лизился, спросил тяжелым голосом:
     -- Что-нибудь еще?
     При каждом слове верхняя губа приподнималась, по-казывая клыки, которые
за  ночь как будто увеличились  вдвое. По спине  Скифа  пробежал мороз. Олег
кивнул, ответил спокойно:
     -- Да. Еще мяса для моего товарища.
     При этом,  как заметил Скиф с  еще большим страхом, верхняя  губа Олега
как-то  непроизвольно  приподнялась,  блеснули   зубы...  ровные,  красивые,
человечьи, но холод охватил  Скифа  с такой силой,  что  затряслись  колени.
Показалось, что зубы Олега намного-намного страшнее.
     Хозяин  поклонился.  Скиф  потрясение  понял, что зверь  напуган просто
смертельно. Когда он поспешно удалился, чуть не бегом, Скиф спросил шепотом:
     -- Ты их знаешь? Что это за люди?
     -- Да так, -- ответил Олег неопределенно. -- Люди разные бывают. Но все
не любят  на себя непохожих. Здесь, в стране светловолосых, всех бед ждут от
людей с черными волосами и черными глазами... Мол, сглазят!.. В странах, где
все черные, как вороны, на светлокожих  смотрят как на заразных...  А этим и
вовсе  приходилось туго. Только  здесь,  в Гелонии, где  народ давно даже по
пьянке друг другу морды не бьет, они живут спокойно.
     Скиф еще больше понизил голос, прошептал, огляды-ваясь на кухню:
     -- А почему он тебя боится?
     -- Боится?.. Тебе почудилось.
     -- Олег, я ж вижу!
     -- Почудилось, почудилось. А вообще-то мы с ними родственники.
     Это было так неожиданно, что Скиф подпрыгнул:
     -- Как это?
     -- Да пустяки. Очень дальние. Просто в моем племе-ни могут делать и то,
и другое...  А они, так сказать, заст-рявшие  посредине.  Попробуй вот этого
вина!.. Хороший урожай выдался, да еще солнца хватило... Попробуй.
     Скиф попробовал, от этого вина  даже аромат  шибал в голову и взвеселял
душу.  Хозяин приблизился,  высы-пал перед  Олегом мелкую кучку серебряных и
даже зо-лотых монет. Олег, не глядя, сгреб все в кошель, под-нялся:
     -- Ну, пойдем?
     -- Пойдем, -- ответил Скиф.
     Во  дворе мальчишка со звериным пушком  на лице  подвел двух оседланных
коней. Еще  с десяток коней Скиф увидел у  коновязи, да и  в раскрытую дверь
конюшни  было видно, что  коней прибавилось,  только новых гостей что-то  не
видно.
     Когда выехали за ворота, Скиф еще раз оглянулся, спросил пораженно:
     -- Что значит быть волхвом!.. Он тебя накормил, а
     потом еще и заплатил?
     -- Да, -- подтвердил Олег. -- Ты же видел, как я хо-рошо ел?
     -- Видел, -- пробормотал сбитый с толку Скиф. --
     Только не знал, что за это еще и платят.
     --  Еще  как, -- сказал Олег  рассеянно, он уже погру-жался  в думы, --
догоняют... и еще платят, платят...
     -- Куда мы едем? -- спросил Скиф.
     --  Ты  не  забыл, что у  тебя  есть  еще  один  брат? -- спросил  Олег
суховато. -- Средний брат...
     Скиф вспылил:
     -- Еще бы его забыть!.. Это ж ни  рыба ни мясо. В то время как я выбрал
путь чести  и  доблести, а мой старший брат Агафирс -- путь коварства, Гелон
так и остался по-средине.  Он всегда  был  посредине!.. Мы бьемся,  а  он  в
сторонке! Я хочу отомстить за  отца,  Агафирс  защищает  мать, кто-то из нас
падет...  если  не  оба,  а  этот среднень-кий  в  любом случае  спасет свою
драгоценную шкурку!
