рамунда расширились, он еще
не понимал, а Теддик приложил острие к левой стороне груди.
     - Пока я жив, - сказал он, - я должен выполнять его приказы. Но только,
пока жив!
     Мышцы на обеих  руках напряглись. Фарамунд сделал движение перехватить,
но  плоть  треснула,  рукоять  быстро  пошла к груди.  Полоса железа  быстро
укоротилась. Ладонь Фарамунда упала на рукоять меча, когда  та уже коснулась
груди Теддика.
     Глаза Теддика победно сияли. С губ сорвался хриплый смех:
     - Не успел! Я всегда был быстрее тебя.
     -  Да,  -  прошептал  Фарамунд.  Теддик  все  еще держался за  рукоять.
Фарамунд отдернул пальцы. Лезвие, пробив сердце, не дает крови хлестать, как
из пробитого  мечом  винного  бурдюка. -  Ты быстр... и... я  не могу  найти
слово!
     - Я...  - сказал Теддик. На губах показалась кровь, в горле забулькало.
Он закашлялся, красные брызги полетели веером. Он с усилием повторил: - Я...
     Новый приступ кашля свалил лицом вниз, он перекатился на бок,  дернулся
и  затих.  Ноги  медленно  выпрямились.  Тарант  перевернул  его  на  спину.
Невидящие глаза  Теддика  уставились  в  небо. На  забрызганных кровью губах
застыла  жуткая  улыбка. Оглянувшись  на Фарамунда,  Тарант деловито  закрыл
глаза соратнику, отодрал еще теплые пальцы Теддика от рукояти.
     Фарамунд  хмуро смотрел, как  Тарант  с  усилием вытащил меч, аккуратно
вытер лезвие об одежду погибшего, отцепил ножны:
     - У  него меч  получше моего...  Надо  еще  сапоги  снять. У  тебя нога
побольше, а мне в самый раз.
     Отвернувшись, Фарамунд  слышал, как  Тарант сопел,  пыхтел, стаскивал с
мертвого  сапоги. Потом, судя по  звукам, обшаривал одежду в поисках  монеты
или чего-нибудь ценного.
     Наконец за спиной раздалось:
     - Пошли, что ли?
     Ноги Теддика уже торчали навстречу солнцу голые,  с непомерно отросшими
ногтями на длинных худых пальцах. Мешок за спиной Таранта заметно увеличился
в объеме.
     - Не зароем?
     - Некогда, - отмахнулся Тарант. - Да и какая ему теперь разница?
     Когда уходили  от берега, в кустах мелькнула серая шерсть, а с верхушки
дерева раздалось радостное "Кар-р-р!".

     Спускаясь  по  лощинке,  вышли к лесной  тропке.  Чувствовался звериный
запах, но на деревьях белели свежие зарубки.
     Тарант сказал с неловкостью:
     - Ты куда теперь?
     - Не знаю, - ответил Фарамунд. - Не знаю. Уйду куда-нибудь.
     Но перед глазами  было  прекрасное  лицо Лютеции. А  на  шее  он ощутил
веревку, что привязывает его к этой местности крепче любых цепей.
     - Ладно, - вздохнул Тарант. - Прощай.
     - Прощай и ты.
     Он молча смотрел, как удаляется спина Таранта. Крикнул:

     - Эй, крепость Свена в другой стороне!
     Тарант оглянулся, бледный и с осунувшимся лицом, в глазах страх:
     - Я знаю. Но Свен  убьет, если  я не  выполню его приказа. Да я  и  сам
знаю, что это надо... Мало ли что случилось в дороге!
     Он помахал рукой,  повернулся и  пропал  за поворотом тропки.  Фарамунд
тупо  смотрел на колышущиеся ветки. Затем ноги сами  сдвинулись с места,  он
пошел все быстрее.
     Тарант вздрогнул, оглянулся, переменившись в лице:
     - Как ты меня напугал!.. Ты чего?
