Олег, ты вроде бы не  самый
храбрый на белом свете? Аль уже похрабрел?
     Олег надулся, как озябшая сова, ответил неохотно:
     -- Да, но... я знаю, где искать. Боромир  грозился,  что  плохо  знаю
орнаменты, зато когда дело о травах... И про разрыв-траву знаю, и  одолень
искал!
     -- От орнамента хоть какая-то  польза,--  бросил  Мрак.--  А  кто  из
невров искал редкие травы? Говорят, дед Гоймир в молодости, да еще Ивашко,
что сгинул в Лесу на другой день...
     -- Мрак, мы не в деревне. Мы даже не невры. Орнаменты нам ни к  чему,
а трава сейчас бы кстати. Мы и так ходим по  лезвию  секиры,  что  теряем?
Разве в Лесу опасности больше?
     -- Больше,-- ответил Мрак серьезно.-- Просто мы лучше знаем  Лес,  не
лезем сами в петли. Тарх, что ты скажешь?
     Таргитай очнулся от громкого  голоса,  захлопал  веками.  Глаза  были
непонимающими, испуганными.
     -- Что? О чем?
     -- Перестань ныть,-- сказал Мрак с  досадой.--  Она  же  бессмертная,
твоя берегиня! А  если  вила,  то  все  одно  прожила  дольше  нас  вместе
взятых... Да и вилы, по-моему, тоже бессмертные. Олег, вилы мрут?
     Олег недовольно скривился, злой, что перебили.
     -- Сие тайна велика есть. Я вилами не занимаюсь. Ни один волхв все не
охватывает. Знаю травы, а все остальное -- краешком.  Тарх,  мы  с  Мраком
полагаем, что надо  вернуться  на  время  в  Лес.  Подошла  пора  цветения
папоротника...
     -- А берегинь в Лесу как сосновых шишек в урожайное  лето,--  добавил
Мрак,-- на каждом дереве! Бывает, целая  дюжина  на  ветке  качается.  Сам
видел.
     --  Не  нужны  мне  другие  берегини,--  ответил  Таргитай  сурово.--
Кто-нибудь из невров находил цвет? Не в древности, а среди наших?
     -- Наших осталось только трое. Мы.
     -- Решайте сами,-- ответил Таргитай уныло.--  Олег  умный,  а  ты  --
смелый. А что я? Куда иголка, туда и нитка.

     Две ночи они крались через Степь. Не в свой Лес, от него ушли слишком
далеко, туда пришлось бы  идти  половину  лета,  а  взяли  влево,  где  на
виднокрае чернела полоса. Мрак пообещал, раздувая ноздри, что там не роща,
не гай, а настоящий Лес. Его что-то беспокоило, глаза темнели,  но  изгоям
не сказал ни слова, только заново наточил секиры. Лук был  при  нем,  хотя
колчан был пуст. В мешочке звенели тяжелые наконечники, но стрелы в  Степи
из бурьяна не выстругаешь.
     Ночью  на  сухие  стебли  падала  роса.  Странно   было   видеть   на
мертвенно-жестких листьях крупные холодные капли, где  зловеще-ярко  сияло
мертвое солнце ночи. Высоко в  небе  так  же  холодно  и  мертво  блистали
звезды. Над головой мелькали бесшумные тени.
     Таргитай приободрился, подумав, что  лесной  филин  летает  охотиться
даже сюда, в Степь, но одна из таких теней на миг закрыла  луну  и  горсть
звезд,  и  он  содрогнулся,  увидев  растопыренные   мохнатые   крылья   с
перепонками, на которых торчали острые когти. Огромный кожан,  нетопырище,
ночное чудище!
     Мрак пихнул Олега в бок:
     -- Тебе не нужны их лапы, уши, когти? Боромир, бывало, заказывал...
     -- Я занимаюсь травами,-- напомнил Олег поспешно. Он втягивал  голову
в плечи, когда над  ним  проносились  невидимые  крылья,  обдавая  опасным
холодком.
