савицы, тцар с Тимисом и Изигорном пересели на быстрых коней.
     Огромное  багровое солнце неумолимо приближалось  к темному краю земли.
За спинами троих гремела и дрожала земля от топота двух сотен телохранителей
на  тяжелых боевых конях, крытых кожаной броней. Одну сотню тцар оставил для
охраны  своего обоза,  а когда в красных лучах  заката  заблистали  стены из
белого кам-ня, обернулся на скаку, прокричал:
     -- Тимис, Изигорн -- за мной! И еще двое. Осталь-ным ждать здесь!
     Голос его прогремел мощно и  звонко. Воины вздрог-нули, слыша тцара, за
которым  следовали,  с  которым  побеждали  в  битвах.  Захрапели  кони,  их
останавливали  на  полном  скаку,  только  двое  из   телохранителей   молча
оторвались от отряда и понеслись за тцаром и его совет-никами.
     Городские врата блестели  как  жар, но,  когда погасли, тцар понял,  не
оглядываясь, что солнце опустилось за  темный  край. Тимис и Изигорн неслись
на конях  мол-ча, лица бледные, оба похудели за  это короткое  путеше-ствие.
Отвыкли от седел, их задницы только для мягких подушек...
     Тцар  ощутил веселое презрение к этим людям, оба моложе, но  так охотно
забыли свое боевое прошлое уда-лых воинов!
     Он натянул повод, до ворот осталось  всего  три  поле-та стрелы.  Конь,
хрипя, остановился. Тцар соскочил на землю, велел телохранителям:
     -- Оба останетесь с нашими конями. Ждите! В город не входить.
     Тимис и Изигорн слезали со стонами, оба с одинаково желтыми лицами.
     -- Переодевайтесь, -- велел тцар. -- Да побыстрее! Я не хочу, чтобы она
отказала нам в ночлеге из-за по-зднего часа.
     Телохранитель  торопливо  сдернул  с  седла  дорожный  мешок.  На  свет
появились  тряпки,  что  не всякая хо-зяйка  бросила бы собаке на подстилку.
Зандарн пер-вым,  подавая пример,  весело натянул на себя лохмотья,  взял  в
руки толстую палку:
     -- Ну как,  похож  я на бродячего мудреца?.. Ха-ха! Изигорн  и Тимис  с
брезгливостью, но покорно и по-спешно облачились в одежды бедных странников.
Зан-дарн, не оглядываясь, направился в сторону городских врат. Половина неба
оставалась   багровой,  красный   отсвет   падал  на  землю,  догнал  тяжело
нагруженную  лесом  теле-гу,  что  едва тащилась,  застряла у  самых  ворот,
стражни-ки вышли навстречу и  помогли вытащить из рытвины. Едва она миновала
ворота,  створки  начали  закрываться.  Зандарн  закричал  жалобно,  замахал
руками, побежал и упал в пыль уже непритворно, привык  к носилкам. Стражники
остановились, ждали.
     -- Спасибо вам, добрые люди! -- прокричал Зандарн. -- Спасибо!
     Он  едва удержался, чтобы не  бросить им  мешочек  с золотыми монетами,
привычный жест,  ведь  Изигорн и Тимис  несут за ним  еще, тцар не может без
щедрых же-стов,  но,  к  счастью, уставшие за  день стражи  не замети-ли  ни
холеного  лица,  ни изнеженных рук,  которые, как ни  пачкай  землей, все же
выдают вельможу.
     Тимис догнал по ту сторону ворот, кивнул, Изигорн  и тцар двинулись  за
ним. Ночь еще не опустилась на го-род, факелы только начинают зажигать, да и
то  лишь  в темных  углах,  однако народ уже сонный,  благодушный.  Никто не
поинтересовался, откуда чужаки и зачем, а что чужаки -- видно сразу, своих в
таком, маленьком город-ке знают всех в лицо.
