.
Легат крикнул в спину:
     - Постой! Ты что же... оставляешь нам и оружие?
     Фарамунд обернулся, звонко и весело крикнул:
     - Какой же мужчина без оружия? Я без меча... все равно, что голый!
     Легионеры  смотрели, как  он  вихрем  вылетел  за  ворота,  красивый  и
дерзкий, настоящий  рекс  молодого  дерзкого  народа,  поступающий настолько
глупо,  что... Они  начали  опускать  щиты,  кто-то,  схватившись за  живот,
опрометью бросился  в здание, откуда несло нечистотами, как будто туда слили
со всего императорского Рима.
     Он с  усмешкой вспомнил Брунгильду, ее напыщенные  речи о непобедимости
римлян. Правда, это  не войско на войско,  но  кто обязывает  его  бросаться
сдуру  на  легионы в боевом  порядке? Римляне лучше всего  дерутся  в  таком
построении,  готы - в другом, но он будет  последним идиотом, если примет их
условия!
     Дальше дорогу на юг перекрывали Люпусум и Геяриум, два города-близнеца,
так  их называли.  Фарамунду  наперебой  сообщали, что оба не  только сильны
укреплениями  и людьми,  но  и постоянной поддержкой друг другу. Если кто-то
нападал  на один город, то из второго тут же высылали вооруженную помощь, не
дожидаясь просьб. После ряда неудачных попыток захватить тот или иной город,
рексы и конунги готов и  вандалов, что прошли здесь на несколько лет раньше,
оставили  их в покое. К  тому же города римляне  основали  достаточно близко
один  от другого: между ними только лес,  через  который  прорублена широкая
дорога -  не  только  доскакать на  быстрых  конях, что  римляне не очень-то
умеют, но и пеший легион по прямой дороге доберется легко и быстро.
     В  это  время  легат города Люпусум  снова  и  снова  обходил по  стене
укрепления, проверял стражу,  придирчиво  осматривал кучи  камня,  что  надо
будет  сбрасывать  на  головы осаждающим,  бочки со смолой,  ее надо  успеть
подогреть,  чтобы на  головы  проклятым,  осмелившимся...  Так, а это что? В
ворота полезут в первую очередь, сюда надо не только булыжники, но и  глыбы,
чтобы проломить навес над тараном...
     Ему показывали приготовления на стенах с готовностью. Он и сам понимал,
что город способен выдерживать осаду не один год. Да и запасы продовольствия
на несколько лет, колодцы свои, в  воде извне тоже  нет нужды... Подкоп?  Но
город удачно  расположен  на скалистом грунте, никакие рудокопы не прогрызут
нору под крепостной стеной...
     И  все  же  тревога  не  уходила,  а  сердце  тревожно   ныло.  Слишком
стремительно захватывает этот молодой  хищный рекс римские  города!  Слишком
быстро продвигаются его войска, уже как половодье залили земли до самой Сены
и перешли на эту сторону...
     Запыхавшийся гонец сообщил, что Фарамунд  выступил с огромным войском в
их сторону.  Легат в волнении плохо спал ночь,  а когда на рассвете вышел на
крепостную  стену,  увидел,  как  из  леса  выходят  пешие войска,  лучники,
копьеносцы. Конница двигалась по опушке.
     Судя по  всему,  они  рассчитывали на легкую победу.  Легат ощутил, как
страшное напряжение испаряется, впервые за последние дни вздохнул свободнее.
Неопределенность  закончилась,  теперь  можно  сражаться.  Он покажет  этому
варварскому предводителю, как умеют сражаться императорские войска!
     Несколько суток  он  наблюдал,  как  варвары  безалаберно располагаются
лагерем. Шатры поставлены  в  беспорядке, костры  слишком  близко  к постам,
линия защиты укреплена  недостаточно надежно... Если  бы он имел возможность
атаковать,  то разгромил бы лагерь без  труда.  Правда,  это  может  быть  и
воинской уловкой, так что лучше дождаться врага за крепкими стенами.
     На  пятые  сутки,  когда он все  так же  наблюдал  за противником,  его
помощник робко тронул его за рукав:
     - Мне не нравится тот огонь...
     Легат обернулся. По спине  словно пробежала невидимая  ящерица,  топоча
холодными жуткими лапами. Далеко, почти на горизонте поднялся столб дыма. Он
разрастался,  блеснуло красным. Столб превратился в  стену, в которой грозно
блистали искры.
     - Там Геяриум, - прошептал помощник.
