-- Да, -- сказал Мрак. -- Мы не все... трусы -- верно,  Таргитай?  --
но здесь не выжить. Те невры, которых изгоняли, здесь  погибали  наверняка
сразу.
     -- Они могли сгинуть еще в Лесу,  --  напомнил  Таргитай.  --  Упыри,
навьи, звери, неведомые чудища...
     Мрак покачал головой:
     -- Мы не самые сильные и не самые удачливые. Сюда  добирались  многие
изгои. Наверняка! Но как здесь можно выжить, не представляю.
     Он искоса взглянул на солнце, махнул рукой.  В  чужом  Лесу  ночевать
рискованно, но все-таки любой Лес роднее, чем эта голая жуть, где  носятся
свирепые звери и свирепые люди. Надо вернуться в Лес!
     Таргитай лишь раз оглянулся, заслышав хлопанье крыльев. Два  огромных
ворона уже тяжело падали на обезглавленный  труп.  Один  принялся  долбить
глаза,  довольно  каркая,   поднимая   кверху   блестящий,   как   камень,
окровавленный клюв, другой неторопливо бродил по животу, примеривался.
     Олег приотстал, губы потрескались от жажды. Мрак  переходил  на  бег,
покрикивал, но голос оборотня подрагивал. Впервые он смотрел не под ноги.
     Огромное багровое солнце, вряд ли кто  из  невров  видел  его  таким,
тяжело сползало по небесному своду к краю земли. По пути поджигало облака,
те горели темно-багровым огнем, словно пылающий от молоньи березовый  лес.
Вскоре вся западная часть  неба  была  залита  горячей  дымящейся  кровью.
Полнеба, полмира были багровыми, и этот багровый отсвет  падал  на  землю,
травы, коней и даже на лица невров.
     Коричневые глаза не отрывались от страшного зрелища.  Таргитай  бежал
за  Мраком  потрясенный,  оглушенный  страшной  и   немыслимой   красотой.
Запекшиеся губы не шевелились. Олег  невольно  приотстал,  прикрываясь  не
знающим страха Таргитаем и могучим Мраком.
     Постепенно темнело, а последние облака догорали, превращаясь в  угли,
подернутые пеплом. Слева на небесном  куполе  проявилась  бледная  скибка,
похожая  на  половинку  недозревшего  желудя.  Она  постепенно  наливалась
оранжевым светом, начала блистать грозно и пугающе. Мрак старался смотреть
прямо  перед  собой,  но  Олег  невольно  вскидывал  голову,  всякий   раз
вздрагивал и пугливо втягивал голову в плечи, словно уже видел  занесенную
над собой дубину.
     Ночь сгустилась, под  ногами  шелестела  темная  трава.  Над  головой
страшно выгнулся небесный свод, сплошь усеянный мириадами  ярких  холодных
звезд.
     Мрак наконец сдался,  подхватил  сухие  стебли,  Таргитай  и  Олег  с
готовностью наносили  еще,  и  уже  возле  знакомого  родного  костра  они
сгрудились, прижались плечами друг к другу,  смотрели  в  пляшущее  пламя,
боясь пошевелиться или поднять головы.
     Таргитай таращил глаза на  небо.  Он  был  так  потрясен,  что  голос
срывался то на писк, то на хриплый шепот:
     -- Целые рои... Это дыры в небесном куполе... откуда падает вода, или
это шляпки серебряных гвоздей...? Или примерзшие льдинки?
     Олег упорно смотрел в багровое пламя. Его трясло, он придвигался  все
ближе, пока не начали потрескивать  волосы  на  бровях.  Мрак  медлительно
поворачивал на углях ломти мяса, довольно хмыкал,  но  чуткое  ухо  волхва
ловило нотки сильнейшего беспокойства. Это не родной Лес, где оборотню все
знакомо.
     Над головами колыхалось блистающее звездное небо. Звезд высыпало  как
жуков на сладкой живице, роились, плодились, сбивались в сверкающие  кучи,
блистали сурово и безжалостно. Их холодные  глаза  следили  за  крохотными
людьми немигающе, неусыпно.