     -- Сюда,  -- приговаривал Тимис,  -- а теперь  сюда... Когда они прошли
почти весь город, Изигорн сказал сварливо:
     --  Великий  тца... прости, Зандарн! Мне  кажется, этот  дурень сам  не
знает, куда ведет нас. Дальше дорога уп-рется в стену. Вот увидишь.
     Тимис таинственно улыбнулся:
     -- Вот там самое интересное...
     Дорога вскоре вовсе исчезла под ногами, а тропка в сгущающихся сумерках
потерялась. Густая тень уже лег-ла на землю, только зловеще красным блистала
старая разрушенная башня. Трава  и мелкие чахлые деревца в трещинах казались
щупальцами страшного зверя. Изи-горн снова начал ворчать, уже  и сам Зандарн
нахмурил-ся, ноги устали, как вдруг Тимис вскрикнул:
     -- Вот ее домик!
     Из-за поворота выдвинулся светлый дом, похожий на игрушечный, настолько
красиво и чисто украшен, к тому же этот крохотный заборчик, смешная калитка,
через которую переступит даже коза...
     У калитки на столбе уже горел смоляной факел. От  него хорошо и бодряще
пахло, взвивались  легкие искор-ки и тут же  исчезали  в темнеющем  воздухе.
Чуть ниже  под факелом  к столбу прибита широкая медная пласти-на с красивым
медным кольцом в виде золотой змеи.
     Зандарн  взялся  за  медное  кольцо,  остывший  металл приятно  холодил
разогретые долгой скачкой, а потом ходьбой  в гору, пальцы. Слышно было, как
звон мед-ленно и тягуче потек в глубь сада.
     Изигорн и  Тимис, непривычно  жалкие в  грубых  одеж-дах простолюдинов,
стояли за его спиной. Зандарн огля-дел их с головы до ног, губы изогнулись в
насмешливой  улыбке.  Таким  изможденным  и  усталым  людям ни  одна Душа не
откажет.  А он все-таки  еще орел, усталость едва  чувствуется,  а  от одной
мысли,  что  в этом доме живет одинокая молодая женщина,  не знающая мужчин,
тут  же привела в буйный  восторг, а  в низ живота с готовностью устремилась
тяжелая горячая кровь.
     С той  стороны  домика послышались легкие шаги.  На дорожке, посыпанной
блестящим песком,  показалась молодая девушка. Дыхание остановилось  в груди
Зандарна.  Девушка,  открывшая калитку, оказалась  грациозной,  как  молодой
олень, чистой, как рыбка в горном ручье, и прекрасной...  как весна в землях
его  детства. В ее боль-ших  невинных  глазах он прочел  участие, а в изгибе
мо-лодого  развитого  тела   угадал  скрытую   страсть,  которая  запечатана
волшебными печатями до поры до времени... и которую сорвет кто-то из мужчин!
     --  Здравствуйте,  --  сказала  она  первой,  ее нежный  го-лос  тут же
воспламенил  его душу. Он видел, как вздрог-нули и разогнули спины Изигорн и
Тимис, Изигорн даже попробовал лихо подкрутить повисшие  усы. -- Вы, судя по
одежде, нездешние?
     Зандарн наконец совладал с голосом, проговорил все еще потрясенно:
     --  Да...  да-да... Но  мы  никак  не ожидали,  что здесь  живет  такая
красавица.  Пожалуй,  мы  пойдем  дальше...  Негоже  нам,  троим   мужчинам,
проситься  на ночлег  в дом  молодой женщины, где,  как видно,  нет мужчины,
чтобы открыл дверь...
     Девушка ласково улыбнулась:
     -- Ты  прав, в этом  доме  нет мужчин. Зовут меня Ляна, я управляюсь  с
домом одна. Заходите!
     Изигорн и Тимис сделали движение к калитке, но Зандарн сказал поспешно:
     --  Нет-нет, мы  не  станем!..  Прости, что потревожили. Мы  не  станем
подвергать сомнению твою репутацию...