     - Тебя в прошлый раз едва не схватили, - напомнил Фарамунд.
     - Не схватили же...
     - В этот раз схватят. У тебя вон глаза бегают, всего трясет.
     Тарант ответил хмуро:
     -  Еще бы трясло! Но  все равно я должен приказ выполнить. На этом  мир
стоит.
     - На чем?
     - На выполнениях,  - ответил Тарант туманно.  -  Я  же  обещал? Обещал.
Теперь надо идти.
     - Вернись,  - предложил Фарамунд, - скажи то же  самое, что мы видели в
прошлый раз. Мол, больше не увидел. Свен не узнает, что ты даже не был там.
     Тарант печально согласился:
     - Свен не узнает. А я?
     - Что ты? - спросил Фарамунд, хотя понимал, о чем говорил Тарант.
     - Я ведь знаю. И буду знать.
     Он  улыбнулся  печально,  эта  улыбка   показалась  Фарамунду   оскалом
смертника. Тарант  трусил, он знал, что идет навстречу  смерти, но  все-таки
шел.  И когда снова кивнул, прощаясь,  уже навсегда, Фарамунд догнал,  пошел
рядом.
     Тарант покосился удивленно:
     - Ты чего?
     - Да так, -  ответил Фарамунд со злостью. - Знаю, что дурак, но иду. Ты
дурак, я дурак...

     Крепость  Багрового Лаурса  выглядела еще ярче,  а за  ночь  словно  бы
подросла. Вокруг  чернели  пятна  костров,  кое-где еще дымились  головешки.
Стройка не останавливалась и на ночь, Похоже, Багровый  Лаурс, в самом деле,
отчаянно  торопился укрепиться,  а  отоспаться можно и  потом,  за  крепкими
стенами.
     По  единственной дороге в распахнутые ворота тянулись телеги с бревнами
и уже  распиленными  досками. Гнали скот,  везли мешки  с зерном и мукой, на
телегах горой вздымались туши забитых оленей, туров, лесных коз.
     Через врата оба прошли под  бдительными взглядами стражей.  К  счастью,
Тарант  настоял,  чтобы  Свен выделил им новые  сапоги, и сейчас,  когда  на
воротах оказался тот же страж, он сперва с недоверием всмотрелся в  их лица,
но когда взгляд упал на новенькие сапоги,  так контрастирующие с потрепанной
одеждой, страж оскалился в понимающей улыбке:
     - А, орешники... Вижу, хорошо поторговали.
     Тарант суетливо поклонился:
     - Спасибо, господин!.. Теперь вся деревня моим сапогам завидует! А свои
старые я теперь здесь продам.
     Страж посмотрел на переброшенные через плечо сапоги, оглядел оценивающе
мешки:
     - Ого,  опять орехи? Что у  вас за  орешник, что можно собирать  по два
урожая?
     Тарант замер с раскрытым ртом, Фарамунд сказал виновато:
     - Да это мы... гм... у соседей взяли. Они  такие, у  них все погниет, а
толку не будет. А так им тоже что-то купим... по мелочи.
     Страж захохотал, они прошли в  город.  Тарант оглянулся,  голос упал до
шепота:
     - А я уже решил, что заглянет в мешок!
     - Да ему надо?
     - Тебе ничего, а у меня кувшин с маслом выперло краем!
     Фарамунд смолчал,
     Бург  был настолько просторен, что у Фарамунда разбежались глаза. Через
внутренний двор катят огромные бочки, у  просторного сарая выгружают телеги,
а  еще две  открытые  повозки, доверху  нагруженные оленьими тушами, стоят у
дверей подвалов. Снизу  выскакивают дюжие мужики, стаскивают оленей  с таким
проворством, словно битую птицу, исчезают во тьме.