     -- Травами? А я -- охотой. Но здорово вы бы нажрались, если бы я умел
стрелять, скажем, только по зайцам!
     На третью ночь подошли к Лесу вплотную. Ночь была ясная, хоть на луну
часто наплывали облачка, ровную Степь заливал тихий  серебристый  свет,  а
дальше из сухой  прокаленной  земли  поднималась  черная  стена  деревьев,
упиралась в небо.
     Невры остановились на опушке, уже различая родные запахи.  За  спиной
оставалась злая Степь, безжизненная -- несмотря на травы, зеленых кобылок,
хомяков, зайцев и даже крупных дроф. В Степи все плоско, бедно, а  Лес  --
многоповерховый, жизнь копошится не  только  под  ногами,  но  и  на  всех
уровнях, везде -- своя жизнь, свои звери и птицы.
     -- Пошли,-- сказал Мрак нетерпеливо.
     Таргитай и Олег протиснулись  за  ним  в  черноту.  Таргитай  тут  же
завопил и свалился, запнувшись за корни, Олег с хрустом  врезался  лбом  в
дерево, что откуда ни возьмись выпрыгнуло навстречу. Мрак заворчал,  спина
его выгнулась горбом. Он повернул к изгоям  темное  лицо,  жутко  блеснули
красные глаза, он прорычал:
     -- Ждите здесь...
     Мягко шелестнули его шаги по опавшим  листьям,  тут  же  все  стихло.
Таргитай потерянно стоял, не двигаясь, привыкал к темноте. Ему вдруг стало
страшно. Лес был не совсем Лес...
     -- Олег,-- позвал он тихонько.-- Ты еще здесь? Дай руку,  я  тебя  не
вижу.
     Рядом хрустнуло,  его  плеча  коснулись  чужие  пальцы.  Голос  Олега
раздался совсем рядом:
     -- Тарх, что мы натворили!.. Мраку нельзя возвращаться в Лес!
     -- Поче... Ах, это же беда...
     -- Понял? Мрак не удержится. В Степи зов волчьей души затих, мы  даже
забыли, что Мраку осталось последнее превращение... Но теперь наши  лесные
души раскрываются, мы слышим зов Леса, а отказаться не в силах!
     -- Мрак не вернется? -- спросил Таргитай. Он почувствовал  на  глазах
слезы.
     -- Не знаю. Как я, дурак, не подумал! Все о травах, о  папоротнике...
А Мрака потеряем...
     -- Я тоже не подумал,-- признался Таргитай горько.-- Он нас так долго
берег, что мы разучились заботиться о себе... да и никогда не умели. А  уж
о нем вообще не думали! А он беззащитнее нас.
     Очень медленно  в  темноте  начали  прорисовываться  силуэты  могучих
деревьев, зависшие над землей крючковатые ветви. Проступали белесые корни,
мшистые бугры, начали проясняться узорные  листья  папоротников,  странные
стебли хвоща. Таргитай часто и глубоко дышал, вживался, возвращаясь в  Лес
всеми чувствами, заново узнавая, отыскивая свое место.
     -- Пойдем в глубину? --  предложил  Олег.  В  его  голосе  прозвучало
беспокойство.-- А то в спину дует.
     Сухое дыхание Степи проникало через передний ряд  деревьев-исполинов.
Олег уже сделал два осторожных шага, уходя от чужого  воздуха,  пригнулся,
пролез под низкими ветвями.
     -- Мрак велел ждать здесь...-- напомнил Таргитай.
     -- Да,-- согласился Олег горько,-- велел.
     Таргитай неуверенно шагнул за волхвом, чувствуя пустоту в груди.
     -- Ищи поляну с сухостоем,-- напомнил он.
     -- Знаю,-- откликнулся чуть раздраженный голос.
     Таргитай падал, вывалялся в мокрой земле. Олег  падал  тоже,  ругался
вполголоса. Наконец выбрались на  крохотную  поляну,  где  поперек  лежала
валежина,  а  две  сушины  висели  на  раскоряченном  дубе,   скрестившись
растопыренными ветвями.