     -  Этот рекс не мог взять  его так быстро, -  отрезал легат, но  острая
боль стиснула сердце. - Их город укреплен не хуже нашего!
     - Но, говорят... говорят, этот рекс горазд на всякие хитрости.
     - Знаю, - отрубил легат. - Но нас ему не перехитрить! Это какой-то враг
пробрался вовнутрь и поджег пару домов!
     Помощник промолчал,  да  и сам  легат  понимал, что от двух-трех  домов
пожар  отсюда  виднелся  бы  жалкой  струйкой  дыма.  Если  кто-то  и  сумел
пробраться в город, то сейчас там охвачены огнем все дома...
     - Смотрите!
     Из  леса,  со стороны горящего  города,  выметнулись всадники.  Их было
около десятка, все ликующе размахивали руками, радостно орали. Один свалился
с коня, его перевернуло в пыли, конь помчался за остальными, а он поднялся и
заковылял следом. Его  раскачивало,  словно в  одиночку  осушил  все  винные
подвалы Геяриума.
     Легат потемнел. С помощником молча смотрели, как в лагере Фарамунда тут
же  вспыхнуло  оживление. Всадников стаскивали  с коней, им  совали фляги  с
вином,  хотя  те  и  так  едва  держались  на  ногах,   уводили  к  кострам,
растаскивали по шатрам. Ошалевшие от радости, стучали в щиты,
     Немного  погодя  из  леса   вывели  колонну  пленных.  Легат  разглядел
несколько человек в дорогой одежде. Головы они от стыда опускали,  связанные
как  рабы, их наверняка  либо  продадут, либо  тут  же принесут в  жертву их
жестоким богам.
     -  Позови трубача,  - велел легат  отрывисто. - Я хочу говорить с их...
рексом.
     Помощник ответил чересчур быстро, словно страстно жаждал переговоров:
     - Да-да!.. Сейчас! Я сам могу пойти с белым флагом.

     Фарамунд довольный и  веселый, встретил  легата впереди своих порядков,
не давая войти в лагерь:
     - Я и есть рекс Фарамунд. Хотите с нами повеселиться?
     - Нет  времени,  -  ответил легат.  -  Меня  зовут  Фабий,  я  командую
гарнизоном этого города. Что вы хотите, явившись под стены моего города?
     Фарамунд ответил учтиво:
     -  Всего  лишь,  чтобы  он  перешел  под  мое  управление.  Хочу  сразу
предупредить, чтобы не тратить  зря ни ваше драгоценное время,  ни мое: этот
город... или то, что от него останется, все равно перейдет под мою опеку. Но
в  вашей власти, чтобы это  произошло  как  можно  более  безболезненно  для
жителей. И ваших храбрых солдат, разумеется.
     За  его спиной  далеко  на горизонте черная стена  дыма  вырисовывалась
черно и страшно. Теперь легат отчетливо видел  багровые струи огня. Ему даже
почудилось, что слышит отчаянные крики сгорающих заживо жителей.
     Легат сказал мрачно:
     -  Мой помощник предупреждал, что вы меня  схватите  и  убьете.  Честно
говоря, я предпочел бы, чтобы так и случилось.
     -  Увы, - ответил Фарамунд,  в  голосе рекса  Фабий с удивлением уловил
искреннее сочувствие. - Я думаю, что это была только шутка. Не поверю, чтобы
такой прославленный воин всерьез помышлял о таком малодушии!.. Вам предстоит
вернуться в город, а там  уже принять решение. Мои  условия простые:  просто
моя  власть. Все  жители уравнены в  правах со свободными  франками. Римляне
могут руководствоваться своими законами... в отношении  друг друга.  Сказать
по правде,  в ваших законах много  разумного.  Что удается, я перенимаю. Но,
еще раз подчеркиваю, я не могу идти дальше, оставив в тылу настолько сильный
город с большим гарнизоном. Я его возьму!
     Легат украдкой взглянул на черную стену далекого пожара, перевел взгляд
на  решительное лицо рекса. Да,  перед  ним полководец, который  умеет брать
препятствия,  побеждать   армии,   захватывать  укрепленные   города.   Хотя
непонятно, какой хитростью он  захватил Геяриум,  но этот пожар говорит, что
даже яростное сопротивление его не остановит...
     - Хорошо, - сказал он со вздохом. Плечи его опустились. - Я сдаю город.
Я верю, что бессмысленной резни не будет...
     Фарамунд засмеялся:
     - Вы  же  сами сказали: бессмысленной! Это же  теперь мой  город! Какие
могут быть грабежи и поджоги? Отправляйтесь, так и передайте...