     -- Может быть мы уже в подземном мире?  --  спросил  Олег  дрогнувшим
голосом. -- В вирые не должно быть такого страха...
     -- Страха? -- переспросил Таргитай.-- Это так красиво!

     Спали крепко, но чутко. Мрак поднял их, когда  рассвет  едва  окрасил
край неба. И снова бегущие невры со страхом и удивлением видели как далеко
впереди край земли медленно и величаво окрашивается алым, затем пурпурным,
в небе вспыхивают облачка...
     Из  воздуха  быстро  уходила  ночная  прохлада.  Небокрай   вспыхнул,
заискрился как раскаленная бронза, брошенная из горна  под  молот  коваля.
Слепящее солнце поднималось медленно и величаво.
     Мрак  внезапно  перешел  на  шаг,  потянул  носом.  Шерсть  на  руках
поднялась.
     -- Пахнет гарью.
     -- Обойдем? -- предложил Олег. -- Степняки могли забить туров, жарят,
пекут.
     -- Нет, гарь другая... Но паленым мясом пахнет тоже.
     Он пошел впереди, Таргитаю и Олегу жестом велел  держаться  на  сотню
шагов за спиной. Так прошли с версту, наконец впереди проступило  огромное
темное пятно.
     Повсюду виднелись обгорелые бревна, балки,  через  равные  промежутки
поднимались странные каменные очаги. Таргитай сразу узнал их, хотя сложены
чуть иначе, но не поверил себе, когда  пересчитал:  сорок!  Начал  считать
снова, сбился, спросил Олега:
     -- Как ты смекаешь, это такие очаги?
     -- Самые подлинные, -- ответил Олег неуверенно, -- но их сорок две...
Это зачем же? Деревня не может быть такой огромной!
     -- А вдруг может, -- сказал Таргитай, загораясь. -- Ты же волхв, а не
веришь!
     -- Я работаю с магией, а не с чудесами, -- ответил волхв сухо.  --  В
такой деревне народ не прокормится! Прикинь, как далеко от дома они должны
уходить на охоту, чтобы всем хватило мяса?
     Таргитай прикусил  язык.  Они  вступили  на  пепелище,  из-под  сапог
взвились черные хлопья пепла. Затрещали, рассыпаясь, уголья. На  выжженном
месте много разбитой посуды,  черепков.  Олег  застрял  возле  первого  же
очага: сложен из странных красных камней, одинаковых, с плоскими краями.
     Таргитай шагнул дальше,  его  сапог  едва  не  наступил  на  крупного
мужика, что лежал вниз лицом в луже застывшей  крови.  Затылок  разрублен,
волосы слиплись, засохли.  В  глубокой  ране  среди  мозгов  белые  черви,
убитого обсели навозные мухи.
     Дальше Таргитай наткнулся на трупы  двух  худеньких  девочек.  Клочья
окровавленной одежды  лежали  рядом,  худенькие  тельца  были  в  кровавых
синяках. Одну убили ударом секиры,  почти  начисто  срубив  левую  руку  с
плечом вместе, другую истязали, вырезав маленькие груди,  распоров  живот,
вытащив через широкую рану длинные синие  кишки.  Мухи  взвились  с  лютым
гудением, Таргитай отступил, отбиваясь обеими  руками.  С  левой  ноги  от
щиколотки была содрана кожа. В темной запекшейся крови  копошились  мелкие
черви.
     -- Боги, -- сказал Таргитай дрогнувшим голосом, -- кто это  сделал?..
Степные дивы?.. Чугайстыри?
     -- Неважно кто, -- бросил Олег издали. -- Жизнь  нам  дает  один  раз
Род, а отнимает всякая гадина!
     Мрак оглянулся, крикнул издали:
     -- Похоже, здесь прошли те переселенцы!
     Он торопливо зашагал по пепелищу, перешагивая через обгорелые бревна,
обходя огромные очаги. Трупы попадались часто, Мрак темнел лицом,  молчал.
