ладки. -- Правда, сегодня Олег... того. Если с ним рядом, то ты в
самом деле овечка. Даже овечечка. Овчушечка. Зайчик серый...
     Олег замычал, словно от студеной воды заломило зубы, помотал головой.
Глаза его  шарили  по  земле,  искали  хотя  бы  муравьиную  норку,  чтобы
спрятаться.
     Из-за колодезного сруба привстал залитый кровью человек  в  добротном
доспехе. Меч Олега снес ему ухо и срубил плечо, рука лежала рядом  в  луже
крови, пальцы все еще сжимали короткий широкий меч.
     Человек что-то прохрипел, и никто не успел глазом  моргнуть,  как  из
уцелевшей  руки  метнулось  что-то  блеснувшее.   Мрак   сделал   движение
перехватить нож в воздухе, с ужасом понимая,  что  не  успевает,  что  нож
летит в голую грудь Таргитая...
     Девушка, которую Таргитай назвал Анитой, неуловимо быстро  сдвинулась
в сторону, оказавшись перед Таргитаем. Тот успел  только  схватить  ее  за
плечи, а ее ноги уже дрогнули, из груди вырвался легкий всхлип.  Она  была
намного ниже Таргитая, нож ударил ее в левый глаз, вошел по рукоять.
     Олег с проклятием прыгнул на раненого, но тот уже откинулся навзничь,
умерев в тот миг, когда нож вылетел из ладони. Таргитай в немом изумлении,
еще ничего не успев сообразить, опустил  девушку  на  землю,  вытер  о  ее
платье пальцы, забрызганные кровью и  слизью  из  вытекшего  глаза.  Крови
вытекло совсем мало, всего лишь заполнило глазную  впадину,  рукоять  ножа
торчала из маленького озера темной крови. Ее полные губы дрогнули,  словно
хотела что-то сказать, объяснить, по ним  скользнула  виноватая  улыбка  и
застыла.
     Таргитай всхлипнул, Мрак присел на корточки, провел ладонью по чистой
половине лица, осторожно надвинул веко на неповрежденном глазу.
     -- Чистая душа, -- проговорил он медленно, -- она отплатила тебе  тем
же... Да, она рассказала.
     -- Иначе бы мы ей не поверили, -- зачем-то  объяснил  Олег.  --  Все,
надо уходить. Солнце уже высоко, а в Долину надо еще спуститься!
     Он отвернулся, чтобы не видеть почерневшего лица Мрака.  Они  до  сих
пор не признаются даже себе, что в Долину стремятся просто из тупости,  из
нежелания признать поражение, признать, что  все  эти  дни  тыкались,  как
слепые котята, во все стороны, их били по головам,  они  тоже  кусались  и
плевались... но ничего не сделали, ничего не поняли.
     Мрак  поворачивал  перед  собой  Таргитая,  тот   всхлипывал,   глаза
покраснели, а Мрак грубо навесил на певца перевязь с его  огромным  мечом,
на другое плечо набросил лук и  колчан  со  стрелами,  подергал,  подтянул
ремни потуже. Олег пытался собрать свой мешок, ронял, пальцы вздрагивали.
     Мрак наконец бросил с досадливым сочувствием:
     -- Да не переживай так! Все мы люди.
     -- Вот именно, -- огрызнулся Олег убито. -- Только я  не  человек,  а
черт-те что.
     -- Ты шел как раз по-людски. Рубил, бил, пинал, раздавал  зуботычины.
Как еще не поджег, ума не приложу. Видать, спокойный ты.
     --  Правда?  --  спросил  Олег  с  надеждой.  Потом  увидел  чересчур
серьезное лицо оборотня, -- Да нет, это  само  нашло  на  меня.  Накатило.
Затмение накатило! Человек так не должон. Человек  --  это  звучит...  Это
звучит! А я был не человек, а зверь. Да еще с мечом.
