заперта  на  засов.  Но  от
окна чувствовалось легкое движение воздуха, оно и разбудило. Он мог  спать
под грохот лавины, но, даже несмотря  на  страшное  изнурение,  попрежнему
просыпался от малейшего подозрительного шороха.
     Мрак заставил себя лежать недвижимо. Чуть  слышно  скрипнуло,  кто-то
был уже возле постели. Ему показалось, что в темноте  обрисовалась  темная
фигура. Слабый лунный свет блеснул на лезвии ножа. Кровь ударила в  голову
и мгновенно вздула все мышцы.
     Движимый страхом, он метнул себя навстречу  незнакомцу,  пальцы  сами
устремились к руке с ножом. Другой рукой ухватил чужака  за  пояс.  Сжимая
кисть одной рукой, другой поднял нападающего на уровень груди,  с  размаха
швырнул в окно.
     Раздался грохот, в полной тишине  ночи  оглушительный,  будто  палица
бога крушила лес, треск, а затем  дикий  протяжный  крик,  который  длился
дольше, чем понадобилось снова лечь и укрыться одеялом.
     Далеко внизу был удар, будто  баба  бросила  кучу  мокрого  белья  на
камни. Слышно было, как хлопали ставни, донесся  топот  ног,  возбужденные
голоса.
     Чуть позже загремели  тяжелые  шаги  по  лестнице.  Кто-то  громко  и
настойчиво постучал в дверь. Мрак ответил злым сонным голосом:
     -- Я заплатил за ночь! Пошли к Чернобогу!
     За дверью орали, дергали дверь, что-то требовали. Он сказал громче:
     -- Если я еще  раз  вылезу  из-под  одеяла,  довольно  вшивого,  надо
сказать, все выпорхнете в окно вслед за первым!
     В коридоре стихло. Шаги удалились, Мрак снова заснул. Снилось ему  на
удивление мирное, словно был Таргитаем или даже  Олегом:  бабы...  овцы...
книги...
     Утром, когда вымылся  и  оделся,  на  улице  перед  постоялым  двором
собралась, как ему показалось, половина Города.  Все  смотрели  только  на
него. На каменных плитах двора было чисто. Только в щелях земля потемнела,
впитав воду, да приняла коричневый оттенок замытой крови.
     Хозяин постоялого двора подошел угрюмый и злой.
     -- У меня не часто  разбивают  окна.  Придется  заплатить  еще  и  за
ремонт.
     --  Мне?  --  удивился  Мрак,  --  Я  к  твоему  окну  и  пальцем  не
притронулся!
     -- А как же...
     -- Какой-то дурак прошел через мою комнату и вылез в  окно.  Которому
ты дал ключ от моей комнаты. А что за  обычай  на  твоем  постоялом  дворе
давать ключи от чужих комнат?
     Он говорил громко,  видел  заинтересованные  лица.  Хозяин  съежился,
сказал торопливо:
     -- Да-да, это была ошибка... Я сам все исправлю.
     А Мрак повернулся к толпе и сказал громко:
     -- Кто-нибудь знает, где я могу найти вора, которой побывал у меня  в
комнате и спер пояс?
     Все исчезли с такой скоростью, словно  были  призраками.  Только  что
стояли, щелкали хлебалами, глаза блестят, на рожах интерес такой, что хоть
карманы всем  повыверни,  но  едва  произнес  эти  слова,  как  вся  улица
опустела.
     Нахмурившись, он пошел  прямо  посредине,  высматривая,  вслушиваясь.
Видя его высокую фигуру в одежде из звериной  шкуры,  даже  всадники,  что
сами неслись посреди  улицы  и  хлестали  плетьми  всех,  кто  не  успевал
шарахнуться с  дороги,  поспешно  прижимали  коней  к  стенам,  проезжали,
обдирая камень стременами, но и потом их глаза оставались  встревоженными.
У чужака лицо было спокойным, но из темных как вода в лесных  озерах  глаз
смотрела смерть.

