хушками
деревьев. Если дятел близко, он его  заметит,  как  замечает  даже  мелких
жуков, красноголовых муравьев, паучков, что затаились в ожидании добычи...

     Таргитай подпрыгнул, когда рядом  огромное  и  мохнатое  ударилось  о
землю, мелькнули красные горящие глаза, оскаленный клюв с острыми  зубами.
В следующее мгновение голый человек с красными, как огонь, волосами пихнул
его так, что Таргитай упал, задрав ноги:
     -- Опять мою волчовку под задницу сунул!
     -- Олег, как ты напугал...
     -- На свою садись! --  рявкнул  Олег  зло.  Его  трясло,  кожа  пошла
пупырышками. -- Теперь воняет!
     -- Я тебе грел! -- пискнул Таргитай. -- Понюхай, какая теплая!
     Он торопливо выгреб из затухающего костра голыми руками  куски  мяса,
еще теплые. Олег торопливо оделся, сел, лязгая зубами  к  костру.  Он  все
вздрагивал, ежился, придвигался к пляшущим языкам пламени так, что  шерсть
на волчовке начала скручиваться.
     -- Холодно там? -- посочувствовал Таргитай.
     -- Оч-ч-чень, -- пролязгал зубами Олег.
     -- Непонятно... Я думал, чем ближе к Солнцу, тем горячее... Ладно,  я
не волхв, мне все равно. Есть хочешь?
     Олег молча  ухватил  обеими  руками  уже  застывшее  мясо,  зубы  его
вонзались с такой жадностью, словно он стал  Таргитаем,  а  сам  Таргитай,
сочувствующе сопя, раздул  угли,  принялся  разогревать  последние  пласты
мяса, а Мрак сам себе в лесу добудет.
     -- Ты замерз, -- сказал он рассудительно, -- потому что  голодный!  Я
всегда замерзаю. И еще мне печально, когда я не совсем сытый...  Потому  и
песни у меня печальные, что вы меня не кормите. Ешь,  ешь!..  Когда  брюхо
набито, хоть босиком по снегу, а голодному и среди лета зябко...
     Олег жадно ел, а  когда  прожевал  первый  кусок  и  ухватил  второй,
промямлил с набитым ртом:
     -- Я видел эту птаху.
     -- Дятла?
     -- Да. В самом деле голова не красная, а зеленая. Почти зеленая, этот
подменыш цвета различает не больно... Вообще бы не заметил, но когда летел
в ту сторону, только один дуб стоял сухой,  а  когда  летел  обратно,  уже
два!.. Ну, снизился, а  он,  зараза,  сел  и  жуков  собирает!..  Они  все
повыползали наружу, чтобы, значит, на другое дерево перебираться.  Тут  он
их и...
     Таргитай кивнул, спросил с беспокойством:
     -- Это не слишком далеко?
     -- Всего с полверсты к северу. Перекусим, а там отыщем быстро.
     Таргитай хлопотал, грел мясо и услужливо подкладывал мудрому  волхву,
а тот ел  быстро  и  с  удовольствием,  веселел  на  глазах.  Затравленное
выражение ушло  с  лица,  он  повеселел  так  сильно,  что  Таргитай  даже
удивился:
     -- У тебя будто гора с плеч гагахнула!
     -- Две горы, -- признался Олег. -- Дубы  это  что,  засохнут  или  не
засохнут -- это как-то не моя забота, а вот на кой дятлу клевать  деревья,
чтобы засохли? Теперь ясно. Чтобы червяков и жуков собирать без хлопот.  У
него даже клюв не такой острый, как у других. А под клювом  какой-то  зоб,
как будто там... Не знаю, скоро увидим.

     Мрак вернулся не скоро, но Таргитай вздохнул с облегчением. На  морде
кровь, глаза сытые, про мясо не спросит.
     Волк пробежался по поляне вокруг костра, коротко  рыкнул,  отпрыгнул,
остановился, изогнув корпус, явно приглашая идти за ним.
