а уровне мха...
     Таргитай смотрел, не понимал, а Мрак хладнокровно буркнул:
     -- А мне плевать, как меня оценит какой-то дуб.
     В его  движениях  сквозила  сила,  уверенность,  даже  слишком,  Олег
ощутил, что оборотню совсем не все равно, как его оценивают, даже если это
незрячие дубы. Только Таргитай повздыхал над умными речами,  выудил  из-за
пазухи дудочку, тихая  печальная  мелодия  полилась  над  травой,  изредка
поднимаясь до уровня кустов.
     Мрак, которому нечего было делать, догрыз последнюю кость,  тоскующим
взглядом окинул горку хвороста, зря Таргитай пыхтел, хомячился, отступил и
снова исчез. Таргитай перевел дыхание. Мрака нет, Олег занят дубами, можно
надудеться всласть, а потом удивить песней, что вроде бы взялась  вот  так
просто из ниоткуда...

     Олег непонимающе уставился на молодого кабанчика, тот лежал, подтекая
кровью, у его ног. В сторонке быстро одевался Мрак.  Лишь  когда  набросил
через плечо широкую  ременную  перевязь  с  секирой  в  петле,  облегченно
вздохнул:
     -- Без штанов ничо, а вот без секиры, как голый.
     Олег оглянулся на стену дубов.  Те  хранили  презрительное  молчание.
Ветви поднялись, только листочки слегка колыхались,  торопливо  сбрасывали
влагу, тем самым спасая деревья от перегрева. А по стволам, он чувствовал,
из глубин земли поднимаются ведра и ведра ледяного сока,  охлаждая  мысль,
делая ее трезвой, холодной, отстраненной.
     -- Мрак, -- сказал он с досадой, -- ты так подкрался...
     -- Я? -- изумился Мрак. -- Я так топал, что  вздрагивали  и  ругались
все муравьи в пнях!.. Видать, становишься совсем умным, Олег. Скоро  вовсе
оглохнешь, спотыкаться начнешь.
     Таргитай прибежал, с восторгом оглядел кабанчика:
     -- Он уже спотыкается. Барсука есть не стал.
     Мрак оглянулся на кучу обглоданных костей:
     -- Что, волкам скормили?
     Олег сказал язвительно:
     -- Зачем волки, у нас есть Таргитай.
     Таргитай сказал обиженно:
     -- Мрак, чего он...  Сырое  --  разве  еда?  Съел  кое-как,  чуть  не
удавился. Вон шерсть из ноздрей лезет!
     -- Так ты с шерстью...
     Обиженный Таргитай, их не переспоришь, все не так  понимают,  вытащил
дудочку и лег на траве в сторонке, заиграл, лениво перебирая отверстия  на
своей палке с дырками. Песня выползала тягучая, как  мед  на  солнышке  из
переполненного им дупла, стекала по  стволу,  приманивая  бабочек,  жуков,
муравьев...
     Мрак усмехнулся, вытряхнул из мешка с десяток груш:
     -- Ешь. Я как чувствовал, что тебя сейчас на мясо с кровью не тянет.
     Олег машинально взял грушу, ноздри дрогнули, улавливая запахи, и  тут
же груша оказалась в крепких зубах, захрустело, брызнул сок. Мрак довольно
посмеивался, сел. Секира оказалась в  его  руках,  он  задумчиво  осмотрел
лезвие, огляделся в поисках камешка, подправить бы  лезвие,  всегда  можно
сделать еще острее.
     Жалобная мелодия перешла в задумчивую,  Таргитай  старательно  дудел,
направив конец дудочки в небо. Мрак смерил его долгим задумчивым взглядом:
     -- Иногда мне кажется, что это не он дурак, а мы.
     -- Почему? -- спросил Олег.
