до пояса. Солнечные свет заиграл на его костлявых плечах, однако
опытный глаз мог  оценить их  ширину, гибкие мышцы и толстые сухожилия,  что
оплели руки и весь торс, как сытые змеи.
     На заднем дворе у кузницы  на бревне  сидели двое в кожаных панцирях, с
настоящими железными шапками на головах.  У обоих вид опытных воинов, лица в
шрамах, оба одинаково поджарые, угрюмые, а сидят с таким видом, словно здесь
все принадлежит им, а над ними  только сам Свен Из Моря, что, на самом деле,
и было правдой.
     -  Гурган,  -  велел  Свен,  -  дай  свой меч этому... Фарамунду. А ты,
Личипильд,  проверь, умеет ли он  держать  в руках что-то еще, кроме вил для
уборки навоза!
     Воины заулыбались. Один неспешно вытащил из ножен меч, повертел в руке,
хватая  на  лезвие  сверкающие блики,  затем неожиданно  швырнул  Фарамунду.
Фарамунд поймал за рукоять, сам даже  не заметил, как это  случилось, только
по глазам хозяина понял, что поймал правильно.
     - По  крайней  мере,  - сказал второй,  -  в руках держал... Но  только
удержит ли?
     Он  вытащил тоже  неспешно,  все  это  время  его  желтые  глаза  цепко
держались за  Фарамунда, скользили по  его фигуре, оценивали длину рук, ног,
старались предугадать, чего ждать от этого здоровяка.
     Сердце Фарамунда стучало громко, в голове  снова заработали жернова. Он
чувствовал  страх, ибо не знал, как  драться этой  острой  полосой железа, а
воин уже  приближается с недоброй  улыбкой на лице. Хозяин  ему подмигнул, в
ответ этот Личипильд растянул губы в злорадной усмешке.
     Покалечат, понял Фарамунд в  страхе. Здесь они все либо в родне, либо в
дружбе.  И плотники, и  воины, и самая последняя  челядь.  А он  - чужак. За
побитых  плотников оскорблены,  но  что  не удалось  кулаками,  эти  сделают
железом.

     Личипильд сделал  легкий выпад, Фарамунд в страхе отшатнулся. Личипильд
захохотал,  засмеялись и Свен  с  Гургеном.  Личипильд снова  сделал  ложный
выпад, Фарамунд отпрыгнул,  под ноги попалось  старое ведро,  едва не  упал,
рука с мечом описала нелепый полукруг, словно замахнулась баба с коромыслом,
а удержался на ногах почти чудом.
     Все трое хохотали. Личипильд, продолжая смеяться, сделал легкий  выпад.
Фарамунд  пытался  защититься  мечом,  но клинок не  слушался, а острое жало
кольнуло в плечо. Он успел увидеть глубокий порез, полоску крови.
     -  Первая  кровь,  -  сказал  Гурген довольно. -  Давай,  покажи  этому
дикарю...
     Фарамунд отступал, отчаянно размахивая мечом. Личипильд, словно танцуя,
сделал  выпад,  Фарамунд вскрикнул от боли. Клинок  достал кровь  у него  из
груди прямо под горлом.
     - Да, -  сказал Свен сожалеюще, - он же как баба с колотушкой. Нет, мне
этот не нужен...
     Он махнул рукой.  Личипильд оскалил зубы в торжествующей усмешке. Холод
пробежал  по всему телу  Фарамунда. В глазах  Личипильда  он  увидел смерть.
Хозяину он не нужен с таким умением.  Зато, если его убьют, вся челядь будет
славить Свена за  справедливый суд над чужаком, что не оставил безнаказанным
зверское избиение его плотников.
     Страх хлестнул  в  голову, затопил сознание.  Он пятился,  тыкал мечом,
пока  спина  не  уперлась  в стену. Личипильд  наступал, его меч блистал как
молния, железные полосы  сталкивались со звонким лязгом.  Фарамунд  едва  не
закрывал  глаза  от  ужаса:  лицо   Личипильда  стало   страшным,  в  глазах
торжествующий огонь близкого убийства.
