-тересное...
     Скиф смолчал, а Олег ухватил пробегающего маль-чишку за полу:
     -- Эй, погоди. Еще кувшин вина и большую глиня-ную кружку.
     Бродяжка правильно понял, что кружка предназначе-на ему, как можно тише
опустился  на лавку  на той сто-роне  стола. Быстрые  глазки бегали,  бросая
осторожные взгляды на кувшины с вином, на суровых мужчин напро-тив, по обоим
видно, что непростые люди, а когда уви-дел подбегающего мальчишку с кувшином
в одной руке и глиняной кружкой в другой, расплылся в улыбке.
     Олег  смотрел в упор, мальчишка поставил кувшин  и кружку, умчался,  но
бродяга  смотрел  на  Олега выжида-тельно, с  искательной улыбкой. Скиф тоже
ждал чего-то, даже задержал дыхание.
     Но Олег кивнул наконец на кувшин, обронил почти равнодушно:
     -- Наливай, пей. А Скиф добавил:
     -- Если  есть что сказать  интересное нам, говори. Он победно посмотрел
на Олега,  тот милостиво на-клонил  голову. Скиф ощутил глухое  раздражение.
Это он  должен милостиво  наклонять голову, а простолюдин,  мудрец он или не
мудрец, должен смиренно слушать!
     Гуляка поспешно  налил  в  кружку, выпил, снова на-лил, сделал  глоток,
только тогда перевел дыхание, глаза несколько просветлели.
     -- Интересное? -- повторил он. -- О, здесь много бывает  интересного!..
У  Хвостогрыза  родился теленок с  двумя головами, у Серяка сарай провалился
под зем-лю,  у Голощупа  ветром  унесло с забора одеяло... Это и  есть самое
интересное для местных, клянусь.
     Скиф  вспыхнул,  Олег предостерегающе  бросил на  него  суровый взгляд,
сказал ровно:
     -- Мы не местные, как ты уже заметил.
     -- А для неместных, -- сказал гуляка, -- у меня дру-гое интересное...
     Он допил, быстро наполнил кружку и, обняв ее любов-но  обеими ладонями,
выжидающе уставился на Олега.
     Тот кивнул:
     -- Говори.
     -- Тут проезжали какие-то... -- сообщил гуляка. -- Все выспрашивали...
     -- О чем? -- спросил Скиф равнодушно.
     -- Не о  чем, а о ком, -- развязно поправил гуляка. -- Ищут двоих. Один
с  рыжими волосами, другой  -- с черными. Тот, что рыжий, -- зеленоглазый, а
черноволосый  --  с синими  глазами.  Обоим  палец в  рот не  клади,  потому
задерживать их не  след... а надо сообщить  войту. А тот уже знает,  как  их
остановить.
     Олег  всмотрелся в  его лицо,  не такое  уж  и  пьяное, как  показалось
вначале. Пальцы нащупали в  поясе монету,  толчком отправил ее  через  стол.
Ладонь гуляки прихлоп-нула, как бредущую муху.
     Скиф поинтересовался:
     -- Хорошо платят?
     -- Обещают золотые горы, -- ухмыльнулся гуляка.
     -- А что же ты?
     -- Не люблю, когда кого-то ловят, -- ответил гуляка откровенно. -- Меня
самого  ловили! Да и  вообще...  Ког-да  за  кем-то  гонятся,  всяк  норовит
подставить ножку. Да не тому, кто убегает, а который гонится...
     Он захохотал громко  и откровенно. Олег сделал хозя-ину знак, чтобы еще
принес  вина  и  сыра,  Скиф бросил гуляке еще одну монету,  тот поймал  так
ловко, что она просто исчезла в его ладони.
     -- Тогда нам нельзя задерживаться, -- решил Скиф. -- Кто-нибудь уже мог
побежать к  войту...  А тому  стоит только послать  вестника. Олег,  как  ты
думаешь, скоро нагрянут?
