ядовитых   комаров.
Таргитай, сцепив зубы, с трудом удерживал Меч. Тот стремился разрубить  на
лету каждую стрелу, даже если та, как успевал увидеть Таргитай, ударила бы
на излете безвредно в волчью душегрейку с ее толстой кожей.
     Мрак опустился на колени. От слабости,  со  страхом  понял  Таргитай,
хотя старался убедить себя, что оборотень просто избегает его  Меча:  тому
приходилось отражать стрелы уже и со спины:
     Горячий пот заливал  глаза  Таргитая.  Меч  выворачивал  руку,  кисть
распухла. Пальцы онемели, он с ужасом  чувствовал,  что  вот-вот  выпустит
рукоять из потной ладони.
     Голос Мрака был едва слышен:
     -- Молодец, Тарх... Ты победил целую толпу...
     -- Я не победил, -- возразил Таргитай одними губами, -- я  их  только
убил...
     Издали нарастал торжествующий рев. Уже слышались  насмешливые  крики.
Варваров пытались достать камнями, комками грязи, бросали даже щепки.
     Таргитай слышал как сквозь землю голос Мрака, но в ушах стояли звон и
шум крови в жилах. Потом прорезались чужие голоса -- непривычно тонкие.
     Меч перестал дергаться, Таргитай выронил  его  к  ногам,  трясущимися
руками вытер пот.
     Вся площадь была покрыта обугленными  телами.  Поднимались  дымки  от
сгоревшей одежды. В двух  шагах  от  Таргитая  расплывался,  как  воск  на
солнце, массивный бронзовый щит, пока не растекся серой лужицей.
     К ним бежал Олег. Алатырь-камень на конце посоха  светился  белым,  в
нем бешено метались змеистые полоски, будто  там  приготовилась  к  броску
злая молния.
     -- Эх, -- сказал Мрак горестно, -- теперь уже точно не выбраться...
     -- Чего? -- не понял Таргитай.
     -- Всех магов переполошил. А в  таком  старом  городе  их  как  собак
небитых...
     Таргитай с трудом поднял Меч. Тот показался тяжелым как бревно.
     -- Ну и пусть Мы все завязли, как жуки в патоке.
     Оборотень, в котором жизни оставалось  меньше,  чем  в  зимней  мухе,
прохрипел упрямо:
     -- Не скажи... не скажи...
     С третьей попытки сумел подняться на ноги. Секира оттягивала руки, но
от нее словно бы вливалась жизнь. Мрак на  глазах  оживал,  обезображенное
лицо кривилось в злой гримасе.
     -- Ну, волхв... Ну, удивил...
     Олег подбежал, взъерошенный, с выпученными глазами. Его губы прыгали,
он трясся, обеими  руками  сжимал  Жезл.  Применение  огненосной  мощи  на
городской площади его самого напугало больше, чем горожан.
     Спросил невпопад:
     -- Таргитай, что с твоей одеждой?
     Тот тупо сквозь завесу пота взглянул  на  свою  изорванную,  пробитую
стрелами душегрейку.
     -- Ну... гусеницы...
     -- Какие, к черту, гусеницы?
     -- Ну, если есть гусеницы, что ткут, то почему нет, которые жрут?
     Олег с отвращением махнул рукой.
     -- Дикий ты человек... Хотя бы на моль сослался.

     Глава 4

     Узкая улочка вывела на шумный  разноголосый  базар.  Пронеслись,  как
стадо туров, сшибая столы и лотки  с  товаром.  За  ними  погналась  целая
толпа, на что и рассчитывал Олег, поднялась суматоха. Пошли мелкие драчки,
ворье спешило хватать упавший товар, торговцы с  криками  защищали.  Когда
погоня достигла базара, невры уже увидели перед собой старую  покосившуюся
башню, наполовину вросшую в землю. Огромные глыбы, из которых была сложена
башня, потрескались,  осыпались  щебнем.  Узкие  окна  на  высоте  второго
поверха были перекрыты толстыми гратами.
