Таргитай ухватился обеими руками за живот.
     Ключ крохотный, дать жизнь деревьям сил не хватило, но кусты  по  обе
стороны зеленели буйно, сцеплялись  ветками,  теснились  к  воде.  Струйка
выбегала из расколотого камня, бежала по песку, вскоре уходила  в  тот  же
песок.
     Возле  самой  воды  щипали  сочную  траву  трое  коней,  а  четвертый
неторопливо ловил вытянутой губой  бурунчик.  Зацепив  песчинки,  капризно
фыркал, прядал ушами и снова пил медленно, неспешно.
     В сторонке лежали четыре вьючных мешка. Мрак вспорол один,  вытряхнул
на землю, вспорол безжалостно второй, схватил третий...
     -- Кликни Олега,--  велел  он,  не  поворачиваясь.--  Здесь  барахло:
книги, амулеты, травы...
     Таргитай побежал  за  волхвом.  Из  кустов,  цепляясь  за  ветки,  но
проламываясь, валил мощный запах блевотины с примесью желчи. Олег уже  шел
навстречу, бледный, с запавшими глазами.
     -- Один еще жив,-- сказал он тихо.
     -- Позови Мрака! Он для тебя нашел книги...
     Степняк барахтался в кровавой луже. Рядом скребла  землю  отрубленная
рука. Кровь  быстро  впитывалась  в  сухую  землю,  смешивалась  с  пылью,
превращаясь в коричневые шарики. Из страшной глубокой раны в спине торчали
начисто срубленные ребра, вместе с толчками крови лезли  пенистые  легкие.
Мрак пинком перевернул его лицом вверх. Степняк  хрипел,  лицо  дергалось.
Узнав врагов, он прохрипел, выплевывая слова вместе с кровью и пеной:
     -- Недочеловеки... Земляные черви... Все равно умрете...
     Мрак оскалил зубы, в глазах вспыхнул красный огонь:
     -- Все умрем. Но ты умрешь сейчас.
     Губы степняка задергались. В глазах,  уже  покрытых  пеленой  смерти,
были злоба, ненависть и лютое торжество:
     -- Вы ранили... но рана мужчине -- не позор... Вы  сорвали  скуфью  с
Фагимасада... отомстит за бесчестье...
     Он умолк, тело дергалось, лишь ноги лежали как бревна. Мрак  наступил
сапогом на лицо степняка. Тот открыл глаза, прошептал:
     -- Не уйти, черви... На ваш след... отряды легких  конников...  Сотни
Соколов и десятички Змей...
     Мрак наклонился, в  его  руке  блеснул  нож.  Лезвие  вспороло  живот
степняка. Мрак с силой сунул руку почти по локоть в рану,  повернул,  и  с
торжеством выдернул  залитую  кровью,  трепыхающуюся  печень,  еще  полную
жизни.
     Степняк смотрел вытаращенными глазами, вскрикнул по-заячьи тонко:
     -- Нет, нет!
     -- Да,-- засмеялся Мрак. Он вонзил  зубы  в  печень,  что  дергалась,
брызгая соком и кровью, пожирал  ее  быстро  и  жадно.--  Добро...  Силен,
живуч... Добро...
     Степняк выгнулся, желтые зубы оскалились в беззвучном  крике,  и  так
застыл, вытаращив блестящие как слюда глаза в синее  спокойное  небо,  где
безмятежно и счастливо пел жаворонок.
     Опомнившись,  Мрак  половину  предложил  изгоям.   Таргитай   покачал
головой, побежал к лошадям. Олег без всякой охоты откусил малость,  обычаи
пращуров надо чтить, на то он и волхв, а Мрак  с  охотой  доел  остальное.
Была бы честь предложена, так завещали пращуры!
     Таргитай и Олег рылись в последнем тюке. На  траву  летели  точильные
камни, железные наконечники, мотки тетивы, узелки,  связки  шкур  и  пучки
корешков.