     Он увидел то, что высматривал.  Молодой  парень  вынырнул  из  толпы,
остановился, глядя на Мрака. И стоял ровно  столько,  чтобы  тупой  варвар
заметил и узнал свой пояс.
     Первое движение Мрака было даже не орать: "Держи, лови,  хватай",  --
народ здесь себе не поможет, в соплях путается, три пальца не сочтет, -- а
обернуться волком и в три прыжка догнать  и  сомкнуть  челюсти  на  тонкой
хрупкой шее.
     Парень медленно пошел по другой стороне улицы, держа глаз на варваре.
Мрак двинулся к нему, но как только ускорил шаг, вор  прибавил  ходу.  Все
понятно, куда-то заманивает. Для того и пояс  украден...  Хотя  того,  кто
украл, сейчас уже закапывают, если здесь закапывают,  а  не  распинают  на
столбах но тот, второй, который подобрал  пояс  из  руки  убитого,  жаждет
увидеть его не на улице...
     -- Давно не слышал о тебе, Агимас, -- пробормотал Мрак. Он чувствовал
холодок между лопаток, словно острие ножа уже коснулось  кожи.  Одноглазый
враг следует за ними по пятам. Чудом удается избегать  его  когтей,  чудом
побеждают, но тот лишь с каждым разом становится  сильнее.  И  опытнее.  А
ловушки расставляет все смертоноснее.
     Мрак впервые ощутил, что ему не хватает друзей. До этого он тащил  их
и спасал но сейчас как нельзя больше пригодилась бы магическая мощь  Олега
и победоносный Меч Таргитая!
     Переходя  из  переулка  в  переулок,  он  вышел  на  площадь.  Парень
оглянулся в последний раз, Мраку показалось, что вор оскалил зубы. В  доме
напротив раскрылись двери, вор шагнул через порог  и  пропал.  Над  дверью
красовался щит с цветным изображением окорока. Харчевни  везде  одинаковы,
как и корчмы. И в любом городе, при любом правители, в  любом  племени  их
больше, чем храмов.
     Мрак, набычившись, чувствуя, как тяжелая кровь раздувает мышцы, пошел
к этой двери. Где явно ждет ловушка. Но все-таки мы не избегаем встречи  с
тобой, Агимас!
     Перед ним возник словно из воздуха и загородил дорогу молодой парень.
Полуголый, как многие в Городе, но со странно белой кожей, белым  лицом  и
белыми волосами. Даже глаза были серо-голубыми, как вода в северных морях.
Его взгляд был оценивающим, как и взгляд Мрака.
     -- Тебе надо держаться от них подальше, -- сказал он негромко.  Мраку
померещилось   доброжелательство,   но   он    не    позволил    природной
подозрительности не то что взять волю, даже высунуть кончик носа.
     -- Я пришел за своим поясом. -- ответил Мрак.
     -- Там две Дюжины воинов. Тебя убьют прежде, чем ты скажешь "мама".
     -- Не трать времени, -- сказал Мрак.  --  Лучше  пусть  вынесут  пояс
сами. Я могу что-то сломать. Я бываю очень неловким, даже дюже неловким.
     Парень сожалеюще покачал головой.
     -- Ты безумен! Там собрались сильнейшие. Я  еще  не  видел,  чтобы  в
одном месте собиралось столько головорезов.
     Мрак пожал плечами.
     -- Ты с ними? Что ж, тебя похоронят вместе, в достойной компании.
     -- Ты что, совсем дурак? Как ты думаешь уцелеть?
     В темных глазах оборотня играло грозное веселье.
     -- Не знаю. Если не сумею,  то  яму  для  меня  придется  рыть  очень
большую. Я возьму с собой не меньше половины этих сильнейших и храбрейших.
     Он пошел прямо, не отводя взора. Парень невольно  посторонился,  Мрак
прошел, задев его плечом. Спина напряглась, уши ловили  каждый  шорох,  но
тот стоял недвижимо.