     Олег слушал, кивал, соглашался, потом обронил:
     --  Известно, герои гибнут  первыми.  Средненькие ос-таются. Никогда не
мог  понять, откуда тогда берутся ге-рои в каждом поколении? Ведь при  таком
истреблении весь род людской должен бы давно стать овцами...
     Скиф спросил с раздражением:
     -- Так чего мы едем к Гелону?
     -- Причина есть, -- сказал Олег негромко.
     -- Какая?
     -- Очень важная, -- ответил Олег. Подумал и добавил со вздохом: -- Даже
более чем важная. Нам просто не-куда больше ехать.
     В поле мужчины шли с косами в руках через золотое поле пшеницы. Женщины
вязали снопы,  одна  под скир-дой кормила грудью  ребенка. По дороге изредка
попада-лись телеги.  Иногда  из леса  везли уже отесанные  стволы,  но  чаще
повозки  были  нагружены глиняными горшками,  кувшинами, полотном, мешками с
зерном, а то уже и мукой.
     Скиф   мрачнел,   отводил  взгляд.  Олег  посматривал   по  сторонам  с
удовольствием, морщины на лбу разглади-лись, а горькая складка у губ исчезла
вовсе.
     Когда  они догнали  одну телегу,  Олег поинтересовал-ся у возчика,  как
короче добраться до города Гелона.
     Селянин, худой, но явно не голодающий человек, если судить по новенькой
одежде и дорогим сапогам, сказал словоохотливо:
     -- А вот прямо по этой дороге! Потом она свернет вправо, так вот по ней
и надо. Дня через три-четыре, если у вас добрые кони, окажетесь прямо  перед
вра-тами!
     -- Ого, -- вырвалось у Скифа. -- Неужто Гелония так велика ?
     А  Олег  указал  на  заросшую  травой  тропу,  мимо  кото-рой  как  раз
проезжали:
     -- А эта? Разве не короче? Селянин нахмурился:
     -- Ну короче...
     -- Дня на два, не так ли? Селянин покачал головой:
     -- Вы неплохие ребята, хоть и с топорами. Вот что я вам скажу... По той
дороге вам не стоит!
     -- Почему?
     -- Худая дорога, -- ответил селянин и сделал щепот-кой отгоняющий жест.
     -- Разбойники? -- спросил Скиф надменно. Он пощу-пал рукоять топора. --
Сколько их?
     Селянин покачал головой:
     --  Если   бы!..  Разбойники  бедных  не  грабят.  Даже  иногда  бросят
монету-другую... если, конечно, скажешь им  про богатый караван или толстого
купца поблизости.
     -- А что же там?
     --  Башня,  --  ответил  селянин  шепотом.  Он  вздрогнул  над  головой
пронеслась стайка  мелких  птиц,  побледнел,  прикрикнул на  коней:  --  Но,
дохлые!.. Совсем  заснули. Простите, ребята, заговорился я с  вами... А  мне
еще ехать и ехать.
     Он отвернулся, все внимание отдавал теперь коням, что делали вид, будто
не слышали его окриков.
     Скиф  придержал  коня,  на  мужественном  лице  про-ступило  выражение,
которое Олег назвал бы страхом.
     -- Ну что? -- спросил Скиф с надеждой. -- Объедем?
     Олег подумал, поколебался, вспомнил  старика в горах,  его рассказы про
магический дождь, покачал головой: -- Тебе что, так  уж в  Гелон не хочется?
Окольные дороги заводят далеко.
     -- А прямые бывают самыми длинными, -- возразил Скиф.
     -- А как же насчет прямой дороги мужчин? -- спро-сил Олег.
     -- А кто сказал, что  мужчина -- обязательно дурак? -- ответил вопросом
на вопрос  Скиф. -- Явно же этот мужик говорил о башне колдуна. Причем очень
сильного. Только они  селятся  в  башнях!  Им не  надо  слуг,  они  даже еду
добывают гнусным колдовством!