     Олег с облегчением сбросил мешок. Таргитай выдернул секиру,  подрубил
опорные ветки, обе сушины с грохотом повалились на землю. Таргитай  спешно
начал рубить сучки на костер, стараясь опередить Олега. Рубить легче,  чем
разводить костер, пусть даже из сухих веток. Правда, дело волхва -- огонь,
священный или не священный, дело Мрака -- охрана, добыча, а ему, Таргитаю,
работа попроще: подай да принеси, бери больше да  бросай  дальше,  а  пока
летит -- отдыхай вволю...
     Олег умело разжег бересту, вверх взметнулось черное  коптящее  пламя.
Сели рядышком, чувствуя себя без Мрака  снова  одинокими  и  заброшенными.
Вроде бы Лес, но зловещий  какой-то.  Недобрый.  Или  отвыкли,  блукая  по
Степи?
     -- Мрак вернется? -- спросил Таргитай тихонько.
     Олег дернулся, словно терзался той же  мыслью,  а  Таргитай  коснулся
больного места. Огрызнулся:
     -- Скажи еще, что я волхв, должен чуять... Не знаю!
     --  Да  не  говорил  я  такого,--  ответил  Таргитай  поспешно.--  Не
обижайся! Все знают, что ты ничего не чуешь  и  ничего  не  знаешь.  И  не
умеешь.
     Олег сердито сверкнул глазами, в которых уже плясали искры от костра,
делая волхва похожим на оборотня.  Таргитай  сидел  смирный,  как  овечка,
печально хлопал длинными девичьими ресницами,  тоскуя  по  Мраку,  и  Олег
смолчал, проглотил оскорбление.
     Костер горел ярко, освещая поляну и комли ближайших деревьев.  Дальше
шла кромешная тьма, там что-то постанывало, шуршало, потрескивало, щелкало
невидимыми клювами и когтями. Воздух уже был привычно влажный, наполненный
успокаивающе сырыми запахами.
     Вдруг совершенно бесшумно в круг света ступил  огромный  человек.  На
землю тяжело бухнулась  окровавленная  тушка  зайца.  Оглядевшись,  ночной
великан сказал хмуро страшным голосом:
     -- Я же велел ждать!.. А вдруг бы вас сова заместо мышей сцапала?
     -- Мрак,-- обрадовался Таргитай.-- Мы так за тебя  беспокоились,  так
беспокоились... что даже все забыли. Мрак, что это за Лес, ты узнал?
     Мрак сел подле костра,  разулся,  озабоченно  пошевелил  перед  огнем
скрюченными пальцами ног. От них пошел пар и густой псиный запах.
     -- Лес как Лес. Помельче нашего, погрязнее. Зверье хилое,  нездоровое
какое-то... Что-то гнетет их. Недоброе.
     Он провел ладонью по лицу, стерев темное пятно вокруг  губ.  Таргитай
похолодел, угадав, что на губах  и  подбородке  Мрака  была  кровь,  чужая
кровь. Олег не заметил, спросил деловито:
     -- А как насчет разрыв-травы?
     -- Ни разрыв, ни одолень не унюхал. Да я и не унюхаю,  пока  не  буду
знать, какие они. Но папоротник поблизости есть роскошный! Зацветет  через
пару дней.
     -- Ты можешь учуять и срок?
     -- Хоть я и не волхв... Лес заброшенный, старый, даже дряхлый.  Здесь
папоротнику да всяким нечистым травам и место.
     Таргитай спросил напряженным голосом:
     -- А люди... Людей не учуял?
     -- Их отродясь здесь не было. Или ушли очень  давно.  Степь  чересчур
близко! Наступает, теснит... Если и есть в этом Лесу людишки,  то  ушли  в
глубину. От полян, киммеров. Если  пройти  по  этой  ложбинке,  выйдем  на
огромную поляну, там  дремучие  заросли  черного  папоротника.  Чернее  не
бывает! Я не щупал, но, как говорит наш мудрый волхв, чую, подходящие...