Олег и Таргитай медленно шарили среди  золы,  выискивая  хотя  бы  подобие
лопат. Трупы надо спешно вернуть земле  --  боги  прогневаются,  глядя  на
непогребенных, нашлют мор на живых.
     Олег наконец отыскал  короткую  лопату,  Таргитай  пристроился  рядом
колупать твердую землю острым концом суковатой палки.  Олег  часто  бросал
копать, кричал тоскливо:
     -- Люди!.. Отзовитесь!.. Есть кто живой?
     Они забросали землею уже пятерых, когда вернулся Мрак. За ним  брела,
едва передвигая ноги, изможденная женщина. За ее  подол  крепко  держались
две крохотные  девчушки.  Обе  смотрели  на  огромных  невров  исподлобья,
молчали. Глаза были круглые, как  у  испуганных  птиц.  Мордашки  у  обеих
зареванные, темные от грязи.
     -- В подполе прятались, -- сообщил Мрак угрюмо. -- Когда  дом  горел,
их засыпало.
     Руки его по плечи были черные,  покрытые  кровоточащими  ссадинами  и
царапинами. Олег ухватился за свой узелок, забыв, что там лишь  огниво,  а
еды не осталось. Мрак бросил вполголоса:
     -- Поговорите. Узнайте, кто и что, а я еще пошарю.
     Олег  усадил  женщину  на  полусгоревшее  бревно.  Таргитай   поманил
девочек, и они, доверяясь детскому чутью, полезли к нему на колени.
     Мрак торопливо обходил  сгоревшие  дома,  угадывая  их  по  уцелевшим
кирпичным очагам, проверил подполы, потайные кладовки. В одном нашел целую
семью, задохнулись от дыма и просыпавшихся сквозь щели горящих углей. Мрак
тревожить не стал, забросал остатками бревен.  В  другом  подполе  сидела,
забившись в сырой угол, молодая девка. Ляда сверху была  закрыта  на  кол,
девка не выбралась бы, если бы и захотела.
     -- Вылезай, -- сказал Мрак негромко. -- Мы друзья.
     Она испуганно вжималась в стену, глаза ее  вылезали  из  орбит.  Мрак
сказал настойчиво:
     -- Разве не видишь, я  не  степняк?  Вылезай,  все  равно  теперь  не
укрыться.
     Она вылезла, пошла за ним вслед, закрываясь ладонями от яркого света.
Так обошли еще несколько  подполов,  наконец,  когда  Мрак  поднял  крышку
предпоследнего, навстречу блеснуло лезвие секиры. Мрак  отпрянул,  крикнул
сердито:
     -- Не балуй! Кто там? Вылезай!
     В  подполе  стояла  мертвая  тишина.  Девушка  ступила  вперед,  тихо
позвала:
     -- Дядька Степан!.. Это я, Зарина. Степняки ушли.
     Из черноты подполья показалась взъерошенная голова в комьях спекшейся
крови. Худой тощий мужик поднялся до пояса. Рубаха на нем была в крови,  в
руке секира странной выделки, серые глаза люто смотрели на Мрака:
     -- А это кто?
     -- Вылазь, дурень, -- велел Мрак. Он  не  отрывал  глаз  от  странной
секиры. Ручка из дерева, поганого дерева,  зато  голова  секиры...  такого
камня сроду не видел. -- От твоей деревни один пепел. Не  сумел  защитить,
иди хоронить павших.
     Мужик, блестя глазами, выкарабкался, пинком захлопнул крышку.  Секиру
цепко держал в руке, недоверчиво смотрел то на Мрака, то на  Зарину.  Мрак
плюнул ему под ноги, повернулся и пошел к изгоям.
     До ночи Мрак с изгоями вырыли неглубокую, но широкую яму,  захоронили
мертвых. Оба шатались от усталости, но Мрак велел рыть землянку. Всю  ночь
копали, укрепляли стены, а сверху заложили уцелевшими обгорелыми бревнами,
засыпали  землей.  Землянка  получилась  просторная,  надежно  укрытая  от
непогоды и зверей.