     Он   разгорячился,   глаза   горели   ненавистью,   бешен-ством,   щеки
раскраснелись.
     Олег подумал, сказал нерешительно:
     -- Я  человек  не  рисковый.  Очень даже! Но сейчас, кака  мне кажется,
можем поехать прямо.
     Скиф предостерег:
     --  Колдуны очень не  любят, когда кто-то появляется поблизости без  их
зова.
     -- Никто не любит, -- ответил Олег. -- Терпят.
     --  Но колдуны  не терпят,  -- возразил Скиф. --  А кто станет терпеть,
если можно метнуть громовую  стрелу  за  пару верст  и не промахнуться, даже
если бросит в муху?
     Сердце  Олега сжалось. Было такое,  он тоже  кидал. И деревья вырывал с
корнями, и  горами  тряс, и всю  землю облетал  в магическом вихре. Бездумно
таскал лучшую еду из кухонь богатых властителей  стран, даже лицемерно корил
себя, мол, нехорошо поступает, но сейчас так голо и одиноко без этой могучей
силы!..
     --  Рискнем,  --  повторил он.  -- Что-то мне  кажется, в нас ничем  не
швырнут. - А если  кинут, мелькнула  трусливенькая  мысль, то значит,  магия
вернулась. А это  значит, что  и  я  смогу метнуть в  ответ такое... что всю
башню разнесет в ще-бенку. Если успею, конечно.
     Был поздний вечер,  солнце  уже  почти опустилось за темный иззубренный
край,  когда они увидели  башню. Возможно, колдун как раз  и строил  с таким
расчетом, чтобы  замечали издалека и обходили стороной.  Высо-кая, сложенная
из массивных глыб темного гранита, она поднималась выше самых высоких сосен,
что тя-нулись к солнцу поодаль.
     У подножия черной башни зеленая сочная трава, красные маки. Не видать и
следа каменоломен, глыбы либо  тащили издалека, либо колдун создал  их прямо
на  месте.  И  силой заклятий заставил сложиться  в высокую  и  несокрушимую
башню,  сотворил  узкие зарешеченные окна,  выровнял  наверху зубчики и даже
поднял трепещущий на ветру прапорец.
     Трава мягко шелестела  под конскими  копытами.  Вско-ре  кони  по самое
брюхо  блестели  в   светло-зеленоватом  соке   мясистых   сочных  растений.
Попадались  родники,  из-под  копыт часто  выпархивали  неторопливые  жирные
птицы, видели толстых, как кабаны, зайцев.
     Скиф завистливо вздохнул.  Здесь бы разместилось не-малое племя, это же
счастье для коней, когда столько  сочной травы, это счастье и для людей, ибо
сочная трава -- это здоровые, сильные кони, а сильные кони -- это все!
     Олег  краем  глаза  посматривал  на  угрюмую  башню.   Сердце  тревожно
дергалось,  сжималось  в  страхе.  А  если  все же  колдун  каким-то образом
сохранил  свою мощь? Как гадко чувствовать  себя беспомощным! Особенно тому,
кто уже вкусил  хмелящее чувство силы. Чувство  безнаказанности, что едва не
накрыло с головой, подобно  океанской  волне... Как он  вынырнул, непонятно.
Что за  искру  вложил Род  в души  людей,  если  та  заставляет тянуться  за
непонятным, топча ногами оче-видные блага? И немалые порой, очень немалые...
А в его случае так и вообще...
     Он стряхнул с себя тягостные мысли; сказал коротко:
     -- Вон там с десяток деревьев. Там явно родник.... Место для ночлега!
     Скиф вяло оглянулся на темнеющий силуэт башни:
     -- Стоит ли? Я готов ехать и ночью. Пусть под луной; но только подальше
от этого места.
     -- Ты  готов, а кони  не готовы, --  буркнул Олег.  Он спрыгнул с коня,
расседлал, пустил пастись, не стреноживая.