     -- Понятно, -- сказал Олег, -- ты тоже нашел. Верно?
     Волк кивнул. Олег  поднялся,  сунул  одежду  Мрака  в  мешок,  бросил
Таргитаю:
     -- Понесешь. Дятла все равно убивать не будешь.
     -- Не смогу, -- признался Таргитай. -- Человека -- другое дело, их не
жалко, они сами... а дятла за что?
     -- За то, -- огрызнулся Олег, -- что голова зеленая!
     Затоптав остатки костра, они побежали за волком, что даже не  подумал
разволчиться, зверь зверем, а между деревьями понесся, будто забыл, что  у
него четыре лапы, а у них четыре на двоих.
     Олег, хоть волхву надлежит быть не таким,  все  высматривал  впереди,
даже подпрыгивал на ходу, наконец вскрикнул возбужденно:
     -- Во-о-он там! Там я видел этого дятла!..
     Он только что не сказал, что он первым заметил, да и то  потому,  что
еще неизвестно, кто первым, но суетился, в глазах нездоровый  азарт,  даже
руки тряслись, когда вытаскивал из мешка одежду Мрака.
     Волк превратился в человека, оделся, рывком выхватил из рук  Таргитая
лук:
     -- Даже тетиву не натянул?.. Что лень с человеком делает!
     Быстро набросил петлю на один конец, согнул, набросил  на  другой,  с
удовлетворением  потрогал  натянутую  струну  ногтем.  Та  предостерегающе
загудела. Таргитай торопливо подал стрелы.
     -- Может ты? -- предложил Мрак.
     Таргитай отшатнулся. Олег  ревниво  наблюдал,  как  Мрак  без  спешки
сделал еще пару шагов, отчетливо доносился стук крепким клювом  по  сухому
дереву, потом стало видно и дятла -- птица как птица, разве что под клювом
небольшой зоб, будто болеет  чем-то,  но  в  остальном  дятел  как  дятел:
лупится головой о дерево с такой силой, что у другого бы мозги съехали,  а
ему хоть бы что. Такого в волхвы не возьмут, в певцы разве что...
     Мрак  наложил  стрелу,  прицелился,  задержал  дыхание.  Олег  сказал
недовольно:
     -- Да не таись так... Это просто  дятел.  А  он  подпускает  человека
близко.
     -- Знаю, -- рыкнул Мрак, -- но кто знает, что это за дятел?
     Натянутая тетива исчезла, негромко  хлопнуло  по  закорузлым  пальцам
оборотня. Мрак чуть поморщился, рукавичку бы, но глаза  не  отрывались  от
дятла. Полет стрелы проследить не мог, только что была на тетиве, и  почти
сразу дятел взмахнул крыльями, забился, пришпиленный,  как  жук  иглой,  к
дереву, затем крылья опустились, затих.
     -- Перестарался, -- сказал Олег  злорадно.  --  Это  же  не  лось  на
дереве! Теперь лезь, снимай.
     -- Проще бы тебе, -- предложил Мрак, добавил ехидно, -- птицей.
     -- Я в лесу не летаю. Мне простор надобен.
     Таргитай, не слушая их спора, мигом сбросил сапоги,  полез,  хватаясь
где за выступы коры, а где уже и за ветки.  Стрелу  пробовал  раскачивать,
Мрак вогнал ее чуть ли не на половину длины, но пришлось бросить,  обломив
у самого ствола. Окровавленная тушка бессильно упала на землю.
     Оттуда Таргитай соскочил, ловко поджав ноги  и  перекувыркнувшись  на
мягком мху. Уловка лодыря, лучше рискнуть сломать ноги,  чем  тащиться  по
стволу вниз, собирать на портки живицу, клочья коры, жуков... Судя по  его
сердитому виду, сам убил бы пакостную птицу, что засушила  такой  красавец
дуб, высокий и не по-дубьи стройный.