     Справа  деловито  стучит  молоточек, за  ним  послушно  бухают  тяжелые
молоты. Фарамунд  ощутил  запах горящего железа, древесного  угля, а ветерок
донес  вкусный  аромат свежего хлеба. Мимо простучала  копытами  удивительно
грациозная лошадь, на Фарамунда взглянули ее коричневые глаза, не по-лошажьи
умные. Тащил ее  за  повод заспанный парнишка, толстый и настолько  грязный,
что у Фарамунда зачесались руки выхватить повод, вскочить в седло и...
     Он  вздохнул, опустил голову  и  постарался  сгорбиться. Тарант  шаркал
ногами,  лицо  делал  глупое. Возле оружейника остановились,  раскрыли  рты.
Притворяться не пришлось: таких мечей, что стоят в углу, как  простые палки,
нет даже у Свена.
     Трое подмастерьев  накручивали на стержень проволоку,  чтобы получилась
длинная спираль, еще  один разрубывал по одной стороне.  Разомкнутые  кольца
ссыпали в деревянное ведро, мальчишка бегом, перекосившись в другую сторону,
тащил через двор напротив.  Там  тоже  гремели молотки. Фарамунд понял,  что
именно  там кольца собирают в кольчуги,  хозяин здешней крепости готовится к
серьезной войне.
     Фарамунд спросил Таранта шепотом:
     - Сколько здесь человек на воротах?
     Лицо Таранта тоже было потрясенное, а челюсть отвисла.
     - Не меньше двадцати. А то и тридцать.
     - Они там и живут в башенках?
     - Нет, в схолах.
     - В схолах?
     - Ну, многие так называют бараки для воинов. Это по-римски.
     К  ним  присматривались  настороженно  и  злобно. Любой  человек  несет
опасность, Тарант старался все время улыбаться,  всем  кланялся. Двое мужчин
загородили дорогу:
     - Чем торгуешь, чужак?
     - Принесли  орехи, масло, - затараторил Тарант, -  Благородному  Лаурсу
должно понравится!
     - Будет вами  Лаурс заниматься,  -  буркнул  один.  Второй шагнул мимо,
потеряв интерес к деревенщине, первый поспешил за ним.
     Тихохонько прошли к другой лавке, Тарант показал на здание с соломенной
крышей, плотно примыкающее к главному дому.
     -  Стражи спят  здесь. Но  ворота охраняют  круглосуточно.  Головорезы,
каких свет не видывал.
     Фарамунд затаил дыхание. Дверь в дом чуть приоткрыта, в щель даже виден
пустой  холл. Он оглянулся  по сторонам, народу  полно, но все заняты своими
делами, никто, вроде бы, не смотрит...
     Он выбрал  удобный момент,  быстро приоткрыл, юркнул вовнутрь,  а когда
протянул руку, чтобы закрыть, попал пальцами в раскрытый рот Таранта.
     Тот прошептал разъяренно:
     - Ты что? Могли заметить! Тогда нас тут разорвут на части...
     - Здесь, охраны, надеюсь, нет?
     - Зря надеешься. Здесь не спивающийся Свен!..
     Сверху  послышались  шаги.  Они  юркнули  под  лестницу.  Над   головой
заскрипели  ступеньки.  Кто-то спускался спокойно, небрежно. Слышался легкий
металлический звон, привычный для носящих кольчугу или латы.
     Тарант шепнул одними губами прямо в ухо Фарамунду:
     - Это один из близких к Лаурсу.
     - Тогда пусть идет...
     Человек  спустился в  холл,  Фарамунд  ожидал, что тот пойдет на улицу,
однако  тот зачем-то повернул налево, сделал пару шагов,  и  тут краем глаза
заметил под лестницей две скорчившиеся фигуры. Он ахнул, одна рука торопливо
метнулась  к  рукояти меча,  глаза выпучились, а грудь  начала  подниматься,
захватывая воздух для мощного вопля.
     Фарамунд выметнулся, как  прыгающий  на добычу волк. Человек  рухнул на
спину. Фарамунд двумя ударами  оглушил, с подоспевшим Тарантом затащили  под
лестницу. Фарамунд быстро  огляделся по сторонам,  куча досок, бочки, старые
колеса  с  присохшей  грязью... быстро  завалил тело всем, что  попалось под
руку.