     Тимис покосился  на тцара и вдруг с удивлением  по-нял, что тот говорит
совершенно искренне. В этот миг, очарованный красотой и невинностью чудесной
девушки  он в  самом деле  сейчас попятится, и  им  придется либо ночевать в
какой-нибудь конуре, либо возвращать-ся несолоно хлебавши.
     -- Хозяйка дома, -- заявил он, -- знает, что говорит! А ты забыл, какой
путь мы проделали?
     Он  говорил  намекающе,  Зандарн  покачал  головой, но  заколебался,  а
девушка сказала приветливо:
     -- У меня есть  свободная комната, там проведете ночь. А ужин  я сейчас
приготовлю.
     Она отошла от калитки, Зандарн сделал первый шаг, все еще  колеблясь. В
этот момент его ноздрей достиг за-пах ее чистых свежих волос. Тимис, что шел
следом,  ви-дел,  как воспламенился тцар,  выпрямился, задышал чаще, а глаза
налились кровью. Теперь его никто не остановит, понял  Тимис и уже спокойнее
вошел следом.
     Дорожка  с золотым песком  повела  их  вдоль дома,  по-вернула. Зандарн
увидел легкое  ажурное крылечко, еще одна  дорожка  убегала в  глубину сада.
Огромная  камен-ная  стена  с готовностью  прогнулась,  принимая  вторже-ние
молодых свежих  деревьев. Она даже нависла  козырь-ком, так что  часть  сада
оказалась под надежной крышей.
     -- Заходите, --  сказала Ляна  ласково. -- У  меня там почти нет лишней
мебели, не споткнетесь!
     И все же Зандарн спотыкался, натыкался  не только на  мебель, но  и  на
стены, ибо как оторвать глаза от чудес-ной девушки, что двигается по комнате
то как легкое облачко, то стучит босыми пятками, как  олененок ко-пытцами, а
смех ее рассыпается как серебряные коло-кольчики?
     Тимис видел, что лицо тцара было не  просто доволь-ное,  а  счастливое.
Глаза  горят,  как  у голодного  льва,  что  подстерег  на  водопое  молодую
антилопу.  Изигорн  рев-ниво  хмурится,  и  Тимис  приосанился  еще  больше,
по-бедно огляделся, и  Изигорна едва  не похлопал  по плечу, как верного, но
туповатого слугу.
     Зандарн  чувствовал, как  остатки усталости уже выдуло из его  сильного
тела.  Все трое сидели за сто-лом и молча наблюдали за  хлопочущей на  кухне
девуш-кой. На  открытом  огне в котле  начала  закипать  вода  а  рядом  над
багровыми углями разместилось на вер-теле мясо толстого молодого зайца. Ляна
добавила в варево  пахучих трав,  зайца на вертеле  поворачивала, побрызгала
слабым вином. Аромат достиг  ноздрей  тцара, он  шумно  задышал, лицо начало
наливаться кровью.
     Тимис шепнул:
     -- Потерпи. У меня самого там тяжело, но не спеши, насладись...
     --  У меня кровь уже кипит, -- шепнул тцар. --  Я го-тов наброситься на
нее прямо сейчас! Я еще не встречал такой чистоты и невинности... и вместе с
тем -- такой, такой... эх, я весь в огне!..
     Ляна быстро и ловко налила в три глубокие миски суп, тцар жадно пожирал
глазами ее разрумянившиеся щеки. Изигорн придвинул к себе миски ближе, жадно
вдохнул, охнул:
     --  Я  нигде-нигде...  гм,  во  всех  странствиях  не встре-чал  такого
замечательного супа.
     Ляна ответила, смеясь, довольная:
     -- Ты еще не пробовал!
     -- Уже чую, -- пробормотал Изигорн. -- Запах не об-манывает.
     Тимис молча принялся хлебать суп широкой деревянной ложкой. Тцар слышал
его довольное  мычание. Ти-мис обжигался, но хлебал жадно, словно никогда не
знал его тцарской кухни.