     Мрак с удовольствием поправил:
     -- С двумя мечами. Ох и рубил же ты! Даже Таргитай варежку распахнул.
Стая ворон бы залетела. Мы кричали тебе, махали, топали, свистели,  а  ты,
как орел, все по крепости, все по крепости, туды-сюды,  туды-сюды,  рубил,
истреблял, изводил, крушил и крошил... Ты заметил, во  дворе  даже  кур  и
гусей не осталось!
     -- Тоже я? -- спросил Олег убито.
     -- Тоже, -- подтвердил Мрак уважительно. -- Наконец мы с Тархом  сели
у колодца, ждали. Ну, когда остынешь или есть захочешь. Ты  есть  захотел,
да?
     Олег поймал взгляд оборотня, но уже не привычно  подгоняющий  взгляд,
снисходительно-брезгливый.  Теперь  Мрак  поглядывал  вроде  бы   даже   с
удивлением, с чем-то вроде уважения, хотя  ноги  Олега  подкашивались,  он
едва чувствовал отяжелевшее тело, все-таки силы ушли на страшную  резню...
только бы не вспоминать, что творил!..
     Как я мог, повторял он себе отчаянно, как я мог!.. Зверь с мечом. Как
говорит Мрак, с двумя мечами. Весь в крови, жаждущий чужой крови.  Рычащий
и алчущий. Даже невинных кур и гусей побил, людей было  мало,  мерзавец...
Если Мрак и врет, то самую  малость.  Сам  же  видел  себя,  отвратительно
здорового, могучего,  залитого  потом  и  кровью,  сапоги  в  грязи,  зубы
оскалены...
     -- Брось, -- врезался в сознание настойчивый голос.
     -- Что? -- он вздрогнул, повернулся, наткнулся на  такой  пристальный
взгляд Мрака, что отпрянул, будто ударился о выставленный вперед шест.
     -- Брось, -- повторил Мрак. -- Лучше подумай,  что  и  другие  волхвы
могут... Ты всех считал старыми и мудрыми, а теперь  представь,  что  иной
тоже может вот так... Вообрази себе. Сразу полегчает.
     Олег послушно попытался вообразить, но не полегчало,  а  напротив  --
всего осыпало морозом, словно голым выпал из дупла на  снег.  Даже  внутри
потяжелело, будто проглотил чересчур крупную сладкую ледышку соку.
     Любой человек страшен в миг безумия, а волхв страшнее  во  сто  крат,
ибо может остаться волхвом, а не просто  воином-зверем,  как  случилось  с
ним. Что может натворить озверевший человек с мечом? Ну,  людей  побил  по
всей крепости. Так что это за крепость, не больше трех десятков воинов, да
челяди наберется разве что с полста. Ну пусть еще  тот  отряд,  что  вчера
вечером въехал в ворота. Еще с полсотни... Кур и гусей, правда... Но волхв
вместо меча, даже вместо двух мечей, может разить заклятиями!
     Он не заметил, что произнес громко, вслух:
     -- Ну нет, горами двигать не сможет!
     Мрак от неожиданности вздрогнул:
     -- Что?
     -- Горами, говорю... Прости, Мрак, это я  своим  мыслям.  Устрашился,
что волхв в ярости мог бы заклятиями натворить... Ни черта не сможет.  Для
заклятий нужен ясный ум, холодная голова, сосредоточение... Если хоть чуть
примешается злость, любое заклятие псу под хвост. Или коту. Даже  таракана
не пугнешь... Все, я готов двигаться.
     Мрак кивнул, не спуская с него пристального взгляда:
     -- Ну вот и ладно. Если бежать, а не ползти, то успеем  в  Долину  до
полудня. Таргитай, не отставай. Надо идти, понимаешь?
     Таргитай кивнул, в горле был комок. Друзья двинулись, сразу  переходя
на бег, привычное состояние  сильного  мужчины,  он  сделал  шаг,  другой,
чувствуя свое непослушное тело... вдруг острая боль пронзила бок. Он начал
поворачиваться, удар под колени бросил на землю. Он ударился  затылком,  в
глазах заплясали искры.