     Мечи  продолжали  стучать. Свен  остановился  уже  на  середине  двора,
обернулся.  Гурген  вскочил с бревна,  возбужденно  покрикивал,  а Личипильд
прижал чужака к стене, наносил удар за ударом, но меч  всякий раз  натыкался
на  меч, клинки  сталкивались с  жутким лязгом. Личипильд зверел, дышал  все
чаще,  применял хитрые  удары, но чужак держался,  держался,  держался, хотя
только оборонялся,  оборонялся из последних сил... но все-таки  ни один удар
такого опытного бойца больше не достигал цели.
     Заинтересовавшись,  Свен  медленно  пошел обратно.  Личипильд  внезапно
заорал, лицо было красное:
     - Да сражайся же, скотина!.. Что ты играешься?
     Он нанес  два сокрушающих удара крест-накрест. Фарамунд подставлял меч,
и  хотя  Личипильд бил  двумя руками, меч  в руке  Фарамунда  только  слегка
вздрагивал.
     - Ах, ты  ж,  мразь... - прохрипел  Личипильд. - Да я мать твою... Да и
тебя самого... да и...
     Звон железа внезапно  оборвался.  Свен  застыл, как пораженный  громом.
Личипильд, гроза его воинов, все еще стоял с мечом в руках, а голова слетела
с  плеч  и  покатилась,  разбрызгивая  кровь,  как  будто  бежала  курица  с
перерубленной шеей.
     Гурген заревел  как  раненый зверь. В мгновение ока он  подхватил  меч,
бросился  на  чужака.  Тело  Личипильда  тяжело рухнуло, ноги задергались  и
вытянулись. Фарамунд  вытянул  меч в  сторону Гургена,  но тот  умело  отбил
железную  полосу вверх,  сам ударил красиво и неотразимо...  на  месте удара
вместо  Фарамунда  лишь заклубился воздух, и тут  же  Герон  ощутил короткую
острую боль, что как ему показалась, пронзила его он макушки до пояса...
     Он  не ошибся: лезвие  рассекло его  надвое,  как  баранью тушу.  Свен,
сделал  по инерции  еще  шаг, остановился  перед трупами  двух  своих лучших
бойцов. Фарамунд,  тяжело  дыша,  смотрел на него  дикими  глазами,  которые
налились кровью, как у лесного зверя. С меча струйкой стекала алая кровь.
     -  Ты их  убил...  -  проговорил  Свен,  все  еще  не  веря,  такое  не
укладывалось в  голове.  Красные волосы  зашевелились  на  загривке,  встали
дыбом. - Ты убил лучших...
     - Это... были лучшие?
     - Сволочь, - прохрипел Свен  с ненавистью. - Теперь тебе осталось убить
только меня!
     - По...че...му? - прохрипел Фарамунд.
     - Потому, - ответил  Свен неистово,  - что я  должен  тебя  повесить за
потерю лучших воинов, И повешу!
     Фарамунд опустил меч:
     - Что ж... Я не могу поднять на тебя меч...
     Свен  всхрапнул, качнулся взад-вперед. Из-под тяжелых набрякших  век на
Фарамунда смотрели острые рысьи глаза:
     - Почему?
     - Я давал клятву не поднимать на тебя оружие, - ответил Фарамунд.
     Он швырнул ему под ноги меч.  Даже рукоять  была красной,  а когда Свен
перевел взгляд на руки чужака, у того руки были красные по локти.

Глава 5

     Значит,  я - франк,  сказал  он себе, когда  лежал  на  прежнем месте в
конюшне. Справа за тонкой  перегородкой сопел и  чесался боком  Быстроног, а
слева мерно хрустела овсом Белянка. Я - франк, я умею стрелять из лука, умею
пользоваться  мечом, а также могу драться голыми  руками. Все  это, как  мне
говорят, я умею делать очень хорошо...