     Затем тот же негромкий голос, который стал совсем грустным:
     -- Меня зовут Аварис. Мы могли  бы  подружиться...  если  бы...  было
время.
     Мрак медленно поднимался по расшатанным ступенькам.  Что  ж,  впереди
его ждет смерть. Хуже того, могут изувечить. Он будет ползать с перебитыми
ногами, сколько видел на улицах  с  протянутыми  руками,  бывших  отважных
воинов, ветеранов битв? Холодок по спине, лапа страха на сердце.  Если  бы
увидеть другую дорогу!.. Но пока только эта.
     Он вошел в корчму. Там ели и пили завсегдатаи, каких он  встречал  во
всех городах и  весях.  Однако  спина  одного  показалась  знакомой.  Мрак
замедлил шаг, страх уже не касался сердца, а сдавил  с  такой  силой,  что
стало трудно дышать.
     С каждым шагом  сильнее  ощущал  запах  гари.  К  нему  примешался  и
поглотил все запах горелого мяса, человечьего мяса! Незнакомец  обернулся,
словно услышал шаги или же предупредили взгляды его  людей.  Сердце  Мрака
остановилось  вовсе.  Он  жестоко  ошибся  насчет  противника.  Смертельно
ошибся. Не Агимас...
     На него смотрел... Мардух!
     У колдуна вместо лица была  черная  обгорелая  маска.  В  щелях,  где
когда-то были глаза, полыхал адский огонь. Выходец из преисподней и сейчас
был накален с него сыпались чешуйки горелой плоти.
     -- Давно не виделись...
     -- Мало били? -- удивился Мрак. -- Ладно, вздуем еще.
     Он придвинул лавку и сел. Мардух сидел по ту сторону, справа и  слева
мгновенно очистились места. Они оказались за столом  одни.  Все  головы  в
корчме были повернуты  к  ним,  но  кое-кто  из  случайно  затесавшихся  в
недоброе время поспешил выскочить.
     -- Пора вернуть долг,-- Прохрипел Мардух. Он  словно  сдерживал  крик
жгучей боли. Его отпустили на время из  адского  пламени,  но  раскаленные
угли сжигали изнутри. И не затухали. -- Для меня прошла вечность... Я  все
еще в том огне...
     Темные глаза Мрака смотрели без тени сочувствия.
     -- Ты пошел за шерстью, вернулся стриженым. Так  бывает.  Забыл,  что
нам уготовил? И почти... да, почти прикончил нас.
     -- Так то я!
     -- Гм... да, конечно, тебе можно.
     -- Еще не вечер, -- напомнил Мардух.
     -- У Ящера, -- согласился Мрак, -- но здесь для тебя ночь. Я не знаю,
как тебя отпустили в мир живых...
     Черная головешка вместо головы дернулась.
     -- Ящер дал мне шанс... Если я принесу твою голову...  и  головы  еще
двоих зверей, то огонь в моей яме погаснет... может быть.
     -- Пояс у тебя?
     Мардух кивнул.
     -- Да. Разве варвар может стерпеть такое оскорбление?
     -- Ты великий колдун, -- признал Мрак. -- Правда, равных тебе нет.  Я
еще не слыхивал, чтобы мертвые вот так появлялись среди живых...  Об  этом
будут долго рассказывать...
     Он не ошибся:  Мардух  себя  любил,  обожал,  любил  слушать  о  себе
хвалебное, любил, когда часто упоминали его имя. Сейчас, несмотря на  муки
и сжигающие внутренности  раскаленные  угли,  все-таки  слушал.  Обгорелые
кости, что когда-то были пальцами, дергались, сухо постукивали  по  крышке
стола. Перед ним было пусто, хотя перед другими, о которых говорил бледный
юноша Аварис, громоздились груды костей, словно  каждый  в  одиночку  съел
кабана. А может, и съели, кто знает, откуда привел эту мразь колдун.