     Сверху стремительно надвинулось страшное лицо  Аниты.  Рана  в  левом
глазу уже затягивалась, под розовым шрамом  пульсировало,  глазное  яблоко
растет, вот-вот веко поднимется, а пока на него  с  нечеловеческой  злобой
смотрит один правый...

     Он успел перехватить руку с занесенным кинжалом, но Анита  навалилась
с такой яростью, что острие медленно пошло к его глазам. А он в  страхе  и
растерянности не мог даже завопить перехваченным от ужаса горлом.  Широкие
спины Мрака и Олега на глазах уменьшаются,  ни  один  не  оглянется,  Мрак
сделал движение, вроде оборачивается, но это всего лишь подвигал  плечами,
устраивая заплечный мешок поудобнее.
     -- Мрак... -- прошептал Таргитай.
     Кинжал опускался, они отчаянно боролись, он не мог понять, как это не
может справиться с женщиной, пусть и в чем-то непростой, но все же  только
женщиной, а острие приближалось к его глазу, он  отвернул  лицо,  холодное
железо кольнуло скулу.
     -- Олег... -- прохрипел он.
     Оба уже почти скрылись за остатками ворот, а он, пока силился позвать
на помощь, ослабил хватку, и она сумела опустить кинжал еще ниже.  Острие,
узкое как наконечник стрелы, но острое как жало, прорезало кожу и уперлось
в кость скулы.
     Уже за воротами Олег оглянулся, ахнул, рука метнулась к посоху. Мигом
повернулся и Мрак, по голосу Олега ощутив неладное. Он еще  поворачивался,
но краем глаза увидел занесенный над лицом Таргитая кинжал, и  развернулся
с такой скоростью, что исчезли его руки, а  из  вихря  вылетело  нечто,  в
мгновение ока пересекло двор. Был влажный стук,  словно  копьем  ткнули  в
переспевшую дыню. Кинжал Аниты на этот раз  поцарапал  подбородок,  но  ее
тело рухнуло на Таргитая под тяжестью секиры. Та погрузилась ей в спину на
половину лезвия, перерубив позвоночник и почти разделив  ее  пополам,  как
если бы Мрак вознамерился разрубить большую рыбину.
     Анита лежала на Таргитае, раскинув красивые руки, а секира скрылась в
ее теле настолько, что Олег испугался, не достала  ли  через  ее  грудь  и
дударя. Он с разбега сбросил безжизненное тело с Таргитая, тот не открывал
глаз.
     Олег грубо ухватил певца за лицо:
     -- Жив?.. Потерпи, сейчас буду лечить.
     Мрак в пару прыжков оказался рядом.  Секира  снова  оказалась  в  его
руках, он размахнулся и ударил еще дважды. Когда  Олег  оглянулся,  голова
Аниты медленно катилась по пыли.
     -- На всякий случай, -- сообщил он, тяжело дыша. -- Черт!.. С  богами
дрались -- ничего, а тут какая-то девка... Что с ней, Олег? Я  голову  дал
бы на отрез, что она с нами.
     -- Она и была с нами, -- отозвался Олег глухо.
     -- Так чего же...
     -- Пока ее не убили.
     -- Ну, убили и убили! Всех нас убивают. Но мы ж не кидаемся вот так!
     -- Да. Она двоедушница, Мрак.
     Мрак присвистнул,  оглянулся  на  отрубленную  голову.  Она  смотрела
открытыми глазами. Он присел на корточки, уже без  вражды  второй  раз  за
день закрыл ладонью ей глаза.  Теперь  уже  оба.  Двоедушники  встречаются
почти в каждом селе, с  ними  встречались  и  наверняка  общались,  делили
хлеб-соль, но вот так случая не выпадало.
     -- Значит, сперва убили ту, которая была с нами?