     Легат пожал плечами:
     -  Все, что надо  делать, надо делать  быстро. Я  сейчас же дам сигнал,
чтобы открыли врата для ваших людей.
     - Вам поверят?
     - Да.
     - А если, - предположил Фарамунд, - ваш сигнал... получен под пытками?
     Легат презрительно фыркнул:
     - Нет таких пыток...
     - А все-таки?
     Легат посмотрел искоса, впервые грустная улыбка тронула твердые губы:
     -  Полагаете, я  этого не предусмотрел? Если я  закричу, чтобы  открыли
ворота,  там будут  знать,  что  я в  плену, вам верить  нельзя, и что  надо
драться до последнего. Но если я,  в самом деле,  принял  такое  решение, то
сигнал вот таков...
     Он  повернулся к  крепости. На стенах было черно от высыпавшего народа.
Легат  поднял руки,  взмахнул, вытянул их крест-накрест, развел  в  сторону,
потом правая рука бессильно упала вдоль тела, а левую вскинул к небу.
     - Интересно, - признал Фарамунд. - Да, это не подделать.
     Сзади  зафыркали  кони.  Оруженосец  подвел  дорогих  белых  коней  под
красными попонами. Фарамунд кивнул:
     - Пойдем вместе?
     - Если не страшит...
     Ворота распахнулись медленно,  неохотно.  Легату подвели красавца коня,
седло дорогое, он поставил  ногу  в стремя, поднялся рывком, а  уже в  седле
подумал, что не так уж  и плохо  получилось. Хоть и под властью этого рекса,
но ведь  и  Геяриум под  его властью,  но там  только обугленные  головешки,
почерневшие от жара трупы...
     Мимо  них  промчался  отряд на быстрых восточных конях, тонконогих  и с
гибкими,  как  у  змей,  шеями.  Унгардлик оглянулся на рекса,  в  следующее
мгновение его всадники ворвались в город.
     Еще один  отряд торопливо вбежал  в распахнутые ворота,  быстро  сменил
стражу. Фарамунд и легат медленно ехали по широкой улице.
     Легат поинтересовался осторожно:
     - Какие ваши планы дальше?
     -  Пойдем  на  юг, -  ответил  Фарамунд.  Глаза  его  блеснули  угрюмой
свирепостью. - На юг! Посмотрим, что там за могучий Рим...
     - Нет... с нами?
     Фарамунд отмахнулся:
     -  Да  продолжайте  жить,  как жили. Разве  что налоги и  штрафы теперь
пойдут не  в  Рим, а  в мою  казну. Только и  всего. Да,  еще  забыл!..  Вам
придется  съездить  со  мной еще  и к Геяриуму.  Это  недолго, дорога  здесь
прямая. Потом мы двинемся дальше, а вы вернетесь в свой город.
     Фабий  помрачнел,  черная  боль  стиснула  сердце, словно  это  он  был
виноват, что войска  этого безжалостного человека сравняли цветущий город  с
землей.
     - Не понимаю, что вы хотите от меня?
     Фарамунд сказал небрежно:
     - Да всего лишь покажетесь! Ну, если надо, то подтвердите,  что в вашем
городе уже мои войска.
     Легат   дико  посмотрел  на  невозмутимое  лицо  рекса.  Оглянулся  как
ужаленный: в  городские врата нескончаемым потоком вливались всадники рекса.
На башнях уже замелькали их красные одежды, со стен стражу согнали вниз.
     - Подтвердить?.. - повторил он, запинаясь. - Кому?.. разве  город... не
взят?
     Фарамунд удивился:
     - Кем?
     - Ну... а этот... пожар... пленные...
     Он лепетал,  чувствуя, что свершилось  непоправимое, что он, опытнейший
военачальник, попал в какую-то замысловатую ловушку.
     Фарамунд словно бы только сейчас понял, заулыбался:
     - Ну, у нас не столько войск, чтобы распыляться на два лагеря! К ним мы
и не приближались.  А лес я  велел поджечь с  той стороны...  прямо перед их
городом, чтобы отсюда казалось, будто горит сам город. Ведь если малый пожар
- то горит село,  если большой - то  город,  верно?  А  пленные, конечно же,
совсем не из Геяриума. Да  и не пленные  они вовсе! Просто пришлось нарядить
своих... ха-ха!.. Признайтесь, больше всего вас добили гонцы, что прискакали
с той стороны пьяные?