     Держался  он  надменно,  спину  держал  прямее,  чем  обычно,  и  Скифу
почудилось, что волхв  не  такой уж и  каменный,  как  выглядит. А  сейчас в
каждом  движении  заметно...  если бы он был воином, то Скиф  назвал  бы это
вызовом тому колдуну, что засел в башне. Вот, мол, мы расположились на твоих
землях. Вот  пьем из твоих родников чуть ли не прямо перед башней. Наши кони
топчут  твою  траву,  мы  разведем  костер,  что  будет  тебя  раздражать  и
тревожить...
     -- Ладно, --  сказал Скиф сдавленным голосом.  -- Я не знаю, с  чего ты
вдруг стал таким храбрым.
     -- Я добрый, -- ответил Олег. -- Кони устали.
     -- Ах, кони...
     Однако  Скиф,  хоть  и устрашенный, сразу же лег, за-вернулся  в легкое
одеяло  и  затих.  Олег   долго  сидел,  смотрел  в  огонь.  Скиф  не  спит,
чувствуется,  но  молчит, не выдает, что  его гнетет  больше, чем эта  башня
колдуна вблизи.
     Пламя  постепенно редело,  пригибалось, втягивалось в  багровые уголья.
Если присмотреться,  можно разгля-деть скачущих  огненных  всадников, дивных
зверей, красных птиц, рушащиеся кровли домов... Там тоже вой-ны, тоже кровь,
тоже кто-то сушит мозги, как сделать все правильно...
     Иногда он  поднимал голову, посматривал на залитую лунным светом башню.
Они расположились так близко, что колдун может рассмотреть их даже сейчас, в
ночи. Тем  более освещенных пламенем. По коже  пробежал  холодок  страха. На
всякий  случай снова торопливо напомнил себе,  что, если бы колдун  мог, уже
стер бы их с  лица земли, как муравьев. Мир меняется... Мир меняется! И надо
успевать меняться с ним вместе. Хотя бы.
     Он на какое-то время  все же заснул. Заснул сидя, все-го на пару минут,
как показалось. Вздрогнул, по  спине прошел  холодок. Обернулся... на  месте
Скифа лишь при-мятая трава. И, судя по хрусту веток, там бесчинствует только
один конь.
     -- Черт, -- вырвалось  злое.  --  Что ж  тебя  за  муха  уку-сила среди
ночи!..
     Конь  попятился,  глаза дикие,  что за дурь  ехать  ночью, Олег  принес
седло, возвращаться уже не придется,  торопливо затянул ремни. Конь качнулся
под его весом |  Олег дернул за повод, пригнулся, ветви медленно поплыли над
головой, а потом замелькали чаще и чаще.
     Они вырвались на  простор.  Ноздри поймали  слабый запах  конской кожи,
прекрасно, теперь догонит, Скиф
     уходит по прямой...
     Земля гремела под копытами, очень не  скоро он уло-вил впереди такой же
конский топот. Потом ветер донес  запах, их различать  долго  и  упорно учил
Мрак,  а  чуть по-годя  заметил  далеко  на фоне  звездного  неба  скачущего
всадника.
     -- Наддай, мой двужильник, -- сказал он  коню  лас-ково. -- Как  только
догонишь, тут же снова отпущу. Хоть всю траву на свете сожри...
     Конь всхрапнул, уши его нашорошились, как у вол-ка. Стук копыт слился в
единую мелкую дробь. Скачу-щий впереди  всадник  приближался  быстро,  стало
видно,  как ветер треплет черные волосы,  под светом звезд по-чти блестящие,
будто посыпанные чешуйками слюды.
     Скиф  оглянулся, лицо все еще было перекошено  бе-зумием.  Конь под ним
хрипел, с удил срывались  кло-чья желтой пены. Бока  блестели,  с них летели
крупные капли.
     Олег поравнялся, мощной рукой ухватил  за  узду.  Его умный  конь сразу
начал замедлять бег, что-то  сказал  на своем  лошажьем языке, и конь  Скифа
послушно пошел с ним вровень.
