ины, то
не знаю, не знаю... Троих  успел, гад... И покалечил  двух. Я б его на месте
кончил, если бы не строгий наказ Хозяина.
     -- Ты что? -- сказал первый испуганно. -- Даже думать о таком  не смей!
Это мы можем гибнуть, но не рабы!
     Избитое о дорогу тело  стонало  и  ныло. В боку при каждом вздохе остро
кололо.  Сердце  захлебывалось  кро-вью,  булькало.  Его   трясло,  а  ноги,
напротив, одеревене-ли и превратились в две неподвижные колоды.
     Всадники гоготали,  смотрели презрительно, но враж-ды на их лицах он не
видел. Смотрят, как на очередную дикую козу, пойманную в  степи. Похоже, это
не те, ко-торые следили за ними. Даже так: убегая от  одних, уго-дили в лапы
к  другим.  Но  этим нужны только  пленники. Даже не  пленники,  а  рабы для
каких-то работ...
     Застучали копыта.  Трое  всадников  приволокли  Ски-фа.  Тот  уже почти
ухитрился освободиться от петли,  а едва всадники остановились,  вскочил  на
ноги: яростный, озверевший, с безумием в глазах...
     Олег вскрикнул:
     -- Скиф!.. Я здесь. Не двигайся.
     Всадники в самом деле уже  занесли мечи  над головой  буйного пленника.
Скиф затравленно  огляделся. На него смотрели  оценивающе,  как на  молодого
быка, которого удалось поймать в дикой степи, но еще не решили: при-учать ли
к ярму или же пустить на мясо.
     -- Не двигайся,  --  повторил  Олег.  --  Эти люди не  со-бираются  нас
убивать. Понял? Не собираются!
     Скиф  шумно  вздохнул,  выдохнул.  Глаза  все  еще ос-тавались налитыми
кровью, но удержался от прыжка на ближайшего всадника, взгляд упал на Олега.
     -- И что теперь?
     Один из всадников  гоготнул, другой вытащил плеть,  но кто-то вскрикнул
встревоженно:
     -- Мигарт едет! Мигарт!
     Все  подобрались,  посерьезнели.  Вскоре  прискакали  еще двое: пожилой
мужчина в богатой одежде,  за ним юноша с огромным щитом за плечами. Пожилой
с ходу окинул пленников оценивающим взглядом:
     -- Только двое?.. Маловато.
     -- Дороги пустые,  -- ответил один из всадников сми-ренно.  -- Наш край
уже начали избегать! Слухи идут бы-стро... Эти две вороны явно чужедальние.
     Мигарт поинтересовался:
     -- Как захватили?
     -- Этот вот, который рыжий, стоял  и молился. А вто-рой оказался чистым
зверем!  Прости, я едва не  зарубил его на месте... Он троих  уложил  сразу.
Если бы не мет-нули молот в спину... то не знаю, не знаю...
     Мигарт еще раз оглядел обоих, распорядился:
     -- Черного -- в железо! И руки, и ноги. Рыжего...  нет, рыжего не надо.
Раз молился, значит -- трус. Такие не опасны.
     Он  повернул  коня и  ускакал. Юноша унесся  сле-дом. Всадники перевели
дух, один сказал дрожащим голосом:
     -- Я уж думал, что и нас камни ломать... За то, что троих потеряли.
     -- Да разве Хозяину нужны наши жизни, -- буркнул второй.
     --  Ш-ш-щ-ш,  -- сказал  третий  предостерегающе.  Олег видел,  как все
испуганно  переглянулись и  даже  пригнули  головы  к конским гривам, словно
некто огромный, могущественный мог услышать. Старший из всадни-ков указал на
Скифа плетью.
     -- За этим, -- прозвучал его злой голос,-- смотреть особо... Связать им
руки.
     -- Скиф,  --  сказал Олег  настойчиво, -- не  противься.  Не противься,
понял?