     -- За башню! -- крикнул Олег хрипло. -- Укроемся, авось не заметят!
     -- Авось, -- прохрипел Мрак над ухом. -- Ты ж всегда хотел наверняка.
     -- Хотеть можно до упаду.
     Таргитай с разбегу налетел на шершавый камень.  Олег  протащил  Мрака
вокруг башни, а Таргитай горестно вскрикнул:
     -- Входа нет!
     -- Олег, это по твоей части.
     -- Кем ты меня считаешь?
     Таргитай щупал камни, бил ногой, пытался всадить пальцы в щели. Глыбы
от тяжести сплющились, как глина, щели сомкнулись, гранит от старости тек,
как воск, камни срослись, а века стерли следы.
     На площадь с криками  выбежали  люди.  Оружия  блестело  еще  больше,
словно народ сбежался со всего Города. Острые  глаза  Мрака  разглядели  в
толпе корчмаря, он с усилием выпрямился, взял секиру обеими руками.
     -- Этот -- мой. За сегодняшний обед убить мало...
     Таргитай перестал метаться вокруг  башни,  с  оголенным  Мечом  встал
рядом с Мраком. Олег судорожно щупал камни, тыкал острием Жезла. В щели не
влез бы и муравей. Мрак пробурчал с каким-то странным облегчением:
     -- Наконец-то...
     -- Нас убьют? -- спросил Таргитай.
     Мрак покосился на юного друга. В чистых синих глазах Таргитая не было
страха, только непонимание и обида.
     -- Да, эти в плен брать не будут.
     -- но...
     -- Потерпи, -- сказал Мрак таким непривычным тоном, что даже Олег  за
их спинами остановился на миг: в голосе лютого оборотня прозвучала ласка и
по прямой, как ворона летит, к журке, которую упрямо именовал корчмой.  Он
     -- Все-все?
     -- Отмучаемся.
     Внезапно с той стороны башни раздался дикий крик Олега:
     -- Сюда! Сюда, остолопы!
     Там заскрипело, завизжало. Из-за башни  валом  ударила  густая  пыль.
Таргитай расчихался,  закашлялся.  С  Мраком  обогнули  башню,  там  зияла
широкая дыра, из косяка торчали  обломки  досок,  похожие  на  ощерившиеся
зубы. Свежие щепки хрустели под сапогами. Мрак заорал радостно:
     -- Она!.. Как сейчас помню! Эту дверь я вышиб в потемках, как  сейчас
помню!
     -- Впотьмах? -- не понял Таргитай.
     --  Ну  да!  Я  что-то  съел  поганое...  или  поганого...  в  глазах
темнело...
     Олег, красный как вареный  рак,  обеими  руками  оттягивал,  упершись
ногами, широкую плиту. Он пыхтел, постанывал, от него, как  от  коня,  шел
мощных запах пота. За  плитой  зиял  просторный  ход.  Слабые  светильники
озаряли широкую мраморную лестницу.
     -- Ну, -- буркнул  Мрак,  мечтательное  выражение  на  волчьей  морде
растаяло, -- пора помочь, а то у Олежки пупок  развяжется.  Волхвы  больше
языком работники... Как ты -- ложкой.
     Таргитай счастливо вспикнул и первым ринулся в проход. Только  бы  не
убивать снова, не дать Мечу проливать и пить, хоть  и  чужую,  но  все  же
человеческую кровь!
     Он успел поставить ногу  на  первую  ступеньку,  когда  сзади  тяжело
грохнуло.  Раздался  страшный  крик  и  хруст  костей.   Мрак   завистливо
выругался: Олег нарочно услал их вперед, чтобы самому  размазать  корчмаря
между плитами. Пыль взвилась тяжелым густым облаком. Он снова раскашлялся,
ноги утопали в пыли по щиколотку.
     -- Даже эта дверь для отвода глаз!
     -- А как сам?
     -- Сверху на крышу сигает. По ночам.