     Олег с глубоким удовлетворением рассматривал убитого дятла:
     -- Ага, это у него под клювом такой мешок, как  у  жабы...  Только  у
жабы это чтобы петь громче, Таргитаю бы такой, мы бы совсем с ума спятили,
а у дятла в нем какая-то гадость... Осторожно!
     Мрак отдернул пальцы:
     -- Что, ядовито?
     -- Кто знает?
     -- Это ты меня так дубом обозвал? --  спросил  Мрак  с  надеждой,  но
волхв, похоже, не сообразил, что мог сострить даже нечаянно. Рассматривал,
щупал перья, растопыривал мертвые крылья, дул на брюхо, распушивая  мягкий
пух.
     -- Кто знает, -- повторил он серьезно. -- Вдруг и на людей так  же...
Интересно бы попробовать. Только не  на  ком.  Разве  что  зайца  изловишь
живым...
     Таргитай вскрикнул негодующе:
     -- А если и заяц засохнет?.. Сам ломай о такого зубы. У волхвов,  как
у бобров, всю жизнь растут... может быть, а у  нас  с  Мраком  только  раз
дадены. Мрак, не лови ему зайца. А если поймаешь, лучше я  его  зажарю.  А
он, если хочет, пусть этот дуб погрызет, бобер противный.
     Мрак сказал с интересом:
     -- Не пойму, почему дуб засыхает так сразу? Даже если срубить,  то  и
тогда листья еще неделю держатся, только  вянут,  а  осыпаются  еще  через
недельку.
     Олег осторожно пощупал пальцем кожистый мешок под клювом:
     -- А если там яд, что  вызывает  судороги?  Р-р-р-раз,  и  скручивают
дерево... ну, там, внутри. Пережимает все каналы,  по  которым  прет  сок.
Человек же может с перепугу поседеть за один миг?  Вот  и  дерево...  если
просто срубить,  то  это  просто  убить.  Умрет,  как  говорится,  с  теми
волосами, какие были. А если убить перепугом...
     Он вздохнул, размахнулся и  забросил  чудесного  дятла  далеко  через
кусты:
     -- Нелюбознательные вы люди. Ладно, что теперь? Ну, убили  мы  бедную
птицу.
     -- Бедную? -- ахнул Таргитай. -- Она ж половину леса заклевала!
     Олег поморщился:
     -- Ему червяков и жуков с одного дуба на неделю! А  в  лесу  деревьев
тьмы и тьмы. К тому же дятел разве виноват? Это человек виноват,  если  не
так живет, а дятел -- как ему велено... Мрак, а как узнают, что мы сделали
упырям услугу?
     Мрак ответил с сомнением:
     -- Должны узнать. Мы ж и лесу всему... Как-то докатится. Не  сегодня,
так завтра.
     -- Или через сто лет, -- согласился Олег. -- Упыри -- народ  древний,
для них нет времени. А нам осталось восемь дней.
     Мрак уже двигался через лес,  сперва  медленно,  потом  ускорил  шаг.
Вскоре изгои уже привычно бежали вслед, Олег горько подумал, что с тех пор
как  вышли  из  Леса,  все  бегут  и  бегут,  остановиться  и  осмотреться
некогда...
     Додумать не успел, Мрак  замедлил  бег,  прислушался,  вскинул  руку.
Таргитай тут же перешел на шаг, сразу погрузился в свои особые думы,  явно
божеские, пока Олег не дернул сзади за пояс.
     Деревья впереди начали расступаться. За стеной кустов слышался плеск,
женские голоса, визг. Ползком  пробрались  через  заросли,  залегли.  Мрак
осторожно раздвинул папоротники.
     Впереди синело  похожее  на  осколок  неба  небольшое  лесное  озеро,
круглое и чистое. Деревья обступили  со  всех  сторон,  только  слева  был
песок, оранжевый, как солнце, и на этом  песке  рядом  с  платьями  белели
крупные белоснежные крылья с длинными перьями. А в самом озере  плескались
три женщины, молодые и ослепительно красивые, брызгали водой,  дурачились,
топили друг друга, вода вокруг них ходила ходуном.
     Таргитай вытаращил глаза:
     -- Вилы!.. Настоящие берегини...
     -- Тихо, -- прошипел Мрак. -- Хоть и шумят,  как  медвежата,  которых
мать купает первый раз, но слух у них не то, что  у  некоторых  безухих...
Оставайтесь здесь.
     Он исчез, словно растворился. Таргитай замер, глаза не отрывались  от
трех красавиц, а Олег посматривал на них тревожно и гадал, куда это  исчез
оборотень, ибо с вилами шутки плохи. Эти, рожденные от росы, так  говорят,
людей не трогают, пока те их не тронут. Но если человек  заденет  ее  хоть
пальцем, хоть словом, вила может сжечь его одним взглядом.
     Чуть  слышно  шелестнул  папоротник.  Листья  колыхнулись,   возникла
огромная волчья морда. В пасти  белое  платье  и  слегка  помятые  крылья.
Бросив, почти выплюнув добычу, волк попятился, исчез,  там  глухо  бухнуло
оземь, трава снова шевельнулась, на этот  раз  показалось  довольное  лицо
Мрака.
     -- Крылья упер, -- сообщил он. -- Пусть теперь поищет!
     -- Мрак, -- прошептал Олег. -- С ними опасно.
     -- Без крыльев они беспомощны, -- напомнил Мрак.
     -- Но ты принес только два крыла... И то оба левых.  Если  даже  двух
повредил, то третья...
     Мрак исследовал крылья, прошептал злым шепотом:
     -- Дурень ты, хоть и волхв! Какие левые? В птицу перекидывался,  а  в
крыльях не разбираешься!.. Правда,  у  тебя  не  крылья,  а  черт-те  что.
Глазами смотри, глазами! Одно правое, другое левое. Так  что  не  двух,  а
одну обезвредил.
     -- Тем более...
     -- Ш-ш-ш-ш...
     На озере, одна из  берегинь,  озябнув  или  накупавшись,  с  шумом  и
брызгами начала выбираться на берег.  Ее  попробовали  задержать,  но  она
ловко прыгала из стороны в сторону, одну перехватила за руку и  бросила  в
воду, перескочила и выбежала на золотой песок.
     Невры видели,  как  она  быстро  отжала  длинные  волосы,  красиво  и
грациозно изгибаясь из стороны в сторону,  по-детски  попрыгала  на  одной
ноге, вытряхивая воду из ушей, потом без спешки набросила на себя  платье,
короткое и полупрозрачное, подхватила крылья.
     Обе подруги, оставшись без третьей, побрызгались немного,  но  быстро
заскучали и начали выбираться на берег.  Одна  сразу  ухватила  платье,  а
вторая растерянно озиралась, подошла к кустам, осмотрела, вернулась к воде
и, присев на корточки, долго и внимательно всматривалась вглубь.
     Подружки, уже одевшись,  нетерпеливо  покрикивали.  Она  снова  пошла
заглядывать по кустам, делая круги все шире и шире.
     Олег закусил губу. Эта вила беспомощна, но две другие...  Против  них
могут оказаться бесполезными сила и умение  Мрака,  а  его  умение  волхва
вовсе не пригодится, ибо он не знает за что хвататься.
     Таргитай прошептал:
     -- Если подойдет близко, я не утерплю, скажу: "Гав"!
     -- А те гавкну, -- пригрозил Мрак. -- Там гавкну, что  и  мявкать  не
сможешь. Лежи тихо!
     -- Да я так, пошутковать...
     -- Тихо, удавлю!

     Глава 24

     Обе берегини, посоветовавшись, крикнули что-то  подруге,  разбежались
и, мощно ударяя крыльями по воздуху, взвились над  озером,  сделали  круг,
невры судорожно вжимались в мох, стараясь, чтобы сверху  не  заметили,  но
вилы быстро унеслись в сторону заходящего солнца.
     -- И так задержались, -- определил Мрак деловито. -- А этой,  значит,
чтоб догоняла, когда крылья отыщет... Видать, батя у них строгий!
     -- А если эта не отыщет, -- прошептал Олег. -- Он  сам  за  ней  сюда
явится?
     -- Типун тебе на язык.
     -- Волхвы стараются предусмотреть все.
     -- Волхвы сами себя запугивают до икотки.
     Он начал потихоньку приподниматься. Олег все еще опасливо  поглядывал
на небо, не вернулись бы опасные подруги этой, которой не повезло.
     -- Эй, -- сказал Мрак негромко. -- Не это ли ищешь?
     Он поднял над головой платье, крылья в другой руке, медленно пошел из
кустов. Вила замерла, взгляд в испуге заметался по  сторонам,  но  в  руке
незнакомца было именно ее платье, и она обреченно  стояла,  смотрела,  как
приближается, огромный и сильный,  пахнущий  потом,  хотя  рядом  озеро  с
чистейшей водой, лохматый,  с  всклокоченной  головой  и  широкой  грудью,
заросшей густыми волосами так плотно, что кожи не видно.
     Мрак показал ей крылья, но когда нерешительно протянула руку, покачал
головой и сунул добычу в мешок. Вила побледнела, в глазах мелькнули  страх
и отчаяние. Она не горбилась, стояла так же  ровно,  ничуть  не  стесняясь
наготы, широкая в бедрах и удивительно тонкая  в  поясе,  высокогрудая,  с
чистой, без единого изъяна кожей. Мокрые волосы тяжело  падали  чуть  ниже
поясницы, и она не делала ни малейшей попытки закрыться ими.
     -- Зачем? -- спросила она тихо. -- Ради озорства?
     В ее голосе звучала надежда, но Мрак  покачал  головой,  и  глаза  ее
погасли.
     -- До озорства ли? -- спросил он.
     Она оглядела его с головы до ног,  в  ее  глазах  появилось  странное
выражение словно уже примирилась и даже примерялась к новой роли. Спросила
осевшим голосом:
     -- Да, вы, судя по виду, мужчины серьезные... Значит, в жены меня?
     Он оглянулся. Олег и Таргитай уже выбрались из  кустов,  двигались  к
ним, не отрывая блестящих глаз от ее сверкающего тела.
     Мрак сказал сожалеюще:
     -- Да, ты была бы женой всякому на похвальбу.
     В ее глазах снова вспыхнула надежда:
     -- Не в жены?
     -- Нет, -- ответил он честно, -- но кое-что от тебя нам нужно.
     Она снова смерила его долгим взглядом,  менее  внимательно  осмотрела
Олега и Таргитая. Глаза ее стали угасать, а голос стал печальным:
     -- Да, я понимаю. Трое молодых,  здоровых  мужчин.  Как  все  еще  не
набросились... Но если вы в дороге, то вам не надо будет стирать,  варить,
убирать дом, рожать детей?
     Мрак бросил ей одежду:
     -- Не надо. Прости, крылья пока не отдам.
     Она быстро набросила платье, почти не скрывавшее ее  наготы,  сказала
без особой надежды:
     -- Я могу дать слово, что не улечу.
     Мрак отмахнулся:
     -- Да знаем ваше слово.
     -- Я поклянусь всеми богами!
     -- Не стоит.
     -- Даже нашим отцом -- Стрибогом!  Ни  одна  вила  не  нарушит  такую
клятву.
     Мрак усмехнулся:
     -- Вила нет, а женщина -- да.  К  тому  же  ваши  клятвы  обязательны
только друг для друга, но не перед людьми.
     Она опустила голову.
     -- Ладно, сдаюсь. Но зачем тогда ты дал мне одеться?
     Олег и Таргитай переглянулись, разговор какой-то непонятный,  а  Мрак
сказал мирно:
     -- Для начала, лапушка, ты выведешь нас из этого проклятого леса, где
все так светло и радостно, в лес темный, болотный, гадкий, укажешь нам  то
болото, в котором живет Великий Упырь. Не вскидывай бровки, мы  не  совсем
сумасшедшие. Хотя, конечно, не совсем в здравом, это верно.
     -- А, -- сказала она, ее лицо прояснилось, хотя отвращение  в  глазах
осталось, -- вам здесь не по себе, и вы здесь ничего не можете?
     Олег ответил честно:
     -- Не можем.
     -- Пойдемте, -- сказала она.
     Мрак двинулся следом, готовый в любой миг ухватить,  если  прыгнет  в
кусты, хотя и знал, что глупо. Ни одна берегиня не  оставит  свои  крылья.
Будет годами терпеть мужское внимание, рожать, нянчить детей,  готовить  и
стирать, но как только он привыкнет, как  только  перестанет  запирать  ее
крылья...
     Воздух стал плотнее, оседал на лицах тонкой пленкой.  Теперь  они  не
бежали, берегиня шла даже медленнее Таргитая, тот  наконец  стал  забегать
вперед и раздвигать перед  ней  кусты,  одни  ветки  пригибал,  чтобы  она
переступила, другие поднимал на вытянутых  руках,  дабы  она  не  склоняла
головы. Берегиня слабо улыбнулась парню, видела его восторженные глаза,  и
хотя этот был самым чистым из этих трех животных,  но  все-таки  оставался
животным...
     Под   ногами   чавкало,   сапоги   погружались   по    щиколотку    в
темно-коричневый мох. Деревья становились  все  приземистее,  болезненнее,
ветви торчали часто без листьев, голые и страшноватые.
     Над головами носились крупные, непомерно  толстые  стрекозы.  Белесые
брюшки отвисали, а когда Таргитай цапнул  одну  на  лету,  брюхо  лопнуло,
словно наполненное гноем. Он долго на ходу наклонялся, рвал траву, вытирал
пальцы.
     Олег осторожничал, отставал, вслушивался, но более чуткий Мрак шел за
берегиней как тур, хотя мох под ногами уже прогибался, как молодой лед  на
опасной реке.
     -- Здесь уже вода, -- бросил Олег им в спины.
     -- Где? -- крикнул Мрак на ходу.
     -- Под ногами, где ж еще!
     -- А-а-а-а... Я уж подумал, что ты о хлябях небесных, -- ответил Мрак
хладнокровно. -- Мы уже давно прем над бездной.
     Олег приотстал еще, крикнул осевшим голосом:
     -- Над бездной?
     -- Ну, не совсем, -- ответил Мрак. -- Где-то дно есть, но сколько  до
него верст... нет, не чую.
     Олег крикнул предостерегающе:
     -- Мрак! Упыри. Если мы уже идем по болоту...
     -- Ну и что?.. Упыри все одно дальше.
     Наконец берегиня остановилась, ее красивые  стройные  ноги  до  бедер
были забрызганы жидкой грязью.  Мрак  нахмурился,  а  она  сказала  ровным
голосом:
     -- Это и есть Великое Болото.
     Мрак огляделся:
     -- Не вижу болота.
     Она сказала пренебрежительно:
     -- Видишь, не прикидывайся. Мы уже идем по болоту. Просто дальше  мне
дорога закрыта. А вы...  вы  как  хотите.  Для  всех  великий  Род  создал
правила, только для ничтожных людишек не стал стараться. Вы свободны пойти
дальше и утонуть в этой грязи.
     Мрак подумал, сказал почти весело:
     -- Спасибо на добром слове. Тарх, отдай девке крылья.
     С недоверием смотрела, как молодой  парень  развязал  мешок,  бережно
вытащил ее крылья, начал расправлять перья. Еще  не  веря,  она  протянула
руку, он не отпрыгнул, дразнясь, не  спрятал  крылья  за  спину,  даже  не
укусил за протянутую руку.
     Другие два смертных тупо топтались по вязкой  жиже,  всматривались  в
туман на той стороне широкой  поляны.  По  всей  поляне,  покрыто