волчовку.  Шерсть
слиплась от крови, но глаза  девушки  неотрывно  следили  за  Лиской,  эта
рыжеволосая тоже пошла в ту же сторону, что и Олег, якобы ищет оружие  или
снадобья...
     Мрак прогудел сочувствующе:
     -- Девка, тут ты промахнулась.
     -- В чем? -- насторожилась Кора.
     -- Олегу не до тебя.
     Она вспыхнула:
     -- Понимаю! Эта рыжая... эта рыжая  мелочь,  мелочь  с  желтыми,  как
спина старой лягушки, глазами...
     Мрак предостерегающе поднял ладонь:
     -- Погоди. Не кляни, дело не в ней.
     Она смотрела дикими злыми глазами:
     -- А что, есть еще одна?
     Он вздохнул, не понимая, как объяснить, что они  только  что  спасали
мир, а теперь надо еще, оказывается, спасать и людей. Не спасти сейчас, то
завтра, может быть, Лиску и  саму  Кору  возьмет  какой-нибудь  зеленый  с
бородавками на спине, а то и на пузе. В жены или наложницы, чтобы ему яйца
высиживали или икру метали.
     -- Он из тех, -- пояснил он неуклюже,  --  кому  важнее  сперва  дело
сделать... Ну, а девки -- потом. Всегда потом. Но, как  видим,  за  каждым
делом тут же находится еще что-то...
     Она заговорила горячо:
     -- Ты не понимаешь!.. Я пошла за Олегом вовсе не потому, что он такой
необыкновенный, не потому, что за него готова броситься в  огонь...  Но  я
жила в таком захолустье, где уже давно было расписано, за кого  мне  идти,
что  делать,  когда  рожать...  Но  когда  пришли  вы  трое,   наш   Город
переменился. Однако я видела, что когда уйдете... а вы  уже  уходили,  все
вернется в прежнее болото. И я решилась убежать за вами... не понимаешь?..
не потому, что хотела быть с кем-то  из  вас,  а  потому,  что  не  хотела
оставаться медленно стареть  и  умирать  в  полумертвом  городе,  что  уже
умирал, вы это видели!..
     Мрак слушал сочувствующе, даже кивал, хотя и такое  простое  движение
давалось с трудом, в глазах темнело.
     Из внутренних покоев выдвинулся Олег, яркий, как алый мак  со  своими
волосами, вызывающе дикий и грязный в этом сверкающем хрустальном мире.  К
груди прижимал целую охапку мечей, копий, тускло блестели лезвия топоров и
секир.
     Кора отпрянула, когда он с лязгом высыпал груду булата перед Мраком:
     -- Выбирай!
     Глаза Мрака вспыхнули восторгом и  сдержанным  неодобрением.  Оружие,
сразу видно, лучшее из лучшего, иного и не могло быть в доме бога воинских
дружин,  но  чересчур  богато  украшенное,  многовато   золота,   зачем-то
драгоценные камешки, да так искусно вделаны, что  не  сразу  и  собьешь  к
лешему...
     -- Вот это по  руке,  --  решил  он.  --  Без  причуд.  Только  ручка
коротковата.
     Олег с сомнением смотрел на  простой  незатейливый  молот.  Ковали  в
древности, заметно, тогда не знали тонкой ковки, но от молота чем-то  веет
недобрым, что-то слышал в детстве и об этой короткой  ручке,  молот  делал
странный горный народ, который никогда не  зрит  свет,  им  кто-то  мешал,
потому ручка получилась короче...
     -- Может, вот это?
     Он разгреб кучу оружия, в его  руках  очутилась  секира  из  простого
булата. Ручка тоже из дерева,  поверхность  отполировали  чьи-то  шершавые
ладони.
     Мрак вздохнул:
     -- Ты прав. Это баб можно менять, но не оружие. Беру.
     -- А я возьму это, -- решил Олег, -- все-таки похож на посох.