     -- Да. Но две души не бывают одинаковые. Одна всегда... не такая, как
первая.
     Мрак поколебался, закопать бы,  пока  Олег  наскоро  лечит  Таргитая,
все-таки девку понять можно, сам немножко такой: бывало,  прибил  бы  этих
двух недотеп, а в другой раз сердце щемит --  вдруг  эти  растяпы  пальчик
прищемили?
     -- Ладно, -- решил он хмуро. -- Тебе, девка, уже все равно, закопают,
спалят или к дереву подвесят. А нам не все одно, копать или не копать.
     Да и волков пора  порадовать,  добавил  про  себя.  Молодая  красивая
женщина в полном соку -- действительно, всему живому радость.

     Глава 50

     Таргитай  на  бегу  спотыкался,  его  заносило  на  деревья,   коряги
выскакивали навстречу и бросались под ноги. Наконец треснулся головой так,
что бежал, как в звездной ночи, а дерево сзади  дрожало  и  роняло  сучки,
листья, гнезда, жуков, градом сыпались  жуки,  крупные  и  мелкие,  слабым
дождичком шелестели муравьи, пытаясь на лету ухватиться за листья.
     Мрак бросил сердито:
     -- Брось.
     Таргитай вздрогнул:
     -- Чего?
     -- Брось, говорю. Человечество гибнет, а ты из-за одной...
     -- Мрак, ты не понимаешь...
     Мрак   перемахнул   валежину   в    полтора    человеческих    роста.
Перекувыркнулся через голову, мягко упал на согнутые ноги и,  не  замедляя
бега, бросил невесело:
     -- Если бы!.. Мне тоже вы двое дороже, чем человечество. Но это  так,
по своей звериности. Даже волк защищает свою стаю, а на все остальные стаи
ему наплевать... Надо переломить себя, Тарх.
     Таргитай бежал тяжело, перекосившись, раненый бок Олег  залил  жгучим
зельем, щипало люто, а  еще  и  заклеил  целебными  листьями.  Теперь  там
вздувалось, как у стельной коровы.
     -- Но как, -- прошептал он убито, -- как она могла...
     Мрак на бегу бросил почти бодро:
     -- Да брось... Все женщины --  двоедушницы.  И  никогда  не  поймешь,
какая из них рядом. То ли спинку почешет, то ли ножом под ребро.
     Олег, тоже задумчивый, бросил на бегу:
     -- Они могут меняться.
     -- Зачем? -- удивился Мрак.
     -- Это у нас, мужчин, можно спрашивать, зачем. Но не у женщин.
     -- И то верно, -- согласился Мрак. -- Вообще-то спасибо, утешил.
     -- На здоровье, -- ответил Олег механически.

     Олег хрипел, несся за убегающим Мраком, как стрела, выпущенная  рукой
великана. Свирепый ветер с такой силой рвал ноздри, что  он  едва  успевал
замечать проносящиеся  мимо  деревья.  Внезапно  в  спину  ударил  тяжелый
раскаленный кулак. Его швырнуло вверх с такой силой,  ноги  отделились  от
земли. Он чувствовал, как лопнула  кожа  на  спине,  капли  крови  сорвало
ветром. Сзади был крик, он успел увидеть ослепительный свет, в лицо ударил
огонь, сжег ресницы и брови, накалились зубы. Он закричал от боли,  слышно
было, как кричали, охваченные огнем, Таргитай и Мрак.
     Стиснув зубы и сжавшись в ком, он произнес заклятие защиты. Язык едва
ворочался в распухшем рту, а губы потрескались, как кора  старого  дерева.
Свет больно жег глаза,  но  теперь  удавалось  увидеть,  как  стремительно
приближается каменная россыпь, за ней уже спуск в Долину...
     Он закричал, как раненый волк, торопливо  выкрикивал  все  подходящие
заклятия, и черт с теми заморскими странами, неведомая сила  сжала  плечи,
скрутила, по обожженному лицу больно хлестнул обгорелый обрывок ремня.