     - А когда очнется? - прошептал Тарант.
     - Уже не очнется, - ответил Фарамунд угрюмо. - Но нам надо спешить.
     - Еще бы...
     Фарамунд  быстро  обогнул  лестницу,   сверху  донесся  мужской  голос,
удалился, затих. За спиной шумно дышал Тарант. Глаза были испуганные, нервно
облизывал губы.  Ступеньки  привели на второй этаж. С одной стороны длинного
коридора  были узкие  бойницы окон, с  другой  - массивные  добротные двери,
четыре  в ряд.  В стенах  через равные промежутки вбиты  пустые  держаки для
факелов.
     Тарант оглядел пустой коридор, голос упал до свистящего шепота:
     - Теперь куда?
     - Знать бы... давай начнем с первой.
     Дверь подалась без скрипа.  Они очутились в просторной  комнате, мебели
мало,  везде пусто, но пахнет той же  сосновой  смолой, словно  и  здесь все
вытесали только что. На другой стене Фарамунд заметил еще дверь, на цыпочках
перебежал, потянул за ручку.
     Снова  без  скрипа, а  там, у окна стоял  к ним спиной  широкий детина,
рассматривал кого-то во дворе. Голова не пролезала в узкое окно, он прижался
лбом, даже привстал на цыпочки.
     Тарант  жестом  показал Фарамунду, что  он справится, Фарамунд  кивнул.
Тарант  подошел  неслышно,   похлопал  по  плечу.  Человек  вздрогнул  начал
поворачиваться. Фарамунд успел увидеть выражение сильнейшего недоумения.
     Рука Таранта  метнулась  вперед. Человек  покачнулся, захрипел разбитой
гортанью. Тарант ударил еще  раз,  ухватил и бросил на пол, в  руке  блеснул
нож.  Фарамунд не  стал  смотреть,  как  он  перережет горло,  Пробежался по
комнате, заглядывая в сундуки, шкафы, бочки.
     - Нет, не то...
     Тарант вытер нож, глаза блестели.
     - Ну, как я его?
     - Умеешь, - похвалил Фарамунд.
     - Еще бы! Да я их столько... да я их...
     Фарамунд вернулся  в предыдущую  комнату,  выглянул  в коридор. Все еще
пусто, быстро  перебежал к  другой  двери, рывком  распахнул,  влетел, меч в
руке, следом ворвался Тарант.
     В  комнате  за  столом  сидели  два  человека.  На  столе  расстеленный
пергамент,  края придавлены  камнями размером  с кулак. Один  человек  сидел
спиной к двери, но вскочил первым, едва заметил изумление в глазах  второго,
который  сидел  лицом  к  вбежавшему  Фарамунду.  Меч Фарамунда  ударил  его
наискось, рассек череп от уха и до нижней челюсти.
     Второй попятился, выдернул меч. Тарант обогнул стол, а Фарамунд прыгнул
прямо через  стол,  на  лету  всадил  меч в  горло. На миг позже лезвие меча
Тарант вонзилось под левое ребро.
     - Оба!
     - Здесь, - велел Фарамунд с облегчением. - Давай скорее.
     Вдоль  стены  темнели  пузатые кувшины с  маслом.  Их  было около  трех
десятков, и  Фарамунд сразу  представил, как потекут горящие струи вниз, как
вспыхнет  дерево, как люди начнут метаться в дыму  и огне,  уже  не  пытаясь
погасить, а только бы успеть унести свои вещи...
     Тарант торопливо высекал огонь. В коридоре  за дверью послышались шаги.
Кто-то за дверью чихнул, выругался, сказал сиплым простуженным голосом:
     - Гельгард, ты там?
     На миг Фарамунд и Тарант застыли, не зная, что делать, наконец Фарамунд
ответил угрюмо:
     - Да.