     Мрак скривился:
     -- Потому, что у тебя всегда это "почему", а  ответы  не  всегда  те,
какие хочется. А наш Тарх еще ни разу не спросил "почему". Ему всегда  все
просто и ясно. Может быть, и Род не самый последний дурак на свете,  когда
сотворил мир. Может быть, в этом какая-то высшая мудрость...
     Олег поморщился:
     -- Мы знаем, что сила -- уму могила, что сила и ум в  одном  теле  не
уживаются... Чем человек сильнее, тем обделеннее умом. А  ум  лучше  всего
развивается в теле немощном, а еще лучше в искалеченном. Так что, выходит,
боги еще глупее людей, раз они сильнее! А самый большой дурак -- Род,  так
как самый сильный из богов.
     Мрак слушал-слушал занудные рассуждения Олега,  которому  обязательно
надо докапываться до сути, неожиданно согласился:
     -- Судя по тому, что сотворил, похоже.
     Олег оглянулся на Таргитая. Тот лежал на спине, синие глаза  бездумно
уставились в такое же синее небо, пальцы перебирали  дырочки  на  чертовой
дуде, оттуда вырывались сиплые звуки вперемешку с  отвратительным  визгом,
но Таргитай дудел старательно, даже покраснел от натуги, а щеки  раздувал,
как ребятишки раздувают лягух, воткнув им в задницу соломинку.
     -- А вот не...
     Он умолк на полуслове, только Таргитай дудел все так же  старательно,
а вдали ясно слышался треск, легкий, но частый топот множества  копыт.  На
дальний конец поляны высыпало множество свиней. Огромные, сытые, наглые, с
кучей вертлявых поросят с полосатыми,  как  у  бурундуков,  спинками,  они
сразу бросились к мудрым дубам.
     Мрак тихонько свистнул, двое из старых могучих  кабанов  повернули  в
его сторону головы, маленькие налитые кровью глазки злобно  и  недоверчиво
смерили взглядом чужаков, потом равнодушно отвернулись. Молодые кабаны уже
чесались о стволы, стукали массивными головами. Сверху  сыпались  янтарные
яблоки желудей. Поросята затеяли игру, носились с визгом, а толстые свиньи
неодобрительно похрюкивали, их пасти не отрывались от  земли,  подхватывая
желуди, стоял жуткий хруст, что все усиливался.
     Мрак подошел ближе, рассматривал наглое стадо. Кабаны уже не обращали
на него внимания, человека в этих лесах не зрели, один начал копать  рылом
землю, выбрасывая наверх целые пласты. Хрустнуло, затрещало,  Мрак  видел,
как страшная кабанья пасть ухватила  белый  корень,  не  знавший  дневного
света, из корня брызнуло соком, кабан довольно  заурчал  и  стал  выдирать
корень из земли весь, мотая головой и упираясь передними копытами.
     Еще двум осточертели желуди, что усеяли все так, что травы не  видно,
все блещет янтарем, начали копать быстро и мощно, земля взлетала и  падала
им на головы, трещали корни, нежные, пугливые.
     Таргитай сказал жалостливо:
     -- Бедные дубы...
     -- Зато мудрые, -- сказал Мрак угрюмо.
     -- Может быть, -- предложил Таргитай робко, -- отгоним этих свиней?..
Они такие невкусные... Правда, если сырые.
     Мрак проворчал:
     -- Наш волхв говорит, что нельзя вмешиваться в  природу.  Тебе  мало,
спасатель?..
     Таргитай вздрогнул и так быстро опустил голову, что лязгнули зубы. Со
стороны дубов несся треск, могучие звери быстро выкапывали такие ямы,  что
наверху  торчали  только  круглые   задницы   с   хвастливо   закрученными
хвостиками. Иногда какой-нибудь кабан пятился, с треском выдирая за  собой
корень, тот лопался,  из  надрывов  бежал  прозрачный  сок,  но  свиньи  с
удовольствием сгрызали мелкие корешки, а сам корень оставляли  под  жарким
солнцем.
