Быстро  разгорелось,  по   стенам
скользнули темные гигантские тени. Горыня двигался  согнувшись,  почти  на
четвереньках, в руке у него -- полыхал факел -- смолистое бревно.
     -- Идите,-- бухнул он гулким голосом.-- Там пещера... А  то  здесь  я
вас по стенам размажу.
     Невры бегом бросились по широкому тоннелю. Даже стены и потолок  были
ровными, словно Горыня сгладил и отшлифовал твердые камни своими боками  и
головой.  Сзади  слышалось  тяжелое  дыхание  великана,  похожее  на   рев
огромного зверя.
     Внезапно стены ушли в стороны, свод взмыл ввысь, растворился во тьме.
Горыня вылез из тесного для него входа, встал  во  весь  рост,  с  треском
всадил факел в трещину на стене. Бревно полыхало ярко, но пещера была  так
велика, что невры  видели  только  ближайшую  стену  розового  с  голубыми
жилками камня и пол.  На  стыке  стены  и  пола  слабо  блестела  вода  --
подземная речушка прогрызла даже неглубокое ложе в камне.  В  пещере  было
чисто,  пахло  свежестью.  Посредине,  если  то  была  середина,  высилась
широченная гранитная плита, на ней что-то бугрилось, но что,  Таргитай  не
разглядел.
     Изгои жались к Мраку. Горыня отряхнул ладони,  с  кряхтением  сел  на
пол. Таргитай смотрел со страхом, даже так его  голова  Горыне  на  уровне
груди! Горыня был чудовищно тяжел в плечах, у него была огромная грудь, но
возраст и огромный вес еще больше утяжеляли ноги -- бедра вдвое шире плеч!
-- а живот был чересчур велик. Горыня оглядел их, его  лицо  оставалось  в
тени, а неврам факел светил в лицо, спросил грохочущим голосом:
     -- Ну... с коим добром пожаловали?
     В пещере заметалось, словно летучая мышь в поисках  выхода,  насмерть
перепуганное эхо. Мрак раскрыл рот, но  оттуда  вырвался  лишь  сип.  Олег
оттолкнул Таргитая, выступил вперед, заговорил дрожащим голосом:
     -- Ты прав, могучий... Мы пришли с добром в  сердцах,  но  нам  нужна
помощь. В страну, что лежит у  подножья  Гор,  вторглось  жестокое  племя.
Очень жестокий народ...
     Горыня  не  дослушал,  махнул  рукой,  а  его  голос  громыхнул,  как
сталкивающиеся горы:
     -- Опять ваши насекомые драчки... Никак не  повзрослеете.  Нет,  я  в
таких делах не помощник.
     Таргитай вскрикнул невольно, позабыв страх:
     --  Почему?   Святогор   сказал,   что   ты   можешь   подраться   за
справедливость...
     Горыня повернул к нему огромную, как башня, голову. Глаза  уставились
с непониманием, голос громыхнул тише:
     -- Что есть справедливость?
     -- Справедливость -- это...-- начал  Таргитай  горячо.  Он  запнулся,
подбирая слова. Горыня подождал терпеливо, подсказал с явной насмешкой:
     -- То, что выгодно тебе?
     -- Нет,-- отрезал Таргитай. От  негодования  он  перестал  страшиться
великана.-- Мне ничего  не  надо!  Но  этот  дикий  народ  убивает  мирных
жителей, уничтожает посевы, разрушает дома...
     Горыня не спускал с него глаз:
     -- Справедливость -- это не только тебе... но и близким твоим, твоему
племени, твоему народу... Верно?
     -- Не знаю,-- ответил Таргитай честно.-- Но степняки -- звери! Они не
должны так поступать.
     Он орал, приподнимался на цыпочки, почти  подпрыгивал,  хотя  Горыня,
похоже, слышал его неплохо. Великан задрал голову  к  невидимому  потолку,
подумал. Голос стал еще тише, задумчивее:
     -- Степняки?.. Гиксосы?.. Нет, после них пришли  савиры,  как  сейчас
помню. Потом Анты Боевых Топоров... Ага, сейчас  по  Степи  катится  волна
нового народа -- киммеров. Тоже не дар богов, но другие были  не  лучше...
