ивает глаза, опять боль...
     Но из последних сил, без всякой надежды  бил  секирой,  взревывал,  а
когда упал на колени, пытался драться  и  так,  обороняя  голову  секирой.
Безнадежно, но Род не берет в вирий же только самогубцев, но и тех, кто не
дрался за жизнь до конца...
     Его ударили по голове, наконец свалили. Над ним  выросли  два  рослых
воина, Мрак увидел сквозь кровавый туман в глазах два занесенных меча.  Не
закрывая глаз смотрел на смертоносное железо. Только зубы сжал, готовый  к
резкой боли и треску разрубаемой плоти.
     Внезапно сбоку мелькнула тень.  Один  воин  пошатнулся,  на  его  шее
появилась  широкая  рана.  Второй  изменил  направление  удара,  зазвенело
железо. Мрак на четвереньках добрался до секиры, смахнул кровь и поднялся.
     Он стоял спина к  спине  с  незнакомцем,  что  неожиданно  пришел  на
помощь. Вдвоем отбили натиск, в рядах  напавших  началось  замешательство.
Мрак скосил глаза: рослый  воин  в  доспехе  с  железными  бляшками  молча
рубился, защищая Мрака сзади. Ростом был с Мрака,  смуглый  и  хищный,  на
голове блестел железный шлем, сапоги со шпорами.
     -- Вдвоем помирать веселее, -- прохрипел Мрак. --  Хотя  тебе  и  тут
легше, милок... Кто бы ты ни был, а ты дома...
     Второй натиск отбили намного легче. Рубились молча и яростно. В толпе
вооруженных людей кто-то крикнул гулким как из  дупла  мертвого  дерева  и
безжизненным голосом:
     -- Панас, он чужой!.. Убей его!
     Воин, верхнюю часть лица закрывало забрало,  ответил  злым  сорванным
голосом:
     -- Прости, Апас.
     -- Убей!
     -- Не могу. Он чужак, но в нем течет моя кровь.
     Воин, который кричал Панасу, обреченно опустил клинок и отступил. Еще
двое попятились, а другие застыли, не отступая, но и не нападая больше.
     Мрак судорожно оглянулся. Глаза были дикие, не верил, что  неминуемая
гибель отступила пусть на миг.
     -- Кровник, значится.. Это когда же...
     Воин посмотрел с ненавистью, отвернулся. Длинный  загнутый  на  конце
меч покачивался в его руке, готовый к схватке.  Мрак  застыл,  словно  сам
превратился в жителя подземного мира.
     -- Побратим по крови...
     Воин не зря показался знакомым. Сильнейший из  киммеров,  они  сожгли
полян, распяли Степана и снасильничали  Зарину  и  Снежану!  Лишь  Агимасу
удалось ускользнуть, остальных уложили под дерновое одеяльце. Это его  еще
живую печень сожрал Мрак прямо на месте схватки.
     -- Узы крови -- первое дело, -- подтвердил он  поспешно.  --  Нет  уз
святее.
     Мертвый киммер пристально посмотрел ему в  глаза,  отвернулся  снова.
Воины  медленно  и  нехотя  расступались.  За  их  спинами   было   пустое
пространство, серый туман. Низкое небо почти смыкалось с мертвой землей.
     -- Здорово у вас, -- сказал Мрак. -- Эй, кровник, ты  бы  вывел  меня
отсель?
     Воин повернул к  нему  худое  хищное  лицо.  Глаза  были  белые,  без
зрачков, но Мрак чувствовал, что Панас следит за ним неотрывно и зло.
     -- Куда идешь?
     Голос был ровный, холодный, мертвый, словно били железом по железу.
     -- За смертью, кровник.
     Киммер указал на молчаливое  кольцо  вооруженных  жителей  подземного
мира.
     -- Ты ее нашел.
     -- Я хотел бы сперва отойти как можно дальше от Дупла.
     -- В какую сторону?
     -- Поближе к Ящеру.
     -- Зачем?