     Поросята,  мелькая  полосатыми  спинками,  суетливо  носились   между
деревьями, выбирали самые спелые  и  сочные  желуди.  Пинались,  пихались,
затевали игры.
     Олег потрясенно смотрел на этот  разор,  губы  начали  шевелиться,  а
пальцы сплели сложную фигуру для заклятия. Мрак толкнул, а когда Олег  все
еще  не  замечал,  сильно  ударил  по  спине.   Волхв   оглянулся,   глаза
непонимающие. Мрак укоризненно качал головой.
     Медленно, очень медленно глаза  волхва  погасли.  Он  сгорбился,  вид
виноватый, ибо полез со своими лесными понятиями в мир Высшего  Понимания,
Высоких Знаний, а со своими знаниями он не отличается от Таргитая, который
может броситься сгонять злого петуха с бедной  курочки,  мол,  здоровенный
мерзавец вскочил и нагло топчется!

     Глава 15

     Мрак предполагал, что стадо, нажравшись, заночует под  этими  дубами,
но кабаны все же неспешно и  уверенно,  по-хозяйски,  побрели  дальше.  На
опушке остались зловещие темные ямы. В холмах  ноздреватой  земли  торчали
куски корней, везде блестели янтарные скорлупки, изломанные и изжеванные,
     Даже Таргитай уловил, как  изменился  воздух,  наполненный  неслышным
стоном, запахами боли, страдания, болезни.
     Олег робко приблизился к дубам, сказал робко:
     -- Прости, это выше нашего понимания...
     Сильный могучий голос, в котором не было и следа от перенесенных ран,
не было страдания, раздался с высоты, словно говорил не дуб, состоящий  из
множества дубов, а с ними общалось само небо:
     -- Мы знаем... мир. Мы понимаем все. Мы помним,  что  происходило  на
Земле. Мы помним тех богов, чьи имена забыли даже нынешние боги... А то  и
не знали вовсе. Мы помним, как мир был молод и свеж...
     Олег ощутил, что душу снова обуял неземной восторг,  а  заготовленные
слова о свиньях и подрытых корнях улетели, улетучились, ибо достойны разве
что Мрака или Таргитая, простых земных людей, не  знающих  о  высоком,  он
просто пал бы лицом в грязь, спроси о таком, а это Сверхсущество просто не
обращает на это внимания, как и достойно мудреца...
     Мрак угрюмо осматривался. Волхв стоит перед деревьями как  редкостный
дурак, даже Таргитай так не разевает пасть, а  похожий  огонь  восторга  в
глазах Тарха вспыхивает только при виде  жареного  гуся,  а  волхв  вообще
сдвинулся, даже волосы встали дыбом, зеленые глаза  совсем  раззеленелись,
уже светятся.
     Свиньи подрыли корни у всех дубов, что стоят первыми.  Наружу  торчат
жалкие белые пальцы, стекают капельки сока. Насытились,  рыли  уже  просто
так, из свинства. Если эти дубы не засохнут,  то  просто  чудо...  Правда,
Олег говорит, что другие передают по корням добытый ими  сок,  но  уцелели
корни только с той стороны, а если кабаны пороются и там?
     Он прервал Олега на полуслове:
     -- Ты скажи мне, мудрый... а цель ваша какая?
     Олег поморщился, а дуб после долгой паузы переспросил:
     -- Цель? Что есть цель?
     -- Ну, зачем живете?
     Олег прошипел:
     -- Мрак, ты не то спрашиваешь!
     -- Ты спрашивай свое, -- отрезал Мрак, -- а я -- свое.
     -- Надо о мудрости, о высших знаниях!
     -- Они тоже стоят на той же земле, -- ответил Мрак еще злее. -- Ты уж
наспрашивался, дай узнать мне.
     Голос дуба ответил гулко и торжественно, в нем чувствовались голоса и
других деревьев, всей рощи, но это в самом деле был голос единого могучего
сверхдерева:
     -- Мы... мы... живем.
