кончится!
     -- Никогда, -- рявкнул Мрак окрыленно.
     -- Правда?
     -- А что мы -- жабы?
     -- Жабы тоже бьются, -- крикнул Олег.
     -- Вот видишь, -- сказал Мрак. -- Даже жабы...
     -- Но мы ж не жабы, -- сказал Олег с тоской. -- Мы не жабы!
     Судя по лицу Мрака, он хотел сказать, что, тем более, будут  драться,
кусаться, рвать зубами, но от холма раздался тягучий хриплый  вой  боевого
рога. Уцелевшие из всадников начали подавать коней назад, на земле  бились
раненые, сновали  и  сипло  ругались  сорванными  голосами  люди,  уже  не
страшные, уже раздавленные и униженные, брошенные в пыль и кровь.
     Мрак со злой гордостью оглядел изгоев. Ни тот, ни  другой  не  хотели
драться, но вокруг них убитых и покалеченных не  меньше,  чем  вокруг  его
коня, теперь уже его. Сами забрызганы  кровью,  бока  в  красных  потеках,
копыта скользят в темно-красных лужах, но уже  и  кони  пугливо  слушаются
новых седоков, и сами изгои даже не очень запыхались.
     Он нагнулся, подхватил широкий  щит,  швырнул  Олегу,  второй  бросил
Таргитаю, оба поймали на лету, даже не шелохнулись, выбрал среди павших  и
себе:
     -- Готовятся стрелами... Будьте готовы.
     Олег и Таргитай укрыли себя со стороны холма щитами, у Олега все  еще
в руке копье, которым тот умеет бить и острием, и  тупым  концом,  и  даже
серединой, а Таргитай  подбросил  булаву,  не  слишком  высоко,  чтобы  не
остаться без оружия даже на миг, поймал и лихо завертел в пальцах, любуясь
красивым творением умелого кузнеца.
     Лучники раздвинулись, давая дорогу воеводам.  Оба  поехали  медленно,
стремя в стремя. Невры ждали молча, Олег попытался встретить их первым, но
Мрак ткнул своего жеребца в бок, тот оттеснил коня волхва.
     Не доезжая шагов пяти, воеводы остановились. Первый помолчал, суровый
и неподвижный, невры тоже молчали, хотя Олег порывался начать разговор, но
Мраку виднее.
     -- Вы не урюпинцы, -- сказал, наконец, воевода.

     Глава 18

     -- И не жаворонки, -- ответил Мрак. -- И не рыбы. Отец, тебе придется
долго перечислять, кто мы "не". Вы чего  такие  злые?  Идем  себе,  птичек
слушаем, кузнечиков шугаем, никого не  трогаем.  И  тут  на  тебе:  бегут,
кричат, топочут...
     Воеводы переглянулись, второй смолчал, а первый сказал тем же тяжелым
голосом:
     -- Вы трое странствующих героев?
     -- Разве герои гуси, -- усомнился Мрак, -- чтобы ходить стаями?
     Воевода осмотрел Олега и Таргитая, оба чувствовали его  цепкий  взор,
но вроде не совсем слуги, зачем оставаться в  челяди,  если  в  этом  мире
человека больше ценят за молодецкий удар по голове другого человека...
     -- Вы герои, -- сказал воевода уже увереннее,  --  только  для  вашей
тайной цели вам надо...
     Крик, который нарастал издалека, заставил его прервать  речь.  Второй
воевода уже развернул коня. Из-за леса неслась тяжелая конница,  во  главе
мчался на легком коне человек с  боевым  прапором.  Ветер  рвал  и  трепал
полотнище, рот всадника был  разинут  в  беззвучном  крике.  Конница,  что
мчалась за ним, выплескивалась и выливалась мрачными тяжелыми волнами.
     Налетчики поспешно выстраивались для обороны, но было видно,  что  их
либо сметут, как спелые колосья, либо изрубят в коротком бою,  после  чего
помчатся освобождать  полон.  А  легкие  всадники  уже  торопливо  угоняли
захваченный скот и пленных, а кто отставал, нещадно убивали.
     Воевода повернулся всем телом к изгоям, голос был тяжелым:
     -- Вам лучше уйти с нами.
     -- Почему? -- спросил Мрак.
     -- А что вы скажете урюпинцам?
     Таргитай еще не понимал, Олег поморщился, как от боли  в  груди.  Те,
которые освобождают  свой  полон,  видят  их  троих  беседующими  с  этими
воеводами, и тоже бросятся на них со всей  справедливой  яростью,  как  на
напавших.