     Горячая струйка пота побежала по спине. Уже не мог смотреть в  жуткие
глазницы, где бушевало адское пламя. Страх расползался по всему  телу.  Он
всегда недолюбливал мертвых, так говорил, на самом же  деле  страшился  до
темноты в глазах. А этого мертвеца, худшего из всех, не хотел  бы  увидеть
ни за какие пряники.
     Люди за столами уже опустили ладони на рукояти мечей  и  ножей.  Иные
сели так, чтобы в любой момент быстро выхватить оружие. Их было не  меньше
двух дюжин. А отборными бойцами выглядели в самом деле.
     -- Ладно, -- сказал Мрак, -- я не пойму, с чего я  сегодня  добрый...
Наверное, к дождю. Здесь дожди бывают? Ты можешь отдать  пояс  и  убраться
обратно... целым.
     Кроваво-красные впадины глаз Мардуха загорелись так, что  все  черное
лицо пошло багровыми пятнами,  будто  раскаленные  угли  начали  прожигать
кожу.
     -- Уверенная речь, -- процедил он сквозь  остатки  зубов.  --  Ты  не
заметил, сколько вокруг тебя народу?
     Мрак сделал вид, что только сейчас заметил.
     -- Они... тоже мертвяки?
     --  Зачем?  У  смерти  среди  живых  немало  помощников,  Вольных   и
невольных. Ты удивишься, узнав, сколько их.
     -- Гм... Тогда, как я уже говорил, могилу придется  рыть  большую.  И
глубокую.
     Мардух сказал медленно, с расстановкой:
     -- Ты хотел пояс? Что ж, бери. Вот он.
     Он наклонился, обдав Мрака тошнотворным запахом жареного мяса. Тот не
шелохнулся, и Мардух, не отпуская  глаз,  вытащил  из-под  стола  плетеную
корзину. Под чистой тряпкой блеснули  булатные  бляхи  на  его  широком  и
сшитом в три слоя ремне. На  обгорелом  лице  появилась  широкая  трещина,
оттуда пахнуло жаром, на стол выпали гаснущие на лету искорки. Несмотря на
дикую боль, колдун усмехался --  настолько  был  счастлив  расквитаться  с
врагами!
     -- Ну что же ты?.. Жалеешь, что меня убить невозможно? На этот раз --
даже магией?
     Мрак  медленно  протянул  руку,  в  голове  метались,  как  зайцы,  и
сталкивались лбами глупые мысли. А умных у него отродясь не бывало.  Убьет
Мардух его сейчас или велит убить другим? Или  жаждет  как-то  потешиться?
Одно ясно: живым из этой комнаты не выпустит. Он уже выпустил однажды.
     Мрак, все так же  не  отрывая  взгляда  от  колдуна,  туго  опоясался
ремнем, защелкнул булатную пряжку  размером  с  небольшой  щит,  застегнул
ремень. Ощутил надежность толстой кожи, укрепленную железными  пластинами,
каждая со щит молодой черепахи.
     Внезапно глаза Мардуха сузились.  Мышцы  вздулись,  а  кожа  лопнула,
обнажив  окровавленную  плоть.  За  столами  начали  подниматься,   ожидая
сигнала. Мечи поползли из ножен, глаза каждого были на Мардухе.
     До двери было шагов десять. Пройти их не смог бы даже. Таргитай с его
всеистребляющим Мечом, не смог бы Олег с волшебным Жезлом... Сейчас Мардух
велит схватить, чтобы самому вырвать глаза...
     Мардух начал приподниматься со словами:
     -- Убейте...
     Мрак ударил кулаком  в  лицо,  перевернул  стол  и  прыгнул  в  окно,
выставив перед собой корзину. Рама треснула и разлетелась в щепки.  Жуткий
страх охватил, когда вылетел  в  пустоту,  сердце  замерло  в  смертельной
тоске... Он всегда боялся высоты, потому лететь на Змее было не  радостью,
как дурному Таргитаю, а мукой, и сейчас похолодел так, что на землю рухнул
глыбой льда.