     -- Один из них был степным волхвом! -- воскликнул Олег возбужденно.
     Мрак бросил резко:
     -- Отберите ценное... или нужное. Надо уходить!  Мы  стали  дичью.  А
охотятся на нас всей стаей.
     Таргитай поднял на Мрака беззащитные глаза:
     -- Ради нас троих сдвинулось с места столько народу?
     Мрак смолчал, пихнул Олега ногой в бок. Волхв вытащил  из  последнего
тюка голову, непонимающе посмотрел по сторонам. Мрак спросил хмуро:
     -- Дудошник интересуется, могут ли киммеры устроить на нас облаву?
     -- Могут,-- буркнул Олег безучастно. Он попытался юркнуть в  тюк,  но
Мрак пинком отшвырнул мешок. Олег сказал  раздраженно:  --  Дело  чести!..
Мрак, там ценные вещи, а ты так грубо!..
     Мрак пошел к лошадям, на ходу крикнул:
     -- Когда вернусь, чтоб были готовы! Мы не знаем, где остальные. И  не
берите ничего лишнего!

     Они  бежали  через  Степь,  выбирая  участки  с  густым  ковылем,  но
кустарники обходили  стороной.  К  дорогам  не  приближались.  Там  иногда
вздымались клубы пыли, медленно перемещались. Острые глаза Мрака различали
всадников, скоро Таргитай и  Олег  научились  оценивать  расстояние,  даже
угадывали -- сколько в отряде.
     Таргитай жалел, что снова оставили коней. В этих безрогих лосях  была
непривычная для лесных зверей доброта, мягкость. Еще Степан  говорил,  что
степняки лошадей любят больше, чем людей. Что ж, люди разные, а лошади все
хорошие и добрые.
     --  Теперь  нам  дорога  только  в  Лес,--  сказал  Мрак  на  бегу.--
Поживились мы в Степи, как Хома на качалках: одну продал, а девять бабы на
плечах побили.
     -- Сегодня успеем?
     -- На опушке Леса нас ждут. Степь ровная, как выструганный стол, а  с
коня нас засечь проще пареной репы.
     -- А что делать? -- спросил Таргитай испуганно.  Он  смахнул  ладонью
пот со лба.-- Здесь гибель... Я боюсь, Мрак.  Может  быть,  Олег  перестал
бояться своей тени, зато теперь всего боюсь я!
     Мрак всмотрелся в далекую  темную  полоску,  что  могла  быть  только
стеной деревьев, прикинул:
     -- За ночь можно бы проскочить... С вами, косолапыми, за две. От силы
-- за три. Будем идти ночами, ясно?
     Они долго бежали молча, сберегая дыхание. Мешки больно били по спине,
пот выедал глаза. Привязались огромные злые слепни. Таргитай сперва шлепал
остервенело по каждому, оставляя по всему телу мокрые  пятна,  потом  лишь
отмахивался, наконец лишь фыркал, а когда слепни вцеплялись в лицо, устало
тряс головой.
     Бежали по ручью, проламывались через кустарник, неслись  и  по  голой
твердой земле. От топота своих же ног звенело  в  голове.  Много  и  часто
пили, вода  тут  же  выступала  через  кожу  мутными  капельками,  сбегала
струйками по спине.
     С разгона вломились в густой кустарник. Таргитай и Олег еле  волочили
ноги, но взыграли, ощутив близкую прохладу. Мрак опередил,  кусты  за  ним
сомкнулись. Когда обозленные изгои продрались сквозь стену  колючек,  Мрак
уже  стоял  на  четвереньках,  быстро  лакал  из  широкой  каменной  чаши,
выдолбленной  богами  или  неведомыми  людьми.  Вода  сочилась   крохотной
струйкой, наполняла чашу, тут же уходила в песок, едва переливалась  через
край.