     Он повертел в руках дротик, толстый и с резным древком. Наконечник не
слишком острый, а по  дороге  и  вовсе  затупит  о  дорожные  камни,  ведь
служителю Истины не подобает якшаться с оружием.

     Готовясь к спуску, он рассовывал по карманам горстями золотые монеты,
драгоценные камни. На женщин смотреть избегал, но  они  поняли  как  указ,
навешали на себя сколько смогли золотых цепей, ожерелий,  монист,  к  ушам
подвесили целые ящики из золота, даже на головы водрузили  такое,  на  что
можно было бы купить половину киммерийского царства.
     Мрак покачал головой:
     -- Я не слезу. Руки трясутся. Тарх, ты не можешь  спустить  нас  вниз
как-нибудь иначе?
     Тарх сказал жалобно:
     -- Я что, колдун?
     -- Что за народ пошел, -- произнес Мрак с отвращением. --  Один  бог,
но сам шнурки не завяжет, другой  всю  землю  трясет,  но  в  трех  соснах
блудит!.. Добро бы среди дубов, те корявые, ветки распустили как  Таргитай
губы, но сосны ж ровные, как свечки!
     Олег стоял с несчастным лицом,  перебирал  пальцы,  губы  шевелились.
Когда поднял взгляд, в глазах была тоска:
     -- У нас нет времени. Если через две недели все решится... то нам эти
две недели только спускаться по  Дубу.  Или  отказываемся  даже  пытаться,
или...
     -- Что "или"? -- спросил Мрак.
     -- Или придется рискнуть, -- ответил Олег таким трезвым голосом,  что
даже Мраку стало не по себе. -- Ты прав, мы должны были давно погибнуть...
и теперь каждый день нам идет в подарок. Я  попробую  запрячь  вихрь.  Или
хотя бы вихрик.
     Кора сказала заботливо:
     -- Ты весь выжат, как половая тряпка. Тебе  надо  отдыхать  и  хорошо
кушать. Я позабочусь...
     Лиска злобно сверкнула глазами:
     -- Он герой, а герои отдыхают быстро. Верно, мой величайший?
     Олег растерянно топтался, смотрел то на одну,  то  на  другую.  Тяжко
быть героем, вон Таргитай не только героем, даже богом  быть  не  хочет...
Промямлил, еще более несчастный, чем Таргитай:
     -- Я выжат, но вниз легче, чем тащиться наверх... Я попробую, хотя не
уверен.
     Даже Таргитай понял, что  волхв,  стараясь  угодить  обеим  женщинам,
рискует врезаться чересчур умной головой в придорожный столб  на  развилке
дорог.
     -- Что нам делать? -- спросил Мрак. -- Ты говори, говори.
     -- Станьте поплотнее друг  к  другу,  --  сказал  Олег  нетвердо.  --
Держитесь друг за друга покрепче.
     Мрак поднялся, пошатнулся, но тряхнул головой и уже  увереннее  встал
так, чтобы женщины и Олег облепили его, как тонкие вьюнки могучее  дерево.
Оглянулся, гаркнул:
     -- Эй, ты чего спишь?
     Таргитай встрепенулся. Глаза  его  с  отчаянной  надеждой  впились  в
суровое лицо Мрака:
     -- Ты... мне?
     Мрак прорычал:
     -- А кто у нас бог? Старик сказал что-то  вроде:  идите  с  богом.  А
старших уважать надо.
     Таргитай со счастливым визгом кинулся на шею Мраку, обслюнявил заодно
и Олега, тот отпрянул и с отвращением вытирался, словно слюни  покрыли  от
макушки и до пят, а Таргитай верещал и подпрыгивал, уверял, что никому  не
будет в обузу, что и за костром последит -- знаем,  рыкнул  Мрак,  прошлый
раз мои сапоги спалил! -- и готовить  будет,  не  всегда  же  как  всегда,
когда-то получится...