     Похоже, я  из числа  тех, кто вторгся на  эти земли с севера. Или же не
совсем франк, но  просто меня подобрали франки. Но, скорее всего, франк, так
как  говорю  на языке  франков.  А вообще-то это земля галлов. Они и  сейчас
здесь живут, как жили всегда. Просто однажды  пришли могущественные римляне,
покорили  галлов. Поставили крепости, виллы,  кое-где  провели удивительные,
как говорят, дороги. Затем в эти земли вторглись они, франки.
     Что я еще  знаю  об  этом  мире? Да,  где-то  по-прежнему живут  галлы,
кое-где среди лесов засели римские гарнизоны, раскинулись римские виллы,  но
солдаты в уцелевших гарнизонах уже не высовывают носа за стены крепостей.
     Римские  виллы,  как  он  понял по рассказам  слуг, разбросаны по всему
миру, однако в одних племенах рабски перенимают обычаи и  повадки римлян,  в
других - держатся с ними как с завоевателями, и те не смеют  выйти за ворота
без вооруженной охраны.
     Франки  вторглись в  эти  края совсем недавно, поколение  тому. Римские
легионы  из самого  Рима  на какое-то время приостановили  победное  шествие
франков,  однако  стоило легионам  уйти, как в здешних  дремучих лесах снова
собрались отряды отчаянных  голов, что продолжили натиск на юг,  а  по  пути
жгут и рушат римские строения.
     Он  лежал,  прислушивался к коням,  в голове  медленно укладывались эти
разрозненные сведения, состыковывались. Осталось только  найти  то местечко,
откуда выпал он...
     - Фарамунд! Мигом позови Таранта! И быстро к хозяину!
     Фарамунд поспешно вскочил. Он по-прежнему спал в конюшне, кони справа и
слева,  снизу -  сено,  но теперь  у  него были настоящие кожаные латы,  что
изготовил  для него Гнард Железный.  Когда тот узнал,  что новичок сразил  в
поединке двух лучших бойцов, Гнард уважительно присвистнул, отложил потертые
латы Теда, а  для этого северного дикаря выкроил новые, утолщенные, точно по
его  развитой фигуре. Пояс ему отдали  с убитого  Гургена,  а меч  разрешили
взять  у его сраженного соратника: длиннее, закалка умелая, а что тяжеловат,
так для кого-то и ложка тяжелая.
     Фарамунд доспехи принял с  гордостью и тайной надеждой, что Лютеция  на
воина уронит более благосклонный взор, чем на младшего конюха...
     Тарант,  низкорослый,  в  плохо  подогнанных  латах, с  двумя ножами на
широком  поясе   и  двуручным  топором,   был   простецким,  дружелюбным   и
единственным,  с  которым  Фарамунд хоть и  не  сдружился, но хотя бы  жадно
общался, вызнавал все о мире, в котором очнулся.
     Сейчас  вдвоем,  еще сонные, поторопились  через двор. Перед дверью, за
которой находились покои Свена,  на подстилке похрапывали двое в латах  и  с
мечами в руках. Они подпирали телами  дверь, так что к хозяину не ворваться,
не разбудив. Остальные воины, как  уже  знал Фарамунд, спят в огромном сарае
напротив главного дома.
     Тарант попинал одного, тот зарычал, пальцы стиснулись на рукояти меча.
     - Зови хозяина, - велел Тарант.  - Если он изволит нас видеть, то пусть
хоть небо упадет на землю...
     Дверь распахнулась, а  страж, не  успев подняться на  ноги, отлетел  от
толчка  к  противоположной  стене.  Свен  стоял в дверном  проходе огромный,
всклокоченный.  Широкие  плечи задевали  дверные  косяки.  С каждым днем  он
казался  все угрюмее,  широкая морда  раздвигалась шире, а  массивная фигура
бойца заплывала жиром. Из его покоев теперь несло вином, словно хозяин бурга
мыл им полы.