     Олег спросил у гуляки:
     -- Ты, я вижу, проводишь здесь все вечера... да и
     ночи, так что кое-что знаешь. По каким дорогам заставы?
     -- Верный вопрос, -- сказал гуляка. Он икнул, стыд-ливо закрыл ладошкой
рот,  ведь  известно,  что  ик  --  за-блудившийся  пук.  --   Сразу  видно,
грамотный... По всем, кроме той, что ведет к городу Гелона.
     Скиф насторожился:
     -- Почему так? Гуляка пожал плечами:
     _ Откуда я знаю? Наверное, что-то знают. Ну ладно, ребята, я пошел...
     Потеряв  к  ним  интерес,  больше не  дадут,  он  прихва-тил  кувшин  с
недопитым  вином, пересел  к веселящимся мужикам,  оттуда  зычным  и  наглым
голосом велел хозяи-ну подать лучшего вина и мяса на весь стол.
     Олег собрал в мешок головку сыра, каравай хлеба, сунул туда же кувшин с
вином  и поднялся.  Скиф, что  уже подпрыгивал  от  нетерпения, настороженно
отпра-вился  к  двери.  Сердце  стучало  часто,  навстречу  могут  ворваться
вооруженные  люди,  надо быть  готовым,  надо  успеть  схватиться  за  топор
раньше...
     Свежий  прохладный воздух охладил распаренные лица. Скиф поспешно вытер
потное лицо, Олег свис-том подозвал мальчишку:
     -- Коней покормил?
     -- Да, но... уезжаете?
     --  Еще приедем, -- сообщил Олег.  --  У вас кормят вкусно. И недорого.
Всем расскажем.
     Сияющий мальчишка привел  коней,  Олег  птицей взлетел  в  седло. Когда
выехали за  ворота, Олег  пустил  коня в  галоп. Скиф  некоторое время несся
следом, по-том догнал, прокричал:
     -- Что ты делаешь?.. Это же не дорога к Гелону!
     -- А зачем тебе Гелон? -- крикнул Олег.
     --  Мне не нужен, -- огрызнулся Скиф, -- по дороге можно свернуть. Ты ж
слышал, везде нас ищут! Олег ответил хладнокровно:
     -- На  везде у них  народу не хватит. Потому и поса-дили этого... чтобы
направил нас по той дороге, где нас захватят наверняка.
     Скиф ужаснулся:
     -- Этот пропойца?
     -- Эх,  не видел ты  еще пропойц!  Тоже  мне  пропойцу нашел.  Такой же
пропойца, как я воин.
     Скиф удивленно покосился на его могучую фигуру хотел спросить, а кто же
он тогда, если не воин, но все же  сообразил, что Олег хотел сказать, умолк,
только тихонь-ко злился, что  мудрец всегда говорит  загадками, а пони-маешь
их уже потом, когда  что-то да брякнешь.  После чего даже спина краснеет  от
стыда за свое бряканье.
     Небо было синее-синее,  даже густо-синее, без наме-ка на голубизну. Они
ехали по оранжевой  земле, впе-реди появилось зеленое пятно.  Кони понеслись
резво, Олегу почудился впереди холм, не сразу  рассмотрел,  что там  высятся
руины  старого  замка-крепости. А сама крепость среди озера пурпурной крови:
ярко-красной, дымящейся, грозной, взывающей к мести, отмщению.
     Скиф прерывисто вздохнул:
     -- Иногда понимаю...  почему  ты ушел  в волхвы! - Кони  наддали, озеро
крови начало распадаться на пы-лающие головки цветов. Олег сперва подумал --
на маки, но это оказались тюльпаны. Пурпурные головки так тес-но прижимались
одна  к другой, что зеленых стебельков  не  видно вовсе, как и  спрятавшихся
внизу лепестков, и он, уже зная, что  это всего лишь  цветы, все равно видел
горя-чую кровь, что течет здесь бурными ручьями, пропитывает землю, откуда и
поднялись эти вспоенные кровью цветы.