     Скиф молчал,  Олег подвел  коней к кучке деревьев. На этот раз ручей не
отыскался,  но  сразу  наткнулись  на  сухие  ветки. Вскоре вспыхнул  жаркий
костер, а за кругом света ночь стала еще темнее и негостеприимнее.
     Красные, как зарево  пожара,  блики играли  на  суро-вом лице Скифа. Он
похудел за короткую скачку, черты лица стали строже, на лбу появилась первая
морщина.
     Еще в уголках губ вздулись и застыли  горькие складки, с виду  твердые,
как камешки.
     -- Ложись,  -- посоветовал Олег. --  Не всегда утро ве-чера дряннее. Не
всегда.
     Глава 13
     Утром  Скиф  поднялся застывший, хмурый, от Оле-га  прятал  глаза. Олег
затоптал костер, молча  оседла-ли коней.  Олег молчал. Скиф вскочил в седло,
подо-ждал, пока Олег затянет последние ремни под конским брюхом.
     Поехали так же молча, конские морды вровень. Скиф смотрел только  перед
собой.  Олег чувствовал,  что это временное ночное безумие...  так его лучше
называть, лучше  забыть.  И никогда  не  напоминать Скифу о  его слабости, о
его... нежелании встречаться с Гелоном.
     Они бодро неслись на  отдохнувших конях по мокрой от росы траве. Дорога
с  перевала  круто  пошла вниз, ущелье расширилось,  далеко  впереди и внизу
показалась  зе-леная долина.  Олег смотрел вперед, лицо озабоченное, а Скиф,
который быстро  переходил от дикой  ярости  к наивному восторгу, зачарованно
рассматривал послед-нюю гору, что проплывала от них в сторонке.
     Оба отчетливо видели вырезанные из камня дома.  Не-которые выступают из
горы  наполовину,  вон  красивый каменный узор  над входом,  широкие окна, а
другие едва-едва  отделены от соседей  вертикальными  бороздами,  глу-бокими
щелями. Все дома начинаются от самого  низа  и поднимаются уступами до самой
вершины.  Гора  вся  ис-пещрена темными  входами, как обрывистый и глинистый
берег  реки бывает изверчен норами  речных ласточек, но здесь все  красиво и
торжественно, словно гору заселяет одна гигантская семья...

     Спускались до  обеда,  а  к полудню  горы остались  за  спиной. Широкая
дорога  тянулась  вдоль  стены, осторож-ные  селяне  предпочитают  объезжать
опасный перевал по широкой дуге, а еще одна дорога вела прямо на восток.
     Через полчаса они заметили приземистый дом, дымок  над  трубой, высокий
забор.  Постоялый  двор, как и поло-жено  постоялому  двору, на  перекрестке
дорог.  Ворота  распахнуты,   у  коновязи  пятеро  коней  мерно  встряхивают
головами, вылавливая в складках подвешенных к мордам мешков остатки овса или
ячменя. Судя по количеству овса, все пятеро всадников  приехали вместе. Кони
осед-ланы, так что гости не задержатся...
     В стороне от крыльца двое устроились на огромном бревне играть в кости.
Скиф  услышал брань, стук костей,  довольное ржание. Из  корчмы  вышли двое,
огромные, с отвисающими  брюхами, потные. Там же на  крыльце за-теяли свару,
их  спихнул   третий,   ему-де  загородили  до-рогу.  Третий  был  настоящим
чудовищем, поперек  себя шире, и  двое толстобрюхих безропотно  ждали, когда
тот пройдет, расставив толстые, как бревна, руки.
     У колодца на колоде сидел крупный воин в кожаных латах, обеими ладонями
держался за голову, будто удер-живал вылезающие мозги. Его перекосило, когда
услы-шал стук копыт, на Скифа взглянули налитые кровью и злостью глаза.
     -- Эй, ты, -- сказал воин. -- А ну, слазь с коня!