     Скиф  глухо рычал,  когда ему заломили руки за спину, Олег видел, каких
трудов стоило  молодому  гордецу  поко-риться,  позволить вязать  себя,  как
животное. А Скифа в самом  деле связали туго, жестко, как вязали  бы дикого,
только что пойманного лесного быка.
     Потом  обоим  снова набросили веревки на шеи.  Двое взяли концы в руки,
остальные повернули коней, Олег услышал удаляющийся стук копыт.
     -- Не противься, -- повторил Олег. -- Только не про-тивься...
     Веревка натянулась, он задохнулся, вынужденно по-бежал за всадником.
     Земля качалась,  подошвы глухо  и часто били в сухую выжженную  солнцем
землю. Перед  глазами плыло, ед-кий  пот выедал  глаза,  а впереди в  тумане
мелькал кон-ский зад с развевающимся хвостом.
     Губы пересохли и полопались,  но  он продолжал шеп-тать заклятия. Слова
выходили торопливые, рваные, он сбивался и начинал сначала. Глаза следили то
за  всадни-ками, что должны пасть мертвыми, то за  проплывающей мимо скалой,
откуда посыплются камни...
     Даже  выйдя  из  Леса,  он  не  чувствовал  себя  таким  ис-пуганным  и
беспомощным.  Тогда был  просто  слаб и не-опытен,  а теперь за десяток  лет
привык к своей мощи мага. Если одним словом мог расколоть вот эту гору... то
не захмелеет ли от осознания своей мощи любой че-ловек?

     Он не захмелел. И  почти не пользовался магией, ин-стинктивно чувствуя,
что  перестанет  понимать тех,  кому стремится помочь.  Но знал, что в любой
момент, стоит только  произнести слово или шевельнуть  пальцем...  И с  этим
ощущением  силы  он  странствовал  один  через  са-мые  опасные  места,  где
разбойники,  чудовища,  гиблые топи... И  вот сейчас как  улитка на холодном
ветру, с которой внезапно содрали панцирь!
     В черепе стучало, а когда  он  с разбегу  ударился  ли-цом о твердое  и
горячее, не сразу понял,  что  конь  уже остановился, всадников прибавилось,
стоят полукругом, а  в середине десятка два оборванных, избитых, испуган-ных
мужчин разного возраста, дрожащих и, как и он, ничего не понимающих.
     Скиф хрипло  и часто дышал рядом.  Олег поднял свя-занные руки, кое-как
вытер пот с лица. Скиф прибли-зился, прорычал негромко:
     -- Что случилось? Тебя околдовали, что ли?
     -- Пока ничего не знаю, -- прошептал Олег.
      У тебя вид был таков, -- прорычал Скиф еще тише, -- будто собираешься
колдовать!
     Олег пробормотал:
      Да что ты, что ты... Как мог такое на меня...
     В  голове стучало как молотками, а в груди  разраста-лась едкая боль. А
что  теперь?  Что  теперь?  Можно  еще раз  в тупом  отчаянии перебрать  все
заклятия,  какие зна-ет.  Но  уже  пробовал  все, вплоть до самого  первого,
са-мого простого,  какому обучился:  тряхнуть землей так, что лопнет, пойдет
трещинами,  а  из  недр  выметнется го-рячий дым и  адское пламя...  Всадник
прокричал:
     -- Слушайте  все!.. Отныне ваши жизни в наших руках. Если хотите  жить,
трудитесь!..  Сейчас  вас от-ведут в каменоломню. Кто попытается  бежать  по
до-роге...
     Он  зловеще улыбнулся, показав желтые крупные зубы, медленно потянул из
ножен меч.  Скиф  повесил голову, плечи тоже обвисли. Олег мрачно косился по
сторонам. Да, бежать невозможно: два десятка хорошо вооруженных всадников по
обе стороны связанных пленников. Мечи в ножнах, но короткие копья с длинными
острыми, как ножи, лезвиями из рук не выпускают.