     Небо и земля несколько раз менялись местами, потом больно  ударило  о
твердое, он покатился, чувствуя боль во всем теле. В сторонке был треск, а
когда он разлепил напухшие обоженные веки, из обломанных  кустов  выбрался
разъяренный Мрак с секирой в обеих руках.
     Он смотрел на небо, и когда Олег вскинул голову, там  мелькнул  Змей,
он грохнулся неподалеку  с  такой  силой,  что  земля  дрогнула,  а  камни
сдвинулись, в то же время в синеве быстро  разрасталось  множество  точек,
превращались в крохотных Змеев...
     -- Это они! -- закричал Мрак яростно. -- Хотели сжечь нас...
     В сторонке послышался плачущий вопль:
     -- Разве не сожгли?
     Таргитай,  весь  избитый,  исцарапанный,  в   жутких   кровоподтеках,
выбрался из груды камней.
     -- Олег, -- рявкнул Мрак люто. -- Не спи! Сделай что-нибудь! А то нам
тут и не спрятаться.
     -- Кто сказал "спрятаться"? -- прорычал Олег. -- Кто сказал...
     Его трясло от бешенства, он чувствовал гул в  голове,  в  груди  было
горячо, словно туда влили  ковш  расплавленного  железа,  а  руки  сводило
судорогами... Краем глаза поймал на себе изумленный, даже вроде испуганный
взгляд Мрака, Таргитай даже отшатнулся, а Олег выбросил из  себя  незримый
молот, раздвоил,  потом  еще  и  еще,  сильным  толчком  бросил  навстречу
налетающей стае.
     Они были всего в полуверсте, быстро снижались,  когда  зеленые  звери
страшно закричали, их подбрасывало, страшные зубастые морды  дергались  из
стороны в сторону. Был  треск,  разлетелись  сбитые  костяные  шипы,  иглы
гребня, с жуткими криками сорвало  и  бросило  на  землю  троих  воинов  с
переднего Змея. Сам Змей остановился в полете, словно налетел на  незримую
стену, в широченной груди появились впадины, словно грудь была  из  мягкой
глины, а в нее били толстыми бревнами.
     На других Змеях закричали, когда их  вожак,  передний  могучий  Змей,
самый могучий из всех Змеев страны гор, уже мертвый, бессильно  растопырил
лапы и камнем рухнул, ломая крылья, подминая уцелевших седоков.
     Еще два Змея упали с жутким ревом, но пятеро чудовищ сели поспешно, с
них покатились воины в блестящих доспехах.  Воеводы  кричали  и  тыкали  в
сторону троих длинными мечами.
     Олег  кричал,  весь  окруженный  злым  яростным  светом,  лицо  стало
страшным, руки протянул к врагам,  кто  бы  ни  были,  крючковатые  пальцы
изогнулись, как когти. Он рвал невидимую  плоть  противника,  и  маленькие
фигурки падали, корчились, пытались уползли обратно, лишь немногие  бежали
отважно вперед.
     Мрак вскочил с ревом, черные волосы развевались, как  крылья  ворона,
он был так страшен, что набежавшие воины даже остановились в ужасе, но  он
бросился на  них  сам,  секира  замелькала,  рассекая  тела,  и  на  него,
опомнившись,  налетели  скопом,  Он  был  как  огромный  медведь  в   стае
разъяренных псов, яростное пламя блистало в стороне, там уже горела земля,
камни плавились, как воск. Волны сухого жара пожирали траву.
     Потом над полем битвы прогремел  страшный  крик.  Содрогнулось  небо,
дрогнула земля, а камни вжались в землю.  Страшно  полыхнул  свет,  но  не
желтый колдовской свет, а страшное  красное  пламя  крови,  и  в  середине
нечеловеческого  огня  поднялся  человек  с  пылающим   мечом   в   руках,
золотоволосый.