     - Ну, - промычал он свирепо, - что-то медленно ползаете, черепахи...
     - Хозяин, - заикнулся Тарант, - да мы сразу...
     -  Медленно, - отрубил Свен. - Все  медленно!.. А другие -  не спят, не
спят.
     Фарамунд молчал, а Тарант сказал угодливо:
     - И мы не спим, хозяин. Только скажи, что надо сделать, все сделаем.
     Свен  смерил его угрюмым взглядом,  повернулся к  Фарамунду.  В  глазах
хозяина крепости было сомнение, но когда заговорил, голос прозвучал привычно
властно:
     -  Вы  отправитесь за реку.  За тем лесом  какое-то  строительство.  По
слухам, Багровый Лаурс решил осесть в тех местах. Сейчас согнал людей, чтобы
быстро  соорудили  ему  крепость. Я  хочу, чтобы  вы  разузнали все, что там
делается.
     Тарант спросил осторожно:
     - Вы хотите... чтобы мы понаблюдали... издали?
     Свен поморщился:
     - Я и так знаю, что там делается. Мне важно узнать, что внутри. Сколько
мечей, конников, лучников. Могут ли выдержать, если навалимся всеми  силами.
Как настроены селяне, окажут ли помощь?
     - Помощь в набеге? - спросил Тарант еще осторожнее.
     - Дурак, какой набег на бург?
     Тарант поспешно поклонился:
     - Все сделаем, хозяин. Можно идти?
     -  Идите,  -  разрешил Свен.  -  Там в амбаре возьмите по мешку орехов.
Вроде бы на продажу несете...

     Небо  оставалось в тучах,  но  сегодня они поредели, поднялись к самому
своду.  Иногда  даже угадывалось, в каком месте двигается по ту  сторону туч
слабый огонек.  Там  светлело, туча ненадолго  становилась  вовсе оранжевой,
затем сияние гасло, а здесь на земле снова повисали почти сумерки.

     И  все же  лес стоял  нарядный и  светлый. Фарамунд  замечал по  дороге
стайки  птиц,  любопытную  белку, но  не раз  видел и  зеленые волосы лесных
существ,  что  из-за  веток  следили  за  ними большими  блестящими глазами.
Следовало отвернуться и сделать вид, что не заметил, иначе месть хозяев леса
могла быть нехорошей.
     Не раз замечал он  быстро тающий на зеленом толстом мху отпечаток босой
ноги  с тремя  пальцами, видел промелькнувший  над дальними кустами  зеленый
гребень. Даже запах донесся странный, словно бы повеяло свежестью муравьиной
кислоты, только муравьев поблизости не было.
     Чуткий слух улавливал затаенный смех, почти человеческий, как однажды в
бурге ночью он  услышал далекое ржание, долгое и протяжное. Можно бы принять
за ржание коня, но  какой конь в чаще, если не тот, который с одним рогом на
лбу и который подпускает к себе только девственниц?
     Даже деревья  в  роще,  через которую  пробирались  в  сторону владения
Багрового  Лаурса,  были  непростыми:  настолько  толстые,  с  наплывами,  с
выступающими  из-подо   мха  потемневшими  от  солнца  корнями,  что  он  не
сомневался:  почти в  каждом  живут  местные боги,  равнодушные к людям,  но
свирепые и могучие. Нужно идти по своим делам, не ломать ветви, не плевать в
огонь и не мочиться в удивительно чистый ручей под этими исполинами, и тогда
на тебя не обрушится гнев местных  богов. Они вообще  не обратят внимания, у
богов своя жизнь, это людям до всего есть дело.