     Осмотревшись, Мрак разжег крохотный костер. Дыма от  сухих  веток  не
было, а огонь спрятали за  зеленой  стеной.  Изгои  пили  долго  и  нудно,
раздражая Мрака. Таргитай зачерпывал ладонями, проливая половину, пока нес
ко рту, Олег  вовсе  свихнулся,  искал  по  всем  трем  мешкам  берестяную
кружечку, забыв, что Мрак давно пустил ее на  растопку.  Потом  оба  долго
соскребали грязь, пот  и  облупившуюся  кожу,  лишь  запах  жареного  мяса
оказался самой мощной магией -- пришли с  мутными  глазами,  слюни  текут,
ноздри раздуваются, как у коней...
     Мрак нарезал мясо  тонкими  ломтиками,  велел  держать  над  горячими
углями. Жир вытекал, падал тяжелыми каплями, угли с шипением  выстреливали
крохотные язычки огня. Таргитай не утерпел,  начал  есть  полусырым.  Олег
скривился, он не забывал, что он -- волхв, чтит  законы,  никогда  не  ест
мяса с кровью.
     Окрепли, подумал Мрак. Раньше бы свалились на  полдороге,  а  сегодня
добежали.  Хватило  сил  умыться,  почиститься.  Помалу  обрастают  мясом,
особенно заметно на костлявом волхве. К такому сало никогда не  прирастет,
но тугого мяса прибавилось. Они сами еще не понимают, им кажется, что  они
такие же слабые, ведь отстают все так же, но раньше он нес их мешки и  шел
быстрым шагом, а теперь они прут на себе кучу оружия, шкуры, а  бегут  как
лошади!
     -- Ешьте в запас,--  предупредил  он.--  Едва  стемнеет  --  сразу  в
дорогу. Останавливаться не будем! Авось добежим за одну ночь?
     -- Хорошо бы,-- вздохнул Таргитай. Он задумчиво жевал уже третий  ряд
на прутике и, что главное для Мрака, не  лежал  пластом,  готовый  хоть  в
вирый, хоть к Ящеру в подземное царство, только бы не  шевелиться.--  Будь
она проклята, Степь!.. Я не забуду Зарину. Даже Болото  с  упырями  лучше,
чем этот жуткий край. А ты, Олег?
     Олег аккуратно вытер жирные пальцы пучком листьев, швырнул  их  через
плечо.
     -- Нас изгнали. Мы пошли куда глаза глядят и вышли в Степь. Рыба ищет
где глубже, а человек -- где лучше.  Но  лучше  ли  здесь?  Несколько  раз
пытались убить...
     -- В Лесу тоже,-- напомнил Мрак.
     -- Да, но там упыри, а тут люди...
     -- А дрягва?
     -- Ну... то почти не люди. В  Лесу  должны  быть  еще  племена  кроме
невров и дрягвы. Только найти их труднее. Охотой много  не  прокормишь,  я
уже говорил. Любое лесное племя, будь невры или кто еще, не могут  держать
в одном месте больше четырех-пяти хат...  Такую  деревню  найти  трудно  в
наших дремучих лесах! Где-то должны быть еще невры. Почему мы не  подумали
раньше?..
     Таргитай молчал, Мрак тоже неспокойно задвигался, наконец  буркнул  с
досадой:
     -- Дураки, да?.. Ты считаешь себя мудрым волхвом... Ладно, ладно,  не
говорил, но считаешь себя умнее, по глазам твоим брехливым вижу. А был  ты
умнее, когда вас выперли под зад коленом? Считал как и все, что деревня --
весь мир и все люди. Это сейчас... когда повидали дрягву, повидали  полян,
киммеров, увидели коней, кузню, услыхали про Экзампей и всякую всячину,  в
книге что-то да понял...
     Он нежно погладил страшное лезвие железной секиры.  На  жестком  лице
проступила мечтательная улыбка. Олег смущенно задвигался, протянул к Мраку
ладонь.
     -- Я это и говорю! Здесь поумнели, потому что  узнали  больше.  Но  в
Степи труднее. Здесь просторы,  и  одно  лютое  племя  захватило  огромные
земли. Нам надо либо выйти за пределы их земель,  либо  вернуться  в  Лес.