     -- Черт бы вас побрал, -- сказал Мрак с досадой. -- Нам что  вы,  что
они с вашей муравьиной возней... Ладно, нам что-то надоели эти драки.
     Воевода кивнул понимающе:
     -- Да, героям пристало драться только с себе подобными.
     Без охоты поехали за ним следом, а сзади был  грохот  сражения,  лязг
железа, крики,  дикое  конское  ржание,  тяжелые  удары,  будто  на  землю
рушились целые скалы.
     На дороге лежали в лужах крови женщины и молодые парни.  Стариков  не
было, тех порубили еще в селении, теперь кони боязливо фыркали и осторожно
переступали через теплые еще тела, которые в спешке не успели сбросить  на
обочину.

     Передний отряд преследовали до реки, там был яростный  бой,  половина
напавших погибла, когда  отступала  через  узкий  брод,  река  вздулась  и
покраснела от потоков крови, вниз понесло  трупы,  но  еще  больше  убитых
сразу уходили на дно,  скованные  тяжелыми  доспехами,  запруживали  узкое
русло, и тяжелые красные волны начали накатывать на  берег  все  дальше  и
дальше, и люди дрались по колено в крови, падали изрубленные в эту  кровь,
и сами истекали ею, смешивая свою кровь с кровью друзей и врагов.
     Мрак поворачивался в седле, оглядывался с одобрением:
     -- Люто бьются!.. Как есть люто. Кто эти урюпинцы?
     Воевода бросил люто:
     -- Неужто не знаешь?
     -- Не довелось, -- скромно признался Мрак.
     -- Черт, откуда  же  вы  такие?  Все  знают...  или  должны  знать...
урюпинцы -- это самый подлый и негодный народ. Их земли  начинаются  прямо
за рекой, и мы иногда пускаем  им  кровь,  да  они  слишком  укрепились...
Правда, наших  гибнет  немало,  но  пока  там  отстроятся,  снова  засеют,
посадят, у нас будет время укрепиться малость.
     По обе стороны дороги торчали обгоревшие пни,  кое-где  из  обгорелых
груд камней выглядывали трубы, что  означало  боярские  хоромы,  все  таки
простой люд, даже  богатый,  топит  по-черному.  Далеко  виднелась  группа
мужиков, что на пепелище возводили венец новой хаты.
     Олег догнал, поинтересовался:
     -- Они тоже совершают набеги?
     Воевода поморщился:
     -- Река мелкая, за всеми бродами уследить не  удается.  Неделю  назад
урюпинцы перешли ночью,  смяли  наш  дозор,  всех  в  побережных  деревнях
вырезали, а народ порубили. Может быть, кого-то успели увести.  Хотя  вряд
ли, наши собрались с силами быстро.
     -- Лютая война, -- согласился Мрак. -- За что?
     Воевода поморщился:
     -- Я человек военный, мое дело готовить войско и водить  в  бой.  Но,
видать, повод был немалый, раз столько крови льется.
     -- А кто знает?
     Воевода чуть привстал в стременах:
     -- Вон впереди человек в белом, зришь?.. Это походный волхв и колдун.
Говорят, мудрее его нет на свете. Он знает все, и даже то, чего  не  свете
нет. Спроси, он сам не лечит, его лекари поврачуют раненых, а он будет рад
поговорить с героями.
     Мрак повернулся к Олегу:
     -- Видишь, какой у них волхв?
     -- Какой? -- буркнул Олег.
     -- Рад поговорить с героями!
     -- Это волхв? -- усомнился Олег. -- Да еще мудрый?
     Волхв был очень стар, но даже в этом дряхлом с виду пне  чувствовался
в далеком прошлом бывалый боец. Даже сейчас плечи  остались  широки,  хотя
теперь кости торчали так, что  едва  не  протыкали  кожу  вместе  с  белым
полотном. Седые волосы падали красивыми серебряными волнами  на  плечи,  а
длинную бороду заправил за пояс, тоже не простой, а  украшенный  железными
бляшками. Мрак даже заметил дырочки от колец для швыряльных ножей.
     Олег чувствовал, как острый взгляд пронзил его, как  яркий  солнечный
луч пронзает лист, когда становятся видны все жилки и даже движение сока.
     -- Вы не совсем люди,  --  проговорил  старик  скрипучим  голосом,  в
котором  Мрак  все  же  уловил  далекие  отзвуки  воинских  призывов,  что
перекрывали шум битвы, рев разъяренного тура, даже слышал  лязг  железа  о
железо. -- Как давно я не зрел таких странных людей из Леса...
     Мрак сказал пораженно:
     -- Батя, ты прямо в душу смотришь!