     -- Эт понятно, -- сказал Мрак неторопливо, --  все  живем.  Но  цель?
Ваша цель?
     Олег дергал его за полу волчовки. Таргитай не понимал, все ведь ясно,
чего Мрак еще допытывается, но дуб все же уловил смысл вопроса:
     -- Мы живем... чтобы копить  нашу  мощь  и  силу...  потом  наступает
Высшая Радость!.. и наше семя выбрызгивается из нас... и  падает  золотыми
каплями счастья на землю...
     Впервые бесстрастный голос, который  Мрак  сразу  назвал  деревянным,
словно бы потеплел. Олег превратился в слух, впитывал премудрость, которая
старше премудрости богов, а грубый Мрак брякнул:
     -- Ага, понятно... А свиньи, значит, помогают.
     Олег зашипел в ярости, а дуб пояснил:
     -- Это и есть цель. Достижение Наивысшего Счастья.
     -- Цель -- выбрызгивать желуди? -- переспросил Мрак.
     -- Да. Нет выше  радости,  когда  эти  семена  зарождаются,  медленно
наливаются жизнью, зреют,  крепчают,  обрастают  скорлупой,  обретают  тот
восхитительный цвет, который вы зовете золотым. Выше этого Счастья  бывает
только тот ослепительный миг, когда желуди наконец покидают лоно...
     -- Понятно, -- прорычал Мрак. --  Значит,  это  и  есть  ваше  Высшее
Счастье. Спасибо, ты меня вразумил!
     От отступил, поймал Таргитая за руку, насильно оттащил к  месту,  где
тот оставил от барсука груду костей. Таргитай нерешительно противился:
     -- Ты чего? Олег там всякие тайны вызнает, мудрость черпает...
     -- Тебе только такой мудрости недостает!
     -- А что? Ты ж сам говоришь, что я дурной. Вот и стал бы умным!
     -- Не надо, -- ответил Мрак. -- Ты уже  умнее,  чем  сто  тысяч  этих
деревьев.
     Он  подобрал  секиру,  бросил  в  лицо  Таргитая  его  мешок.  Дударь
вытаращил глаза, но надел, посмотрел по сторонам:
     -- Неужто уходим?
     -- Олега захватим, а то начнет желуди...
     -- Есть?
     -- Хуже! Ронять.
     Олег вяло противился, но Таргитай ухватил его с одной стороны, Мрак с
другой, потащили, поволокли, а когда до Олега, наконец, дошло, что  друзья
неумолимы, он высвободился и пошел в сторонке, злой и  насупленный,  брови
сдвинуты, весь еще там, в странном мире, когда еще не было  ни  людей,  ни
даже богов.
     Мрак наконец поинтересовался с угрюмой издевкой:
     -- Ну и что узнал великого?
     Олег двигался как во сне, лишь по выработанной привычке  перескакивал
валежины или  подныривал  под  нависающими  деревьями,  не  расшибая  лба.
Ответил замедленно, голос дрожал и колебался:
     -- Узнал?.. Узнал,  каким  был  мир,  как  пришел  Великий  Лед,  как
надвигался, сокрушая все на своем пути, даже горы и скалы,  как,  наконец,
остановился и стоял  так...  долго.  А  потом  начал  медленно  отступать,
оставляя после себя Великое Болото... И как потом мучительно медленно  эта
бесконечная хлябь высыхала, из  ржаво-болотной  воды  высовывались  первые
островки грязи, образовывая островки... как на них появлялась трава, затем
кусты, а как венец всему -- деревья!..
     Таргитай молчал, представляя странный  и  удивительный  мир,  а  Мрак
спросил с той же угрюмой нетерпеливостью:
     -- Ну, и к чему это?
     -- Мрак, это знание о прошлом мире...
     -- Ну и что? Ты мне скажи, как сейчас жить  правильно?  Чтобы  всякие
там упыри не заставляли наших женщин икру метать или яйца откладывать?