Если бы мы не сорвали с того  разряженного  скомороха  какую-то  скуфью...
шлем, что ли?.. то могли бы попытаться пробраться через Степь  дальше.  Не
знаю, сколько дней и ночей так бы шли, но могли бы попытаться. Сейчас же у
нас один путь -- бегом в Лес. Туда киммеры на своих конях не сунутся.
     Мрак хмыкнул:
     -- Сколько же Боромир тесал кол на твоей башке, пока научил  говорить
так длинно, когда все ясно? В Лес, конечно.
     -- Обратно в Лес,-- повторил Олег.
     Он любовно поворачивал секиру, бросая отблески  заходящего  солнца  в
глаза изгоев. В одном месте заметил ржавое пятнышко, немедленно вытащил из
мешка точильный камень, навел блеск, не утерпел, принялся  править  острое
жало.
     Таргитай лежал, глядя в закатное небо, тихонечко  играл  на  сопилке.
Олег перебирал обереги, чужие амулеты. Мрак громко ширкал шершавым камнем,
он же первым насторожился:
     -- Тихо, славяне!.. Сюда идет человек... Похоже, знает этот ручей.
     Руки Таргитая и Олега мгновенно метнулись к  секирам.  Мрак  заметил,
по-волчьи усмехнулся:
     -- Научились!.. Пока замрите. Он не похож на степняка. И не прячется.
     Таргитай и Олег, укрывшись  за  ветками,  напряженно  прислушивались.
Таргитай сунул сопилку  за  пазуху,  покрепче  сжал  секиру.  Слышно  было
звонкое цвириканье  кузнечиков.  На  сапог  Таргитая  взобралась  ящерица,
повертела юркой головой, исчезла, только мелькнул длинный хвост.
     Наконец послышались  неторопливые  легкие  шаги.  Таргитай  припал  к
земле, там листьев меньше. К их зарослям брел  одинокий  странник.  Высок,
могучего  сложения,  с  длинными  седыми  волосами,  их  прижимал  широкий
железный обруч. Странник был в старой ветхой  одежде,  за  плечами  висела
дорожная сума.
     Когда стал продираться через кусты, раздвигая ветви руками,  Таргитай
рассмотрел, что  странник  в  плечах  необычайно  широк,  руки  толстые  и
жилистые, а  ладони  широкие,  как  весла.  На  темном  лице,  испещренном
глубокими морщинами, ярко выделялись чистые и ясные, как лед, синие глаза.
На плечи свободно падают  седые  волосы,  ветерок  на  миг  поднял  их,  и
Таргитай увидел крепкую загорелую шею, морщинистую,  как  ствол  дуба,  но
такую же толстую, крепкую.
     Увидев Мрака, он шагу не сбавил, лишь заострился взгляд. Мрак  сказал
медленно, держа его на прицеле своих черных, как ягоды терна, глаз:
     -- Мир тебе, путник... Ты, как я вижу, не степняк... Не разделишь  ли
с нами скромную трапезу?
     Странник сделал последний шаг, остановился перед Мраком. Он был  выше
Мрака и пошире в плечах, и хотя был так стар, что трудно назвать  возраст,
но богатырская фигура еще дышала силой и мужеством. На поясе у него  висел
охотничий нож, но размером он был с меч киммера -- акинак.
     -- Спасибо,-- ответил странник густым сильным  голосом.--  Мир  тебе,
герой, и твоим друзьям, что  прячутся  в  кустах.  Надеюсь,  это  воинская
хитрость, а не трусость?
     Мрак в затруднении оглянулся на кусты. Друзья спрятались надежно, сам
бы не заметил. Или странник чует  по  запаху?  Но  оба  только  что  смыли
запахи, пот...
     -- Надежно спрятались,-- подтвердил  странник,  словно  прочел  мысли
Мрака,-- но у меня  богатый  воинский  опыт...  Я  устал,  у  вашего  огня
передохну с радостью.