     А Олег даже отшатнулся:
     -- Мы прошли весь мир, но никто не сказал нам... из людей, что мы  не
такие, что мы из Леса. Ты в самом деле мудрей всех, нами видимых.
     Волхву, наверное, почудилось умаление его достоинства, проворчал:
     -- Я не думаю, что вы видели много.
     Мрак ощутил, что плечи сами расправляются  гордо:  повидать  пришлось
немало, но внезапно в груди  кольнуло  острым:  но  придется  ли  повидать
больше? Числобог сказал, что его ниточка вот-вот прервется... А он, вместо
того, чтобы мчаться хотя бы успеть увидеть перед смертью ту, ради  которой
подставил под отравленное лезвие свою грудь...
     Он шумно вздохнул:
     -- Ты прав, отец. Видели мы мало, а успеем увидеть еще меньше. Что  у
вас за царство, с кем воюете?.. Я вижу у вас есть на нас виды, но и у нас,
скажу честно, на вас тоже есть.
     Старый волхв продолжал всматриваться в них пристально и  недоверчиво.
Воевода спросил нетерпеливо:
     -- Из Леса?.. Ну и что? Мы часто встречаем лесные деревушки.
     -- Это не такие...
     -- А чем они лучше?
     -- Они... другие.
     -- Чем?
     -- Пралюди, -- ответил волхв замедленно. -- Были такие  люди,  не  от
Адама и Евы, а от Адама и его первой жены Лилит... В  них  было  много  из
того, чего нет в нас, детях благословенной Родом пары. А потом и  вовсе...
Когда Род наслал великий потоп, ибо снова был  недоволен  творением  своих
рук, часть тех первых людей, их  звали  неврами,  переждала  эти  страшные
сорок  дней  в  пещерах,  закрыв  входы  камнями,  а   другие   в   личине
волков-оборотней пробрались на ковчег...
     Воевода попятился, смотрел на троих устрашенными глазами:
     -- Так что же... они не люди?
     Волхв развел руками:
     --  Теперь  уже  не  узнать...  Когда  в  эти  северные  края  пришел
величайший из старых героев Яфет... да, тот самый, который башню до  неба,
дабы сразиться с самим Родом, то привел свой род, детей и челядь... В этих
дремучих лесах он  и  встретил  невров...  Был  бой  или  нет,  память  не
сохранила... но, говорят,  что  кто-то  из  рода  Яфета  все  же  с  этими
неврами... словом, теперь на свете есть люди, что пошли от Яфета,  и  есть
те, что от той помеси. Ну, полулюди-полуневры... Говорят, остались  где-то
и совсем чистые невры, но это уж враки.
     Голос его дрогнул, а воевода поспешно сделал рукой  жест,  отгоняющий
колдовские чары.
     -- Чур нас!.. Мы-то, надеюсь, ведем свой род только  от  благородного
Яфета?
     Волхв сказал успокаивающе:
     -- Все в Гиперборее ведут  род  от  Яфета.  Ну,  разве  что  какие-то
племена полукровок и сохранились где-то в лесах,  то  уже  выродились.  Их
постепенно находят и истребляют. Не со зла, а так... Простой народ  всегда
страшится тех, кто что-то умеет больше.
     Воевода  вздохнул   с   облегчением.   Олег   поглядывал   на   Мрака
предостерегающе, не брякнул бы, что они не какие-то  полукровки,  а  самые
что ни есть невры, но Мрак в свою очередь посмотрел  на  Таргитая,  однако
дударь не слушал умные речи, а зачарованно рассматривал блестящие доспехи,
яркие красные попоны на конях, уздечки  с  медными  бляшками,  начищенными
так, что глазам больно.
     Примчались двое всадников, что-то прокричали воеводе. Тот отмахнулся,
тех унесло как ветром, но с собой захватили почти всех конников, оставив с
чужаками только троих, не считая воеводы и старого волхва.
     Олег поерзал в  седле.  Новенькая  кожа  звонко  поскрипывала,  пахло
свежим потом. Тягостное чувство, что говорят и делают не то,  усиливалось,
наконец он вмешался:
     -- Простите, что прерываю важный разговор о наших истоках...  Но  что
за страшная битва с теми несчастными урюпинцами? Что стряслось?
     Старый волхв взглянул на воеводу. Тот  раздвинул  плечи,  грудь  сама
выгнулась вперед, а голос сразу стал злым и хриплым от ненависти:
     -- Там, за рекой, худший из всех людей на свете!
     -- Да?
     -- Там владения Вернигоры,  нашего  извечного  противника,  да  будет
проклят его род вовеки и всегда, а все его предки перевернутся в гробах!