     Он ударился о твердое, быстро откатился. Из дверей выскочили один  за
другим вооруженные, сопящие, с озверелыми лицами. Мрак подхватился на ноги
и встретил их молча и расчетливо. Теперь он был на родной земле,  она  вся
родная, стоял твердо, а кто  попытается...  что  ж,  Таргитай  тоже  любит
намечтать себе золотые горы...
     Четверо  остались  распластанные,  как  жабы  на  дороге,   ступеньки
забрызгало   красным.   Остальные,   похоже,   наконец-то   поняли,    что
немногословный может оказаться не слаще ревущего в ярости. Там, в  глубине
коридора, были крики,  звон  оружия,  но  теснились  бледными  лицами,  не
выходили.
     Мрак бросил секиру и выдернул из-за плеча лук. В пустом  проеме  окна
появился Мардух, как раз в момент, когда  Мрак  натягивал  тетиву.  Звонко
щелкнуло по  пальцам.  Колдун  не  успел  понять,  что  ударило  и  смогло
проломить грудную кость, его, бессмертного и неуязвимого в мире живых!  --
но в защищенной магией груди полыхнул настоящий огонь.
     Он выкрикнул страшно:
     -- Ты увидел... увидел меня...
     -- Ну-ну, -- поощрил Мрак.
     -- Так пусть же так же ясно увидишь и свою смерть!
     Черная кровь хлынула изо рта. Мардух ухватился  за  косяк,  удерживая
себя на ногах, прохрипел, выплевывая кровь:
     -- И пусть это... будет... часто!
     Он начал опускаться, но еще до того как исчез из поля зрения,  черная
кровь превратилась в черный дым. Тот брызнул изо рта, ушей,  глаз.  Колдун
исчез, обратившись в дым.
     Лицо Мрака осталось таким же угрюмым. Повезло,  что  Мардух  встретил
первым его, оборотня. Не помог бы ни Меч, ибо пьет кровь только живых,  ни
магия Олега -- она только для белого света и его существ...
     Но он, человек-волк, знает единственное уязвимое место себе  подобных
-- оборотней, вурдалаков, нежити, выходцев из  преисподней.  И  в  колчане
среди боевых стрел всегда хранится одна с серебряным наконечником!
     Может быть, пригодится для себя.

     Когда возвращался к  постоялому  двору,  повстречал  Каража.  Похоже,
мальчишка просто ждал его,  но  не  желал  показывать,  что  привязался  к
варвару.
     Навстречу двигались группа всадников в дорогих  плащах  и  блистающих
доспехах. Ехали по-хозяйски, народ шарахался к  стенам.  Мальчишка  что-то
кричал сзади, но Мрак был слишком погружен  в  тягостные  думы,  а  волчье
чутье, остерегающее об опасности, молчало.
     Он  очнулся,  увидев  занесенную  плеть.  Другой  всадник  перехватил
первого за кисть. Брось! Ты забыл, что случилось с Гараном?
     Всадник оскалил зубы.
     -- Пусти! Я видел, как тот варвар повредил Гарана... потому...
     Он с такой силой выдернул руку, что второй всадник едва не  слетел  с
коня. Но Мрак уже разогнулся,  выходя  из  размышлений,  расправил  плечи.
Глаза всадника, расширились, а другие ахнули и задержали  дыхание.  Варвар
словно сошел с портика княжеского дворца,  где  была  статуя  легендарного
основателя Вечного Города, истребителя чудовищ, Первочеловека.
     -- Ты носишь меч, -- указал Мрак. -- А кто  берет  его  в  руки,  тот
должен уметь пользоваться.
     Всадник сказал свирепо:
     -- А умеешь ли пользоваться секирой ты?
     -- Проверь, -- предложил Мрак.