     - Тебе пора. Пойдем.
     - Еще не закончил, - ответил Фарамунд.
     - Что не закончил? - в голосе спрашивающего было недоумение.
     Дверь  приоткрылась,  человек  шагнул  через  порог.  Одна  рука  терла
слезящиеся  глаза, словно  только  что  чистил лук,  другая  тянула за собой
дверь.  Тарант  ударил,  человек  отшатнулся,  стукнулся  головой  о  дверь.
Фарамунд схватил со стола камень, швырнул.  Послышался сухой  треск. Человек
охнул, камень наполовину погрузился в проломленный лоб.
     - И не пикнул, - сказал Тарант с облегчением.
     Снизу раздался  крик.  Его подхватили  голоса, донеслось  металлическое
звяканье.
     - Другие пикнули.
     - Нас же не слышно! - вскрикнул Тарант с отчаянием.
     - Нашли труп под лестницей, - сказал Фарамунд зло.
     Сердце колотилось, он  часто  дышал.  Руки сами переворачивали кувшины,
наконец  он просто  пробежался вдоль  ряда, бил мечом, темное масло вытекало
толстыми   жирными   волнами,   устремлялось   ко   всем   щелям,   неспешно
продавливалось на этажи ниже.
     Тарант  торопливо  щелкал кресалом.  Искры летели  снопом,  но в  масле
тонули как в темной поверхности болота, а в разлохмаченном труте  лишь слабо
поблескивали, тут же гасли. В коридоре послышался топот бегущих людей.
     Фарамунд встал у двери, крикнул:
     - Беги в ту комнатку! Там окно шире. Пролезешь...
     Тарант тут же перестал колотить огнивом, спросил торопливо:
     - А как же ты?
     -  Видно будет, -  ответил Фарамунд. Он чувствовал, что  как-то повысил
свой   статус,  теперь   распоряжается   он,  а   опытный  Тарант  слушается
беспрекословно.   Дверь   распахнулась,    через   порог   полезли   орущие,
перекошенные,  с мечами и  топорами. Фарамунд  быстро  ударил крест-накрест,
крикнул: - Беги! Они все сейчас будут ломиться через эту дверь!
     Тарант выскочил  как заяц. Фарамунд рубил быстро и сильно, он готовился
отступать,  его вот-вот оттеснят, вторую линию обороны займет в узких дверях
внутренней комнатки, а пока держался здесь...
     Люди падали по его ударами, как спелые груши с дерева. Разъярившись, он
сам шагнул навстречу. От его страшного облика шарахнулись, он видел  ужас  в
их  глазах,  заревел  страшным  голосом,  бросился  с  поднятым  мечом.  Они
отступили, он  сам напал,  двое  упали с  раскроенными  головами.  Остальные
повернулись и... бежали.
     Он закричал весело и страшно. Даже не он, в нем закричало нечто веселое
и  страшное, ликующее при виде разрубленных  тел, брызг крови на стенах,  от
вкуса соленой крови врага на губах, а тело распирала дикая мощь.
     Преследуя  убегающих,  он  пронесся  по  каким-то  мелким  комнатушкам,
чуланам. Кто-то  исчез по  дороге,  кого-то догнал и зарубил, над  последним
трупом  остановился,  двумя  ударами  отрубил  голову,  дал  пинка,  так что
покатилась через всю комнату, вертясь и разбрызгивая тонкие алые струйки.
     Ступеньки  под  ногами  узкие, скрипучие.  Хотя все  блещет  только что
выструганным  деревом,  воздух  пропитан  запахом древесной  смолы.  Строили
торопливо,  не дожидаясь, когда  доски  высохнут,  из-за чего  все  скрипит,
прогибается, а укоротившиеся ступеньки вот-вот под  его весом выскользнут из
пазов.
     Он спускался, держа меч наготове.  Изредка кто-нибудь выскакивал, орал,
завидя его, затем всех уносило как ветром. Только дважды навстречу бросились
с топорами, но он перешагнул через их трупы, даже не успев рассмотреть лица.