Эти по крайней мере придумали стремена, благодаря которым их конница стала
непобедимой. Тяжелые стрелы -- тоже их выдумка. Этот народ изобрел  якорь,
гончарный круг, трут и  огниво,  дал  великого  мудреца  Анахарсиса...  Не
много, но что со степняков возьмешь!  Другие  народы,  что  называли  себя
культурными, давали и того меньше.
     Олег раскрыл и закрыл рот, шмыгнул за спину Мрака,  торопливо  достал
из мешка книгу. Горыня нашел глазами Таргитая, спросил в упор:
     -- Это те самые? Киммеры?
     -- Не знаю,--  ответил  Таргитай  неуверенно.--  Киммеры,  но  насчет
огнива...
     -- Не знаешь...  Не  знаешь,  а  берешься  изничтожать.  Да  еще  под
корень!.. Не  сумлевайся,  огниво  изобрели  они.  И  первыми  с  колесниц
пересели на спины коням. Ты и  этого  не  знал?..  Они  еще  с  египтянами
спорили, кто  из  них  самый  древний  народ.  Египтяне  проспорили...  Ты
считаешь себя правым, а киммеры -- себя. Они  кочевники,  вспаханное  поле
для них -- испорченная Степь. Испоганенная! Пшеница растет -- это же  корм
для их кочующих стад! Они не строят домов,  живут  в  крытых  повозках  и,
разрушая дома полян, делают доброе дело  --  так  считают.  Молодых  девок
уводят в плен, ибо женщины должны брюхатить только  от  победителей,  дабы
Род людской не измельчал, не пресекся вовсе...
     Говорил он медленно, подбирал слова. Речь была  странная,  старинная,
Таргитай не все понимал, но уже не  страшился  горного  великана,  который
говорил книжно, как Боромир. Тот тоже часто напоминал о здоровье  племени,
о праве на жизнь только сильных, чтобы слабых изгонять, дабы  Род  людской
не поганили...
     -- Они не правы! --  закричал  Таргитай  упрямо.--  Ты  отказываешься
помочь, такой огромный, могучий?
     -- Такой могучий, что обязательно должен  быть  туп  как  камень,  на
котором сижу? -- договорил за него Горыня.-- Конечно, сила -- уму  могила,
сила есть -- ума не надо, где сила -- там и правда... Всегда есть соблазн,
на себе испытал, закончить спор кулаками, где  последнее  слово  будет  за
мной... но я прожил сотни и сотни лет,  понимаешь?  Хоть  не  очень  умен,
пусть даже совсем дурак, но за это время и дурак чему-нибудь научится?
     Он смотрел прямо в  лицо  Таргитая,  тот  ощутил  неудобство.  Горный
великан как будто знал, что Таргитай заработал славу  дурака.  Пусть  даже
всего на час сплоховал, но в дураки попал навек.
     Мрак тем временем обошел  вокруг  плиты,  вытягивая  шею.  Непонятные
бугры оказались набросанными в беспорядке тушами горных козлов.  Огромные,
с длинной шерстью и чудовищно тяжелыми рогами,  загнутыми  в  кольца,  они
выглядели кроликами, если не мышами, на столе Горыни.  Мрак  оглянулся  на
гору сухих  стволов,  груду  веток.  Горыня  протянул  огромную  руку,  не
вставая, выдернул факел и опустил к полу. Мрак умело поджег сухую ветку, а
великан водрузил факел на прежнее место.
     Мрак деловито развел костер, сдернул барана, в мгновение ока надрезал
и содрал шкуру. Покосившись на огромный живот великана, теми  же  быстрыми
движениями освежевал еще десяток, нанизал на огромные колья и укрепил  над
костром.