     Не дожидаясь рассвета, Зарина и Таргитай  пошли  обшаривать  подвалы,
принесли одежду, одеяла, собрали  посуду  и  утварь,  стащили  в  землянку
уцелевшую еду, зерно.
     Мрак   держался   настороженно,   вздрагивал,   часто    оглядывался.
Дождавшись, когда спасенные собрались в землянке, а Таргитай с девкой ушли
на поиски еды, он поманил Олега в сторону, вытащил из-за  пазухи  странную
узкую пластинку.
     -- Погляди. Ты волхв или не волхв?
     Олег в затруднении вертел в пальцах  странную  вещь.  Не  дерево,  не
камень... блестит, твердое... Ощупывая, провел пальцем по острому  лезвию,
вскрикнул. Узкий край глубоко впился  в  плоть,  брызнула  кровь  и  резво
побежала по ладони. Мрак выругался:
     -- Брось! Заклятая штука.
     Олег побледнел, но пересилил себя, держал странную  вещь  на  ладони.
Кровь капала часто-часто, в слабом свете луны казалась черной.
     -- Мра-а-ак... Мне говорили, не верил!.. Это древнее  волшебство,  но
оно уже перестало быть волшебством... Это же-ле-зо. Железный нож!  Рукоять
сгорела, видишь? Если ты вырежешь из дерева новую...
     Мрак отшатнулся:
     -- Я с колдовством дел не имею!
     -- Это уже не колдовство. Мрак, этот нож в сто раз лучше, чем твои.
     -- Я те дам лучше!
     -- Не боись. Сам проверь.
     Мрак колебался, Олег почти насильно  вложил  ему  в  ладонь  странную
пластинку. Пока Мрак с опаской вертел нож в руке, Олег подхватил  с  земли
прутик, дал  Мраку.  Тот  нерешительно  чиркнул  острым  краем.  Срезанный
наискось прут тут же упал в темноту. Мрак натужно улыбнулся, хлопнул Олега
по плечу:
     -- Беру! Пусть даже боги против.

     Возвращаясь после не всегда тщетных поисков, Олег едва не прошел мимо
новой землянки. Мрак упрятал вход  искусно:  можно  стоять  на  крыше,  не
замечая  дыма,--  тот  выходил  сбоку,  рассеивался  через  пучки   травы,
поглощался сырой землей.
     Детишки  спали,  Таргитай  и  Зарина  все  еще   обыскивали   подполы
выгоревшей дотла деревни. Степан и Снежана -- так звали женщину --  сидели
на почерневшем бревне. У Снежаны было темное от  солнца  лицо,  но  волосы
удивительно светлые, даже светлее, чем  у  Таргитая.  Когда  она  умылась,
почистилась, Мрак удивился, увидев совсем еще молодую бабу.
     Мрак опустился возле наскоро  сложенного  очага,  подбросил  поленце.
Степан и Снежана молчали, посматривали настороженно и боязливо:  Мрак  был
огромен, дик, в нем ясно ощущалась угрюмая волчья мощь.
     -- Как это стряслось? -- спросил Мрак.
     Степан переглянулся со Снежаной, буркнул недоумевающе:
     -- Как? Как всегда. Это же степняки!
     -- Степняки, -- повторил Мрак. Он покосился на  Олега,  что  тихонько
сел в сторонке.-- Ты сам степняк, судя по имечку. Аль это кличка?
     -- Имя...
     -- А почему они напали?
     Степан пожал плечами, голос его стал едким:
     -- Напали, потому что увидели.  Вы  что,  из  Леса  вышли?  Налетели,
пожгли. Мужиков порубили, а девок  и  женщин  в  полон  увели...  Все  как
всегда.
     Мрак с недоверием оглянулся на Олега. Тот развел руками. Мрак покачал
головой, сказал медленно:
     -- Такое не может быть. Ни с того ни с сего? Так не бывает.