     Мрак заколебался, вряд ли пропустят,  ежели  сказать  правду,  но,  с
другой стороны, -- кровник.
     -- Отойдем подальше, скажу. Мы с тобой настоящие воины, а тем, что на
своих соплях скользаются, знать ни к чему.
     Киммер мрачно смотрел на чужака в  волчьей  шкуре.  Они  были  одного
роста, даже черноволосые оба, как  ворона  крыло,  только  волосы  лесного
варвара трепало по ветру, как черное пламя подземного мира.
     -- Дальше не пройти.
     -- Попробуем, -- настаивал Мрак. -- За мной пройдут еще двое.  Оба  в
таких же шкурах, да ты их видел... Мне бы малость расчистить им дорогу.
     Киммер покачал головой.
     -- Им не пройти. Даже по расчищенной дороге.
     -- Они тоже кое-что могут. Ты только дорогу покажи.
     Воин тяжело вздохнул.
     -- Пойдем. Но далеко не пройти и тебе.

     На таком морозе и пронизывающем ветре  спали  только  мертвые  воины,
Таргитай лежал в беспамятстве.
     Измученное тело ныло, мысли метались, как в тесной пещере  вспугнутые
летучие мыши. Мертвые воины  лежали  совершенно  неподвижно.  Ни  один  не
шевелился, груди не вздымались. Олег с испугом  увидел,  как  иней  покрыл
лица. В раскрытых глазах заблестели льдинки. Мрака  иней  не  покрыл,  но,
правда, он лежал близко к костру.
     Таргитай лежал недвижимо,  шкурами  укрыли  и  сверху.  Рукоять  Меча
выглядывала из-под него, он всегда, и когда был жив, ложится поверх  Меча.
Сам почти не брал в руки, но страшится,  что  кто-то  заберет  и  натворит
много дел великих и кровавых, достойных хвалебных песен Странника...
     Опять прав Боромир, подумал он  с  неохотой.  В  старых  ритуалах  --
великий смысл. Жаль, волхвы не всегда могут объяснить что и как. Сами чаще
всего не знают, их самих так учили.  А  молодые,  как  он  сам,  не  хотят
заучивать слепо, им надо знать...
     Выходит, кровное побратимство перевешивает все другое?  Мрак  пожирал
печень не потому, что хотел есть, не потому, что хотел унизить  врага.  Он
считал, что так сила врага перейдет к нему, потому вырвал печень у  самого
сильного и отважного. Но только волхвы знают, что в пожирании печени врага
-- смысл намного глубже.  Для  воина  нет  святее  уз,  чем  узы  кровного
побратимства. Что племя, родина, род? Там всего лишь крохотная капля твоей
крови, а в побратиме, которому  доверяешь  ежечасно  жизнь  и  даже  более
дорогое -- добычу, намного больше. А кровь чует свою, стремится помочь.
     Он вспомнил рассказ Боромира про племя  злых  великанов.  Те  жили  в
горах, чужих не  принимали,  убивали  все  живое.  Дед  Тарас,  тогда  еще
молодой, сумел подкрасться к матери великанов,  быстро  ухватил  за  грудь
губами и хлебнул ее молока. И злая колдунья опустила  уже  занесенный  над
ним нож. Он  стал  молочным  побратимом  ее  сыновей!  И  великаны,  когда
вернулись с охоты, впервые не тронули  человека.  Он  уже  был  не  просто
человек, чужак, а их молочный брат!

     Сильные злые руки грубо вытряхнули Олега из сна.
     -- Сколько можно?
     -- Что? -- прохрипел Олег. Он чувствовал, что умирает. Тело задубело,
превратилось в глыбу льда. В горло словно  вбили  осколки  ножей.  --  Что
случилось?
     -- Если сегодня успеем через Край... он близко,  Тарха,  может  быть,
удастся спасти. Калекой, правда, останется, но жизнь, авось, продлит.