     -- Старик прав, -- проворчал  Мрак,  он  отводил  глаза  и  вроде  бы
сердился на самого себя, что забирает Таргитая с небес,  где  тот  мог  бы
прямо сейчас начинать боговать.  --  Ты  вырос,  как  и  Олег.  Но  сперва
сходим... в последний раз... что там за  Передел?  А  потом  каждый  своей
дорогой.
     Он помрачнел, Таргитай поморщился от боли в груди, страдал за  Мрака:
ранен, отравлен, а хуже всего  --  мечтает  отыскать  ту,  которую  закрыл
грудью от ножа проклятого жреца.

     Вихрь был прозрачный, без привычной пыли,  мусора,  стебельков  сухой
травы. Таргитай вычленил его лишь по тому,  как  вдали  начали  колебаться
стены, а блистающие глыбы хрусталя словно бы поплыли, как лед под солнцем.
     Когда вихрь приблизился,  из  пустоты  повеяло  холодком,  зашевелило
волосы. Они чувствовали,  как  странная  сила  прижала  их  друг  к  другу
невидимыми, но могучими ладонями, потом Олег поднял все это  и  потащил  в
сторону едва заметного отсюда края, той  щели  в  небесной  тверди,  через
которую они проникли в вирий.
     Мрак хрипло каркнул и вывалился сквозь тонкую стену  вихря.  Таргитай
чудом успел ухватить его за ногу. Олег, сцепив зубы, держал, а Таргитай  с
женщинами втащили оборотня, все обхватили друг друга покрепче.
     Край хрустальной плиты блестел изломом всего  в  двух  шагах.  Дальше
бездна, а там далеко внизу, во тьме, ибо на земле ночь, холодная твердь  с
лесами, морями, горами, а на равнинах и в долинах крохотные дома, люди...
     Слышно было как Олег судорожно шепчет заклятия. Их  тряхнуло,  стенки
заволокло быстро крутящимися  вихрями,  словно  быстро-быстро  размешивали
светлую глину в чане. Опора под ногами  исчезла,  полетели  вниз,  желудки
подняло к  горлу,  в  головы  ударил  темный  слепой  ужас  падения.  Кора
вскрикнула, а Лиска, что готова  была  завизжать  еще  сильнее,  прикусила
язык, надо быть лучше соперницы, быть достойной подругой героя.
     Таргитай пролепетал:
     -- Олег, мы ведь падаем, да?
     Мрак рыкнул:
     -- Не мешай, он мыслит о высоком.
     -- Олег, какое там высокое? Нам вниз, вниз!.. Ты не спишь?..
     Олег прошептал со страхом и стыдом:
     -- Я... я переоценил свои силы... Мы в самом деле падаем...
     Снизу прорывался ветер, острые  струи  кололи  как  ножами,  а  когда
последние клочья магического кокона улетели, ветер набросился  как  зверь,
рычал и ревел в уши, трепал, дергал за волосы, старался сорвать одежду.
     Слева медленно удалялся  исполинский  ствол,  зеленый,  с  наплывами,
торчащими ветвями. Их явно  относило  ветром,  а  ствол  медленно  темнел,
становился  шире,  толще.  Внизу  было  белым-бело,   нескоро   наметились
неровности, бугорки.
     Таргитай начал лязгать зубами, прижимался к друзьям, как  замерзающий
щенок, его трясло, внутри стучали кости. Встречный ветер выдавливал  слезы
и тут же срывал злорадно, кожа замерзала, как на лютом морозе.
     Снежная  равнина  внизу  постепенно  приближалась,  уже  видны   были
отчетливо высокие горы, причудливые исполинские глыбы, неглубокие ущелья.
     Олег выкрикнул:
     -- Держитесь крепче!.. Я попробую еще!..
     Мрак пробурчал, перекрывая свист ветра:
     -- Лучше попозже... Когда минуем...
     -- Нет... А вдруг нас отнесло к горам?
     Снежная равнина приближалась, весь мир был покрыт снегом, Кора  снова
начала повизгивать, Лиска закрыла глаза, чтобы не верещать.