     Бой был страшный, но длился всего несколько мгновений. Страшный воин,
двигаясь как молния, смел противников, как буря сметает  сухие  листья,  а
где он пронесся, там остались даже не трупы,  а  залитые  кровью  камни  с
разбросанными кусками горячего  мяса,  что  еще  дергались,  пульсировали,
брызгали кровью и слизью.
     Громко  закричал  Олег,  затем  Мрак.  Таргитай  остановился,  быстро
приходя в себя, опустил меч. Они были одни, у их ног лежал спуск в Долину,
а солнце жгло плечи и голову.  Олег  стоял,  весь  залитый  кровью,  Мрака
забрызгало красным от пяток до ушей. Оба озирались дико,  готовые  бить  и
крушить, но поле было чистым, и Мрак крикнул снова:
     -- Все!.. Закончили, Тарх!.. Спрячь меч.
     Таргитай послушно попытался сунуть меч  в  ножны,  даже  не  стряхнув
кровь, однако в трех шагах из камней поднялся высокий  могучий  воин.  Его
раскачивало, по лицу текла кровь, седые усы обагрились красным.  Он  дышал
тяжело, но, сжимая широкий меч обеими руками, пошел прямо на Таргитая.
     Таргитай, уже растеряв ярость, ударил рукоятью меча, а когда  человек
покатился прочь, теряя шлем, боевые перчатки,  все  трое  узнали  воеводу,
который недавно склонял их к службе своему царю.
     Таргитай сказал с отвращением:
     -- Ничего не понимаю. Но наш волхв поймет все.
     Он сунул меч в ножны, даже не удивившись, что тот  теперь  совсем  не
светится, даже не блестит, пошел к Мраку, сгорбившись и снова волоча ноги.
     Мрак пихнул воеводу ногой:
     -- Ну что? Отвоевался?
     Воевода смотрел затравленно, но с лиц троих  ушла  ярость,  все  трое
выглядели усталыми, измученными, и он сказал быстро:
     -- Ребята, я просто на службе!.. Не  убивайте!  Я  вам  дам  серебра,
злата! У меня трое детей!
     -- Гм... -- сказал Мрак с сомнением.-- Трое детей... А сколько у тебя
злата?
     Воевода вскрикнул с надеждой:
     -- Много!.. Сундук с золотыми монетами!
     Мрак кивнул одобрительно:
     -- Этих денег хватит даже на пятерых.
     Он наступил ему на горло, даже не  притронувшись  к  секире.  Донесся
приглушенный хрип. Тело слабо дернулось, ноги вытянулись и  застыли.  Мрак
нехотя снял ногу.
     Олег брезгливо отодвинулся от кровавых брызг:
     -- Он же сказал, что детей трое! При чем здесь пятеро?
     -- Если на обратной дороге заночуем в его доме, -- буркнул  Мрак,  --
то будет и пятеро.
     Его бодрый голос лгал, и все знали, что оборотень лжет, полдень почти
наступил, вот-вот  великий  Род,  бог  богов,  сойдет  с  небес  и  вручит
сверкающее Перо будущему властителю мира... а они так ничего и не  сумели,
как слепые котята, тыкались мордами во все стороны, бросались то к  лешим,
то к упырям, никого не убедили, сами не поумнели, а к Долине Битвы Волхвов
спешат просто по упрямству, по дурости, по самой подлой трусости, когда не
решаются признаться, что потерпели поражение,  даже  себе  не  признаются,
друг от друга прячут глаза и бегут, бегут, бегут, подбадривая  друг  друга
лживыми словами!
     Олег внезапно сказал громко:
     -- Вылезай.
     Мрак  и  Таргитай  смотрели  с  недоумением,  потом  начали   вертеть
головами, оглядываясь. Олег повторил еще, нахмурился, грозно сдвинул брови
и сказал что-то злое и резкое.
     Вспыхнул свет, в трех шагах впереди возник вопящий факел.  Человек  в
горящей одежде пробежал всего пару шагов, уп