     Горыня наблюдал за крохотным  человечком  с  умильной  улыбкой.  Губы
велета даже сложились трубочкой, будто  собирался  сюсюкнуть.  Мрак  почти
бегал от гигантского костра к горе хвороста, где самая тонкая веточка была
с его ногу, кормил ненасытное пламя, наконец заорал сердито:
     -- Эй, умные!.. Жрать, небось, не откажетесь?..  Так  поработайте.  У
нас с Горыней кто не работает -- не ест. Верно, хозяин?
     -- Хорошие слова,-- одобрил Горыня.-- В дикой общине -- очень верные.
     Олег насторожился, метнул непонимающий взгляд, но Таргитай уже  тащил
огромную ветку, уши пылали ярче факела велета.  Олег  начал  перетаскивать
хворост к костру, но напомнил себе, что  надо  разузнать,  что  неверно  в
краеугольной заповеди невров.
     Пещеру начал наполнять вкусный запах. Мрак приглашающе указал  Горыне
на подрумяненные туши:
     -- Хозяин, готово!
     Голос был сиплым, негромким, но Горыня кивнул, сам приглашающе  повел
огромной рукой:
     -- Садитесь ближе. Явствуйте хорошо, что-то мелковаты больно... Авось
подрастете, ха-ха!
     Факел потрескивал, в залитой красным светом пещере  бродили  огромные
жуткие тени, странно и причудливо ломались,  переходя  с  пола  на  стены.
Камень блистал голубыми жилками, синими и  желтыми  змейками.  Воздух  был
сухой, быстро впитывал запах жареного мяса.
     Горыня взял тушу двумя руками, грыз неторопливо, держал, как молодого
рябчика. Кости трещали, Горыня жевал козла целиком,  череп  звонко  лопнул
под огромными, как валуны, зубами.
     -- Набивайте пуза,-- угрюмо посоветовал Мрак.-- Надо двигать  отсюда.
Если велет выпустит, не сожрет.
     -- Не должен бы,-- проговорил  Олег  неуверенно.  Он  перестал  есть,
побледнел. Горыня с хрустом жевал третьего барана.
     -- Почему?
     -- Мы не враги... Не опасные, по крайней мере. И говорит так  книжно,
умно.
     -- А умники воздухом питаются? Боромир  молодого  кабанчика  за  один
присест ухомякивал. А мы -- дичь редкая в этих горах.
     -- Молчи,-- прошептал Олег настойчиво.-- Не подсказывай! Сам авось не
додумается.
     Горыня даже наклонился, наблюдал, как маленькие человечки ели,  пили,
мыли в холодной воде его подземной речки жирные руки.  Серьга  в  его  ухе
поблескивала  зелеными  искрами,  в  странных   слюдяных   глазах   велета
отражалось багровое пламя.
     -- Святогор не может,-- проговорил он грохочуще,-- а я  --  не  хочу.
Мне с Гор много видно, сверху все одинаковые... Меня степняки не  обидели,
верно?
     -- Нас тоже,-- ответил Таргитай, потому  что  Мрак  не  нашелся,  что
ответить, да и  сорвал  голос,  а  Олег  осторожничал,  боялся  рассердить
велета.-- Мы за Правду! Они наш народ обидели.
     -- Невров? -- удивился Горыня.
     --  Поляне  --  потомки   невров!   Кочевники   сгоняют   их,   жгут,
уничтожают... Разве Правда не на нашей стороне?
     -- На вашей,-- прогрохотало у него над головой.-- На вашей... Хотя на
их стороне -- тоже. Мелковатых правд много... а большую раздробили,  чтобы
удобнее было пользоваться. Я родня вам, это правда, но родня  и  киммерам.
Что хлебала растопырили?.. Когда-то мы жили одним великим  племенем.  Люди
племени ариев были покрупнее вас, нынешних, а я  был  подурнее  и  мельче.