     Фабий покачнулся,  сильная рука рекса  удержала,  не  дала  упасть  под
копыта коня.  Его  трясло. Перед глазами  промелькнули  и эти  гонцы,  и  та
радость, что с их появлением охватила всю войско, в ушах звучали те ликующие
вопли... нет, это сейчас кричат ликующе, захватывая вверенный ему город...
     - Я хочу умереть, - прошептал легат в отчаянии.  -  Я хочу умереть... Я
все равно покончу с собой!
     Голос Фарамунда прозвучал сверху сочувствующе:
     - Это  бесполезно. Теперь-то я могу, в самом деле,  подвести к  Геяриму
вереницу знатных граждан вашего города! Но вам станет легче, если скажу, что
я почти без боя... или малой кровью захватил уже два десятка таких городов.
     Легат  ухватился  в  отчаянии  за  волосы,  рванул,  безумными  глазами
посмотрел на пучки волос в кулаках. Боль не отрезвила, душевная боль намного
злее.
     -  Станет  легче,  -  сказал рекс, - когда и Геяриум падет тоже...  без
сражения. Всем станет легче, даже горожанам!

Глава 30

     Он  задержался в Геяриуме,  принимая  коммендации, а  войска  окрыленно
двинулись дальше на  юг. Шли отважно и опрометчиво,  как  делали все: гогты,
гепиды, лангобарды, вандалы, тюринги... И если бы впереди оказались римляне,
их бы смяли, но... наткнулись на пришедших чуть ранее готов!
     В  жестоком бою, что длился с  утра и до заката солнца, его войско было
разбито наголову.  Только ночь спасла от окончательного  истребления.  Когда
наступило утро следующего  дня,  по  заваленному  трупами полю ходили  готы,
добивали  тяжело раненых, как  своих,  так  и чужих,  а  когда из-под  груды
мертвых тел вытаскивали легко раненого, то задавали только один  вопрос: гот
или франк?
     Оставив  труп  франка  истекать  кровью, шли  дальше,  заодно  собирали
оружие,  снимали доспехи.  Следом ехали  повозки, туда равномерно складывали
все, чем могли поживиться: одежда, щиты, любая обувь... Привыкшие к трупам и
ручьям крови под ногами, лошади тащили телеги почти спокойно, только  колеса
увязали в размокшей от крови земле все глубже и глубже.
     Фарамунд  приехал,  когда остатки  его войска собирались по эту сторону
леса, а значительная часть все еще пряталась  в чаще. Хотя леса здесь редкие
и настолько чистые,  словно вымытые, франки все еще  бросались в глубь леса,
словно дети, которые ищут спасение за материнской юбкой.
     Теперь  эти бывалые воины  прятались друг за друга от его испепеляющего
гнева.  Только  несколько  вспомогательных  отрядов,  разосланных  в  разные
стороны, не участвовали в сражении, им-то Фарамунд и велел соорудить лагерь.
А всех, кто бежал от готов, велел лишить коней, а также оставил ночевать вне
лагеря. А в лагерь  принимать только тех, кто принесет оружие и что-нибудь с
убитого: латы или шлем.
     Сам он сидел  в  шатре  угрюмый,  на  поле лежало  два пустых  кувшина,
трепещущий молодой парнишка пугливо наполнял кубок.

     Громыхало,   тоже  с  красными  от  долгого  пьянства   глазами,  гудел
успокаивающе:
     - Всего лишь первое поражение... Ну и что? Просто мы напоролись на себе
подобных.  Смелем  и готов!.. Александр  Македонский имел всего  сорок тысяч
человек, но разбивал  полумиллионные  армии  многих  противников, и, в конце
концов, завоевал весь мир.
     -  Александр  Македонский?  -  пробормотал Фарамунд. - Это не  тот рекс
тевтонов, что за рекой Лабой? О нем доходят разные слухи...
     Громыхало посмотрел на рекса с брезгливой жалостью:
     - Не тот.
     - Тогда рекс кимвров, те, по слухам, сейчас надвигаются...
     Громыхало покачал головой. Фарамунд со вспыхнувшим гневом уловил в  его
глазах почти сочувствие ударенному по голове:
     -  Когда он жил... а жил в  дальних солнечных землях... здесь было одно
сплошное болото.  Говорят,  что  людей здесь  не  было вовсе.  Затем  болото
высохло, вырос этот лес... Я не знаю, что с миром делается! Расширяется, что
ли? В те времена эти земли  считались мертвыми... Да что там считались! Были
мертвыми. Однажды прогневанный император лучшего поэта Овидия сослал в дикие
страшные  страны, где земля  лопалась от мороза, где свирепые ветры наметали
горы снега, где птицы на лету погибали от мороза...