     Единственное зеленое пятно, которое усмотрели из-дали, оказалось крышей
крепости.  Не  то из зеленой  че-репицы, не то  мох  и  зеленая  плесень уже
поселились там,  поближе к скупому солнцу, но  сама заброшенная крепость уже
почти не отличается  от  каменных скал, что причудливо принимают облики даже
диковинных зверей, не только крепостей.
     Сама крепость наполовину обрушилась, в щелях ра-стут небольшие деревца,
корни на глазах вонзаются в щели и ломают прочную кладку.
     _ Почему? -- спросил Олег.
     --  Вечная крепость...  посмотри, какие стены!..  скоро  станет  грудой
песка. А хрупкие цветы, которые побьет любой град, да и  сами не проживут до
зимы... цветут, как цвели и тогда, когда крепость только строили...
     Олег окинул окрестности хмурым взором:
     -- Какие цветы? Когда ее строили, вытоптали все, даже леса извели.
     Скиф  с безнадежностью посмотрел на мудрого волхва. Тот в самом деле не
понимает, о чем говорят на-стоящие люди.
     Да плевать, что  я в самом деле не  понимаю, что  го-воришь ты, подумал
Олег, ибо на чистом и честном лице Скифа всегда  можно прочесть все, что тот
думает. Кому важны эти мелочи, эти сиюминутные мысли? Важны только те мысли,
те идеи, что могут изменить мир. Их много, таких идей!  Надо только отыскать
правильные...
     Скиф начал ерзать в седле, беспокоиться,  наконец, сказал с непривычным
смущением:
     -- Там впереди дорога раздвоится. Давай выберем се-верную...
     -- А что там?
     --  Да  так,  --  ответил  Скиф  с  напускным   равнодуши-ем.  Уши  его
подозрительно покраснели. -- Просто там встретятся мои знакомые.
     -- Могущественные властители? --  спросил Олег, чтобы  поддразнить, уже
ясно, что за знакомые у юно-го героя.
     Краска с ушей расползлась по щекам Скифа.
     -- Зачем нам  властители, -- сказал он с неудоволь-ствием. -- Мы сами в
состоянии за себя постоять. Или нет?
     --  Конечно-конечно, --  поспешно  ответил Олег.  -- Показывай  дорогу.
Провести ночь под крышей -- уже роскошь.

     Глава 14
     Впереди   высилась,  медленно  приближаясь,  огромная  гора.  Когда  ее
освещало солнце, она казалась огромным слитком золота, вечерами явно походит
на  вырванное из живого  тела  сердце,  но сейчас,  когда приблизились, Олег
рассмотрел, что  гора  такая же  старая, как  и  те, которые они  проезжали.
Старая, древняя,  наверняка,  как старый пень, изрытая  пещерами, в  которых
люди могут прятать-ся в случае беды...
     Есть  такие пещеры, вспомнил  он,  в  уголке которых можно  поместить с
десяток  крупных  городов,  а места  еще останется  вдоволь. Кто их рыл, кто
проделал та-кую работу? Великаны, боги?
     У подножия горы расположился город. Освещенная солнцем городская  стена
выглядела  сотканной  из  твер-дых  солнечных лучей,  хотя, когда  подъехали
ближе,  сте-на оказалась  всего  лишь из ошкуренных  бревен, вбитых в землю.
Концы заострены, видны торопливые  следы то-поров,  а по  гладким  блестящим
бокам бревен сползают
     янтарные капли застывающего сока.
     По  широкой  протоптанной  и   укатанной  дороге  к  дале-ким  воротам,
распахнутым во всю ширь,  тянутся доверху нагруженные подводы. Везут забитых
оленей,  коз, рыбу, мешки с зерном, кипы  шкур. Из города выезжают такие  же
нагруженные, но уже с кипами  шкур  выделанных, а то  и  кожей, везут сукно,
полотно,  металлические  сохи,  кое-кто  гордо  выставлял напоказ  купленное
оружие и доспехи.