     Фарамунд шел следом за Тарантом, тот велел идти на пять шагов сзади. Да
ближе и  не  стоит:  отведенная  ветка  всегда  норовит хлестнуть  именно по
глазам.  Тарант то насвистывал,  то напевал,  веселье из  него било  ключом,
только что не пританцовывал.
     Но когда деревья  начали  расступаться,  за  ними открылся  простор, он
остановился, пробурчал:
     - Если  нашему господину и стоило напасть, то  надо хотя бы на недельку
раньше!
     По  сторону  деревьев  начиналась  и  тянулась чуть  ли не до горизонта
ровная долина.  Тысячи сгорбленных людей  выходили из широкой земляной ямы в
две цепочки. У всех на спинах либо мешки с  землей, либо хворост. Невысокий,
но  достаточно  широкий  холм  окружал  широкий  ров,  а  сверху уже  белела
остроганными бревнами стена.
     Что показалось  Фарамунду непривычным, так это стена, что окружала бург
сплошным  кольцом. А сам  бург, хорошо  видный отсюда, с возвышения,  просто
бург, хотя зданий  вдвое  больше,  чем у Свена. Вдобавок по всему  периметру
вырыт ров,  а на  образовавшемся  валу  сейчас  ставили частокол. Для кольев
использовали высокие ошкуренные бревна. Ветер донес запах свежей смолы.
     - Это уже совсем  не  по-нашему, - пробурчал Тарант. - Либо он не франк
вовсе... и не гепид или что-то нашенское, а вовсе чужак из дальних земель...
либо страшный трус! Где это видано - обносить бург еще и стеной?
     За стеной бурга просматривались крыши, тоже белые, даже не просмоленные
по торопливости. Две группы плотников спешно  заканчивали навешивать тяжелые
створки городских ворот.
     - Они насыпали холм  на ровном месте,  -  определил Тарант.  - Я не был
здесь,  но...  чую.  К  тому  же  землю  вокруг   выбрали,  так  что  еще  и
дополнительный ров. Через пару дней, поставят подъемный мост. Тогда уж точно
с ходу не ворвешься!

     - А стоит врываться? - спросил Фарамунд.
     Тарант поскреб затылок:
     - Говорят,  Багровый сумел ограбить немало  торговых  караванов...  Еще
когда те  здесь  ходили. Так  что  есть, чем  заплатить  даже  этим земляным
червям, что вон  роют для  него. Столько  народу силой не  нагонишь! Силенок
даже  у  конунга  не  хватит...  Здесь  леса любую  армию спрячут. С  другой
стороны, насчет  богатой добычи каждый  брешет. Сам Багровый  брешет,  да  и
остальные брешут. Так что не знаю.
     - С другой  стороны, - тихо сказал Фарамунд, - ведь Свену не  богатство
надо, верно?  Если он захватит эту  крепость, то народ будет  искать  у него
защиты? И тогда все деньги снова к нему вернутся.
     Тарант взглянул с уважением:
     - А говоришь, мозги отшибло. Соображаешь!
     Солнце сразу припекло плечи, он  подумал вяло, что несчастным с мешками
приходится еще хуже, но смолчал.
     Они  попятились, сделали  круг, чтобы выйти на  дорогу,  а  уже  оттуда
побрели  к бургу. Удалось  догнать повозку, в корзинах обеспокоенно квохтали
куры, повизгивал  связанный поросенок. Селянин дремал, кнут едва не  выпадал
из  рук.  Фарамунд  хотел пристроиться на телеге, но Тарант дернул за рукав,
шепнул:
     - Не стоит.
     - Почему?
     - Начнет расспрашивать, то да се. Не люблю врать!
     Так, держась  вблизи, подошли к  воротам. От  бурга  несло как  запахом
свежего  леса,  так и  ароматами крепкого мужского и  конского пота, а также
странным ощущением силы и молодости.
     На  стенах изредка появлялись стражники, по двое держались  на  внешней
стороне ворот, проверяли подводы.