Ведь мы, велеты, растем всю жизнь. Не знаю, благословение это отца  нашего
-- Велеса или проклятие... Ваше старичье тоже с годами  меньше  двигается,
закостеневает, а у нас в крови песка становится все больше, мясо твердеет,
превращается в камень... Еще живые,  но  уже  каменные  горы,  по  которым
черт-те что скачет, прыгает, а согнать не можешь...
     Голос дрогнул, он тряхнул головой, словно что-то отгоняя. Черная тень
странно и жутко заметалась по пещере, ломаясь  и  вытягиваясь  в  щелях  и
сталактитах.  Олег  спешно  раскрыл  на  коленях  книгу,  отыскал   чистую
страницу.
     -- Что чудно,-- проговорил Горыня тяжело,-- что мы все идем от одного
племени, а племя -- от одного мужика.  Сказывают,  что  до  сих  пор  жив,
бродит по свету! Вот бы повстречать...
     -- И что тогда? -- спросил Мрак с интересом.
     Горыня  медленно  сжал  огромный  кулак.  Захрустело,   меж   пальцев
стрельнули камешки, вниз  посыпалась  струйка  песка  --  велет  невзначай
захватил пару валунов.
     -- Я бы взял его за душу,-- ответил Горыня мечтательно,  его  тяжелые
веки опустились, закрывая глаза,-- я бы спросил дурня: зачем? За что так?
     Изгои переглянулись, не поняв, только Мрак кивнул, бросил пару  веток
в затухающий костер.
     Горыня поджег еще пару смолистых бревен,  воткнул  в  щели,  огромный
корявый пень сунул краешком в огонь.
     -- Всю ночь гореть будет... Спите, с утра уйдете.
     Он как сидел, так и отвалился навзничь, почти  сразу  мерное  дыхание
заполнило пещеру. Потом начался  могучий  храп,  похожий  на  рев  десятка
разъяренных  беров.  Живот  колыхался,  в  нем  громко  булькало,   словно
переливалось целое озеро.
     В пещере воздух был с дымом, но вытягивало сквозь  невидимую  щель  в
потолке. Огонь по смоляным  факелам  сползал,  медленно  нагревая  воздух.
Возле каменной плиты пламенели темно-красные угли,  от  них  несло  жаром.
Воздух заполнился запахами дыма, пота, свежеснятых шкур, крови...
     Невры отошли как можно дальше от спящего велета. Зашибет во  сне,  не
заметит. Или в горящие угли спихнет по нечаянности.
     Таргитай лег посередке между Мраком и Олегом, намерился  обсудить  то
да се, велет уже не  казался  страшным,  но  только  умостился  поудобнее,
наконец-то натруженные ноги отдохнут, как грубая рука  Мрака  ухватила  за
плечо, потрясла:
     -- Вставай!.. Вставай, лодырь!
     Таргитай в испуге открыл глаза, вскочил как ошпаренный:
     -- Что? Что стряслось?
     Мрак приблизил к нему бешеное лицо. Глаза горели, как у дикого зверя.
     -- Что стряслось! -- перекривил он зло.-- Олег тебя  будил,  я  бужу,
хотел уже Горыню просить,  чтобы  дубиной...  Как  только  в  тебя  влазит
столько сна!
     Таргитай в недоумении огляделся. Олег, стоя на  коленях,  в  неверном
свете догорающих факелов запихивал в мешок  жареную  тушу  барана.  Горыня
сидел, прислонившись к стене, дубина стояла  между  коленей,  лицо  велета
было в тени.
     -- Уже утро...-- понял Таргитай разочарованно.-- Ну, всегда так...  А
утром мне завсегда есть хочется.
     Мрак в ответ дал по шее. Таргитай, не удержавшись, слетел  в  ледяную
воду и с диким воплем выбежал, где Олег уже ждал, тут же набросил  ему  на
плечи мешок. С Таргитая текло, из сапог выплескивалась вода.  Он  упал  на
спину, в мешке хрустнуло, потряс ногами, выливая воду. Волчью шкуру  снять
не рискнул, Мрак вовсе озвереет, пусть сохнет прямо на нем.
