в замызганной одежке носился  между  столами,  собирал  грязную
посуду, на новых гостей поглядывал пугливо. Таргитай воззвал жалобно:
     -- Принеси нам поесть! Я не видел мяса уже неделю!
     Отрок, похоже, сжалился, Таргитай выглядел  больно  жалобным,  сказал
участливо:
     -- Хорошо, я покажу котлету. Но только издали.
     Мрак хмыкнул, высыпал  на  стол  горсть  монет.  В  корчме  мгновенно
наступила мертвая тишина. Монеты еще звякали, один золотой долго кружил по
столу, никак не мог улечься, грязно, за это время шеи у  всех  за  столами
вытянулись, глаза стали крупнее, чем  у  сов,  а  из  кухни  выскочил  сам
хозяин, мокрый  от  пота,  распаренный,  и  настолько  пропахший  запахами
жареного мяса, вареной рыбы и острых трав,  что  Таргитай  против  желания
плотоядно облизнулся, а  пальцы  сделали  щепотку,  словно  посыпал  нечто
жареное солью.
     Хозяин верно оценил новых гостей, ничего не спрашивал,  что-то  велел
двум отрокам, и те начали таскать на их стол все, что  было  готово.  Мясо
было жесткое, словно говядина давно кончилась, потому готовили из  конины,
а теперь и вовсе из телег.
     Мрак подозвал отрока:
     -- Эй парень! Принеси жареного гуся.
     -- С удовольствием, -- отозвался тот.
     -- Можно и без удовольствия, -- разрешил Мрак, --  но  обязательно  с
гречневой кашей.
     Гуся, похоже, побежали резать, а пока на стол начали  метать  жареную
рыбу, мелких птах, лишь затем принесли испеченного в печи кабанчика.
     -- Вам поросенка с хреном?
     Мрак кивнул, но Олег возразил:
     -- Нет, хрен отрежьте.
     Кабанчика на стол ставили два отрока, занял половину стола. Одуряющий
запах ударил в ноздри, а когда  Мрак  всадил  нож  в  покрытую  коричневой
корочкой спину, та проломилась с хрустом, запах повалил мощный,  сшибающий
с ног, обильно потек пахучий сок.  Таргитай  взвыл,  трясущимися  пальцами
подломил горячий бок и, обжигаясь, выломал из бока пару ребер,  зажаренных
умело,  корочка  темно-коричневая,  ломается,  как  пленка  тонкого  льда,
сладкий сок сразу потек по пальцам, Таргитай жадно слизнул, чувствуя,  как
его язык начинает доставать до локтя.
     Мрак прорычал довольно:
     -- После такой работки... да поесть в охотку!
     Олег хмыкнул набитым ртом. Он насыщался ровно, не кидался за сладкими
кусками как Таргитай, и не  выискивал  кости  со  сладким  мозгом  внутри,
подобно Мраку, а как лесной пожар подбирал все, что лежало вблизи,  и  так
двигался дальше, к середине стола.
     -- Хороша награда, -- сказал он, -- за спасение мира.
     Когда кости смели на пол, а взамен кабанчика поставили  что-то  вроде
тазика с жареной рыбой, Таргитай вроде бы начал  насыщаться.  Глаза  стали
сытые, подернулись пленкой, как у  большой  сонной  ящерицы  на  солнышке.
Однако голову втягивал в плечи, будто ждал тумака в затылок.
     -- И все-таки не понимаю, -- признался он. -- Совсем не понимаю. Хоть
вы и объясняли...
     Олег проворчал:
     -- Я тоже не понимаю. Мир ничего не  замечает!..  Но  не  станешь  же
кричать, что мы его спасли?
     Мрак сказал ядовито:
     -- Все-таки хочешь, чтобы весь мир  собрался  и  целовал  в  задницу?
Хочешь, по глазам вижу.
     -- Ну, не так уж грубо... но чтобы как-то отметилось.
     -- Шапку с лентой, аль полоску на портки?
     Таргитай смотрел на них непонимающими глазами:
     -- Это вы опять шутите?.. Вы  говорите  заранее,  когда  шуткуете.  Я
думал, это забыто с того дерева...
     -- Какого?
     -- Ну, когда еще в лесу были? Змея птенцов жрякала... а вы хотели  от
бедной тетки награду за доброе дело.
     Мрак и Олег переглянулись. Олег приставил большой  палец  к  виску  и
помахал растопыренными пальцами. Мрак буркнул:
     -- Хотя какая разница?.. Что птица, что весь мир. Дело не в плате,  а
какая плата. И сколько ее.