     Олег смотрел на простого, даже очень простого оборотня  почти  что  с
брезгливой жалостью:
     -- Мрак, ты просто не способен понять... не способен  прочувствовать,
что есть кто-то неизмеримо выше, мудрее... и  что  таким  существам  будет
принадлежать право обладать миром. И даже если нашим женщинам велено будет
метать жабью икру, то кто мы, чтобы судить и  осуждать  деяния  неизмеримо
высших существ, чья мудрость  нам  попросту  недоступна?  И  чьи  поступки
оцениваем по своей дремучей логике?
     -- Ага, -- согласился Мрак, он  явно  не  слушал,  нос  подергивался,
ловил запахи, а уши подрагивали. -- Так, нам в ту сторону...
     Олег спросил убито:
     -- Куда теперь?
     -- Из леса, -- огрызнулся Мрак. -- Пока что из леса!
     -- К свету, -- добавил Таргитай  мечтательно.  --  К  солнышку.  Мрак
говорит, что я уже умный.
     -- Я это не сказал, -- возразил Мрак. --  Я  только  сказал,  что  ты
умнее, чем сто тысяч этих дубов.
     Олег шел задумчив и темен лицом. Мрак наконец спросил тревожно:
     -- Стряслось что-то?
     -- Да нет, ничего особенного...
     -- Не бреши, по морде зрю.
     Олег поднял на него затуманенные глаза:
     -- Все те, которые в той деревушке, не  идут  из  головы.  Их  жизнь,
постоянный страх воды, без которой однако тоже не могут жить... Это жуткое
испытание, чтобы навсегда... или хотя бы надолго выжечь  солнцем  связь  с
землей, лесом, деревьями. А мы ведь тоже все из Леса!
     Мрак спросил настороженно:
     -- Ну и что?
     -- Из головы не идет  услышанное  как-то...  Там,  в  нашей  деревне.
Кто-то, помню, сказал: "Хватит скитаться по свету, пора пускать корни..."
     Таргитай вздрогнул, с испугом посматривал на Олега. Впереди  вырос  и
быстро приблизился огромный  выворотень,  Таргитай  едва  успел  свернуть,
вместе с Олегом обогнули с двух сторон, Мрак попросту перемахнул, а  когда
снова сошлись, Мрак рыкнул, ничуть не сбившись с дыхания:
     -- А  я  дома  слышал  другое:  "озверел",  "шерсть  дыбом",  "волосы
поднялись на загривке"... Так что если у нас и есть родство с этими...  то
со зверями еще больше.
     Оба услышали за спинами тяжелый вздох, мечтательный голос Таргитая:
     -- А меня мама называла птенчиком, укладывала в гнездышко...
     -- Вот видишь, -- укорил Мрак умничающего волхва. --  Выходит,  мы  в
родстве со всеми. Так что бей без разбора, понял?

     Таргитай взмолился:
     -- И долго я этого кабаненка нести буду?
     Мрак посмотрел на небо,  солнце  все  еще  пробивается  через  листву
сверху, но в оранжевых лучах  появился  красноватый  оттенок,  что  сулило
скорый закат.
     Привал, -- решил он. -- Вот и ручеек, вода чистая... На ночь рано, не
радуйся, но хоть решим, куда теперь. Пока что главным было уйти от этих...
подальше. Я уже вижу какова их мудрость.
     Олег поморщился от грубости оборотня, зверь и есть зверь,  но,  чтобы
не спорить, взялся за поросенка, в то время как Таргитай заученно  сгребал
щепки, драл бересту и возжигал огонь, занимаясь достойным бога делом.
     Поросенка Олег зарезал, опустив в холодную воду, потом распанахал  от
шеи, выпотрошил, вымыл. Мрак одобрительно наблюдал,  как  волхв  чуть-чуть
подержал тушку в проточной  воде,  осторожно  соскоблил  ножом,  чтобы  со
щетиной не слезла и кожа, опалил сухой травой. Подготовленное мясо  быстро
и ловко очистил от лишнего жира, костей и пленок, снова обмыл в ручье.