     Олег нечеловеческими усилиями выдрался из оцепенения, одного из  двух
страшных братьев. Старшего звали смертью,  но  этот  был  очень  похож  на
брата.
     -- Веди, Мрак. Я сам понесу Таргитая. Ты бы видел,  как  он  поднимал
твою могильную плиту...
     -- Могильную?
     Олег, путаясь в словах, рассказал, как странный  воин  заманил  их  в
ловушку. Лицо Мрака было угрюмым.
     -- Есть разные способы  убить  врага...  Эх  ты,  волхв!  Должен  был
догадаться.
     -- Моя вина, --  признал  Олег.  --  Теперь  вижу,  он  был  странный
какой-то. Единственный, кто не дрался... А потом просто  исчез.  И  только
сейчас вспоминаю, что за ним не оставалось следов... И даже не было тени.
     Мрак отвел глаза. Чтобы так ошибиться, волхв должен был быть  слишком
подавлен, буквально раздавлен горем.  Но  все  же  как  ни  измучились,  а
сделали крюк, чтобы попасть к его могиле!
     Киммеры медленно поднимались. Их суставы трещали, как молодой лед под
копытами коней. Панас подошел к Мраку, серое  землистое  лицо  воина  было
недвижимо, как сама мертвая земля.
     -- Здесь конец нашего мира. Мы оставляем вас.
     -- Спасибо, -- сказал Мрак с  чувством.  --  Теперь  мне  будет  чуть
легче. Авось, не сгинем и там, в серебряном царстве.
     -- Серебряном? -- переспросил киммер.
     Мрак отмахнулся:
     -- В подземном мире сперва царство медное, потом -- серебряное, затем
-- золотое. И в каждом  --  сундуки  с  денежками.  Медными,  серебряными,
золотыми. Ты ж видишь, мы в медных деньгах как куры в мусоре роемся.
     На обледенелом лице киммера появилось подобие улыбки.
     -- Наши шаманы тоже  много  рассказывали  про  мир  танцующих  рыб  и
летающих цветов. Так что внизу... вряд ли золото.
     -- Как и танцующие рыбы. Спасибо, кровник!
     В рассвете  Олег  видел,  как  всего  в  двух  полетах  стрелы  земля
обрывается. Это было так страшно, что плечи сами собой передернулись. Боль
стегнула такая острая, что он застонал сквозь зубы. Костры не помогли,  он
отморозил пальцы, уши, а вместо  ног  тащил  две  распухшие  колоды.  Мясо
распухло и почернело. Скоро начнет отваливаться, он видел, как  страдал  и
помер их сосед там, в Лесу.
     Мрак, взвалив спеленатого в шкуры Таргитая, чуть ли не бегом оказался
у края пропасти. Оттуда поднимался теплый воздух. Олег печально повернулся
к неподвижным киммерам.
     -- Разве вы не с нами?
     Мертвец медленно покачал головой.
     -- Мы прикованы к этому миру.
     -- А кровные узы?
     -- Мы прикованы, -- повторил Гарам.
     Мрак уже скрылся за краем. Олег сделал последнюю попытку.
     -- А разве мы не были прикованы к верхнему миру?
     Мертвец молчал. Темные  глазницы  смотрели  бесстрастно,  но  за  его
спиной нарастал недовольный ропот.  Они  кровники  Мрака,  вспомнил  Олег.
Кровники отважного воина, а вот у волхвов не бывает кровников.  Никого  из
волхвов не заставишь пожирать еще  теплую  печень  врага...  Надо  уносить
ноги...

     Мрак остановился на краю обледенелой скалы.  На  темном  обмороженном
лице глаза были дикими,  нечеловеческими.  Огромная  кукла  на  его  спине
казалась насевшим на него медведем.
     -- Олег... Я не знаю, что там. Даже ты, волхв, не знаешь...
     -- Не знаю, -- ответил Олег.