     Кровь  гулко  стучала  в  виски.  В  ушах  шумело,   а  по  всему  телу
перекатывалась  гремящая мощь. Сразив  тех  с  топорами,  он  двумя  ударами
обрушил перила  лестницы,  а  потом еще  и с маху, просто  от избытка  силы,
ударил по стене, оставив глубокую зарубку.
     Снизу раздавались крики.  Во дворе  заржали  кони, звенело  железо.  Он
свирепо улыбнулся,  чувствуя себя  неуязвимым, несокрушимым.  Сердце бухало,
как молот, грудь раздувалась.
     Впереди  вырастала дверь.  Он набежал  на нее,  ударил плечом, влетел с
грохотом. В комнате были  люди  с  мечами  и топорами. Он упал, перевернулся
через  голову. Еще  не вставая, ударом  меча подсек  ноги двух ближайших,  а
когда вскочил, его меч заблистал как молния в полумраке широкого помещения.
     На него бросались тупо, как огромные быки на маленького человека, но он
сам не маленький,  в руках меч,  и  они падают,  падают, стены  трясутся  от
ударов падающих тел, воплей, стонов, горячая кровь брызгает как вода...
     Сзади  на спину  обрушился  тяжелый удар. Он шатнулся,  обернулся,  уже
замахиваясь мечом,  когда второй удар обрушился на голову. Он успел, выронив
меч,  ухватить  кого-то за  горло. Под пальцами  хрустнуло,  будто  раздавил
крупное гусиное яйцо, затем его ударило о пол.
     В голове шум  мельничных  жерновов стал оглушающим.  Смутно чувствовал,
как победители, сопя и хакая, с наслаждением били ногами в тяжелых сапогах.

Глава 7

     Голоса он начал различать почти сразу, но они плавали как комья тумана,
он нескоро начал вычленять смысл, угадывать. В голове все еще стоял  грохот,
он уже стихал с каждым мгновением, зато мучительно ныло все тело. При каждом
вздохе остро кололо в боку.
     Он попробовал открыть  глаза, но даже поднять веки оказалось неимоверно
тяжко. Пол  поскрипывает,  но,  похоже, ходят по ту  сторону тонкой  дощатой
стены. Сильно пахнет смолой.
     В груди холодно и мертво. Избитое тело ныло, он боялся  даже подумать о
том,  чтобы  пошевелиться.  Впервые его подвело  тело...  или не тело, а его
растущая уверенность, что все будет удаваться, что все получается почти само
собой.
     И вот сейчас он  схвачен, избит  и... связан. Да,  руки стянуты толстым
ремнем, ноги тоже...
     Под опущенными веками  появился слабый свет. Он увидел,  как из  тумана
выступило  бесконечно милое прекрасное лицо. Тонкие  брови взлетели, а глаза
взглянули с укором: как, ты решил умереть?
     Нет, прошептал  он,  не  двигая  губами.  Нет,  Лютеция. Я  не умру,  я
выживу... И  не только выживу! Как бы ни казалось тебе надежно и защищенно у
Свена, но только я по-настоящему готов тебя защищать...
     Распухший язык  осторожно прошелся  по  деснам. Во  рту  солоно, а губы
стали толстыми как колоды. С огромным усилием он раскрыл глаза.
     Да, он лежит  на  полу,  туго связанный. Стены  из толстых неструганных
досок, везде чувствуется спешка, окно без решетки, но  узкое, даже голова не
пролезет,  хотя  в высоту  почти в половину роста взрослого человека. Голоса
все еще раздаются из-за стены.
     Между  неплотно пригнанными  досками  мелькнуло,  он пытался  вычленить
что-то знакомое, но человек прошел слишком быстро, зато в  комнатку потянуло
сильным  запахом старого эля. Сцепив  зубы,  чтобы не выдать себя стоном, он
нач