     Горыня гулко спросил из своего угла:
     -- Все-таки будете ратоборствовать с  киммерами?..  А  как,  если  не
тайна? Как думаете найти и утвердить Великую Правду?
     Таргитай вздрогнул от громового голоса, за ночь подзабыл.  Олег  тоже
смолчал, но Мрак, к которому вернулся его зычный голос, шагнул вперед.
     -- Вот чем! -- он похлопал по  рукояти  секиры.--  Пока  бьются  наши
сердца, пока есть кровь в жилах...
     Ладонь была твердая, Таргитаю показалось, что Мрак стучал деревом  по
дереву. Горыня медленно кивнул, вытянул руку:
     -- Вон там колечко, видите?.. Подайте мне.
     Олег вытянул шею, все трое осторожно пошли в ту сторону.  Здесь  свет
от факелов едва достигал, в полумраке они увидели на полу диск из  желтого
металла. Кольцо было размером с огород, а  на  высоту  от  пола  до  пояса
неврам. Таргитай и Олег смотрели потрясенно, не понимая, что это такое,  а
Мрак подошел вплотную, навалился плечом, с силой упираясь  в  пол  ногами,
покраснел от натуги, хотя даже ему ясно, как видел Таргитай, что  надо  не
меньше двух-трех сотен могучих быков впрячь в это странное  кольцо,  чтобы
сдвинуть с места.
     -- Это серьга моего деда,-- прогремел над неврами далекий и печальный
гром.-- Он тоже искал, надеясь только на силу...
     Он поднялся, ушел, согнувшись в поясе.  Вскоре  загремело,  в  пещеру
пахнуло свежим  холодным  воздухом.  Невры,  втягивая  головы  в  плечи  и
стараясь не встречаться взглядами, заспешили из пещеры.

     Глава 2

     Обратно шли голодные. Мрак дал передохнуть только в полдень, тогда же
съели целиком и обглодали косточки  барана,  которого  захватил  у  Горыни
запасливый волхв.
     Не дав отдохнуть, Мрак погнал их  по  каменистому  косогору.  По  его
расчетам Горы должны  были  кончиться  через  два  дня,  а  там  потянется
бесконечная Степь с ее ковылем и неисчислимыми  стадами  скота,  скачущими
всадниками, что еще ищут их, троих людей Леса!
     Таргитай почти не отставал от Мрака, нес два мешка:  свой  и  волхва.
Олег застревал, искал редкие травы, подбирал и прятал в пояс камешки. Мрак
орал,  но  не  свирепо,  и  Олег  продолжал   заглядывать   в   расщелины,
переворачивать камни, а потом догонял, пыхтя и обливаясь потом.
     Косогор перешел в цветущий склон, затем шли по  ровному  плато.  Мрак
двигался целеустремленный, присматриваясь  и  прислушиваясь  к  звукам,  в
рассуждении чего бы покушать, он даже натянул новую тетиву, а  стрелы  нес
так, чтобы в любой момент мог выхватить, выстрелить по зверю или птице.
     Олег догнал друзей, обеспокоенно тронул Мрака за локоть:
     -- Я чую странную мощь...
     -- Ты бы лучше почуял мясо!
     -- Какое?
     -- Любое. В шерсти, в перьях, можно  даже  в  чешуе.  Таргитай  готов
грызть камни, посмотри на его глаза!
     -- Потерпит, не околеет. По мясу ты знаток. А вот что-то  странное...
не чуешь.
     -- Не чую,-- отозвался Мрак отстраненно. Его глаза  постоянно  шарили
по камням, отвесным скалам, трещинам,  замечали  маленьких  юрких  ящериц,
крупных бабочек, странных черных муравьев с огромными плоскими головами.--
В Горах все иначе...
     -- Это верно, но... все-таки...
     Мрак   отмахнулся,   и   Олег   отстал.   Таргитай   помогал   волхву
переворачивать камни, а  тот  быстро  хватал  юрких  сороконожек,  мокриц.