     Олег поспешно согласился:
     -- Да, у вас, вероятно, веские основания...
     -- За рекой, --  прорычал  воевода,  --  начинаются  земли  тупого  и
жадного человека.  Волей  случая,  а  не  по  уму  или  доблести  ставшего
правителем. Вернигора силен, кто спорит, но глуп, как дятел, давно бы  уже
пустил царство по ветру, если бы не его умелые воеводы... Еще у  его  есть
близкий волхв, такой же тупой, что оскорбительно для этого  рода  занятий,
ибо тупой волхв -- оскорбление богов,  но  этот  тупой  как-то  наловчился
двум-трем заклятиям, ну пусть полдюжине, но не больше!..
     Мрак многозначительно посмотрел на Олега. Тот старательно не  замечал
оскорбительный  взгляд  оборотня,  что,  мол,  он  знает  и  еще   большее
оскорбление для богов, слушал и впитывал каждое слово престарелого волхва.
     -- Но если тот волхв туп, -- сказал он осторожно, -- значит...
     Старый волхв ответил вместо воеводы:
     -- Если бы! Но бывает и такое, что в нашем деле  мудрость  значит  не
все. Этот тупой и невежественный волхв по недосмотру богов  овладел  очень
мощными заклятиями! Очень. Я знаю их больше трех сотен,  мне  служат  боги
подводные, горные и  множество  вихрей  и  вихриков,  но  удерживаю  напор
Кичастого, так его зовут,  только  благодаря  умению  вязать  тонкие  нити
заклятий. Пока рвет, я успеваю сплести новые. В конце-концов он изнемогает
и возвращается в свою башню... или подземную нору, я так и не знаю, где он
обитает.
     Он кивнул Олегу почти благожелательно,  поймав  его  горячий  взгляд,
полный глубокого сочувствия. Таргитай смотрел на всех добрыми глазами и то
совал   руку   за   пазуху,   то   спешно   выдергивал,   напоровшись   на
предостерегающий взгляд Мрака.
     Олег сказал осторожно:
     -- Но разве вы, как мудрейший,  не  знаете,  что  через  девять  дней
спасенным миром будут владеть либо упыри, либо лешие, а то и вовсе  горный
народ или великаны?
     Лицо старого волхва осветилось злой радостью:
     -- Знаю! Но как вы... Главное, что даже в случае нашего поражения  от
злобного Вернигоры, ему с его волхвами недолго кататься как сыр  в  масле!
Кто бы ни пришел к власти, Вернигору заставят потерять корону,  богатства,
а затем либо пасти жаб, либо копать руду  в  подземельях,  где  не  бывает
света... В любом случае, ему это не понравится!
     Он захохотал, Олег смотрел с отвращением.
     -- А что же все люди?
     Старый волхв отмахнулся с раздраженным пренебрежением:
     -- Какие все? Что нам за дело до каких-то всех, когда вот уже  триста
лет... триста!.. идет тяжба с этим мерзавцем, этим... этим... нет на  свет
достаточно верных слов, чтобы выразить всю его гнусность, гнусность  всего
их рода, всех урюпинцев!
     Мрак громыхнул:
     -- Ладно, но вас тоже заставят пасти жаб!
     Волхв поморщился:
     -- Да, но когда я только подумаю, что жаб  пасет  и  этот  напыщенный
дурак Кичастый, мне уже ничто не унизительно! Вы бы видели, как  он  носит
свое  одеяние  волхва!..  В  трех   водах   стирает,   душистыми   травами
окуривает!.. Такого увидеть в болоте с ряской на ушах, в тине -- нет  выше
радости!

     Мрак первым насторожился, непонимающе смотрел по  сторонам,  кружился
вместе с конем на месте, как  пес  за  собственным  хвостом.  Затем  вдали
послышались крики, у реки всадники бросились врассыпную.
     Воевода взглянул наверх, выругался:
     -- Черт бы побрал!.. Когда успели? В лес, быстро!
     Справа и слева загрохотали копыта. Всадники,  пригнувшись  к  конским
шеям, неслись во  весь  опор.  Мрак  крикнул,  Олег  и  Таргитай  послушно
направили коней вскачь к лесу. Над головами нарастал странный рев. В спины
толкнуло горячим воздухом, словно от горящего дома.
     Оглянувшись на скаку, Таргитай увидел,  как  с  неба  падает  широкая
полоса огня, а на земле разбегаются  люди,  кричат  испуганные  кони.  Над
головами промелькнула огромная  тень.  Исполинский  Змей  несся  быстро  и
мощно, распластав кожистые крылья, а когда обогнал даже передних всадников
и оказался перед стеной деревьев, быстро и часто забил крыльями,  верхушки
сосен пощекотали по странно белесому пузу, похожему на  брюхо  исполинской
жабы.