     Он слушал нетерпеливо:
     - Ну и что?
     - А то, что сослали в эти же  земли, только еще южнее! Намного... Я сам
не больно-то много  знаю, рекс. Тебе бы с Тревором  поговорить,  тот бывал в
империи,  даже  в самом Риме.  Но  я  знаю,  что четырнадцать  тысяч греков,
служивших Киру, разбили стотысячное войско противника. А мы не хуже каких-то
занюханных греков.

     Слух о его поражении не  остановил  приток  новых сил.  Тысячи  молодых
героев жаждали подвигов  и воинской  славы, а  где еще они могут ее стяжать,
как не под знаменем самого удачливого из конунгов?
     Вскоре  его  войско  восстановило  численность,  и  он  с  ходу  осадил
загородивший  дорогу Каталин. Сам город стоял  очень неудобно  для  осады: в
излучине реки, с другой стороны  расстилался  широкий  зеленый луг,  но люди
Фарамунда  вскоре  убедились,  что  под  зеленым  толстым  ковром  находится
бездонное  болото.  Тяжело вооруженные проваливались,  цеплялись  за  кочки,
орали, и Фарамунд  велел  прекратить  попытки  подобраться к городу  с  этой
стороны.
     Оставалась  только  узкая  дорога,  но проклятые каталинцы  насыпали по
бокам  земляные  валы, и если пустить туда войска,  то его перебьют с  боков
раньше, чем ударятся в ворота.
     Фарамунд послал гонца с требованием  сдаться, но, конечно же, он сам бы
назвал дураком того, кто сдался бы в такой выгодной позиции.  Несколько дней
он в бессильной ярости смотрел, как горожане выходят через небольшую калитку
и собирают на болоте ягоды и даже рвут кувшинки.
     Правда,  едва несколько  смельчаков попробовали  захватить их, половина
провалилась в болото,  остальные с  позором  попятились.  С  тех  пор только
грозили кулаками издалека.
     Фарамунд трижды ходил  на болото. Он чувствовал, что  сумеет  пройти до
самой стены, там  укреплена слабее  всего,  но в одиночку не  прорваться.  А
остальных придется вести за собой длинной цепочкой... Перебьют.
     Он  прикидывал  разные  трюки,  сколько понадобится народу  для прямого
штурма,  когда  через  боковую калитку  в  сторону  болота  вышел  невысокий
упитанный  человек, С  ним были дети, целая группа,  мальчики  и девочки  не
старше семи-восьми лет.
     Фарамунд  наблюдал,  как они рвали  цветы,  потом  начали  отходить  от
спасительной  двери все  дальше и  дальше. Дети  собирали  цветы  увлеченно,
учитель  указывал,  какие  рвать  и,  как  показалось  Фарамунду,  незаметно
оттеснял их от городской стены в сторону лагеря франков.
     Его сердце  забилось  чаще, а ноги сами понесли  в ту сторону.  За  ним
двинулись Вехульд и Громыхало. Фарамунд сказал негромко:
     - Все назад. Как можно дальше...
     - Но...
     - Выполняйте.
     Он уже видел, что  мужчина с детьми отошли  слишком далеко, что  успеть
спастись  бегством,  даже  если  бросится  к  ним  бегом. Мужчина  явно  все
понимает, все делает намеренно.
     Фарамунд  пошел навстречу  так  же медленно,  неспешно.  Дети  собирали
цветы, уже едва  помещаются в руках букеты, а мужчина еще издали заискивающе
заулыбался, поклонился.
     - Что это значит? - спросил Фарамунд.
     - Меня зовут Тертуллий, - ответил мужчина тонким дребезжащим голосом. -
А это дети,  которых  я учу.  Это  дети правителей  города  и самых  знатных
горожан. Я знаю, что ты все равно возьмешь этот город. Как  брал уже другие.
Но я не  хочу, чтобы при штурме  погибали люди!.. Хоть  наши защитники, хоть
твои доблестные воины. Для меня - это все люди...
     Внезапный гнев всколыхнул грудь Фарамунда. Он стиснул челюсти,  спросил
сдавленным голосом:
     - И что предлагаешь ты?
     - Ты заберешь детей,  - сказал  Тертуллий, -  покажешь  их и потребуешь
сдачи города. Вон единственный  сын правителя, а  эта девочка - единственная
дочь начальника гарнизона. Они откроют ворота и сдадут город!
     Гнев бурлил так, что ему  стало трудно дышать. В глазах