     Когда утром Таргитай  проснулся,  его  кто-то  сильно  тряс.  Раскрыл
глаза,  ожидая  увидеть  Мрака,  но  никого   не   узрел.   Встревоженный,
подхватился, не сразу понял, что трясся хорошо и без Мрака.  Рядом  стучал
зубами Олег, но упорно не просыпался. Таргитай  вспомнил,  как  ночью  они
сползлись, жались друг к  другу,  сохраняя  остатки  тепла,  скрючивались,
стараясь вобрать в себя руки и ноги, но такое удавалось разве что улиткам.
     Посреди поляны горел малый костер. Мрак помешивал угли,  в  котле  на
треноге аппетитно булькало. От костра вкусно пахло теплом,  защищенностью.
Мрак смотрел на изгоев с брезгливой жалостью.
     -- Пошевеливайтесь, неутомимые! Орлы! Я  сбегал  уже  к  папоротнику,
проверил. Через два-три дня расцветет, точно. Но идти туда надо немедля.
     -- Зачем? -- спросил Таргитай жалко.
     Трясясь от холода, он на  четвереньках  подобрался  к  костру,  почти
влез, стараясь побыстрее согреться. Олег тоже зашевелился, подергал носом.
Его рука скользнула за голенище, в ладони появилась расписная ложка. Волхв
еще спал, но губы беспокойно двигались, плямкали.
     -- Птичьи следы,-- ответил Мрак коротко.
     Руки Таргитая подломились, он едва не ткнулся лицом в угли. Отпрянул,
опалив брови, но все равно  окатило  ледяным  холодом.  Мрак  не  стал  бы
упоминать простых птиц!
     Пшенная каша невыносимо горчила. То ли мудрец такую любил, то ли чуть
ошибся в заклинании, но Таргитай подозревал, что это у него самого  горько
во рту. Встреча с чудовищами из мира мертвых страшила. Олег приковылял, он
не слышал о навьях, но лицо  волхва  невыспавшееся,  серое,  словно  ночью
посещали недобрые видения.
     Мрак поел быстро, нетерпеливо ерзал, пока изгои  выскребывали  стенки
котелка. Наконец, забросав угли сырой землей, подхватили мешки, Мрак бегом
повел вниз по ложбине.
     Миновали березняк, продрались  через  густой  орешник,  дальше  пошел
светлый солнечный Лес. Навстречу степенно выходили уверенные в своей  мощи
дубы, толстые липы, приземистые клены...
     Мрак замедлил шаг, прошел дальше  один,  внимательно  шаря  взглядом.
Когда поманил друзей, лицо оборотня стало совсем невеселым.
     -- Опять следы,-- обронил он.-- Совсем свежие. И еще чьи-то...
     Таргитай присел, потрогал вмятины в  сырой  земле.  Не  следопыт,  но
ребенку ясно -- на землю опускалось что-то тяжелое, огромное,  с  острыми,
как железо, когтями.
     Олег спросил тревожно:
     -- Мрак, что это?
     -- Разве я волхв? -- ответил Мрак едко.-- Я знаю зверей только  этого
мира!
     Олег сгорбился, словно его хватили палкой по  шее.  Таргитай  спросил
неуверенно:
     -- Переночуем здесь?
     -- Все ночи,-- отрубил Мрак.-- Сколько понадобится, столько  и  будем
ночевать. Вон папоротник, видишь? Прямо на  том  конце  поляны.  Готовится
расцвести.
     Таргитай всмотрелся, ответил с сомнением:
     -- Но я не вижу бутонов!
     -- Чего восхотел! Папоротник прячет их,  как  гадюка  ноги.  А  потом
будто ниоткуда берется Цвет. Понял?
     -- Откуда ты знаешь? -- пробормотал Таргитай.
     -- Чую,-- ответил Мрак насмешливо. Он хлопнул Олега по  спине.--  Эй,
не рассаживайтесь! Задницы промочите, аки лебеди.  Сейчас  утро,  вернемся
сюда к ночи.
     -- Ну да,-- сказал Таргитай.-- Хворосту приготовим на ночь!