     Сзади зло крикнул Олег:
     -- Поторопитесь. Уже раздвигают плиты.
     Таргитай снова подхватил Мрака, тот неуклюже переступал со  ступеньки
на ступеньку. На стене на уровне плеча оставались пятна крови. Воздух  был
густой, наполненный запахом горящей смолы.  Таргитай  удивленно  распахнул
глаза. Факелы полыхали ярко, будто их поставили только что, но под ними на
ступеньках был толстый слой пыли.
     Кое-как  одолев  десятка  два  ступеней,  Мрак  ухватился  за  стену,
пережидая приступ  головокружения.  Снизу  донесся  скрип,  треск,  крики.
Таргитай обеспокоенно крикнул:
     -- Олег, тебе помочь?
     -- Нет, -- долетел слабый голос. -- Тут никого...
     Мрак хмуро буркнул:
     -- Уже никого.
     -- А кто кричал? -- допытывался Таргитай.
     -- Кому-то палец прищемило.
     Когда Олег догнал их, Мрак остро взглянул в бледное лицо волхва. Жезл
весь в коричневой корке из  крови  и  пыли,  на  кругляшку  камня  налипли
волосы. Волхв с каждым днем дерется  все  лучше,  но  не  от  отваги,  как
надеялся Мрак, а от расчета. Перебил десяток, чтобы не драться с сотней.
     -- Где Таргитай? -- спросил Олег замученно.
     -- Стреканул вперед, как заяц. Явно в волхвы метит.
     -- Мрак, ежели он наткнется на Аристея... С его-то Мечом...
     Мрак заставил себя двигаться шибче. Олег спешил следом,  поддерживал.
Лицо волхва было серым от грязи. Казалось, он с трудом сдерживает  в  себе
то немногое, что вынес из корчмы. Хотя стоит ли удерживать те  худые  лапы
ящерицы?
     Внизу слышались тяжелые удары. Рассвирепевшие  горожане  не  сдались,
били в стену чем-то  тяжелым.  Беспечные  и  ленивые,  они  все  же  умели
действовать быстро и круто.
     Впятеро ниже, чем башня  Голыша,  эта  показалась  измученным  неврам
бесконечной. Они поднимались и поднимались, одни ступеньки сменяли другие,
пыли везде  было  по  щиколотку.  Мельчайшей,  отвратительной,  забивающей
ноздри.
     Олег наконец  оставил  Мрака,  постарался  догнать  Таргитая.  Вдвоем
взобрались на верхнюю площадку. Дверь только одна, на каменной площадке ни
грязи, ни пыли,  на  двери  светящийся  знак  запрета.  Таргитай  печально
посмотрел на Олега.
     -- Разгадаешь?
     Олег измученно прохрипел:
     -- А есть когда?
     Он повел дланью,  дверь  с  грохотом  лопнула,  будто  надутый  бычий
пузырь. Таргитаю щепкой оцарапало  щеку.  За  дверью  открылась  небольшая
комната. На полу на куче толстых ковров  сидел,  нахохлившись  и  подобрав
лапы, крупный неопрятный ворон. Рядом на полу лежала толстая книга, стило,
две дощечки с воском. Ворон, похоже, спал. Глаза  были  затянуты  пленкой,
голову втянул в плечи, хотя утренний воздух уже прогрелся.
     От грохота ворон подпрыгнул, пленка исчезла. Глаза выпучились, как  у
морской рыбы. Не сводя взгляда с чужаков, он приподнял и  опустил  крылья,
начертал ими в воздухе невидимые знаки.
     Олег покачал головой.
     -- Аристей, такая защита что паутина для лося. Ты хоть  помнишь,  что
такое лоси?
     Ворон долго смотрел молча, поворачивал  голову  то  одним  боком,  то
другим. Олег напомнил себе,  что  когда  клюв  направлен  на  него,  тогда
Аристей как раз на него не глядит,  а  видит,  когда  поворачивает  голову
боком...