     Они  обнялись,  их  руки  стучали,  как  ледышки.  Лица  были  белые,
обмороженные, с темными  пятнами  омертвевшей  плоти.  Олег  с  удивлением
ощутил, что он вровень с Мраком. Могучий оборотень тоже едва  держится  на
ногах. Правда, тот несет кроме секиры еще и  Таргитая,  а  он  едва  тащит
себя...
     Не говоря больше ни слова,  Мрак  начал  спускаться.  Сперва  исчезла
голова, ушли из поля зрения окровавленные в лохмотьях ссадин пальцы.  Олег
некоторое время слышал надсадное дыхание, а когда стихло, осторожно  начал
сползать в бездну сам. Тело от страха свело судорогой, каждая частица души
кричала, что внизу бездна, что ногам нет опоры.

     Они спускались и спускались  по  бесконечной  ледяной  скале.  Пальцы
покрылись кровавыми царапинами. Олег  вообще  не  чувствовал  рук  и  ног,
цеплялся, как крючьями. Снизу поднимался слабый  зеленоватый  свет,  будто
опускались в гниющее дерево.
     Воздух  теплел,  стал  влажным.  Задубевшие   пальцы   стучали,   как
деревяшки, потом отогрелись, но с теплом пришла боль от ссадин и  глубоких
царапин. Перед глазами плыло, но дышать стало легче, а потом и щели  стали
шире, между камнями появились пучки травы. Белесые, болезненно вздутые, но
все же трава, а когда свечение  стало  ярче,  внизу  обозначилась  дыра  с
рваными краями.
     -- Там, -- сказал Олег, хотя было уже ясно, -- там конец пути...
     -- Свалимся прямо с неба, -- прохрипел Мрак.
     -- И... уничтожим Ящера!
     -- Ежели пупки не развяжутся.
     Тягостное  ощущение  неудачи  сковывало  мышцы  Олега   больше,   чем
усталость. Где-то ждет беда, уже распахнула зубастую пасть, а где и  какая
-- ощутить не мог.
     Подошвы скользили по  слизи,  покрывающей  камни.  Ссадины  защипало,
словно в ранки брызгали кислотой муравьи. Воздух стал  густой  и  влажный.
Похоже, опустятся еще на полверсты -- окажутся в киселе...
     Земля внизу показалась быстро. Мрак спускался  с  несвойственной  ему
осторожностью,  вертел  головой,  глаза  настороженно  прощупывали  каждый
клочок тумана.
     Когда до земли осталось сажени две, Олег с облегчением  разжал  руки.
Предостерегающий крик Мрака хлестнул по ушам в тот  миг,  когда  ноги  без
плеска провалились в землю, что оказалась вовсе не землей...
     Он поспешно раскинул руки, задержал дыхание.  Его  окунуло  в  жидкую
грязь с головой, а всплывал так медленно, что боялся  остаться  в  глубине
навеки. Наконец удалось держать подбородок над колышущейся болотной жижей.
На голове была грязь, болотные травы, пахло гадостно, будто прямо  на  нем
разлагались лягушки.
     Сверху хлестнуло по ушам,  больно  сдавило  горло.  Он  ухватился  за
волосяную петлю, прохрипел:
     -- За...да...вишь...
     -- У тебя горло луженое, -- сказал сверху злой  голос.  --  Такое  не
передавить.
     -- Уже передавил...
     -- Повезло, что голова пустая. Иначе  бы  не  вынырнул!  Ты  петь  не
пробовал? А на дуде?
     Оборотень спустился уже осторожнее. Мрак, несмотря на ношу, ухитрился
проскакивать по кочкам, как-то находя их среди одноцветной  жидкой  грязи.
Впереди и с боков колыхался туман --  неплотный,  рваный.  Сквозь  разрывы
виднелись странные  мясистые  деревья,  выворотни,  вздыбленные  из  грязи
корни. За стеной тумана угадывалось движение, доносились квакающие звуки.
     Отыскав место, если и не сухое, то и не жидкую  грязь,  он  уложил  и
распеленал неподвижное тело. В лице  певца  не  было  ни  кровинки.  Глаза
закатились, синие губы прокусил глубоко.