     -- Держитесь!
     Таргитай вцепился как клещ, Мрак тоже загреб сразу всех, прижал  так,
что Олег захрипел, а Кора сладко застонала, но тут врезались в заснеженный
мир, понеслись насквозь, и стало понятно,  что  это  не  снег,  а  облака,
привычные облака, такие незнакомые отсюда.
     Одновременно тяжесть попыталась расцепить  пальцы,  все  боролись  со
злой магией, в молочном тумане было сыро и гадко, одежда,  волосы  и  руки
намокли,  начали  скользить,  а  злой   встречный   ветер   еще   свирепее
набрасывался, отдирал друг от друга.
     Снизу ударил свет. Вывалившись из белого месива, увидели далеко внизу
полоску реки, крохотные озера. Зеленый лес казался травой, но вырастал так
быстро, что вскоре уже начали различать отдельные деревья.
     -- Держитесь, -- прохрипел Олег, -- держитесь!
     -- Это ты держись, -- донесся голос Мрака. -- Мы что...
     Уже видно было тоненькую, как золотой волос,  ниточку  дороги.  Озеро
разрослось до лужицы, а вдали проступили ровные пятна зелени,  распаханные
поля. Даже видны золотые пятнышки,  словно  под  заходящим  солнцем  горят
соломенные крыши хаток.
     Магический кокон уплотнился,  встречный  ветер  уже  не  разрывал  на
части, только дул холодно и злобно. Слышно было, как  стонет  Олег,  глаза
его закрылись, на лбу вздулись жилы, шея страшно побагровела.
     Их тряхнуло дважды, словно Олег  пытался  остановить  кокон,  тяжесть
едва  не  разорвала  их  на  части,  потом  снизу  люто  ударило,   пальцы
расцепились, они покатились... по твердой земле!

     Глава 3

     Таргитай перевернулся через  голову,  его  внесло  в  темные  зеленые
заросли орешника. Там был треск, вопль, но выбрался хоть на  четвереньках,
но сияющий, глаза блестят от восторга:
     -- Олег!.. Как я трясся, когда думал, что  придется  слезать,  как  и
залезали -- по Дереву!.. А там жуки, там муравьи,  там  живица  к  порткам
липнет!
     Олег лежал на спине, раскинув руки.  Дыхание  вырывалось  с  хрипами,
орлиным клекотом. Грудь вздымалась высоко и часто, а  ребра  скрипели  как
несмазанные петли городских врат. Волчовка распахнулась, открывая  широкую
костлявую грудь, а живот ввалился так, что  сквозь  мокрую  от  пота  кожу
жутковато выпячивались кольца спинного хребта. Бледный и сразу исхудавший,
он был похож на тех бедолаг, которых освободили из темниц Ящера.
     Мрак поинтересовался рассерженно:
     -- Ну и куда нас занес?
     -- Занесло, -- поправил Олег дрогнувшим голосом. -- Я  ж  не  обещал,
что прямо к столу, а Таргитая на печь.
     А Таргитай вступился за измученного волхва:
     -- С небес снял, и то ладно! Это ж сколько нам бы слазить?
     -- Слезать, -- поправил Олег занудливо.
     Мрак покосился на него изумленно,  едва  душа  в  теле,  а  за  свое,
прорычал:
     -- С кем я связался? Одному только бы не богом, второй как  только  в
землю не промахнулся... Правда, если пальцем в небо попадает, то и в землю
как-то сумел...
     Олег,  лежа  как  распластанная  рыба  на  берегу,  все  же   пытался
осматриваться, нюхал воздух, вызвал у Мрака  злую  гримасу.  Как  будто  у
волхва нос лучше, чем у волка!
     Лиска первой приподнялась, подползла к  волхву.  Ее  желтые  глаза  с
любовью и страхом впились в его лицо, она потеребила его за щеку:
     -- Олег!..