     Гнев и злость вспыхивали в круглых глазах  ворона.  Наконец  уступили
место сдержанному любопытству.
     -- Глядя на вас, вспомнить нетрудно. И лосей, и  беров,  и  вепрей...
Так это вы меня искали?
     Он прислушался, глаза посерьезнели. Олег сказал успокаивающе:
     -- Это поднимается Мрак, он с нами.  Аристей,  мы  в  отчаянии.  Даже
сейчас, когда нашли тебя...  Богиня  Дана  почему-то  назвала  тебя  самым
знающим на свете...
     Ворон хмыкнул:
     -- Не похоже?
     -- Как свинья на коня, -- признался Олег.
     Таргитай обвел тоскливым взглядом  запущенную  каморку.  Он  тоже  не
верил, что самый мудрый на свете будет жить вот так.
     -- А как я должен?
     -- Ну... не так.
     Тяжелые  шаркающие  шаги  приблизились.  В  дверном  проеме  возникла
страшная фигура полуобнаженного человека, покрытого кровавой грязью, но  с
секирой в обеих руках.  Глаза  горели  желтым  огнем,  уши  заострились  и
покрылись волчьей шерстью.
     Ворон покачал головой, глаза не сводил с Мрака.
     -- Неужели на земле еще  есть  такие  люди?..  Волхв,  подай  вон  ту
зеленую чашу!
     Мрак привалился плечом  к  дверному  косяку,  удерживаясь  на  ногах,
прохрипел, с натугой выталкивая слова из разбитого рта:
     -- Аристей...  Ты  спас,  когда  мы...  с  острова  Буяна...  Пора  б
должок... но мы где пообедали, там и поужинать норовим... Он опустился  на
пол, глаза закрылись. Олег кинулся на недвижимого оборотня, как  куропатка
на птенца. Лицо Олега  стало  такого  же  землистого  цвета.  Таргитай  со
слезами топтался рядом, разрывался от бессилия, видя, как  отчаянно  волхв
бьется со смертью, пытается отвести когтистую лапу Ящера.
     В выцветших  глазах  Аристея  появился  слабый  огонек  интереса.  Он
поводил крылом, и перед ним появился пузатый кувшинчик из расплавленного и
застывшего песка. Сквозь прозрачные стенки видно было зеленую как  тина  в
болоте жидкость.
     -- Влей... -- посоветовал он хриплым раздражающим голосом.
     -- Что это?
     -- Ветер. Он либо раздувает искорку... либо задувает.
     От равнодушного голоса повеяло холодом. Олег поспешно ухватил  сосуд:
жизнь Мрака угасала и без ветра.

     Таргитай не успел отдышаться, а неподвижный как глыба Мрак лежал  уже
весь в страшных сизых и белесых шрамах -- безобразно вздутых,  жутких,  но
все-таки шрамах, а не ранах. Олег остатки напитка  втирал  в  лицо  и  шею
оборотня, Таргитай всхлипывал от  облегчения.  Шрамы,  как  говорит  Мрак,
мужчине в красу. А так как лицо и все худое тело цвета земли  под  снегом,
то и вовсе красавец!
     Ворон только головой покачал, когда  Олег,  едва  держась  на  ногах,
возложил ладони и на Таргитая. В бесцветных глазах изредка возникал слабый
огонек любопытства, который сразу сменялся странным безразличием.
     -- Юные, -- сказал он странным голосом. -- Чистые, как рыбки...
     Таргитай  с  удивлением  поглядел  на  Олега,  которого  под   маской
застывшей грязи можно было спутать хоть с Мраком, хоть с  выступом  стены.
Если и он такой же чистый, то Аристей говорит еще мудрее волхва.
     -- Как медведи под дождем, -- сказал он. -- Как-то попали  под  целый
ливень из грязи...
     Олег прервал:
     -- Аристей, нас пригнала к тебе нужда великая. Мы ушли  из  мира,  на
который роптали, но попали вовсе в ад. Скажи, как одолеть Кривду? Как дать
попранной Правде воцариться в мире?