     Воевода закричал бешено:
     -- Рассыпаться во все стороны!..
     Со всех сторон закричали сотники:
     -- Рассыпаться!
     -- В лес -- по одиночке!
     -- В отряды не сбиваться!
     -- Встреча в лесу...
     Змей поднялся ввысь, распластал крылья и снова, опустив одно крыло, а
второе задрав наискось к небу, пошел  по  наклонной  вниз.  Таргитай,  как
завороженный, оглядывался на страшную полураскрытую пасть, даже видел, как
чудовищная жаба набирает в грудь побольше воздуха, чтобы огненным дыханием
настичь убегающих всадников.
     Причудливо  и  красиво  вспыхнули  на  солнце  растопыренные  крылья.
Толстые жилы и кости выделялись темным, а сама  кожа  оказалась  настолько
тонкой, что солнце просветило крыло как кленовый лист, видна каждая жилка,
мутное желто-оранжевое пятно солнца поползло к краю крыла, красиво дробясь
на блестящих когтях...
     -- Тарх! -- услышал он злой вопль Мрака. -- Быстрее к лесу, дурак!
     Он вздрогнул, заставил коня перейти на галоп, но  теперь  уже  спиной
чувствовал, как огромный зверь быстро снижается, вот сзади снова закричали
обоженные люди, оглянулся и вздрогнул от вида пылающих  факелов  на  месте
всадников, у коней горели гривы, рассыпая по ветру крохотные искры...
     Змей выдохнул еще и еще, всякий раз попадая  на  всадников,  а  когда
Таргитай оглянулся в третий раз, на него неслись по крутой дуге  с  небес,
словно с горки, страшная оскаленная пасть и вытянутые лапы,  в  каждой  из
которых поместилось бы по корове...
     Крылья Змей растопырил, закрыв ими чуть ли не половину поля, а за ним
были огонь, крики, дикое ржание.
     Всадники,  как  всполоханные  куры  рассыпались  в  разные   стороны.
Таргитай скакал к лесу, но конь несся по прямой, да и Таргитай не гнал его
во весь опор, и, постоянно оглядываясь на Змея, вдруг сообразил,  что  тот
тоже заметил его, развернулся и уже держит  цепкими  глазами  его,  именно
его!

     Глава 19

     Снижаясь, Змей пронесся еще над двумя всадниками, но не дунул  огнем,
явно уже не осталось, надо копить, но что огонь, когда у него такая  пасть
и такие когти... Впервые Таргитай ощутил, как от лица отхлынула кровь,  он
понял, что испугался. Не страшился смерти, по дурости, как  говорил  Мрак,
но страшно стало не увидеть больше ни Мрака, ни Олега, ни весь этот мир...
     -- Тарх! -- услышал он отчаянный  крик  Мрака.  --  Эти,  которых  он
пожег... наверняка земледельцы!!!
     Что-то кольнуло в сердце, он ощутил быстро  наполняющий  внутренности
жар. Земледельцы... Люди,  которых  пожег  огнем  чудовищный  Змей,  пашут
землю, растят хлеб...
     В двух сотнях шагов от Таргитая Мрак  выругался,  до  скрипа  стиснул
кулаки, а Олег торопливо забормотал заклятие. Огромная,  как  скала,  туша
Змея на миг мелькнула на том месте, где блистал золотыми волосами  дударь,
крылья оттолкнулись от воздуха, задевая кончиками землю с такой силой, что
ударами ветра сбило с ног мужчин, а Змей уже тяжело поднимался, огромный и
вытянутый,  белесое  пузо  странно  выделялось  незащищенностью  рядом   с
темно-зелеными щипами, что сползали со спины и боков, а  на  земле  бился,
пытаясь подняться, испуганный конь... Уже без всадника.
     Мрак видел боковым зрением раскрытый в крике рот воеводы, тот торопил
воинов  под  защиту  леса,  немногие  добегут,  видел  горящую   траву   и
почерневшую землю, но глаза его прикипели  к  лапам  Змея.  Все  видели  в
огромных когтях человека, что поместился почти весь, по воздуху  болтались
только ноги, да голова наружу, но  лишь  Мрак  видел,  как  лицо  Таргитая
побагровело от усилий, глаза едва не лопнут, лапы  сжимают  его  так,  что
вот-вот взорвется, как наполненный кровью пузырь...
     Донесся крик воеводы:
     -- Все, он не вернется!.. Добычу взял, огонь выпустил весь!