     Он все пожирал глазами Ляну. Она ответила ему от-кровенным взглядом, он
видел по ее смеющимся  глазам, что она хорошо понимает его состояние. И даже
сочув-ствует. Ей это льстит, но...
     --  Достойная  хозяйка, --  сказал он  хриплым от  стра-сти голосом, --
говорят,  что никто еще не ушел из твое-го  дома, кого  бы ты  не  накормила
досыта. Но мы, уж прости за правду...
     Изигорн и Тимис  насторожились. Изигорн толкнул  ногой Тимиса, и у того
стало видно мелькающую от мис-ки ко рту ложку.
     -- ...мы из дальней  страны, --  продолжил  тцар. -- А  у нас там такой
обычай, которого  мы не  смеем нарушить. Хозяйка,  подавая  на стол,  должна
сбросить с себя все одежды. Только тогда мы можем... есть.
     Изигорн и  Тимис  застыли.  Ляна  задумалась,  на  ее  прекрасное  лицо
набежала тучка. Глаза потемнели; Го-лос прозвучал задумчиво:
     --  Странные бывают народы,  странные у  них обычаи...  Но это не  мое,
женское, дело, осуждать или  менять  нра-вы. Это  -- дело мужчин. Если у вас
такие обычаи...
     Она вернулась к зайцу,  тцар и  Тимис с Изигорном  напряженно смотрели,
как она  медленно поворачивает  зайца  другой  стороной.  Одна половинка уже
подрумяни-лась,  кое-где  блестящая  корочка  лопается,  в трещинки  вытекли
прозрачные капельки жира, сорвались на баг-ровые угли. Зашипело, синие дымки
метнулись  навстре-чу  и тут  же  растворились  в  воздухе,  только  красиво
вы-резанные ноздри  Зандарна  задергались, уловив  сильный  аромат  жареного
мяса.
     Все еще в задумчивости,  Ляна нарезала душистых трав,  посыпала  зайца,
остатки бросила в тарелки гостей. Тимис еще быстрее заработал ложкой, вскоре
она заскребла по дну.
     -- Еще? -- спросила девушка с мягкой улыбкой.
     -- Да, -- ответил Тимис. -- Да! И -- побольше.
     Ляна мягко улыбнулась. Зандарн напомнил:
     -- Так как же, хозяйка?.. Мне тоже очень хочется есть... но я не могу!
     Ляна внимательно посмотрела в  его  горящие страстью  глаза. Замедленно
наклонила голову:
     -- Хорошо, странник. Из каких бы краев вы ни были...
     Ее руки замедленно опустились, тцар, как зачарован-ный,  наблюдал за ее
тонкими нежными  пальцами.  Вот коснулись подола,  потянули  вверх.  Длинные
стройные ноги открываются, открываются, открываются...
     Он ахнул, весь  в  огне,  едва  сознавая, кто он и что с ним  делается.
Девушка подняла платье до  уровня живо-та, под платьем не  оказалось  другой
одежды,  как  часто  носят простолюдинки,  тцар  не  мог  оторвать взора  от
бе-зукоризненно вылепленного  тела, роскошных бедер, тонкого стана. А  когда
девушка   подняла  платье,  на   миг   скрыв   лицо,  он   прохрипел   нечто
нечленораздельное,  ибо грудь  ее прекрасна настолько, что не мог  подобрать
слов, никогда ничего подобного не видел...
     Платье полетело на  пол.  Ляна стояла перед ними об-наженная полностью,
даже заколку выдернула из корот-кой прически.
     -- Теперь вам  ничто не мешает ужинать?  --  спросила, она чистым ясным
голосом.
     Изигорн и Тимис молчали, словно вбитые в землю каменные столбы. Зандарн
прохрипел перехваченным голосом:
     -- Ты... прекрасна...
     -- Ужинайте, -- напомнила она. -- Вы сказали, что голодны.