     Кора со стоном повернулась, глаза ее смотрели в разные стороны. Потом
увидела красноголовую женщину над ее мужчиной, тут же очутилась  с  другой
стороны, наклонилась и нежно подула ему в лицо:
     -- Олег, это я, Кора... Очнись, ты нам нужен!
     Мраку  единственному  не  повезло:  сгоряча  не  ощутил  боли,  когда
грохнулись с небес, но теперь  чувствовал,  как  по  ноге  бежит  горячее,
мокрое. Ломаясь, кустарник распорол острым суком ногу чуть выше колена.
     Он ругнулся, успеет ли рана затянуться раньше, чем истечет кровью,  а
Кора с готовностью и, как показалось Мраку, с удовольствием снова  рванула
нижний край платья, укоротив  еще  на  ладонь,  быстро  положила  на  рану
листьев и крепко завязала.
     Мрак буркнул с благодарностью:
     -- Не стоило... Вот на голове уже засохло.  Можно  было  взять  ту...
Впрочем, ноги у тебя в самом деле красивые.
     Кора бережно сняла повязку с его головы, кровь присохла и  отдиралась
нехотя, но края раны уже сошлись, хотя выступила розовая сукровица.
     -- А эту выбросим, -- решила она беспечно. Добавила одобрительно:  --
На тебе заживает как на собаке.
     -- Как на волке, -- поправил он. -- Это быстрее!.. Гм... На твои ноги
в самом деле смотреть одно удовольствие. Надо будет  поцарапать  и  другую
ногу.
     Веки Олега затрепетали, словно  прислушивался  к  словам  и  старался
понять что с ним, но глаза оставались закрытыми. Мрак сказал грубовато:
     --  Девчата,  помогите  Таргитаю  собрать  хворосту.  Солнце   зашло,
ночевать придется прямо здесь.
     Женщины с неохотой поднялись, но Мрака нельзя ослушаться, а оборотень
толкнул носком сапога Олега в плечо:
     -- Вставай! Они ушли.
     Олег осторожно приоткрыл глаз. Лицо его было  измученным,  постарело,
словно не двадцать одна весна, а по меньшей мере тридцать, как Мраку. Мрак
указал в сторону леса. На опушке Таргитай и  женщины  торопливо  поднимали
сухие хворостины. Багровые облака висели над верхушками деревьев, медленно
опускались к краю земли.
     -- Если встать не можешь, -- сказал Мрак, -- лежи, набирайся  сил.  С
бабами что-нибудь придумаем. Что-то не можешь, как Таргитай...
     -- Не могу, -- ответил Олег  убито.  Он  с  трудом  приподнялся.  Его
перекосило, помолчал, пережидая резкую боль. -- Он прост как  дрозд,  и  у
него все просто... Слушай, я чую крупную весь  за  этим  леском.  Даже  не
весь, а целое село! Может, пойдем? Честно говоря, я хоть и не Тарх...
     Мрак провел языком по пересохшим губам. Живот присох к спине, а ребра
торчали, как частокол.
     -- Сперва переведем дух, -- решил он, -- малость обсушимся и  пойдем.
Небо чистое, а луна выйдет круглая, как харя... ладно, смолчу, чья.
     Он перехватил  недоумевающий  взгляд  Олега.  Зеленые  глаза  пытливо
смотрели на повязку на его ноге, потом перебросили взгляд на голову, затем
снова на перевязанную ногу:
     -- Что-то стряслось?
     -- Поцарапал, -- буркнул Мрак.
     -- А-а... Я думал, что у тебя только голова и грудь.
     -- У мня еще и руки есть, -- сообщил Мрак.
     -- Да нет, я о повязке... Она ж была на голове!
     -- Сползла, -- объяснил Мрак небрежно.
     Олег вытаращил глаза.
     Таргитай вернулся в сопровождении Лиски и Коры,  его  почти  не  было
видно под горой хвороста, старался, словно еще  опасался,  что  откажутся,
загонят обратно на чужое небо... пусть не чужое, но  все-таки  не  хочется
быть богом, непонятно, как это -- быть богом.