     Окрики,  пинки,  а  одного,  который шатался и едва передвигал  ногами,
замедляя движение остальных, за-рубили зверски и жестоко. Тело расчленили, а
окровав-ленные  куски разбросали  по сторонам, где на ветвях в  ожидании уже
застыли толстые разжиревшие вороны. Скиф скрипел зубами, Олег прошептал, что
это сдела-но намеренно, посмотри на других.
     Пленные в самом  деле поникли. Если у кого и была мысль о сопротивлении
или побеге, то сейчас все брели покорно, как овцы.
Глава 5
     Земля  под  ногами стала твердой, каменистой. Слева -  все выше и  выше
гора, сперва пологая, затем выпрями-лась, вздыбилась почти вертикально,  как
крепостная  сте-на,  обнаженный  гранит  блестит  красноватым, с  краси-выми
оранжевыми прожилками.
     Еще одна  гора приблизилась  справа. В  конце они вош-ли  в ущелье, где
стены вздымались до  облаков, а  сами одна от другой на расстоянии  хорошего
броска  дротика. У  основания правой стены зияет широкая  темная нора. В нее
вошла  бы бок о бок  пара груженых верблюдов.  Справа от норы лепятся темные
здания,  тоже  из  камня,  но  грубого,  необработанного. Почти  из  каждого
поднимает-ся  дым,  Олег  узнал кузницы,  плавильни. У  входа в каме-ноломню
костры.  С десяток воинов едят, пьют, бросают  кости. Двое с оружием в руках
стоят у входа и прислуши-ваются к звукам изнутри.
     Долгий  подъем в  гору измучил пленников,  все хрипе-ли  задыхались, от
всех несло тяжелым потом.  По одно-му их освобождали  от веревок  и тяжелого
дерева.  Олег видел, как  из темной  норы появляются  огромные и  чу-довищно
толстые руки надсмотрщиков, хватают прибыв-ших пленников.
     Олег  остановился,  задрав  голову.  Красная  с  желтым  каменная стена
изъедена дырами,  словно  гигантский  червь прогрыз еще три десятка нор, все
близко одна к другой, все в одном годовом поясе...
     Срез  горы  удивительно похож  на срез дерева, но  в  де-реве  по кругу
словно  побежали волны  от  брошенного в  середину камня и вдруг  застыли. В
дереве  кольца  не  со-единяются  и  не  сливаются,  здесь  тоже  полосы  не
слива-ются, но вытянуты  в линии, словно гора растет, как и дерево, добавляя
слои с каждым годом... ну, пусть с каж-дым  столетием или тысячелетием. Горы
живут дольше... наверное.
     Рядом  звучали  голоса,  крики,  звон  металла,   а   он   по-вернулся,
всматривался  в гору  напротив. Эта стена, на-оборот, совершенно ровная, без
всяких  годовых колец, словно в этот промежуток выдался очень урожайный год,
и гора  выросла быстро, зараз.  Олегу  почудилось  в тенях  на  стене  нечто
странное, присмотрелся, зябко по-вел плечами.
     На стене  выдолблены  призрачные тени, белые, а  кое-где  подмалеванные
охрой, великанские тени  существ. Их-бы  назвать людьми...  если бы не рост,
превосходящий человеческий  раз  в десять, и не  головы, что даже для та-ких
гигантов чересчур великоваты, по ширине вровень с плечами...
     -- Кто рисовал? -- прошептал он. --  Древние боги?.. Люди, которые жили
в древние времена?
     Скиф сказал злобно:
     -- Тебе  больше не о  чем больше беспокоиться?  Олег вздрогнул,  сказал
виновато:
     -- Да, есть у меня такая дурь.  То трясусь, как заяц, то вовсе  забываю
про беду.
     -- Безумный, -- определил Скиф.
     -- Да нет, как раз ум и мешает...
     К ним приблизился  толстый  страж с ножом в руках. Олег его  не  видел,
засмотрелся  на огромную  дыру, что, если присмотреться, вовсе пронзила гору
насквозь. Да-леко на той стороне  виднелись зеленые поля, даже за-метил, как
прошло стадо коров и скрылось за краем.