     Возле  городских ворот деревянная сторожка, в ней легко разместились бы
трое-четверо стражей.  Но сто-рожка  пуста,  ворота  распахнуты, телеги то и
дело сталкиваются, возницы с бранью машут кнутами, лошади путаются в своих и
чужих постромках.
     Скиф и  Олег  въехали свободно, никто  не остановил.  Правда, дальше  у
груды  камней  двое  с  оружием, городская  стража,  но  на  всадников  лишь
покосились, а на те-легу что норовила прошмыгнуть втихаря, заорали. Воз-ница
сплюнул,  вытащил из-под рядна увесистый  булыж-ник, швырнул  в  кучу.  Скиф
объяснил Олегу:
     -- Это плата  за въезд... Ты не думай, тут не звери! Просто после дождя
можно утонуть в грязи да колдо-бинах. Не так свои горожане разбивают дорогу,
как  эти  ярмарочники...  А  чтоб  замостить,  нужны  камни.  Везти  их надо
издалека. Вот и додумались собирать плату...
     Дальше  в  самом деле  наткнулись  на  мастеровых, что  рыхлили  землю,
выбирали  и укладывали булыжники, ста-рательно примащивали  один к  другому,
чтобы оставалось поменьше зазоров. Еще  дальше середина  улицы вся  в камне.
Олег направил туда  коня. Из-под копыт сразу же полетели искры, стук  подков
стал веселее, звонче, а сам конь пошел веселее, гордо потряхивал гривой.
     -- Мудро, -- одобрил Олег. -- Самый понятный налог.
     -- Как это?
     -- Сразу видно, куда он идет. Можно даже пересчи-тать камни...
     Он улыбнулся  невесело. Скиф так и не понял; что  здесь смешного, но не
допытывался,  мудрецы  часто  го-ворят  загадками,   жадно  всматривался  во
встречных.  Кто-то  его узнал, кивнул, но большинство, как заметил  Олег, на
Скифа смотрели враждебно.
     Они выехали через улицу хлебопеков, затем сверну-ли  на оружейный  ряд.
Хорошо пахло горячим железом, хотя молоты еще не стучат, а порыв ветра донес
с  сосед-ней  улицы  ароматы  масла,  которым  смазывают  латы  и сочленения
доспехов, запах свежевыделанной кожи,  ко-торый  Скиф мог различить за сотни
шагов.
     Постепенно дома  кончились,  а дорога,  постепенно поднимаясь  в  гору,
превратилась в узкую тропку. В од-ном месте ее пересек ручей, он прядал, как
заяц, через  камни.  Далеко  впереди  его  ждет  огромная  спасительная нора
большой реки, там ручеишка укроется от всей напастей.
     --  К  какому  дому  ты ведешь,  --  удивился Олег, -- мы же прошли уже
все...
     -- Там еще один, -- заверил Скиф.
     Каменная стена приближалась, но еще ближе пря-мо из каменного основания
выросла  башня  из старого желтого гранита,  обгрызенная временем. От  самой
вер-шины с  остатками укрытий для  стрелков и до низа  ее  рассекла глубокая
трещина. Изнутри лез дикий виноград, корявые деревца лепились всюду.
     Они проехали башню,  подъем  становился  все круче, и тут за  поворотом
Олег  увидел последний  домик, что, казалось, прилепился  к  самой  середине
горы, но затем стало видно, что  гора в этом месте как бы  отступила,  между
домиком  и горой  есть место  еще и для  немалого  сада. От домика виднеется
только оранжевая крыша, все остальное тонет в зелени.
     Олег не смотрел  на  Скифа, но ощутил, как тот на-прягся, даже задержал
дыхание. Узкая  улочка, изгибаясь,  привела  к этому  небольшому аккуратному
домику, чис-тенькому,  свежему,  словно  только что  выстроенному  или  даже
выросшему из сухой земли.