     Женщины прижимали к груди охапки сухой  бересты.  Мрак  высек  огонь,
пламя взметнулось  яркое,  оранжевое.  Вокруг  сразу  потемнело.  Женщины,
дрожа, придвигались к огню, на время забыв о  соперничестве.  Олег  взялся
осматривать раны Мрака. Лиска и Кора тут же оказались рядом,  но  Мрак  не
спорил. Умелые ласковые руки бережно перевязали заново грудь, пусть, он не
Олег, ничем не обязан, а был бы обязан...
     В груди кольнуло, он смутно удивился, ибо боль была  странная,  вроде
бы где-то глубоко внутри.
     Олег посматривал на окруживших огонь озябших  друзей,  на  душе  были
страх и горечь. К страху, с которым жил  всю  жизнь,  и  который  отступал
только в редкие часы, добавился  страх,  смешанный  с  недоумением.  Когда
полагали, что для спасения мира  нужно  только  пойти  и  гагахнуть  злого
кагана по голове -- все было просто и понятно. Как и  потом,  когда  нужно
было сокрушить магов.
     Мрак видел с каким страдальческим видом  волхв  уставился  на  огонь.
Губы двигались, но слова застревали по ту  сторону  плотно  сжатых  зубов.
Мрак толкнул, Олег вздрогнул:
     -- Не пугай... Не могу понять,  за  что  нас  так?  Какой  запрет  мы
нарушили? Старшим не поклонились?.. Березу сломали зимой? Или  вступили  в
след лося левой ногой?
     Мрак сказал хладнокровно:
     -- От всего не убережешься. Надо жить, как набежит. Я помню случай...
На одного такого вот умного  вдруг  посыпались  несчастья.  Жена  померла,
терем  сгорел,   корова   сдохла,   собака   укусила,   соседи   перестали
здороваться.... Упал на колени, взмолился: Великий Род, за что? Я ведь все
обряды блюду, жертвы приношу, девок Таргитаю  топлю,  поклоны  бью,  кости
лося закапываю... И вдруг с небес раздается такой могучий глас, что  сразу
ясно, сам Род говорит из вирия: Ну не нравишься ты мне, понял?
     Таргитая хлопал глазами, спросил наивно:
     -- А за что не нравится? Слишком  умный?  Я  ж  говорит  тебе,  Олег,
нельзя быть таким...
     -- Да просто не нравится, -- поморщился Мрак. -- Просто! Без причины.
Может быть, и сейчас он так, без причины. Иначе я его совсем  не  понимаю.
Ну и что,  если  людей  сотворил  последними?  Все-таки  мог  бы  хотя  бы
позвать... А там, глядишь, мы бы как-то подсуетились ради Пера.
     Олег возразил невесело:
     -- Рода как раз  понять  можно.  Все-таки  род  людской  невелик,  на
каждого человека по сотне тысяч одних только леших...  Да  что  там  сотне
тысяч! Больше.  В  каждом  доме  живут  домовые,  в  сарае  --  сарайники,
овинники, конюшники, амбарники, банники... ими кишит двор,  они  в  каждом
курятнике, а уж за изгородью там вообще  кишмя!  Но  это  только  те,  кто
решился жить вблизи  человека,  а  в  лесу  их,  вообще,  как  листьев  на
деревьях. В полях и степях их больше, чем  стеблей  травы.  Ими  заполнены
реки и озера, они носятся в воздухе, устраивают ветры,  вихри  и  вихрики,
таскают тучи, нагоняют град...
     Мрак буркнул:
     -- Когда мы были в горах, видел этих... мелких.
     -- Горные рудокопы, -- сказал Олег.  --  Которые  переждали  потоп  в
своих норах! Их уже тогда было, как камней в горах, к тому ж не воюют, как
мы наверху, плодятся как му