     Страж начал резать  веревку у него на руках. Олег вздрогнул, оглянулся.
Страж зарычал злобно.
     -- Какой проход пробил ваш хозяин, -- сказал Олег уважительно. -- Очень
удобно. Не надо в обход... Страж прорычал злобно:
     -- Ты совсем дурак?.. Разве такое в состоянии вер-шить руки людские?
     -- Да,  но... -- пробормотал Олег  и умолк.  Дрожь пробежала по  спине.
Исполинский  туннель, внутри  которого  могли  бы  поместиться  великолепные
дворцы,  находится вовсе  не  у  основания  горы,  куда можно  подъехать  на
телегах, а так, как  если бы пять-шесть человек встали друг другу  на плечи.
Последний  мог  бы дотянуться  кончиками пальцев  до  края этой  удивительно
ровной, с гладко отесанными внутри стен-ками.
     -- И какой чародей это сделал? -- прошептал  он в благоговейном страхе.
Страж пожал плечами:
     -- Говорят,  так было  всегда. Еще до  того, как сюда притопали  первые
люди.  Но  кто-то ж сделал... Не само же!.. Но кто, этого уже не узнают даже
мудрецы... Давай вон к кузнице! Да пошевеливайся.
     Олег все озирался на дивные горы, почти не замечал, что с ним делают, а
Скиф совсем упал  духом, ког-да в кузнице  с  них  сняли  веревки, а  взамен
повесили  тяжелые цепи. Если веревку  надеялся перетереть  о  камни, то  как
избавиться от цепей из черной бронзы? Зыркнул угрюмо по сторонам, но пока он
был уже без веревок, но еще без цепей, в его  ребра напоминающе кололи сразу
три копья.
     Их втолкнули в нору, в глазах после яркого света по-темнело. Из сумрака
вынырнул огромный толстый над-смотрщик, проревел свирепо:
     -- Берите кирки, лопаты -- быстро!.. Нет, вы двое бе-рите молоты!
     В углу пещеры  заметили  груду молотов, кирок, лопат.  Новых почти нет,
все явно  после бедолаг,  которых вы-несли отсюда  трупами. Олег взял молот,
цепи громыха-ли и мешали двигаться, надсмотрщик толкнул в спину.
     Их заталкивали по длинному широкому ходу, в нишах жарко  горят масляные
светильники. По дороге встрети-ли худого старика, что подливал бараний  жир.
Опуска-лись ниже, воздух  становился тяжелее и  жарче, пропи-танный запахами
пота, гари, копоти.
     Ход  нигде  не  сужался,  напротив  -- стены все больше  расходились  в
стороны. Впереди появился свет от мно-жества факелов: красноватый, чадный, а
запах горящего дерева стал  мощнее. Все  громче  и  громче удары молотов  по
металлу: вгоняют клинья в щели, стук кирок, нако-нец, оба услышали негромкое
звяканье цепей.
     В исполинской штольне гремели  кирками и молота-ми  не меньше полусотни
людей.  В набедренных  повяз-ках, только  пятеро  сохранили штаны  и  обувь,
исполосо-ванные плетью спины, тяжелое дыхание...
     Олег услышал свист рассекаемого воздуха, затем смач-ный щелчок плети по
голому  телу,  болезненный вскрик. Тяжело дышали  даже  надсмотрщики: воздух
жаркий, влажный, спертый, а из груди каждого раба дыхание вы-рывается частое
и хриплое.
     К  ним  приблизился,  тяжело  переваливаясь  с  ноги  на  ногу,  тучный
коренастый  человек,  поперек себя  шире, голый  до пояса,  грудь и  лицо  в
безобразных шрамах.
     --  Ото,  -- просипел он, -- крепкие...  Я вас поставлю в самый дальний
угол. Кирки оставьте. Ваши руки для молотов.