     Мрак посмотрел  на  молодого  парня,  помолчал,  в  глазах  мелькнули
странные огоньки. Таргитай набычился, потребовал:
     -- Ну-ну, договаривай! Что ты хотел сказать?
     Мрак внезапно широко улыбнулся, показав белые волчьи зубы:
     -- Ну нет! Лучше пожертвую острым словом, чем приятелем.

     Конечно, искали не  хворост,  а  одолень-траву.  Хворост  наберут  на
обратном пути, сказал Мрак. В его глазах все еще блестели  искорки,  а  на
губах играла двусмысленная усмешка.
     Таргитай  ежился,  держался  к   Мраку   поближе.   К   расцветающему
папоротнику,  как  известно,  стягивается  вся  нечисть.   Папоротник   --
порождение подземного мира, недаром цветет только ночью, не зря прячет  от
солнца и людского глаза даже завязь будущих цветков. Папоротник  --  трава
волхвов, акудников, кудесников, но  также  той  ночной  нечисти,  с  какой
бьются волхвы. Нечисть стережет свой Цветок, не отдаст! Уже сейчас  слышен
запах невидимой завязи, за две ночи станет еще мощнее.  Если  сейчас  Мрак
обнаружил следы  навий  и  какого-то  неведомого  зверя,  то  вскоре  сюда
соберутся  болотники,  исчезники,  лешие,  сяжечники,  слетятся  остальные
навьи, а то и появятся ужасные дочки самой Мары  --  жены  Ящера,  владыки
подземного мира, любимой дочери Чернобога!
     Скользя по косогору, сбежали к едва заметному лесному  ручейку.  Вода
неслась быстро, прыгала по камушкам, из пены  выступали  крупные  глыбы  с
острыми, неотглаженными  краями,  будто  Род  сотворил  ручеек  вчера.  На
камнях, что усеивали  берега,  пламенели  пятна  засохшей  крови.  Подойдя
вплотную,  Таргитай  понял,  что   камни   покрыты   фиалковой   плесенью,
красноватым мхом, но ощущение пролитой крови осталось, даже усилилось.
     Вода бежала темная, дна не углядишь, хотя неглубоко, если  судить  по
бурунам и торчащим из воды камням. Настоящий ручей, не  бегущая  по  Степи
вода, что под нещадным оком солнца просматривается до самого дна,  как  бы
далеко ни пряталась!
     Вниз  по  ручью  камни  пошли  крупнее,  их  закрывали  лиственные  и
печеночные  мхи.  Тоненькие  зеленые  усики  мха  шевелились,  тянулись  к
неизвестным гостям.
     Олег вдруг начал забирать круто влево. Мрак и Таргитай переглянулись,
послушно пошли следом. Мрак лучше знал Лес,  за  версту  видел  добычу,  а
опасность -- за две, но травы лучше знал Олег. Любой охотник ведает,  даже
Таргитай знал с детства, какую траву приложить  к  ране,  какую  пожевать,
чтобы отбить жажду, а какую растереть в пальцах и нюхнуть, чтобы не  спать
ночь... Но простейшие травы знают все, но есть редкие,  особо  могучие  --
одолень-трава, разрыв-трава... Их знают только волхвы. Да и то не все.
     Олег искал сперва в одиночку,  потом  с  неохотой  раскрыл  секретные
приметы нужных трав, и с той минуты Мрак и  Таргитай  то  и  дело  дергали
волхва, указывая  с  гордостью  очередную  находку.  Олег  снова  повторял
приметы, сердился, удивлялся  человеческой  тупости,  намекал  на  тесание
кола...
     Притомившись, сели на  землю,  съели  по  горсти  лесных  ягод.  Мрак
нетерпеливо крутил шеей, вдруг сказал, пристально глядя Олегу под ноги:
     -- Мудрейший из волхвов, не крути гузном... Или пробуешь выдернуть им
разрыв-траву? Так зацепляй да дергай, а то раздерет тебя надвое, на то она
и разрыв...