     Таргитай кивал, ему было еще не понятно, просто  Мрак  говорил  очень
убедительным голосом, даже чересчур убедительным, даже Олег согласился:
     --  А  я  как  раз  понимаю,  что  от  монетки  можно  и  отказаться,
благородством покрасоваться, особо  когда  девки  близко,  но  когда  суют
золотую гору... гм...
     Таргитай посмотрел с отвращением и ужасом. Олег протестующе  выставил
руки:
     -- Не надо на меня смотреть как на Ящера. Еще в орало запряжешь... Но
на мне где сядешь, там и слезешь. Я тебе такое напашу!  Я  рассуждаю,  как
человек того мира, который мы спасали. Я сам не хочу жить  в  таком,  хочу
лучший, но где его взять? Надо тащить за уши этот.
     Мрак проговорил медленно:
     -- Олег, тебя чересчур сильно по голове треснули. Ты хоть  понимаешь,
что брякнул?.. Спасти мир -- это раз плюнуть, если силенка да еще удача. А
тащить за уши... всей жизни не хватит. Да что там жизни! Гора  вырастет  и
рассыплется, а человек все еще будет сидеть в болоте.  Ну,  разве  что  на
волосок приподымется.
     Таргитай сказал простодушно:
     -- Тогда нам придется жить долго!
     Он тут же спохватился, прикусил язык. Мрак пожал плечами:
     -- Тебе -- да. Ты теперя бог. А мы с  Олегом  простые  и  даже  очень
простые. Ну, пусть Олег уже не больно простой, но  я  вроде  бы  стал  еще
проще. Вроде бы некуда, а все равно проще.
     Им в глаза не  смотрел,  остервенело  выколачивал  из  толстой  кости
сладкий  мозг.  Перед  Таргитаем  лежала  целая  груда,  из  одних   сумел
выковырять пальцем, другие не поддались, наблюдал за  Мраком  с  завистью.
Мрак, сытый и довольный, предложил великодушно:
     -- Хочешь, за хорошую песню и тебе мозги выколочу?

     Глава 6

     Хозяин наблюдал за ними  издалека,  не  часто  в  корчму  приходят  с
золотыми монетами. Когда гости уже и рыбу перестали пожирать с  костями  и
хвостами, взмахом толстой длани послал к  их  столу  отроков  с  кувшинами
вина.
     Мрак не чтил богов, потому пил из кувшина, не проливая  на  грудь  ни
единой капли. Зато за соседним столом явно поклонялись всем богам и  бесам
сразу:  половина  вина,  медовухи  и  любого  пойла,  что  им  подавалось,
проливали мимо рта на подбородок, на грудь. С мокрыми  обвисшими  усами  и
слипшимися  бородами  были  похожи  на  утопших  мышей,   Мрак   брезгливо
отвернулся.
     -- Добро переводят!
     -- Зато все зрят, что богатые, -- пояснил Олег. -- Обычай такой.
     -- Обычай?
     -- Ну, не  все  же  мир  спасали?  А  человеку  чем-то  побахвалиться
хочется.
     Мрак  наконец   вычленил   взглядом   человека,   который   показался
подходящим, взмахом руки пригласил за стол, налил вина, придвинул  к  нему
остатки кабанчика.
     -- Вот та дорога ведет в лес... да ты ешь, ешь!... И как  далеко?  За
лесом есть города или веси?
     Мужик торопливо запил из кружки, налил  и  снова  выпил,  лишь  тогда
поверил, что сразу не попрут взашей, ответил важно:
     -- За лесом уж ничего нету.
     -- А как же дорога? -- спросил Мрак.
     -- А что дорога?
     -- Идет в лес. Не зря же.
     -- Так в лес, -- сказал мужик резонно, -- а не  через  лес...  Хорошо
здесь готовят, всегда свежее мясо!.. В лесу хворост бабы собирают,  грибы,
ягоды, травы, чагу сбивают. Деревья валим на хаты.
     -- А как же лешие?
     Мужик довольно осклабился:
     -- Говорят, наш войт с ними в дружбе. За весь год только волки корову
задрали, да изредка лисы кур таскают. Ни одного человека не сгинуло,  если
не считать Кирьяна, что пьяный в болоте утоп. Говорят,  исчезники  завели,
но Кирьян и сам такой, что грязь найдет... Так что дорога в лес!