     Перед домом растут яркие цветы,  у Олега защемило сердце от их чистоты,
беззащитности,  уязвимости.  Нет  даже оградки, чтобы  защитить от прохожих,
которым стоит только сделать шаг в сторону...
     По  обе стороны  тянется  небольшой заборчик, кото-рый легко перешагнет
даже подросток, а дальше все  уто-нуло  в буйной зелени сада. Справа от дома
калитка, от нее узкая  дорожка,  посыпанная золотым песком  и ого-роженная с
обоих боков красными камушками.
     Скиф спрыгнул  с коня и,  держа его  в поводу, подо-шел к  калитке, что
едва  достигала  ему  до пояса. Отворилась легко, без скрипа, словно сама по
себе.  Олег  тоже слез на землю, а Скиф уже повел  коня  прямо по усыпан-ной
золотым песком дорожке.
     Деревья,  как  заметил  Олег, растут  дальше, а  здесь с  обеих  сторон
карабкаются  на  домик  толстые  виноград-ные   лозы.  В  красноватых  лучах
заходящего солнца  ши-рокие узорчатые листья  выглядят темнее, таинственнее,
словно наполненные  иной жизнью, а сами  великан-ские  гроздья,  где  каждая
виноградина  крупнее голуби-ного яйца, кажутся чем-то  невероятно сказочным,
не-настоящим.
     Олег оглянулся, с этой высоты видно весь город, даже реку по ту сторону
города. Река как будто течет жидким серебром, а по серебру пролегла багровая
дорожка  от   за-катного  солнца.  Зеленый   берег,  напротив,  сияет  ярким
изумрудным   цветом.   Зажатый  в   излучине   город  как  буд-то  старается
выскользнуть из стальных объятий реки, стремится ввысь башенками, домами.
     Он с  удовольствием втянул  в себя воздух, сияющий и чистый. Все  здесь
чистое, отмытое,  даже  небо  удивитель-но  блистает свежестью, словно  и не
закатный вечер, а полдень после только что отгремевшей летней грозы.
     С  конем в поводу  вошел в  сад. Конь старался  дотя-нуться  мордой  до
зеленых веток. Скиф сказал натужно веселым голосом:
     -- Ляна!.. Ляна, ты где?..
     Несколько  мгновений ничего не происходило, в саду и в доме  было тихо.
Затем в  кустах зашелестело,  ветви  раздвинулись, нет,  даже разлетелись  в
стороны, словно зеленая птица распахнула крылья. Выметнулось нечто визжащее,
загорелое, босоногое, в мгновение ока пере-секло дорожку и прыгнуло Скифу на
грудь.
     Он поймал на лету, успел  виновато оглянуться на  Олега. А девушка, это
была молодая девушка с дивно  коротко постриженными волосами, висела  у него
на шее, визжала счастливо, болтала в воздухе босыми но-гами, целовала в нос,
губы,  щеки, напоминая  большо-го  ликующего  щенка,  что  сходит  с ума  от
радости, что вот обожаемый хозяин снова здесь, вот  его божествен-ный запах,
вот он сам...
     Олег  взглянул  на девушку  и решил,  что она милень-кая. Хорошенькая и
миленькая.  Потом решил, что ее с натяжкой можно бы  признать даже красивой,
несмот-ря  на  короткие  волосы,  босые  исцарапанные  ноги,  плотный загар,
присущий только  женщинам  из просто-народья, привыкшим проводить на полевых
работах целые дни.
     Скиф  с  трудом  оторвал  девушку,  поставил  ее на  зем-лю. Она  снова
порывалась броситься ему на шею, он удержал.
     -- Ляна, -- сказал он с упреком, -- веди себя прилич-но!..  Ляна, мы не
одни. Это мой друг, зовут его Олег.