     Степан зло оскалил редкие желтые зубы:
     -- Нет, явно из Леса вылупились! Человек все может. А вот мы, поляне,
самый мирный народ на всем белом  свете!  Пашем  землю,  растим  хлебушек,
помалу отвоевываем земельку у злого Леса...
     Мрак дернулся, даже Олег нахмурился, ощутив волну неприязни  к  этому
истощенному мужику с перевязанной  головой.  А  тот,  ничего  не  замечая,
говорил:
     -- Дабы отвоевать землю под пашню, надо оттеснить Лес. Подрубаем кору
на деревьях, сдираем -- голое быстрее сохнет. И то  два-три  года  уходит!
Потом пущаем лесной пожар...
     Мрак оборвал резко, в темных глазах сверкнула угроза:
     -- Из-за чего у вас спор со  степняками?  Может  быть,  не  такое  уж
недоброе дело те совершили?
     Степан вздрогнул, быстро завертел головой, отыскивая взглядом секиру.
Снежана ахнула, прижала кулачки к сердцу.
     -- Степняки,-- медленно сказал Степан, он смотрел на Мрака в  упор,--
это степной народ... Много лет надо, чтобы отвоевать у Леса пядь земли, но
пустить дымом хозяйство можно  враз...  Нам,  полянам,  труднее  всего  на
свете. С одного боку -- лютый Лес, где человеку жить нельзя, с другого  --
Степь. Там дикие народы, которым только бы убивать и грабить!
     Олег подал голос из угла:
     --  Древняя  мудрость  гласит,  что  нет   народов-грабителей.   Есть
отдельные...
     Степан оскалил в горькой усмешке желтые изъеденные зубы:
     -- Видел  бы  ты  этих  отдельных...  во  сто  тысяч  человек!  Земля
прогибается под копытами, хотя степняки не подковывают коней,  как  мы.  А
таких отрядов, по сто тысяч в каждом, у кагана сотни тысяч!
     Олег видел по глазам Мрака, что тот ничего не понял, а что понял,  не
поверил. Да и сам Олег не мог поверить, что на всем белом свете  наберется
сто тысяч человек. Он не мог вообразить себе и сто человек в одном отряде.
     Степан покосился на Снежану, спросил осторожно:
     -- За этой бедой мы так и не спросили... Откеля  вы?  Из  Колупаевки?
Борщовой? Или Даниловки?.. Но я слыхал, их пожгли еще прошлым летом.
     -- Мы вообще не поляне, -- отрезал Мрак с отвращением.  --  Разве  не
видно?
     Степан подскочил,  стукнулся  головой  о  балку,  плюхнулся  обратно,
челюсть у него отвисла до пояса.
     -- Не по... не поляне? А разве на свете есть еще люди кроме  полян  и
степняков?
     -- Слава богам, есть, -- ответил Мрак зло. -- А  то  бы  род  людской
вовсе пересекся. Поляне! Надо же так обозвать!
     Степан весь подался вперед:
     -- Так откель вы? Из коих сказочных земель?
     -- Из Леса, вестимо,-- бросил Мрак.
     Степана отбросило, словно получил обухом между глаз.  Снежана  быстро
подгребла к себе детей.
     -- Неужто правда? -- прошептал Степан в страхе. Его  глаза  испуганно
мерили могучую фигуру Мрака, задержались на его волчьей шкуре. --  Никогда
не видывал людей Леса. Сказывают про вас всякое...
     Снежана ткнула его локтем, Степан поперхнулся,  умолк.  Мрак  спросил
подозрительно:
     -- Что болтают?
     -- Небылицы всякие,-- ответил  Степан  нехотя.  Он  уронил  взгляд.--
Бабьи сказки. Надо же чем-то детей  пужать.  Вроде  бы  перекидываетесь  в
полнолуние. А волхвы вовсе лютых волков подзывают к домам...