     -- Как он? -- спросил Олег.
     -- Это ты скажи.
     Олег торопливо сменил листья, уже почерневшие, пропитанные густой как
смола кровью. Раны были страшные, но хуже того -- края покраснели и начали
вздуваться. Когти или слюна зверя занесли яд. А как обезвредить его в этом
страшном царстве мертвых?

     Оборотень если и не знал, куда идти, то чуял,  а  если  не  чуял,  то
руководствовался правилом Таргитая: лучше идти, чем бежать, лучше  стоять,
чем идти, лучше сидеть, чем стоять, лучше лежать, чем сидеть... Но  ставил
все с ног на голову -- скакал во весь опор, летел на Змее,  только  бы  не
стоять, не сидеть, не лежать. Належится в могиле!
     -- Здорово, -- сказал он с фальшивым воодушевлением. -- Не  лед,  уже
не поскользнешься. Только вот жаб нету.
     -- Ты ж говорил, -- напомнил Олег мстительно,  --  что  жабы  даже  в
вирии скачут.
     -- Так то в вирии... Хотя жабы  должны  быть  и  здесь.  Иначе  какой
подземный мир?
     -- Это муравьи везде, -- возразил Олег.  --  Знаешь,  какие  глубокие
норы роют? А жабы... могут быть, а могут и  не  быть.  Про  жаб  в  старых
книгах не сказано.
     Язык отвечал сам по себе, а он едва живой  пробирался  через  заросли
болотных растений, злился на доморощенного богослова. Нашел когда  затеять
диспут об устройстве мира! А тут захлебываешься  грязью,  за  ноги  что-то
хватает, в  сапоги  за  голенище  влезло  нечто  скользкое,  юркое,  кочки
разламываются, ряска рвется, впереди  в  грязно-сером  тумане  то  и  дело
прячется широкая  спина  Мрака,  лишь  сумрачно  поблескивает  в  перевязи
огромная секира...
     Мрак брел все  медленнее,  Таргитай  на  широкой  спине  обвис,  руки
болтались. Дыхание вырывалось из широкой груди оборотня  с  хрипами.  Олег
хотел взять Таргитая, оборотень расстался лишь  с  мешком  и  перевязью  с
секирой. Олег сочувствующе сопел: Мрак с секирой  раньше  не  расставался.
Явно идет из последних сил.
     -- Мрак... это мара в глазах или впереди люди?
     --  В  болоте?  --  не  поверил  Мрак.  Подумал,  сказал   неожиданно
рассудительно: -- Хотя, ежели подумать, то, обжившись, и здесь можно. Люди
везде живут. Ежели такие непривередливые, как я.
     -- Мы с Таргитаем видели, как живут наши пращуры.
     Впереди в разрывах тумана проглядывали  шаткие  строения  из  жердей.
Одни торчали прямо из воды, другие чуть приподнялись над затхлой водой. По
мере того  как  невры  настороженно  приближались,  из  тумана  проступали
сцепленные в  одну  линию  выворотни,  облепленные  грязью,  переплетенные
длинными болотными травами. На  вздыбленных  корнях  сохла  ряска,  белели
кости рыб и жаб.
     За этой оградой вода была чище, хотя от гадостного запаха уже звенело
в ушах. Выворотни окружали сооружения из  жердей  кольцом,  на  иных  были
воткнуты колья с черепами.
     -- Дрягва, -- процедил Мрак.
     -- Откуда ведаешь?
     -- Разве не видно? Только они могут отвоевать  у  болота  что-то  для
себя.
     Олег ахнул:
     -- Так они ж молодцы!
     Он видел по злым глазам оборотня, что  тот  вот-вот  напомнит  об  их
первой встрече с дряговичами, но Мрак лишь крепче стиснул губы.  Это  было
ново для Мрака, и Олег подумал удивленно,  что  оборотень  тоже  меняется,
становится терпимее. Признает, хоть и нехотя, что дрягва может такое,  что
не под силу ни полянам, ни даже им, троим из Леса.