     Девушка повернулась к  Олегу. Она смотрела с откро-венным  любопытством
ребенка.  Он посмотрел  в  ответ так же  пристально,  но девушка  не  отвела
взгляда. Она  смотрела прямо  и просто, не  взмахивала  длинными  пу-шистыми
ресницами,   не   поворачивалась   в  профиль,  что-бы   он   лучше   оценил
безукоризненную  линию ее  носа и подбородка,  не улыбалась таинственно, как
делают даже  самые  красивые и  знающие свою  красоту  женщины,  она  просто
изучала простодушно и честно.
     --  Здравствуй,  Ляна, --  сказал  он  с натугой.  --  Как  тебе  такие
непрошеные гости?
     Она весело рассмеялась,  ее лицо  сразу  преобразилось.  Глаза  засияли
ярче, он решил для себя, что она не про-сто красивая, совсем не просто.
     -- Я  всегда рада  гостям,  --  ответила  она  чистым и  нежным, как  у
ребенка, голосом. -- Да если еще со
     Скифом!
     -- Со Скифом, -- подтвердил Олег. -- При Скифе.

     Скиф  зыркнул  сердито, подозревая насмешку, но Ляна уже ухватила обоих
за  руки, потащила к дому. Олег огля-нулся на  коней. Те преспокойно  щипали
траву,  хватали  зеленые  ветки  кустов.  Надо  бы  расседлать,  стреножить,
мелькнула  мысль, но другая,  все оценивающая,  подсказа-ла, что  лучше  все
оставить как есть. Похоже, здесь хозяй-ка сама знает, что делать.
     Перед  домом рядом с крыльцом Олег заметил бочку  с водой.  Скиф и Ляна
вошли  в  дом, а  он  сбросил волчовку  и  с  наслаждением плеснул  себе  на
раскаленную  грудь обеими  пригоршнями. Вскрикнул  от  неожиданно-сти:  хотя
бочка  на солнцепеке,  но за весь день почему-то не нагрелась, холодная, как
будто только что из самых дальних глубин земли.
     Скиф  вскоре вышел, тоже  вымылся, фыркал, гоготал, расплескивал  воду.
Ляна  проворно  вынесла  легкий стол,  установила  под навесом.  Когда  Олег
уселся, там уже сто-яли блюда с холодными ломтями мяса, рыбы.
     Ляна  от  счастья не  могла  усидеть,  вскакивала,  бро-салась  в  дом,
приносила головки сыра, свежее  молоко, сладости,  а то  бросалась в заросли
винограда и с тор-жеством приволакивала такие  гроздья, что  Олег  пораженно
крутил головой,  настолько  огромных  еще  не  встречал.  Все это  время она
смотрела на Скифа с от-кровенной нежностью,  губы  ее  что-то шептали, глаза
смеялись, она даже напевала под нос и, снова убегая в дом, пританцовывала, а
то и вовсе скакала на одной ножке.
     Однажды  вдруг  смутилась,  покраснела,  глаза   распах-нулись,   стали
размером с два блюдца.
     ~ Ой, что это я к вам так пристаю!.. Говорят, муж-чинам надо оставаться
наедине, говорить о войнах и бит-вах? Все, убегаю...
     И унеслась раньше, чем успели остановить. А Ляна ускакала вприпрыжку  в
глубину сада, так с горы срыва-ется мощный  поток  холодной воды, и  когда с
той сто-роны, как вот сейчас, дул ветер, тончайшую холодную пыльцу  доносило
до самого дома.
     Сегодня день тихий, жаркий,  солнце  напекает голо-ву. Ляна попробовала
совладать с собой и  пройти по  саду важно, ее  замечательные гости  все еще
слышат ее, а то и видят, но не утерпела и в воду вбежала  с весе-лым воплем,
на ходу  сбросила  платье,  швырнула  на камни  и с  удовольствием рухнула в
чистую прозрачную воду. С  этой  стороны совсем мелко,  она лежала в пру-ду,
выставив небу голый зад, вода едва-едва покрыва-ла поясницу, ноги в восторге
сами шлепали по воде, пугая шаловливых рыбешек.
     Сквозь прозрачную  воду  заметила в песке  крупную раковину,  настоящий
сказочный  дворец,