     Он бросил на Мрака пугливый взгляд. Снежана подгребла детей,  девочки
начали тереть кулачками глаза, подхныкивать.
     -- Бабьи сказки, -- отмахнулся Мрак. -- Навыдумывают. Я,  к  примеру,
могу перекидываться в любой день.

     Глава 7

     Его  глаза  горели  ярко-красным  светом,   а   черный   зрачок   был
продолговатым, как у лесного зверя. Степан отшатнулся, в испуге  сел  мимо
бревна на пол, задрав кверху лапти. Снежана завизжала, девочки заревели во
весь голос, уткнулись мордашками в ее подол.
     -- Подумаешь, степняки вас бьют! -- бросил Мрак  яростно.  Он  быстро
поднялся. -- Тьфу! Робкого пса и петух бьет. Олег, пойдем отсюда. Если  мы
останемся, они обгадятся, а мы задохнемся от вони.
     Утром, поднявшись с  первыми  лучами  солнца,  Мрак  и  Олег  взялись
ставить над ближайшей печью крышу. Из обгорелых  бревен  и  досок  набрали
годных, вкопали четыре  крепких  столба,  соединили  поперечными  балками.
Когда сколачивали крышу, из землянки выбрался, щурясь от солнца, Степан.
     Поставив ладонь козырьком, он понаблюдал за неврами, осторожно бочком
приблизился:
     -- Вы того... не серчайте. Мы боимся Леса, как и Степи.
     Мрак сердито промолчал, а Олег спросил удивленно:
     -- Почему?
     -- Мы зажаты между Лесом и  Степью.  От  Леса  потихоньку  отщипываем
земельку, от Степи отбиваемся. Нам тяжко...
     Он подхватил обломок доски, робко подал Мраку. Снежана  выглянула  из
землянки,  увидала  работающих,  быстро  скрылась.  Мрак  сердито   вертел
головой, наконец с облегчением ругнулся, стукнул кулаком по бревну.
     По пожарищу бежали, взявшись за руки,  Таргитай  и  Зарина.  Их  щеки
разрумянились, глаза блестели. В свободной руке Таргитая была  сопилка,  а
Зарина прижимала к высокой груди букет цветов.
     Степан покосился на них, сказал, колеблясь:
     -- Похоже, в эту ночь никто не спал... как следует. Но у каждого свои
заботы.
     Зарина вспыхнула, сказала горячо:
     -- Мы излазили все подполы! Зерна хватит и на помол, и на посевы. Так
что отлучались недаром.
     -- Подол  одерни,  --  посоветовал  Степан.  --  Да  и  ты,  молодец,
застегнись... Зарина теперь сирота, обидеть ее нетрудно.
     Зарина покраснела еще ярче:
     -- Дядя Степан!
     -- Я дядя Степан, Заринушка, уже тридцать лет.
     -- Дядя Степан, не знаете, так не говорите плохих слов. К нам  пришли
три могучих витязя, а вы их так привечаете!
     Степан  с  сомнением  окинул  взглядом  страшноватые  фигуры  невров.
Таргитай  с  его  румяным  лицом  и  синими  глазами   выглядит   наименее
звероватым, но и он в своей волчьей шкуре больше походит на  вставшего  на
дыбы медведя, чем на человека.
     Степан разжег огонь в печи, а Снежана  изготовила  первый  настоящий,
как она сказала, полянский обед. Невры сели за стол с опаской.  Даже  хлеб
видели первый  раз,  а  Снежана  испекла  два  каравая:  темный  ржаной  и
нежно-белый пшеничный, а тут еще солености и копчености, колбасы, окорока,
нашпигованное сало, перец красный и перец черный...
     Зарина щебетала, что  в  тайных  закромах  сохранилось  много  зерна,
гороха, гречки. Многое степняки нашли, забрали, многое сгорело, но  немало
и осталось. К тому ж поля давно засеяны. Теперь они, пятеро полян  и  трое
невров, наследники всего огромного урожая, которого  не  дождались  двести
полян...
     -- Двести! -- ахнул