     Мрак покосился на Олега  и  Таргитая.  Даже  Таргитай  понимает,  что
где-то за лесом есть села, веси,  города,  живут  люди,  но  этим  местным
кажется, что за околицей уже конец Мира. Нечего смеяться, сами давно ли...
     -- Я вон девку взял из веси, -- рассуждал  мужик  важно,  --  что  за
рекой... Ну, скажу тебе, там жизня!.. Врагу не пожелаешь. Когда бабы  идут
в лес за хворостом, мужики с топорами и луками охраняют. Да не от  зверья,
хотя и те не больно щадят, а от нечисти! Дня не проходило, чтобы  кого  не
испужали, не поцарапали, а  то  и  утащат...  Когда  одному  надо  срубить
дерево, хату подправить, то пятеро охраняют, разложив  костры  вокруг.  Не
было случая, чтобы лешие или что другое не вылезло, не напало. Там  каждый
третий покалечен, нет ни одного взрослого мужика без отметины.
     -- Красиво живут, -- согласился Мрак.
     -- А еще дальше была деревня, что вовсе захирела... Кто  уцелел,  тот
бросил дома и подался в другие места. Слишком их невзлюбили хозяева леса.
     Олег быстро зыркнул на хмурое лицо оборотня. Как бы хозяева  леса  не
стали и хозяевами мира, читалось на его суровом лице. Тогда  станут  брать
себе в жертвы не только в лесу, но и в селах. А  потом  и  вовсе  истребят
людской род за ненадобностью.

     Хозяин подошел, поклонился с натугой.  Широкая  спина  затрещала,  не
часто приходилось наклоняться где-то еще, помимо печи. Пузо свисает  через
ремень, да и спина гнется с неохотой.
     -- В задней части есть хорошая комната,  --  сообщил  он  мрачно.  --
Чистая.
     Мрак поинтересовался:
     -- А клопы есть?
     -- Нет, но если пожелаете...
     Мрак сожалеюще развел руками:
     -- Нам редко когда удается пробыть на постоялом дворе больше суток. А
еще чаще, как вот сейчас, уходим еще раньше...
     Он бросил на стол пару золотых. Хозяин принял с достоинством, это  не
за еду, за ту расплатились с лихвой, а за то, что и кабанчика, и  рыбу,  и
мелкую птицу ждать не пришлось, не томили, все подали сразу.
     Когда вышли на крыльцо, Таргитай  все  еще  оглядывался,  глаза  были
полны недоумения. Никто не кидался к ним  со  словами  благодарности,  что
спасли мир.
     Мальчишка бросился навстречу:
     -- Уезжаете?
     -- Выводи коней, -- распорядился Мрак. -- Накормлены?
     -- И напоены, -- ответил мальчонка,  он  во  все  глаза  рассматривал
огромного человека в звериной шкуре. -- Но им отдохнуть бы...
     -- Тогда им надо было с другими связаться, -- бросил Мрак.
     Мальчишка застыл с раскрытым ртом, не понял, а Мрак смотрел через его
голову на распахнутые ворота. С улицы въезжали пятеро на заморенных конях,
еще три коня с поклажей, но без телег. Двое молодых, но трое один  другого
старше, волосы белые,  как  снег,  бороды  до  поясов,  а  одежда  покрыта
дорожной пылью так, что не угадать ни цвет, ни даже покрой.
     Молодые соскочили на землю, Мрак одобрительно наблюдал, как  ухватили
коней стариков под уздцы, помогли  слезть,  хотя  сами  едва  держатся  на
ногах. Один из седобородых соскочил сам, даже не качнулся, только  малость
побагровел. Лицо в шрамах, по всем  повадкам  видно  старого  бойца,  лицо
суровое,  язвительно  наблюдал,  как  другому  помогли  слезть  сразу  оба
молодца. Тот был в белой... наверное, белой одежде волхва,  и  Олег  сразу
оживился, но Мрак опередил, спустился с крыльца:
     -- Доброго здравия, странник!.. Вы остановились в нужном  месте.  Тут
кормят, поят хорошо, а на той стороне есть  чистая  комната.  Откуда  путь
держите?
     Старый  воин  зыркнул  подозрительно,  но  волхв  сказал   старческим
скрипучим голосом:
     -- Издалека, издалека... Вон, видишь  за  лесом  гору  с  раздвоенной
вершиной?
     -- Зрю, -- сказал Мрак. -- Голо там... А чуть  ниже  растет  орешник.
Только что-то еще дымится с левой стороны горы...
     Старик посмотрел подозрительно и удивленно: