всех, Олег вчера говорил правду. У нас с тобой  будет  двадцать
детей, и все двадцать будут жить, играть, помогать нам в хозяйстве...
     Он даже зажмурился от счастья, представив  себе  множество  маленьких
таргитаев. Зарина поднялась с земли, глаза ее  сияли.  Рука  об  руку  они
пошли обратно к далекой землянке.
     -- Эти степняки пришли недавно,-- сказала она.-- До них  были  торки.
Те налетали малыми отрядами, пользуясь, что мужики в поле...  Пока  мужики
хватают секиры, бегут со всех ног к селу -- торки уже выскакивают из  хат,
на лошадей да ходу!.. А бабы уже наловчились: едва торки врываются в село,
они бьют горшки, распарывают подушки, чтобы перья по  всей  хате,  а  сами
прячутся...  Заскочит  торк,  видит:  кто-то   успел   раньше,   пограбил!
Выскакивает, бежит в другую хату.
     -- О, боги,-- вздохнул он, пораженный не столько  жестокостью  жизни,
сколько покорностью полян, привыкаемостью.
     -- В позапрошлом году мои мама и братишка сгинули,--  продолжала  она
безнадежным голосом.-- Мамка и горшок разбила  и  перья  пустила,  а  сама
залезла под лавку. Ивашика еще раньше сунула  в  подвал.  Торк  забежал  в
хату, глядь: опять раньше него поспели! Ругнулся, уже повернулся  уходить,
как увидел на столе луковицу. Схватил, откусил, голодный  был.  Скривился,
слезы из глаз! Говорит: "Какой кислый пастернак! Какой дурень такой  ест?"
Шасть на порог, а маманя не утерпела, крикнула:  "Сам  ты  дурень!  То  не
пастернак, а цыбуля!" Ну, торк и выволок ее. Она  в  слезы:  "Ой,  Ивашка,
из-за моего дурного языка и ты  сгинешь  в  подполье!"  Так  торк  и  увел
обоих...
     Голос прервался.  Таргитай  погладил  ее  по  голове,  толкнул  дверь
землянки. Степан  и  Снежана  спали  обнявшись  на  куче  тряпья,  девочки
посапывали возле печки. Олег сидел  за  столом,  читал  книгу.  Перед  ним
горела лучина, а на полу валялось  множество  огарков.  Лицо  волхва  было
бледное, осунувшееся, но глаза радостно блестели.
     -- Доброе утро, -- сказал Таргитай. -- Ты не ложился? А где Мрак?
     -- Мрак... Мрак  пробует  новый  лук.  Нашел  в  развалинах.  Натянул
тетиву, настрогал стрел... Что-то вы какие-то странные. Случилось что?
     -- Я остаюсь с полянами,-- сказал Таргитай. Он прямо взглянул  волхву
в глаза.-- Что бы ты ни сказал, что бы ни сказал Мрак, я  остаюсь.  Теперь
это мое племя.

     Мрак стоял с  луком  в  руках.  В  полусотне  шагов  он  прислонил  к
развалинам печи  уцелевшую  дверь.  Четыре  стрелы  уже  торчали  в  самой
середке, Мрак неспешно целился,  опускал  лук,  подтягивал  тетиву,  снова
накладывал стрелу.
     Таргитай и Олег зашли сзади, Таргитай с удивлением смотрел на лук.  В
Лесу это были простые  толстые  прутья  в  рост  человека,  за  оба  конца
цепляешь прочную жилу, вот и готов лук. А это вроде  короче,  из  костяных
пластин, скрепленных  штырями,  железными  зажимами,  проволокой.  Мрак  с
удовольствием щелкнул ногтем по тетиве, та загудела, как комар.  Такую  не
всякий натянет!
     -- Видали? -- спросил он.-- Не полянский лук! Из такого удобно с коня
стрелять. Можно на полном скаку, кто умеет.
     Олег обошел Мрака со всех сторон, сказал уважительно:
     -- Кто-то ссадил с коня не просто всадника! Как только бросили  такое
сокровище?
     -- Завалило обломками. Тетива сгорела. Вы мне зубы не  заговаривайте!
Становитесь, буду учить стрелять.
     Он кивнул на два десятка стрел, аккуратно разложенных рядком. У  всех
блестели остро заточенные наконечники. Мрак хмуро улыбался,  но  лицо  его
осунулось, глаза  ввалились.  Таргитай  вдруг  даже  качнулся  от  чувства
глубокой вины: оборотень держится из последних сил, не дает волку  в  себе
взять верх, старается довести его с Олегом до людей, успеть пристроить!
     Олег ринулся к двери, кое-как  выдернул  стрелы.  Непривычно  тяжелые
наконечники  оттягивали  ладони.  Он  потрогал  один  пальцем,  там  сразу
выступила алая кровь: Мрак заточил края как иглы.
     -- Я первый! -- сказал Таргитай.
     Мрак поднял брови, потрогал Таргитаю лоб.  Таргитай  смотрел  чистыми
честными глазами. Удивляясь неожиданной прыти лодыря, Мрак сунул  Таргитаю
лук, поставил ему ноги на ширину плеч, выпятил левую руку,  в  правую  дал
стрелу.
     -- Вон та дверь, видишь? Попади в среднюю доску.
     Таргитай с трудом натянул тугую тетиву, выпустил  стрелу.  Спружинив,
тетива больно щелкнула по пальцам.  Таргитай  ойкнул,  выронил  лук.  Мрак
выругался, Олег со всех ног бросился отыскивать стрелу, что  улетела  мимо
двери.
     -- Больно! -- выговорил Таргитай с трудом. Он подул  на  покрасневший
палец, потряс кистью.-- Громобой учил надевать кожаные рукавички...
     -- Перебьешься,-- заверил Мрак грозно.-- Рукавички ему! А стрелять  с
печи? Не отрывая задницы от теплых кирпичей?
     Олег  носился  на  четвереньках  среди   горелых   обломков,   вокруг
вздымались черные вихри. Наконец он подхватился с радостным воплем:
     -- Нашел! Ха-ха, на три шага  мимо!..  Дай  мне,  я  попаду  в  самую
середку!
     -- Еще чего,-- возмутился Таргитай.-- Теперь я знаю  поправку,  а  ты
нет!
     Когда солнце стояло в зените, Мрак сказал, сжалившись:
     -- Ладно, на сегодня хватит. По крайней мере в дверь попадете... Если
встретите зайца такого размера --  не  промахнетесь.  Сходим,  проверим  в
деле.
     Изгои были мокрые, покрытые черной копотью. С них лило в  три  ручья,
двигались на полусогнутых. Таргитай мечтал уже упасть и спокойно  умереть,
только бы не мучиться. Как в дыму услышал тоскливый вопль Олега:
     -- На охоту? По такой жаре!
     -- В самый раз,-- ответил Мрак хладнокровно.-- Мужчины  вы  аль  нет?
Бабы сидят голодные.
     Он молча зачислил и Степана к бабам, тот вряд ли понимал охоту, а  по
Мраку всякий, кто не умеет бить зверя,-- женщина или малое дитя.
     -- Это тебе не на дуде гудеть,-- сказал Олег злорадно.
     На  порог,  потягиваясь,  вышел  Степан.   Заспанный,   на   огромных
звероватых невров смотрел уже без страха.  Его  глаза  отыскали  Таргитая.
Улыбнулся ему, уже как будущему полянину. А Мраку,  поклонившись,  сказал,
позевывая:
     -- Когда-то боги, видя, как род людской множится,  решили  отдать  им
всю землю, а самим удалиться на небеса.  Позвали  людей,  стали  наделять.
Таким, как ты, охотникам отдали леса, землепашцам выделили  нивы,  рыбакам
отдали реки и озера, морякам --  моря  и  океаны...  потом  расскажу,  что
это... не сбивай,  рудокопам  --  горы...  Понятно,  что  купцы  поспешили
выпросить  торговые  пути,  пастухи  --  пастбища,  девки  --   румяна   и
притирания, старики -- завалинку... Все разобрали к обеду, а певец  явился
только под вечер.
     Мрак засмеялся:
     -- Такой же растяпа, как наш Таргитайка!
     -- Да,-- согласился Степан.-- Стал певец просить и себе хоть  что-то,
но Род лишь развел дланями... или крылами, ежели был в личине сокола. Боги
могут все, но что уже сделают, не отменят ни они сами, ни другие  боги.  А
где ты шлялся, спросил Род, а певец в оправдание: я, мол, пел...
     -- А теперь пусть попляшет! -- засмеялся Мрак.
     Олег улыбнулся одними глазами. Похоже, на этот  раз  был  согласен  с
Мраком.
     -- Пусть,-- снова согласился Степан и широко  зевнул.--  Род  грустно
развел руками... аль крылами: ни осталось на  земле  ничего,  чем  мог  бы
владеть певец. Но зато ему, единственному, откроет небеса. И  когда  певец
пожелает, он всегда там желанный гость!
     Олег вежливо промолчал, а в глазах Мрака заблестели веселые  искорки.
Как и Олег, в стариковские байки не верил, но эта понравилась. Где пройдет
Тарх, а это все равно, что вести корову с завязанными глазами, там пройдет
и другая корова, грамотная. Тем более, если поведет он, Мрак.  А  с  двумя
коровами, уже почти бодливыми, можно стоять пусть не перед богами, но  все
же стоять на земле крепко.
     --  Эй,--  сказал  он,--  не  знаю  как  насчет  небес,  но  по  лесу
прогуляться придется. Пошли!
     Стеная, Таргитай и Олег взяли ножи, единственное свое  оружие,  пошли
за Мраком. За околицей потянулась  высокая  сухая  трава,  жесткие  стебли
звонко щелкали по сапогам. Прошли реку,  впятеро  больше,  чем  их  лесная
Река, но Степан говорил, что есть и поболе реки. Высоко  в  синеве  вилась
едва заметная пташка, жаворонок -- священная птица, как уже знали невры от
полян. В густой траве что-то прошмыгивало, но так  быстро,  что  изгои  не
успевали  рта  раскрыть,  а  Мрак  даже  не  поворачивал  головы.   Дважды
переступали через птичьи гнезда, в одном было пять яиц, в  другом  --  три
голых птенца. Завидев невров, птенцы  неимоверно  распахнули  ярко-красные
широкие рты, яростно запищали. Крохотные язычки дрожали,  птенцы  едва  не
вывалились из гнезда навстречу огромным неврам.
     Мрак поспешно шагнул мимо, и писк обиженно умолк. На Таргитая и Олега
птенцы, похоже, не обратили внимания.
     Почти до вечера, злые и голодные, изгои  выпугивали  на  Мрака  дичь.
Мрак вкидывал лук, мгновенно натягивал тетиву,  но  стрела  оставалась  на
месте, а лопоухие зверьки в панике мчались куда глаза глядят. Лишь  дважды
зазвенела тетива, стрела сразила огромных, как гуси, птиц, явно степных --
лапы без перепонок.
     Таргитай и Олег забросили птиц на плечи и, чувствуя приятную тяжесть,
роняя голодные слюни, повернули к дому. Мрак шел следом, посмеивался.  Уже
на подходе к деревне, то бишь веси, в  густых  зарослях  травы  затрещало,
мелькнул грязно-серый бок.
     Мгновенно свистнула  стрела,  тут  же  тетива  звякнула  снова.  Мрак
довольно крякнул:
     -- Даже в этом пустом краю можно жить охотой!
     -- Что это было? -- спросил Таргитай.
     -- Шагни вперед, узнаешь.
     В зарослях хрипело и  каталось,  сухие  стебли  трещали  под  крупным
телом. Таргитай и Олег с разбега выбежали на вытолоченное место,  замерли.
Весь залитый кровью, среди травы катался, хрипя, крупный молодой кабан. Из
боков торчало по обломку стрелы, кровь била тугими струйками.
     -- Одна в сердце, другая в печень,-- сказал Олег  пораженно.--  Мрак,
как ты быстро научился... с этим чужим луком!
     -- Захочешь жить,-- ответил Мрак сумрачно,-- летать научишься.
     Он снова натянул тетиву. Третья стрела ударила кабану в  левый  глаз.
Кабан подпрыгнул, упал, лапы дернулись и застыли.
     -- Как мы понесем? -- спросил Таргитай озабоченно.-- Такой огромный!
     -- Это вы понесете,-- поправил Мрак насмешливо.-- Если сделаете  свою
часть работы,  как  сделал  я,  то  ужин  будет...  неплох.  Поляне,  надо
признаться, поесть умеют.  А  с  этими  ихними  штучками:  солью,  перцем,
острыми травками -- я сам готов съесть этого кабана с шерстью и копытами.
     Изгои тащили кабана по очереди за задние ноги.  Тащить  неудобно,  но
шеста из травы  не  вырубишь  --  не  родной  Лес.  Заморившись,  Таргитай
передавал кабана Олегу, а сам,  взяв  обеих  дроф,  еще  долго  с  натугой
разгибал спину -- волочить приходилось в полусогнутом состоянии.
     Мрак шагал следом, скалил зубы. Не потопаешь -- не полопаешь. Волка и
охотника ноги кормят. Пусть помучаются, в охоту поедят. За этот  день  оба
потрудятся больше, чем за всю предыдущую жизнь в Лесу.
     Вдруг Мрак насторожился, обогнал изгоев. В его руках появился лук. Он
сделал еще несколько быстрых шагов, принюхиваясь, сказал тревожно:
     -- Там кто-то еще... Стоят эти  звери,  которых  кличут  конями.  Чую
людей, но не разберу отсель. Запахи чужие, резкие...
     Изгои  оставили  кабана  и  птиц,  пошли  за   Мраком.   Мрак   часто
останавливался, вслушивался. Ноздри его хищного носа трепетали.
     -- Дальше ползком,-- сказал он наконец.-- Уже близко, могут заметить.
     Он бежал на четвереньках, а где трава росла низкая, падал, полз,  как
ящерица,  извиваясь  всем  телом.  Изгои  неумело  крались  следом.   Мрак
оглядывался, сердито шипел. Наконец уполз, а Таргитай и  Олег  устремились
уже по примятому следу.
     В горле першило, ядовитая сухая пыль забивала  легкие.  От  нещадного
солнца в голове звенело. Пришлось проползти через муравьиную  дорожку,  по
голой спине тут же забегали тысячи крохотных лап с острыми коготками. Кожа
начала неистово зудеть,  Таргитай  чуть  не  застонал,  заскрипел  зубами.
Несколько смельчаков, показывая свою удаль,  забрались  под  душегрейку  и
вонзили в потное чудовище маленькие, но острые челюсти.
     Он с размаха уткнулся в торчащие  впереди  подошвы  Мрака.  Оборотень
вытряхнул из колчана стрелы и раскладывал их перед собой в  ряд.  Таргитай
не видел лица Мрака, но с тем происходило  что-то  странное,  он  отчаянно
спешил, его пальцы тряслись.
     Таргитай ощутил тревожный укол, заполз сбоку, раздвинул тугие стебли.
     На  очищенной  от  обломков  площадке,  где  они   вырыли   землянку,
находились степняки. На новенькой двери кузни был распят  Степан.  Руки  и
ноги были прибиты к дереву толстыми штырями, кровь текла густо,  на  земле
под дверью натекла широкая лужа. В плечах Степана  торчали  две  оперенные
стрелы, еще три стрелы были всажены вниз живота. Голова его  свесилась  на
грудь, но он смотрел на площадку. Его бледное лицо было залито кровью, две
узкие струйки крови текли по щекам, словно кровавые слезы.
     Двое  голых  степняков  зверски  насиловали  Снежану.  В  двух  шагах
навзничь лежала Зарина. Ее глаза были закрыты, от одежды остались  клочья.
Лицо было обезображено кровоподтеками, на голой груди -- кровавые ссадины,
порезы. Ноги безжизненно раскинуты, по ним  текла  и  впитывалась  в  пыль
густая кровь.

     Глава 8

     Снежана хрипло стонала, ее голос осел от крика. Один, громко  хохоча,
держал ее за  волосы,  зверски  заломив  голову.  Еще  двое,  посмеиваясь,
наблюдали. С  другой  стороны  кузни  стояли  привязанные  кони,  напротив
Степана стоял высокий  воин  могучего  сложения,  смуглолицый,  в  дорогом
доспехе. На голове у него блестел яркими камешками  шлем,  пояс  оттягивал
дорогой круто изогнутый меч. Воин накладывал  на  тетиву  стрелу,  глазами
держал бледное лицо Степана. Губы  смуглолицего  растянулись  в  нехорошей
усмешке.
     Все это Таргитай  охватил  одним  взглядом.  Он  вскочил  с  яростным
воплем, бросился к насильникам. Степняки  вздрогнули,  быстро  оглянулись.
Смуглолицый, который уже  прицелился  в  Степана,  мгновенно  развернулся,
направил стрелу в бегущего Таргитая.
     Мрак  выругался,  его  стрела   сорвалась   с   тетивы.   Смуглолицый
отшатнулся, стрела Мрака щелкнула, казалось, прямо в лоб,  но  смуглолицый
устоял, лишь лапнул окровавленный лоб. Разукрашенный шлем  улетел,  сбитый
стрелой. Голова смуглолицего ярко блеснула на солнце, выбритая до синевы.
     Таргитай добежал до насильников,  но  оба  опомнились,  подхватили  с
земли кривые мечи. Солнце зловеще блеснуло на острых лезвиях. Таргитай  не
успел ахнуть, как  первый  же  степняк,  багровый  потный  толстяк,  вдруг
дернулся, его зубы заскрипели по оперению  стрелы.  Второй  замахнулся  на
Таргитая, но тот, не понимая, что делает,  наклонился  над  обезображенной
Снежаной, бережно перевернул ее на спину. Лицо ее было обезображено,  губы
разбиты в кровь, распухли, как оладьи. Она узнала его, что-то прохрипела.
     -- Что-что? -- переспросил он.
     На него  упало  грузное  потное  тело  второго  степняка.  Обнаженный
насильник пытался выдернуть стрелу, что пронзила  горло  навылет,  хрипел,
дико закатывал глаза. Таргитай отшвырнул его, огляделся.  Смуглолицый  был
уже на коне, поднимал его на дыбы, умело закрываясь от стрел,  а  еще  два
степняка бежали к коням.
     Выбежал Олег с безумными глазами, догнал одного и со  страшной  силой
ударил огромной палкой. Череп раскололся как яичная скорлупа. Степняк упал
без звука. Второй успел ухватить коня за узду, дико гикнул, конь понес, но
степняк безжизненно волочился по земле -- в спине торчала стрела  с  белым
оперением.
     Перед Таргитаем вырос грузный,  широкий  в  плечах  степняк.  Он  был
обнажен до пояса, коричневая грудь блестела от пота и жира.  Завизжав,  он
вскинул короткую мускулистую руку, хищно блеснуло кривое лезвие.  Таргитай
поспешно перехватил его за кисть. Степняк задрожал, страшно вздувая  жилы,
острое железо пошло острием вниз.  Таргитай  похолодел,  напряг  мышцы,  и
оружие врага остановилось на полпути.
     Степняк резко дернул кисть  вправо,  затем  влево.  Таргитай  потерял
равновесие, неуклюже повалился набок, не  выпуская  врага.  Захрустело,  и
Таргитай торопливо вскочил, выпустил руку степняка. Она была сломана,  как
гнилое полено, хлестала кровь, из окровавленного мяса торчали  зазубренные
белые кости.
     Степняк выл, хватал здоровой рукой сломанную. Донесся  страшный  крик
Мрака:
     -- Защищайся, дурак!
     Таргитай спешно подхватил меч степняка.  Мрак  бежал  к  нему.  Сбоку
прыгнул еще один, Мрак упал, перекатился через голову,  а  когда  вскочил,
оружие уже обрушилось на его голову. В последний миг Мрак успел парировать
удар луком, лезвие со звоном скользнуло по металлической  пластинке.  Мрак
коротко взмахнул рукой, побежал к коням, оставив степняка с ножом в горле.
     Таргитай отчаянно отбивался  от  наседавшего  смуглолицего.  Тот  был
быстрый, сильный, в доспехе  из  буйволиной  кожи  с  нашитыми  бронзовыми
бляшками. Его узкий меч мелькал как молния, и Таргитай держался только  за
счет длинных рук и силы,  к  своему  удивлению  выдерживая  удары,  а  меч
смуглолицего всякий раз отлетал, как под ударами ветра...
     Олег отступал под яростным натиском своего противника. Волхв выставил
перед собой  суковатую  палку,  степняк  быстро  и  страшно  рубил.  Посох
укорачивался, улыбка на широком лице степняка ширилась...
     Свистнула стрела. Олег отшатнулся,  а  степняк  замер  с  выпученными
глазами. Стрела пробила кадык, острие высунулось с другой стороны.
     Олег крикнул отчаянно:
     -- Тарх, беги!
     Таргитай отпрыгнул, спасаясь от смертельного удара, поскользнулся  на
разбитых черепках. Ударился о край кадушки так, что  от  боли  перехватило
дух. На миг над ним мелькнуло  торжествующее  горбоносое  лицо  с  хищными
круглыми, как у совы, глазами.
     Таргитай откатился, отбежал на четвереньках. Когда рискнул  вскочить,
смуглолицый убегал, прыгая  в  разные  стороны.  Мрак  сыпал  проклятиями,
натягивал тетиву. Три стрелы просвистели мимо, степняк как-то угадывал,  в
какой миг человек  в  волчьей  шкуре  разожмет  пальцы.  Четвертая  стрела
вонзилась в плечо,  но  степняк  добежал  до  коней,  прыгнул  с  разбега,
низкорослая лошадка сразу ринулась в галоп.
     Мрак поспешно наложил новую стрелу, но горбоносый тут же  соскользнул
на другую сторону лошади. На миг мелькнули пальцы, вцепившиеся  в  цветную
попону,  под  брюхом  в  ременной  петле  колыхалась  подошва  сапога   из
сыромятной кожи.
     -- Стреляй! -- заорал Олег.-- Стреляй! Это плохой человек!
     -- Но я могу убить хорошую лошадь...
     -- Так убей! Не дай уйти!
     Стрела сорвалась с тетивы, с чмоканьем  ударила  коню  в  левый  бок.
Степняк снова появился верхом. В руке у него был нож, которым тыкал в  шею
лошади,  заставляя  бежать  быстрее.  Бритая  голова  жутко  блестела  под
солнцем.
     Мрак наложил стрелу, поколебался, опустил  лук.  Не  достать...  Олег
подбежал к Степану, побелел, не зная, что делать. Степан  исходил  кровью,
истыканный для забавы стрелами, прибитый с руками крестом к двери  его  же
кузни. Лицо было странное, Олег в ужасе отшатнулся: у Степана были срезаны
веки!
     -- Да,-- прошептал Степан,-- чтобы я не  закрыл  глаза...  чтобы  все
видел...
     -- Степан, потерпи! Я сейчас тебя сниму. Я волхв, умею врачевать!
     -- Ящер меня поврачует,-- прохрипел  Степан.--  Я  мирный...  никогда
никого... но прошу вас... заклинаю богами -- отомстите!
     Изо рта потекла струйка крови.  Он  кашлянул,  дернулся  на  распятых
руках и затих, тяжело провиснув. Глаза с обрезанными веками застыли, глядя
в одну точку.
     Таргитай,  плача  навзрыд,  прижимал