     Ворон смотрел исподлобья, в глазах было странное выражение.
     -- Юные... Чистые... Неужто и я когда-то... С королями уже дрались?
     -- Дрались, -- ответил Олег,  отводя  глаза.  Кровь  прилила  к  лицу
настолько жаркая, что серая грязь озарилась,  как  заря.  --  Киммерийское
царство ни за что по бревнышку... По камешку... С магами тоже дрались.
     -- Так чего еще?
     -- Но ведь у магов мощь от богов! От одних  --  злая,  от  других  --
добрая. Подскажи, где управа на темных?
     Искорка в глазах ворона разгорелась в огонек.
     -- С богами восхотелось потягаться?
     -- Не восхотелось, -- ответил Олег с  досадой.  --  Надо!  Вон  Мраку
вроде бы то потешиться в драке, то размяться, то кровавый пир для чужаков,
но сейчас и он твердит, что драться хорошо на праздники, а  не  в  горящем
доме... Не скалься. Ты привык, а мы -- из Леса. Нам любая  неправда  глаза
режет, а тут весь мир несправедлив!
     Таргитай жадно  вслушивался  в  жаркую  речь  обычно  немногословного
волхва. Мрак слабо шелохнул рукой, приоткрыл глаза. Кровоподтеки  даже  не
побледнели, но опухоль спала, оборотень обвел взглядом помещение, с трудом
повернул голову.
     -- Герои, -- сказал ворон задумчиво. --  Вас  столько  гибнет,  а  вы
откуда-то снова и снова... Легче погани, но даже  погань  лезет  в  герои,
дабы недоедать, недосыпать, срываться с  высоких  башен,  тонуть  в  седых
океанах... Гм, странными создал нас Род. Боги и звери проще.
     -- Я знаю, -- донесся слабый сиплый голос. -- Я -- волк. Но  волки  и
люди бьются за свою стаю. Аристей, я не спрашиваю, почему ты, самый мудрый
на свете, не стал царем. Не спрашиваю, почему не в золоте. Мы на него тоже
положили... Но как одолеть злых богов?
     Ворон долго смотрел на троих измученных  людей.  Глаза  у  всех  были
строгими, вопрошающими. Он и раньше встречал героев: доблестных, отважных,
великих, победоносных,  но  подобных  узрел  впервые.  Вместо  того  чтобы
гордиться  величайшим  из  подвигов  --  втроем  разнесли  вдрызг  могучее
киммерийское царство! -- опускают очи долу: что их личная слава? Для  всей
человеческой стаи перемен к лучшему не стало.
     -- Не знаю, -- прокаркал он наконец. -- В самом деле не знаю. Но даже
если бы... Нет-нет, сказал бы! Дело в том, что Яйцо, которое взяли в своей
деревне... Да, все  было  предусмотрено,  рассчитано.  Это  выдумали,  что
сами... Словом, вы  сумели  взять  Яйцо  из  такого  места,  куда  боялись
заглядывать даже боги. Зато они, пока вы хлопали ушами, взяли у  вас  Яйцо
еще тепленькое...
     Лица  невров  темнели.   Бесстрастный   голос   ворона   стал   почти
сочувствующим:
     -- Ваше вмешательство в дела богов привело к тому, что Яйцо  покинуло
свое убежище и скоро будет разбито. Вы не виноваты, вы не знали... Но этот
мир скоро исчезнет.
     Голова Мрака со стуком упала на пол. В глазах Таргитая  потемнело.  В
груди заболело с такой силой, словно ему ее разодрали и вонзили  в  сердце
острые зубы.
     Олег только пошатнулся, зеленые как молодая трава  глаза  смотрели  в
упор.
     -- Уже догадывались...только боялись признаться... а теперь видим, мы
только и делаем, что сами творим  Зло.  Потому  что  много  отваги  и  еще
больше--силы? Или силы больше, чем отваги?