     Таргитай и Олег вылезли из засады, поклонились  страннику.  Тот  чуть
склонил голову, пронизывающие синие глаза с удовольствием  задержались  на
их фигурах, широких плечах.
     Олег тут же бросился раздувать угли, Таргитай принес сухие  ветви,  а
Мрак быстро нарезал мясо, насадил ровными ломтиками на прутья,  с  которых
содрал кору.
     -- У нас небогато,-- сказал Мрак,-- но чем богаты, тем и рады. Мы  не
знаем твоих обычаев, странник, так что угощайся по своим. Ешь, не  обращай
внимания на нас.
     Странник косился на прутья, что держал Мрак над  горящими  углями.  В
его глазах заблестели веселые искры:
     -- Ну, положим, обычаи воинов разных народов удивительно схожи... Это
был хороший воин?
     -- Лучший,-- заверил Мрак.-- Я ел у него на глазах его печень,  а  он
клял меня!
     -- Храбрый воин,-- согласился странник. Он принял прут  с  насаженным
мясом, начал есть недожаренным, по губам потекла кровь. Он с удовольствием
зажмурился,  квадратная  челюсть  двигалась  равномерно,  крупные  зубы  с
хрустом разгрызали мясо. Таргитай подумал, что, попадись  в  этой  печенке
берцовая кость, странник и ее схрумкал бы как стебелек травы.
     Олег нетерпеливо ерзал, но если молчит Мрак -- надо молчать. Чтобы не
томиться зря, Олег сбегал к ручью, набрал воды. Когда незнакомец  закончил
есть -- было видно, что проголодался здорово,-- Олег полил ему на руки.
     Мрак выждал, когда странник вытер пальцы о дерюжную  куртку,  спросил
негромко:
     -- Кто ты, подорожный? Куда путь держишь?.. От дела лытаешь или  доли
шукаешь?
     В синих глазах незнакомца плясали веселые искорки. Небо уже  темнело,
серебряные волосы странно и красиво подсвечивало снизу багровыми углями.
     -- Меня называют разными именами,-- ответил он  мощным  голосом,  где
звучал металл, а чуткое ухо Таргитая услышало далекий лязг оружия и ржание
коней.-- В каждом племени по-разному. Но я всего лишь  странник,  бредущий
по свету. А иду я... сам не знаю куда. И  откуда.  Вы  можете  звать  меня
просто Путником. Я просто бреду по свету, смотрю на мир, слагаю песни...
     Мрак метнул на него огненный взгляд:
     -- Песни?.. Если можешь, спой нам. Мы так  долго  не  слышали  других
голосов, кроме собственных! А нам они опротивели.
     Путник усмехнулся:
     -- Но у степняков тоже были голоса?
     Мрак отмахнулся:
     -- Только хрипы, только хрипы...
     Путник сделал пару богатырских глотков из фляги,  бросил  ее  волхву,
тот снова помчался к роднику. Из заплечного мешка тем  временем  появилась
широкая доска с туго натянутыми жилами, похожими на тетивы, но одна тоньше
другой. Пальцы Путника опустились, тронули, жилы в ответ странно загудели:
одна -- комариным писком, другая -- как шмель, третья -- будто нагруженная
медом пчела...
     Примчался Олег,  держа  наполненную  флягу.  Его  уши  вытянулись  на
четверть, даже Мрак задержал дыхание,  вслушиваясь  в  неслыханные  дотоле
звуки.  Путник  подкрутил  крохотные  колышки,  наматывая   жилы   потуже,
потрогал, прислушался, вскинул лицо к темному небу, где зажигались звезды,
ударил по жилам всей пятерней... и запел.
     Мрак встрепенулся. Его глаза засветились в  сумерках,  странно  меняя
цвет от кроваво-красного к светло-серому. Он потянулся к Путнику, не сходя
с места. Таргитай подумал ревниво, что  оборотня  можно  сейчас  ограбить,
постричь, раздеть догола... Он сейчас в мире, сотворенном песней  Путника,
а здесь... так, просто пустые ножны.