Таргитай становился все  нерешительнее,  наконец  вдруг  выпустил  тяжелый
камень, едва не раздавив Олегу пальцы. Олег отпрыгнул с криком:
     -- Замечтался?.. Или песни складываешь, дурак?
     Таргитай сунул  пальцы  в  рот.  Олег  посмотрел  ошалело,  осторожно
коснулся камня ладонью. Гладкая поверхность была  горячей.  Солнце  висело
над головой, затылок и плечи накалило, но камень был намного горячее!
     Валуны присели к земле, странно приплюснутые, с оплавленными  краями,
словно на них дохнул пролетающий Змей Горыныч.
     Таргитай прошел вперед, носком сапога, не решаясь  коснуться  руками,
отвалил крупный валун. Вместо влажного пятна, прибежища мокриц  и  червей,
там была черная обгорелая земля, пепел, хлопья золы.  По  всей  земле,  по
которой шли, лежали оплывшие, словно из воска, огромные камни.
     Олег догнал Мрака, тот шел медленно, прислушиваясь  к  сухому  треску
под сапогами. Мелкие камешки лопались, как комочки пересохшей глины.
     -- Здесь ничего не растет,-- бросил Мрак, не поворачивая головы.
     -- Я же говорил! -- вскрикнул  Олег.--  Уже  исчезли  ящерицы,  жуки,
бабочки... Никакой жизни!
     Прибежал, пыхтя, Таргитай. За его спиной тяжело бухали по хребту  два
мешка. Он услышал, возразил с ходу:
     -- А мы -- не жизнь?
     -- Жизнь,-- отмахнулся Мрак,-- но никчемная.
     Изгои шли по черной, растрескавшейся земле, по-волчьи ступая  след  в
след. Дважды Мрак по дороге откатывал валуны, но ни червяка, ни мокрицы --
везде обугленная земля.
     Из  расщелин  поднимались  синеватые  струйки   дыма.   Сухая   земля
потрескивала,  покрытая  странной  сухой   коркой,   разломы   и   трещины
встречались чаще. Сначала перешагивали, потом перепрыгивали, наконец одну,
особенно  жуткую,  пришлось  обойти.  Из  разлома  несло   гарью,   оттуда
поднимался сухой перегретый воздух, слышалось шипение.
     За Мраком начало вздыматься черное облако хрустящего пепла.  Таргитай
закашлялся, выплюнул черную слюну, взмолился:
     -- Горят подошвы! Мрак, пойдем в обход!
     -- Проскочим,-- бросил Мрак, оскалив зубы.-- Должны проскочить...
     -- Да у меня горят пятки!.. Кто починит? Кроме Горыни...
     -- Не трусь,-- сказал Мрак успокаивающе,-- скоро встретим кого-нибудь
пострашнее Горыни. Вон Олег уже чует, посмотри, как его трясет!
     Олег смешно подпрыгивал,  стараясь  как  можно  больше  находиться  в
воздухе. Лицо его дергалось, глаза прыгали из стороны в сторону.
     -- Ну-ка, волхв,-- сказал Мрак напряженно,-- чуй лучше... Что  здесь,
а?
     Олег  в  муке  помотал  головой,  не  ответил.  Губы  его  пересохли,
покрылись такой же коркой, как и земля под ногами.  Нижняя  губа  лопнула,
подражая разломам, оттуда тонкой струйкой бежала кровь, склеивала кудрявую
бородку в липкий коричневый клинышек.
     Горло першило от сухого мертвого воздуха. Соленый пот жег глаза,  тут
же высыхал, оставляя белую корку. Олег шел с широко раскрытым  ртом,  весь
красный, как свежесваренный рак. Душегрейку не сбросил, лишь расстегнул  и
теперь крепкими ногтями остервенело чесал грудь.
     Мрак часто оглядывался, в темных глазах росла тревога. Изгои  плелись
полуживые, кашляли, выплевывали черные комки.  Оплавленных  валунов  стало
меньш