     Ни один из работающих не оглянулся, хотя их вели  вдоль  длинного ряда.
Глаза совсем привыкли, Олег рас-смотрел  не только широкие полосы на спинах,
оставши-еся от плети, но и шрамы на боках, некоторые -- со свежей запекшейся
кровью, от тычков остриями копий.
     Сама пещера огромная, просто исполинская, но Олег  ощутил,  что  совсем
недавно здесь был сплошной камень. Всю эту пещеру сотворили руки людские.
     Надсмотрщик указал на одного тощего раба:
     -- Вот он сверлит дырки в камне.  Вы  будете  вставлять клинья  в щели,
понятно?.. И -- бить, бить, бить... пока плита не отколется.
     Скиф молчал, Олег сказал:
     --  Да,  мы все поняли...  хозяин. Надсмотрщик хрюкнул,  польщенный, но
предупре-дил, уходя:
     -- Если будете отлынивать -- узнаете  мою плеть!.. Снова начнете что-то
затевать -- у меня есть и острое копье.
     Когда  надсмотрщик удалился,  Олег  с  молотом  в  ру-ках  осмотрелся с
мрачным любопытством:
     -- Вот как добывают камень?..
     -- Да зачем это тебе? -- прошептал Скиф.
     -- Буду знать. Знание -- сила.
     -- Много тебе помогли твои знания,  -- прошипел  Скиф. -- А вот хороший
удар топора никогда не под-водит.
     Олег прошептал убито:
     -- Ты прав. Но почему-то кажется, что я уже бывал в этой каменоломне...
Или это еще буду?
     -- Ты сперва из этой выберись!
     --  Чтоб  в другую попасть?.. Ну почему у меня такое  странное видение,
непонятно...
     Полдня  работали,  чувствуя,   как  за  спиной  то  и  дело  появляется
надсмотрщик. Затем, убедившись, что с но-выми рабами хлопот нет, надсмотрщик
исчез. Олег с трудом разогнул ноющую спину, глаза его расширились, он задрал
голову, ошеломленно посмотрел по сторонам.
     -- Этого, -- прошептал он потрясение, -- просто не может быть...
     Скиф прорычал раздраженно:
     -- Чего?
     -- Это же... это не камень!
     Перед ними,  от  пола и  до уходящего  во  тьму  свода, истекала кровью
разрубленная  пополам  гигантская пе-чень неведомого зверя, что  должен  был
рогами  царапать небо. Красная  с багровым плоть, темно-багровые сосу-дики с
кровью, тонкие беловатые  жилки, вся  стена -- эта разрубленная печень,  что
застыла на миг, но вот  сейчас  всколыхнется, потоки горячей дымящейся крови
хлынут, зальют, затопят....
     Ему показалось, что он вот-вот сможет назвать поро-ду зверя, ведь еще в
детстве помогал взрослым разделы-вать  лосей,  оленей, кабанов, медведей,  а
это настолько  знакомое,  настолько  щемяще  узнаваемое, только  неимо-верно
огромное, вот  он  хорошо помнит, что вот тут не-жнее, а  ближе  к тому краю
начнут встречаться жилки, все толще и толще, зато с этой стороны просто тает
во рту...
     Глаза давно  привыкли к  полумраку.  Он начал при-сматриваться к рабам,
что сверлили дырки в стене, быс-тро сделал неслышный шаг к одному, прошептал
едва слышно:
     -- Эй, ты кто?
     Рослый  исхудавший, как  скелет,  мужчина  с  трудом поворачивал тускло
поблескивающее сверло. Олег слы-шал хриплое дыхание, скрип металла о камень,
затем донесся хриплый голос, раб старался даже не двигать губами:
     -- Я здесь уже месяц. Дольше здесь и не живут...
     Меня зовут Ширвак.
     -- Почему такие громадные плиты?  --  спросил Олег. -- Глупо возиться с
настолько огромными... Хоть на кре-пость, хоть на дворец -- проще откалывать
впятеро мельче.