     Под  оранжевым  солнцем,  что  вспыхнуло  в  ночи,  вдруг  заблистали
призрачные города, высокие башни, дворцы. Сердце щемяще заныло от  сладкой
тоски. В песне Путника все громче слышались хриплые крики,  звон  мечей  и
сабель, дикое ржанье обезумевших от крови коней,  женские  вопли  и  треск
горящих  домов.  Сердце  застучало  чаще,  заспешило,   спотыкаясь,   душа
застонала от жажды войти в мир справедливых войн, приключений,  горынычей,
великанов, небесных волхвов, берегинь, крылатых дев...
     Путник лишь коротко взглянул на их зачарованные лица,  тут  же  начал
перебирать струны в другом ритме, наполняя  воздух  чародейскими  звуками.
Таргитай ясно увидел возникший в воздухе лик  прекрасного  юноши,  который
страдал, любил, носил цветы и дары, но она, любимая,  все  отвергала...  В
отчаянии ушел в дальние страны, с мечом в руке завоевывал царства,  возвел
на престол законного царя, изгнал захватчиков,  сразил  дракона  и  создал
могучую державу... Принцесса сама послала  за  ним,  но  великий  воин,  в
прошлом -- слабый мечтательный юноша, уже многому знал цену. Он задумался:
принять ли?
     В воздухе еще долго звенели чарующие звуки струн. Все молчали,  не  в
силах вернуться из сказочного мира героев в  их  серый  и  мрачный.  Перед
остановившимися глазами Таргитая проносились призрачные всадники, медленно
растворялись в черном небе, слышался затихающий лязг оружия.  Дольше  всех
висело в воздухе сказочно прекрасное лицо заморской принцессы с  удивленно
вскинутыми бровями,  жемчужинами  слез  в  огромных,  как  озера,  лиловых
глазах...
     Мрак медленно шевельнулся, словно оживающая скала. Голос его  донесся
из глубины горы -- хриплый, далекий:
     -- Путник!.. Никогда раньше... Никогда ничего  лучше...  Ты  вывернул
душу! Ты снял с нее шелуху. Я раньше только  чувствовал,  а  теперь  знаю,
зачем живу. Ты все очень точно облек  в  твердые,  как  железо,  слова,  а
заточил их до немыслимой остроты на этой... этой штуке.
     Путник широко улыбался, но проворные пальцы,  непривычно  гибкие  для
такого огромного человека, уже укладывали  доску  с  натянутыми  жилами  в
мешок. Он встал на ноги, поклонился.
     Мрак вскочил, словно его ужалила змея:
     -- Что случилось?.. Тебя обидели?.. Сейчас ночь, спи у нашего костра.
Мы посторожим твой сон.
     Путник  медленно  покачал  головой.  В  ночи  его  серебряные  волосы
казались густой россыпью звезд, а синие глаза стали  совсем  черными,  как
лесные озера. Темное лицо, выдубленное палящим солнцем и ветром,  казалось
печальным.
     -- Надо идти... Не знаю, сколько мне отмерено, а в старости  работать
надо больше, чем в молодости. Я так  и  хочу  умереть  --  в  дороге!  Это
женских могил нет в поле, но мы ведь мужчины... У  нас  на  сапогах  пусть
всегда будет горькая пыль странствий.
     Мрак дернулся, словно хотел  остановить,  но  его  ладонь  повисла  в
воздухе. Путник поднял руку в  молчаливом  прощании,  его  высокая  фигура
растворилась в ночи. Послышался удаляющийся хруст  кустов,  шелест  травы.
Потом снова затрещали кузнечики, в  дальних  кустах  вскрикнула  спросонья
птица.
     Мрак очень медленно, словно держал на голове чашу с водой, повернулся
к костру. Багровые блики плясали на его  изменившемся  лице.  Таргитай  не
шевелился, глядя на