     Мрак тут же нарушил мысли волхва.
     -- Разве ж люди станут тут жить?  Да  лучше  удавиться.  А  жабам  да
дрягве, что тоже жабы, только противнее, в самый раз.
     -- И  все-таки  живут,  --  сказал  Олег  негромко.  --  Мрак,  можно
выступить супротив Ящера и красиво погибнуть, а можно и так, как дрягва...
Не перечат, но и в подземном мире живут по-своему. А ежели Ящер  явится  и
размечет их деревню, то уцелевшие все одно вылезут из топи и построят весь
по своему Покону. Для этого надо мужества не  меньше.  Только  не  нашего,
хвастливого, а настоящего.
     Выворотень шатнулся под грузным  телом  Мрака.  Вода  пошла  тяжелыми
кругами грязи. Выворотень осел, темные как подземный  мир  глаза  оборотня
неотрывно шарили по строениям.
     -- Надо ли? -- крикнул Олег безнадежно. -- Обойти  бы...  Люди  везде
таковы: унеси что с чужого двора -- вором обзовут.
     -- Олег, -- сказал Мрак строго. -- Плакаться станешь  --  бог  дольше
жить заставит!
     -- Нас опять...
     -- Они ж даже стражу не выставили. При нужде всех побьем  и  потопим,
не бойся.
     -- Да я не очень-то и боюсь... Набоялся уже.
     -- Вот теперь слышу мужчину,  --  крякнул  Мрак.  --  А  то  обойдем,
минуем... Ты такой медленный, тебе надо успеть разьяриться, пока доберемся
до Ящера.
     Раздвигая воду, теплую и почти чистую, подошли  к  стене  из  жердей.
Болотные травы надежно скрепляли жерди, связывали,  щели  забиты  болотным
илом, верх подсох, снизу волны сгрызли, там торчали обглоданные концы.
     -- Эй, есть кто живой? -- позвал Мрак. Поправился: -- Есть кто?
     Он поднялся по шаткой лесенке. Олег тревожно ждал, спина  Мрака  была
напряжена. Вода иногда начинала ходить кругами, из глубин пугающе медленно
поднимались огромные серебристые пузыри.  Олег  всякий  раз  шарахался,  а
когда пузыри шумно лопались, пригибался, едва  не  нырял.  Затхлый  воздух
наполняло вонью.
     -- Можно подняться, -- сказал наконец Мрак. -- Ничего не понимаю.
     Олег почти взбежал, позабыв о страхах. Как  мало  надо  для  счастья:
хоть малость побыть на сухом.
     Внутри было так похоже на жилище дрягвы, что Олег  огляделся,  ожидая
встретиться взглядом с  глазами  старца,  велевшему  отдать  их  в  жертву
болотным богам. Но ни души в бедном и унылом  жилище,  где  даже  стены  в
потеках слизи, а с потолка свисают космы зеленого мха.
     На стенах остроги,  наконечники  сделаны  из  челюстей  щук.  Рукояти
отделаны рыбьей кожей с остатками чешуи. Олег поморщился,  а  Мрак  кивнул
понимающе: в ладони чтоб не скользнуло, хватка должна быть цепкой.
     Мрак огляделся с отвращением.
     -- Куда делись? Для них самое место.
     -- Я думал обсушиться, -- прошептал Олег измученно.
     Сапоги по щиколотку утопали в грязно-зеленой слизи. Он  перебрался  в
угол, там из слизи выглядывали жерди. Они тут же прогнулись  с  чавканьем,
выпуская гнилую воду.  Сверху  капало,  ломоть  слизи  размером  с  лапоть
обрушился на голову, скользнул по шее и растекся по спине.
     -- Лучше бы они были здесь, -- сказал Мрак зло. -- Понятнее. Я  ж  не
волхв!
     -- Хуже, чем тол