     Ворон смотрел с глубоким сочувствием. Таргитай с трудом выдавил через
перехваченное горем горло:
     -- Потому что мы дурные. Да?
     -- Дурным нельзя слезать с  печи,--  проговорил  Олег  сдавленно.  --
Шнурки завязать не умеют, а туда же --  вершить  суд.  Сопли  до  полу,  а
царства разметывать беремся... Не зря боги  всю  нашу  деревню  загнали  в
самый темный лес. Нас не то что в мир, даже  на  околицу  нельзя,  что  бы
невинных зверей не пугали.
     Мрак сел, привалившись спиной к стене. Вид оборотня был  страшен,  но
еще страшнее были запавшие глаза, где полыхал красный огонь.
     -- Что с Яйцом? -- потребовал он сиплым голосом.  --  Кто  его  может
разбить?
     Ворон покачал головой.
     -- Разобьют через семь дней. Все предопределено с изначала времен. Не
страдай, вы только исполнили высшую волю. Все в мире  идет  по  начертанию
бога богов -- Рода.
     Мрак хмурился, Таргитай смотрел отчаянно. Олег сказал сгоречью:
     -- За нас решат, а мы ни при чему.. Увы,  нам  с  детства  не  давали
прятать головы под одеяла. Мы отвечаем  за  все,  такова  горькая  правда.
Аристей, ты же человек! Что можно сделать?
     -- Ничего.
     -- Аристей!
     -- Трое самых сильных на свете сойдутся у  Яйца.  Их  ничто  и  никто
остановить не может. Так предусмотрено Родом... еще в самом Начале.
     -- И никто даже не попытается?
     -- Вы герои, но даже у вас нет ни  сил,  ни  времени.  Яйцо  разобьют
через семь дней! Проживите эти дни... в свое удовольствие.
     -- А ты?
     -- Я видел, как горы  рассыпаются  в  песок,  как  на  месте  океанов
появляются пустыни, как  от  пары  беглых  разбойников  возникают  могучие
царства, как они же бесследно рассыпаются. Как  на  смену  приходят  новые
народы, исчезают, снова приходят! Я видел все. Только смерть еще не видел.
Хоть какая-то новизна.
     Голос самого древнего мудреца становился все тише.  Голова  упала  на
грудь, он задумался или задремал, забыл о пришельцах в  своем  доме.  Олег
вытащил что-то крохотное из-за пазухи, положил  на  середину  ладони.  Там
вспыхнуло, запахло паленым. Таргитай дергался, открывал  и  закрывал  рот,
умоляющее смотрел на Аристея и Олега.
     Мрак с усилием поднялся. Свирепый огонь  в  глазах  сменился  грозным
весельем. Голос стал громче:
     -- Ты прав. Оставшиеся дни надо  прожить  в  свое  удовольствие...  А
разве для настоящего мужчины может быть удовольствие выше, чем  попытаться
изменить судьбу всего мира?
     Ворон медленно поднял голову.
     -- А, это вы, лесные герои... Что вы хотите?
     -- Аристей, ты можешь нам подсказать...
     Ворон смотрел с недоумением, словно увидел их впервые.
     -- Подсказать?.. Ах да... Но в этом  мире  ничего  так  не  делается.
Сперва послужите, как установлено Мировым  Законом.  Когда  выполните  три
моих повеления...
     -- Что?
     -- Ну, добудете для меня волшебную мазь, запертую могучим  волхвом  в
глубине Рипейских гор. Потом спуститесь на  дно  морское  за  чародейскими
гуслями. А когда и гусли будут при вас, останется лишь  сокрушить  Пурушу.
Этот четверорукий был сотворен первым среди людей. Род тогда еще не решил,
каким  быть  новому  племени,  потому  Пуруша  получился  наполовину  бог,
наполовину человек... а вдобавок многое еще.
     Олег и Таргитай смотрели ошалело. Мрак горько засмеялся:
     -- Мудрый, ты гд