     Глаза ее  смотрели  понимающе,  но строго. Тцар  про-тив  сил взялся за
ложку. Горячий суп показался холод-ным, потому  что кровь  кипела,  все тело
было в огне. Рядом молча ел Изигорн, его,ложка мелькала  с  такой скоростью,
что вскоре заскребла по днищу.
     Все это время Ляна,  совершенно обнаженная,  двига-лась по кухне, гости
видели, как  она сняла с вертела  зай-ца, порезала и подала на стол. Тцар  и
его советники вооружились ножами, ели мягкое, хорошо зажаренное мясо, запахи
приправ и душистых трав сделали мясо еще нежнее.
     Ляна прошла в глубь кухни. Рука тцара застыла на полдороге ко  рту. Еще
никогда  в   жизни   не  видел  такой  совершенной   спины  и  таких  сочных
обворожительных  ягодиц.  Губы его сложились  трубочкой, в  воображении  уже
покрывал  поцелуями эти сокровища, но, когда Ляна  сняла с полки  кувшин, он
заставил себя, подобно Изигорну, двигать ложкой.
     Перед   тцаром  и   советниками   появились  три  чаши,  а  когда  Ляна
наклонилась,  наливая вино, тцар мысленно поклялся всем богам, что для  него
нет выше  счастья,  чем прильнуть губами  вот к этим нежно-белым  полушариям
груди, увенчанным... ох, увенчанным бутонами роз!
     Они  пили  вино, оно  испарялось  в  их  горячих  глотках  раньше,  чем
достигало желудка. Ляна наблюдала за ними с  улыбкой.  Но  когда тцар осушил
чашу до дна, она ска-зала тем же ласковым голосом:
     -- Как видите, и вы не уйдете из моего дома голодными!
     Так же спокойно, как и разделась, она взяла платье. Изигорн заикнулся:
     -- Да мы и не думали... Накинув платье, она кивнула:
     -- А теперь желаю вам доброй ночи.  Спите  хорошо,  завтра у вас долгий
путь.
     Тцар поднялся из-за  стола.  Опьянения  он не  чувство-вал, напротив --
голова стала ясной. Во всем теле  чув-ствовал легкость. Даже там, где совсем
недавно горячая тяжесть переполняла чресла.
     Рядом неуверенно хихикнул  Тимис. Тцар покосил-ся  в его сторону. Вид у
Тимиса   был   смущеннее   неку-да.   Изигорн   вылезал   из-за  стола  тоже
обеспокоенный, лоб в морщинах, брови сошлись на переносице.
     --  Доброй  ночи,  --  проговорил  Зандарн с  трудом. --  Доброй  ночи,
хозяюшка... Спасибо за ужин. Мы никог-да его не забудем.
     -- Да, -- согласилась она. -- Никогда.
     С этими немножко  странными словами она повер-нулась и вышла. Даже  под
грубой одеждой было вид-но, насколько она грациозна и красиво сложена.
     Когда  они трое  вошли в комнату  для гостей,  Изигорн плотно притворил
дверь, сказал шепотом:
     -- Не знаю, как вы, но у меня странное чувство... Тимис буркнул:
     -- Догадываюсь, о чем ты.
     -- Она что-то подмешала  в вино, -- сказал тцар с гне-вом. -- Не стоило
нам его пить!
     Изигорн лег на ближайшее ложе, глаза уставились в низкий потолок. Брови
его оставались сведенными в одну точку.
     --  Это  хорошо бы, -- проговорил  он  медленно.  --  Но что, если  она
избрала покровительницей Рожденную на Острове?
     По  комнате  словно  дунуло  снежным  ветром.  Тцар  по-ежился,  грузно
опустился на ложе. Он сразу ощутил, что легкость ушла, а тело на самом  деле
все еще не пришло в себя после изнурительной скачки.
     -- Таких  женщин  уже нет,  -- сказал он  неуверенно.  -- Рожденная  на
Острове сама страшно карает тех, кто на-рушает ей верность!