     Таргитай взялся помочь, разрезал на куски, чтобы легче  жарить.  Олег
поморщился, взял у Мрака нож с тяжелым, как у  секиры,  лезвием,  начал  с
силой бить по широким ломтям. Тяжелое лезвие сплющивало толстый край, зато
по другой половине Олег лишь слегка пошлепывал, словно  подбадривал  перед
тем, как бросить на раскаленные камни. Таргитай  понял,  что  Олег  просто
выравнивает неровно отрезанные им ломти мяса, чтобы стали  одинаковыми  по
толщине.
     Знаток кореньев и ароматных трав, он и не подумал развязать  мешочек,
где у него хранились травы горькие и сладкие, острые и жгучие, истолченные
корни. Сам по себе поросенок был настолько нежен и сочен,  что  все  травы
могли только отбить его нежнейший вкус.
     Он не давал стечь жиру, кожица зарумянилась, стала коричневой,  пахла
одуряюще, и у Таргитая потекла слюна, когда представил, как захрустит  эта
корочка, как из-под нее вырвется облачко  пахучего  пара,  а  сочная  жижа
потечет по пальцам.
     -- Готово, -- сказал он умоляюще. -- Давай есть!
     -- Рано, -- сказал Олег непреклонно.
     -- Смотри, горит уже...
     -- Это не горит, жир капает.
     Но усомнился, проколол мясо  там,  где  потолще.  Потекла  кровь,  он
укоризненно оглянулся на Таргитая, постучал пальцем по виску.  Таргитай  в
свою очередь, обидевшись,  покрутил  пальцем  у  виска.  Мол,  нашел  кому
верить.
     Олег часто переворачивал, прокалывал, принюхивался.  Аромат  жареного
мяса  становился  все  мощнее,  на  боках  начала  образовываться  розовая
корочка, на глазах темнела, превращалась в коричневую, пузырьки вскипали и
лопались,  выпуская  струйки  одуряющего  запаха.  Наконец  корочка  стала
вспучиваться, отслаиваться от мяса. Олег сказал с удовлетворением:
     -- Похоже, готово.
     Мрак прорычал в одобрительном нетерпении:
     -- Какой ты волхв? Волхв -- это тьфу!.. Их как  собак  нерезанных.  А
вот приготовить так поросенка кто сможет?
     -- Даже ты не сумеешь? -- спросил Таргитай недоверчиво.
     -- Клянусь, -- сказал Мрак искренне. -- Я, бывает, задумаюсь о чем...
нет, не о высоком, даже совсем наоборот, не  о  таком  уж  и...  глядь,  а
поросенка уже нет. Один хвост торчит из пасти, ноздри щекочет.
     Таргитай, не слушая, ухватил ломоть побольше,  взвизгнул,  перебросил
на другую  ладонь,  оттуда  обратно,  коричневая  корка  лопнула,  брызнул
горячий пахучий сок, Таргитай вскрикнул дурным голосом, отшатнулся,  тряся
обеими руками, мясо упало в золу.
     -- Нечего, -- утешил Мрак, -- солоней будет.  Какой-то  из  тебя  бог
захудалый... Огня боишься, поесть любишь, муравьи тебя  кусают,  сидоровый
петух и тот набросился. А ты даже не пнул!
     -- Не пнул, -- виновато согласился Таргитай.
     -- Вот видишь! Смирного бога даже петух бьет.

     Олег, который и раньше не набрасывался на еду, на этот  раз  к  ужасу
Таргитая вовсе не притронулся к зажаренному им же  поросенку,  словно  уже
мечтал питаться соками, как мудрые и даже очень мудрые деревья.
     -- Я все равно не убежден, -- проговорил  Олег  под  шумное  чавканье
Таргитая, и хруст костей под зубами Мрака. В