     Всадник с радостной усмешкой потащил из ножен меч. Мрак неспешно,  не
отрывая глаз от противника, вытащил из ременной петли секиру. Опять  среди
всадников был такой вздох изумления, словно ахнули и кони. Но все-таки  на
варвара смотрели уже как на обреченного к закланию быка.
     -- Вот это хорошо, -- сказал всадник. Он победно оглянулся на друзей.
-- Виделись Эти медведи чего-то стоят с их лесной  силой,  но  когда  дело
коснется благородного оружия...
     Сзади мальчишечий голосок заорал истошно:
     -- Мрак! Ты одурел? Они с детства учатся владеть мечами. А этот у них
-- сильнейший!
     Мрак развел плечи, стараясь проделать это помедленнее, чтобы в  самом
деле походить на неуклюжего медведя.
     -- Эт ничо... Главное -- богатырский удар.
     -- Но ты не умеешь! -- заверещал Караж.
     -- Умение -- для слабых. Сильному умение не надобно.
     Он повернулся к противнику. Усмешку едва сдерживал: слишком у всех на
виду кто что думает. Мальчонка в отчаянии, те дурни в  блестящих  доспехах
уже делят его шкуру, толпа безмолвствует. Похоже, ему сочувствуют  больше.
Не потому, что симпатичнее, народ в любом краю сочувствует слабейшему...

     Когда берешь в руки меч, должен быть готов, что встретишь человека  с
таким же мечом. Или даже острее. И ты должен уметь владеть своим, иначе не
стоит цеплять через плечо перевязь с оружием.
     Воин в красивом плаще и блестящем панцире ожидал неуклюжего  варвара,
он и встретил его.  Боромир  говаривал:  не  бойтесь  врага,  чьи  доспехи
блестят. Мрак слышал это часто, но слова пролетали мимо ушей. Кто  в  Лесу
слыхивал о доспехах вообще?
     Сейчас Мрак держал секиру обеими руками  как  дубину.  Зубы  оскалил,
перекосил рожу в страшной гримасе. Все так, как народ ждет от него. Но это
не значит, что это и получит.
     Щеголь с мечом, длинным и разукрашенным,  надменно  улыбался.  Вокруг
уже собралась толпа,  его  подбадривали  криками:  все-таки  свой.  Щеголь
сделал выпад, Мрак отбил, но сделал так неуклюже и в последний момент, что
в толпе заорали, а улыбка щеголя стала шире.
     Теперь Мрак замахнулся сам. Щеголь без труда мог  бы  отбить,  но  он
сделал еще эффектнее: отшатнулся -- и варвар едва  не  свалился  вслед  за
своей тяжелой как бревно секирой.  Он  взревел  в  звериной  злобе,  начал
широко рубить воздух, каждый раз едва не падая  от  своих  же  богатырских
замахов.
     Щеголь умело управлял конем, отступал, уворачивался. Наконец его  меч
рассек воздух слишком близко, Мрак отшатнулся запоздало, кончик чиркнул по
груди, оставив  узкую  полоску  крови.  Толпа  взорвалась  приветственными
криками, симпатии перешли на сторону  ловкости.  Щеголь  раскланялся,  его
глаза время от времени прыгали  к  друзьям,  а  движения  становились  все
грациознее и эффектнее.
     Мрак видел, как мальчонка сжимает ладошки,  его  встревоженное  лицо.
Н1о уже и лицо щеголя  начало  меняться,  явно  готовится  к  завершающему
удару. Он поиграл с  варваром,  показал  свое  умение,  оставалось  только
закончить так же красиво...
     Его меч внезапно замелькал, как молния.  Мрак,  чувствуя,  как  жизнь
повисла на волоске, перехватил секиру  одной  рукой,  увидел  изумление  в
глазах врага, резко отбил удар  и  бросил  лезвие  вниз.  Звякнуло,  толпа
ахнула, как один, и замерла.
     Щег