     Но голос дрогнул, в комнате  становилось все холоднее. Богиня,  чье имя
страшились называть, сама девственни-ца, берет под защиту молодых девушек  и
замужних жен-щин, которые  дают  у ее алтаря  обет хранить  верность сво-ему
жениху  или  мужу во время разлуки.  Но она же карает страшно тех, кто  этот
обет  по женской слабости наруша-ет.  Потому  все меньше  остается тех,  кто
решается на та-кой обет...
     -- Что нам грозит? -- спросил Тимис в страшном
     испуге.
     После долгого страшного молчания Изигорн  посмот-рел на Тимиса злорадно
и сказал уверенно:
     -- Великий тцар! Мы, твои верные советники, уже разделили твою  судьбу.
Дождемся утра!  Действие  зача-рованного вина не длится  долго. И мы  узнаем
все.
     Ее дом они покинули  рано утром. Изигорн настоял, чтобы по дороге зашли
к гулящим девкам.  Это, конеч-но, не квартал изигошей,  но Тимис выложил три
золо-тые монеты, целое состояние,  и все девки старались изо всех сил. Но...
напрасно.
     А когда  за городскими воротами  садились на коней,  Тимис  с  ужасом и
омерзением  обнаружил,  что  вдобавок  ко всему он  медленно  превращается в
кастрата. Рассви-репевший тцар еще ничего не обнаружил, и Тимис стра-шился и
представить себе, что ждет его, неудачного советчика,  когда тцар  обнаружит
превращение с ним самим.
     Глава 32
     На этот  раз Россоха в башню Хакамы прибыл, когда  в сторонке уже лежал
дракон Беркута, паслись крылатые кони Боровика и Короеда, а возница Ковакко,
кряхтя и матерясь, менял колесо на своей крытой тележке.
     Россоха слез с  коня уже почти привычно, не  чувствуя особой усталости.
Хотя путь за это время  короче  не стал, но  постепенно начал привыкать жить
без магии, находя даже в этом странное удовлетворение. Все еще сильный и все
еще умелый с оружием, он снова с легкостью об-ламывал буянов в корчме или на
улице,  а та  малая часть  волшебных  амулетов и колец,  что все еще хранили
магию, здорово скрашивает жизнь.
     Он расседлал и пустил коня пастись, даже не стрено-жив, тот  всякий раз
прибегает  на  свист. Конь тут  же унес-ся подальше,  не  любит  присутствия
множества муравьев Башня  Хакамы темная, зловещая без  прежнего великоле-пия
огней,  призрачного  света,  хрустального  магического  купола,  что надежно
укрывал ее от всего непрошеного. Освещен только первый этаж...
     Немые  слуги  встретили его  с  поклонами. Для них хо-зяйка все  та  же
могущественная повелительница,  грозная и  всезнающая.  А если учесть, что у
Хакамы  тоже какие-то волшебные вещицы, то  она  в  самом деле-- грозная для
простого люда и всезнающая.
     Такими волшебников и будут отныне знать народы, мелькнула у него острая
мысль.  Люди,  которые силой ума или случая  наткнулись на  волшебные  вещи,
научи-лись  ими пользоваться.  Знание о  настоящих магах  за-будется,  а все
будет связано с волшебными кольцами, амулетами, мечами да доспехами...
     Он  вздохнул, быстрыми шагами пересек  прихожую. Двое полуголых слуг  с
поклонами распахнули дверь. В ноздри ударил пряный запах благовоний,  Хакама
без них жить не может, на стенах в ряд ярко  горящие светильники, а  посреди
широкого  круглого зала  стоит  уже  новый стол с  огромной  картой  во  всю
столешни-цу.  Стол в виде восьмиконечной  звезды,  но Россоха не стал ломать
голову, что бы это значило, хотя Хакама пальцем не шевельнет для просто так.
Светильники полыхают ярко, запах сладких благовоний ударил в ноздри.
     За ст