     -- Ты не ошибся? -- спросил Скиф холодно.
     -- Ах ты, щенок...
     Скиф спрыгнул с коня, молча двинул грубияна рукоятью топора в  лоб. Тот
перекувыркнулся через  колоду раскинутые  руки от  удара о  землю  взметнули
пыль. Лицо гуляки стало умиротворенное, даже довольное.
     Олег слез, набросил повод на крюк коновязи. Широкий двор  кипит жизнью:
от колодца  непрерывно  таскают  воду,  от  лачуги  кузнеца  несется  бодрый
перестук молотков, а с другого конца вкусно пахнет свежим хлебом. У  колодца
возле колоды лежит огромная  толстая свинья, розовая, удивительно  чистая, с
нежной просве-чивающей кожей.
     Скиф посмотрел на нее, облизнулся:
     -- Ее здесь, наверное, нарочно положили...
     -- Думаешь?
     -- Уверен! Ее издалека видно. Кто хочет мимо про-ехать, не сможет.
     В самой  корчме привычный  жаркий воздух, запах  мужских  тел, жареного
мяса,  гречневой каши  и кисло-го вина, узкие длинные столы с завсегдатаями,
их мож-но отличить сразу, и случайными проезжающими.
     Олег  выбрал стол, чтобы лицом к входу, Скиф сел так, чтобы оба видели,
если кто  начнет заходить сбоку или сзади,  примчался  мальчишка и торопливо
стер чи-стой тряпкой  лужи со стола, смахнул объедки  прямо на пол.  Большой
пес лениво  высунулся из-под стола, об-нюхал корочку хлеба, фыркнул.  Слышно
было, как он, вернувшись, грохнулся всем телом об пол.
     Похоже,  они двое  внушали  доверие, как состоятель-ные люди. Им  сразу
принесли кувшин вина и два насто-ящих медных кубка, а сам хозяин объяснил:
     -- Промочите глотки  с дороги, а  то пыль, пыль... пока готовится мясо.
Что желаете? Скиф сказал с достоинством:
     -- Ты уже сказал сам. Мяса! Жареного. Лучшего. Мно-го. Чтобы мы наелись
на три дня вперед. И все, что у тебя есть к мясу.
     Он  бросил  повелительный  взгляд  на  Олега.  Тот  усмех-нулся, достал
монету.  Хозяин  поймал на лету, ничуть не удивился золоту. Или сделал  вид,
что в его корчме рас-плачиваются золотом все.
     ~- Не успеете опорожнить кувшин, -- сказал хозяин, --  все будет  перед
вами.
     -- Успеем, -- пообещал Скиф.
     -- Тогда второй кувшин, -- пообещал хозяин, -- за
     мой счет!
     -- Договорились!
     На них сперва поглядывали от  других столов, но Олег и Скиф  пили, ели,
по сторонам не смотрели, желания затеять ссору не выказывали, и постепенно о
них забы-ли. Олег ощутил, что они вошли в этот мир, особый мир корчмы, нашли
в нем нишу, устроились, теперь можно спокойно и неторопливо подумать, что же
делать  и как жить в мире, где иссякла магия. Те  несколько  лет,  когда  он
бродяжничал по свету, вооруженный незримым все-сокрушающим мечом, приучили к
защищенности.  Сей-час  же  сердце подпрыгивает  от каждого  шороха,  а душа
скукоживается в  ужасе. Даже в большем ужасе, чем ког-да он впервые вышел из
Леса...
     Он  подпрыгнул,  рука метнулась  к рукояти ножа. К их столу приблизился
невысокий мужичонка с плутоватой рожей и огромным синяком под глазом.
     --  Желаю  здравствовать! -- сказал  он  льстиво, и  преж-де, чем  Скиф
открыл  рот, чтобы прогнать, а это  было  вид-но  по  лицу  Скифа,  бродяжка
добавил: -- Я здесь днюю и ночую, всех знаю, все слышал, в том числе и шибко
ин