     Раб покачал головой:
     -- Говорят, владыка этих земель замыслил нечто осо-бенное.
     Скиф толкнул Олега, прошипел зло:
     -- О чем спрашиваешь,  безумец?.. Я тут и трех дней не выдержу.  Ответь
нам, человек, как отсюда вырваться?
     В   их  сторону  направился  надсмотрщик.  Олег  чувство-вал,  как  тот
остановился сзади, запах  как от вонючей ги-ены. Потом вонь ушла в  сторону,
но устрашенный Шир-вак продолжал сверлить гранитную глыбу молча.
     Рядом Скиф с  такой силой  обрушивал  молот  на  рас-клепанную  головку
клина,  что  та  вздрагивала  и  оплы-вала,  как  тающая  свеча.  От  ударов
вздрагивал пол. Олег хотел сказать, чтобы  так  не усердствовал, но взглянул
на  сильные  молодые  мышцы,  смолчал.  Пусть,  пока силы  много.  Наверняка
представляет, что это он по их головам...
     Рабы поглядывали на новеньких, но все работали молча. К  концу  долгого
рабочего дня  плети все чаще  рассекали  воздух,  слышались шлепки, вскрики.
Неко-торые на удары плетей не реагировали, их кололи под ребра копьями. Один
вообще выронил кирку, шатался, руки его уперлись в стену.
     Надсмотрщик  подошел,  рука деловито вытащила нож. Олег  с  отвращением
увидел,  как  другой рукой надсмотрщик схватил несчастного за волосы, задрал
голову. Блес-нул нож, из перерезанного горла со свистом  вырвался  воздух, а
из рассеченной артерии тонкой струйкой брыз-нула кровь.
     Тело  забросили на  глыбы  гранита  помельче,  а  сами  плиты  вытащили
волоком.  Олег чувствовал, что  в  голо-ве уже мутится, пот  заливает глаза,
щиплет, как сквозь тяжелый ядовитый туман донесся вопль надсмотрщика:
     -- Все!.. На сегодня хватит!.. Все к выходу, черви!
     Рядом  выронил  молот Скиф. Его  шатало,  из  груди вырывались  клекот,
хрипы, а на губах  вздувались се-рые пузыри. Лицо превратилось в серую маску
из пота и гранитной пыли. Везде звякали цепи, серые согбен-ные тени поспешно
двигались в сторону выхода.
     С каждым шагом воздух  становился чище и  прохлад-нее. Рядом торопился,
вскрикивал Скиф. На выходе  из горы Олег  ощутил, как грудь жадно раздулась,
захваты-вая воздуха как можно больше.
     Ночь,  на  темном небе  звезды, стражи  у костров  жа-рят  оленей, туши
целиком поворачиваются на  вертелах  над  жарко  полыхающими  углями. Пахнет
жареное мясо одуряюще, а когда капли жира срываются с туш и пада-ют на угли,
там  шипит, оттуда выстреливают синие  дым-ки,  запах  бьет  как молотом  по
голове...
     Он  глотал  голодную  слюну,  Скиф вскрикивал,  шеп-тал  проклятия.  Их
загнали в длинное каменное  здание,  человек двадцать,  велели сесть, только
тогда принесли еду: три широких  чана,  где в гнусной похлебке плавают вроде
бы ломтики мяса. Не то жаб, не то крыс.
     -- Жри, -- велел Олег.
     -- Я-то жру, -- прошептал Скиф. -- У меня нет на еду запретов.
     -- На еду и у меня нет...
     Надсмотрщик рыкнул:
     -- Молчать!..  Вы  здесь  только  для  того, чтобы  ломать  камень  для
Хозяина. Разговаривают только люди, а рабы -- мычат!
     На  ночь рабов приковали  к крюкам, вмурованным  в стену.  Едва  стражи
ушли, Скиф попробовал  крепость цепей, затем  пытался раскачать крюк, сопел,
пыхтел,