     Олег фыркнул, с негодованием пощупал под собой  стебельки  невзрачной
травки:
     -- Это не она... Разрыв-трава потемнее, а зубчики по всему краю...
     Мрак молчал, не сводил с него глаз. Таргитай подался вперед. Олег уже
неуверенно всмотрелся, щеки его порозовели.
     -- Молодая шибко, что ли... Приметы не совсем сбегаются...
     Он вскочил, торопливо выкопал стебель с  луковицей,  бережно  отделил
счетверенный стебель. Мрак  откровенно  скалил  зубы.  Олег  в  неловкости
отводил глаза. Мрак будет придумывать веселые истории про волхва,  который
наловчился в рамках магического обряда дергать гузном  чародейские  травы.
Ладно, стерпим. В деревне Мрак с самым серьезным  видом  рассказывал,  что
Громобой на спор ломал так сучки на  бревнах,  а  главный  охотник  терпел
хохот молодежи, только натужно скалил зубы.
     -- Любят тебя боги, Мрак,-- сказал он с вынужденной улыбкой.-- Теперь
бы еще одолень-траву найти, а?
     -- На следующем  привале,--  пообещал  Мрак  самым  серьезным  тоном.
Таргитай не утерпел, расхохотался. Смех у него был чистый, светлый,  почти
детский. Глядя на него, заулыбался и Олег.
     -- Только не забудь напомнить,-- сказал  он  Мраку.--  Я  сяду,  куда
скажешь! Только бы найти.
     К вечеру отыскали еще один кустик  разрыв-травы.  Пока  Олег  бережно
подрывал землю вокруг  корешков,  стараясь  не  повредить  луковицу,  Мрак
тревожно всматривался в сгущающиеся сумерки. Что-то тревожило, но  молчал,
лишь суетился без особых причин, раздражался, торопил изгоев.
     Возвращались почти бегом. Деревья уже опускали хищно  ветви  к  самой
земле, чуя пришельцев, хватали за ноги, за волосы,  цеплялись  за  одежду.
Корни выползали из темных глубин,  почти  не  прикрываясь  мхом.  Таргитай
часто падал, расшибал лицо о твердые, как камень-голыш, корни, хотя  падал
вроде бы на мягкий мох.
     -- Места древние,  дикие,--  слышал  он  за  спиной  довольный  голос
Олега.-- Всего можно найти!
     -- Еще и сверх  того,--  ответил  Таргитай,  со  стоном  хватаясь  за
голову.
     -- В первый же день нашли разрыв-траву! А что этот Лес еще  даст?  --
рассуждал Олег.
     -- Не знаю,-- ответил Таргитай зло.-- Но догонит и еще  даст  --  это
точно.
     На поляну вернулись в кромешной тьме. Таргитай и Олег растерялись, но
Мрак высек огонь, быстро развел костер. Оказалось, он всегда помнил, с кем
его связала злая судьба, и хвороста собрал на  рассвете,  пока  изгои  еще
похрапывали.
     Олег сразу подсел к огню, без нужды протянул к пламени  руки,  словно
среди зимы, хотя распаренное лицо блестело от пота.
     -- Добро... А то чую что-то недоброе... Вроде бы кто-то близко...
     Мрак зло оскалил зубы, на них запрыгали красные блики, и  показалось,
что изо рта каплет свежая кровь.
     -- Он чует!.. Да за нами гнались  всю  дорогу!..  Прямо  от  дурацкой
разрыв-травы! Эх, волхв... Как тебя Боромир учил? Кол на голове тесал  или
орехи колол? А надо бы мордой об стол...
     Олег  окаменел  возле  огня.  Теперь  ощутил,  даже  увидел   неясные
мелькающие тени, горящие  глаза,  белесые  лапы  с  острыми  когтями...  В
неверном  призрачном  свете  костра  на  миг  возникли  оскаленные  пасти,
огромные клювы, блеснула чешуя на толстых боках,  сухо  стукнули  костяные
наросты...
     Огонь часто испуганно припадал к земле, затем красные языки взмывали,
отшвыривая чудовищные тени, но за ярко освещенным кругом  тьм