     Фарамунд прошептал:
     - Держатся беспечно.
     - Да...
     - Давно не знали войн?
     - Да нет,  привыкли.  Здесь что  не  день,  то  кто-нибудь да  пытается
проверить их на прочность.
     Стражники у  распахнутых ворот даже не  стали будить возчика, тот так и
не  проснулся,  а  приученный конь потащился во  внутренний двор. Фарамунд и
Тарант, горбясь под мешками, прошли мимо стражи, облегченно вздохнули, но по
ту сторону ворот напоролись на  воинов постарше, с подозрительными глазами и
суровыми лицами. Один сразу спросил грубо:
     - Куда? Зачем? По какому делу?
     Обращался только к Фарамунду,  абсолютно игнорируя Таранта. Тот  ощутил
себя уязвленным, шагнул вперед:
     - Мы привезли орехи на продажу! Отличные орехи.
     - А что вам нужно  в городе?  - спросил страж,  он по-прежнему  смотрел
только на Фарамунда. - Что намерены... после продажи орехов?
     Тарант сказал удивленно:
     - Да разве что на  ноги  что-нибудь! Ему  сапоги,  мне сапоги и хороший
пояс.
     Стражник спросил:
     - А твой друг, он что, немой?
     Фарамунд покачал головой:
     - Нет, господин. Я говорить умею.
     Стражник несколько мгновений всматривался  в  его лицо так  пристально,
словно ощупывал руками.
     -  Ну...  я  бы  сказал,  что  ты  умеешь  не  только говорить.  Ладно,
проходите. Но, на всякий  случай...  по городу сейчас ходит патруль. Чужакам
сразу рубят головы, если те что затеют... понятно?
     Тарант сказал угодливо:
     - Да ни за  что! Нам продать орехи, заглянуть в  таверну, пока... жены,
ха-ха!.. дома, а потом с сапогами и поясом вернуться домой.
     Оба  чувствовали взгляды  стражников еще  долго, пока  не  повернули за
угол. Тарант пробурчал раздраженно:
     - И перестань идти так!
     - Как?
     - Ну, будто это твой город, а они у тебя на службе.
     Фарамунд сдвинул плечи, постарался сгорбиться еще сильнее.

     По возвращении  Свен слушал нетерпеливо, постукивал пальцами  по столу.
Со  двора доносилось  конское  ржание,  раздраженные крики.  Не дослушав, он
метнулся  к  окну,  высунулся,  заорал  так  дико, что  Тарант  вздрогнул  и
отступил,  а  когда  Свен  повернулся,  лицо  хозяина бурга  было  настолько
свирепым, что сам непонимающе уставился на Таранта и Фарамунда.
     - Что?.. А,  это  нового жеребца  купил... Дикий, черт!..  Так сколько,
говоришь, там народу охраняет ворота?
     Тарант  переступил  с  ноги  на ногу,  Фарамунд помалкивал,  хозяин его
игнорировал, обращался только к Таранту.
     - Сам бург они успели обнести забором, - сообщил он невесело. - При нас
навешивали  ворота. Завтра-послезавтра  пустят воду  в ров,  речка  рядом. А
подъемный мост соорудят тоже на днях...
     Свен прервал:
     -  Сколько  там охраны, дурак?.. Мне надо знать,  хватит  ли  тех,  кто
сейчас в бурге, или же придется собирать из сел!

     -  Не хватит, - ответил Тарант.  - У  них  охраны мало.  Но  пока будем
выламывать городские ворота, проснутся  в  бурге.  А  со  стен  нас  побьют.
Прости, хозяин, но я считаю, что наших сил недостаточно.
     Свен  нахмурился,  глаза  вспыхнули  гневом.  Фарамунд  ощутил  на себе
властный хозяйский взгляд.
     - А что скажешь ты?
     - Только то, что сказал Тарант, - ответил Фарамунд