вздрогнул -- знает! -- сказал торопливо:
     -- Сам не знаю, как это делается! Помоги, научи!.. Не хочу во зло...
     -- Мужская сила, --  отрезала  старуха  зло,  --  злая  сила,  дикая!
Женская магия теплее, мягче. У нее другой ключ, ее могут  только  женщины.
Да и то не всякие, наши зовутся ведающими матерями, попросту --  ведьмами.
Пошто Богиня дала и мужикам творить чародейство -- ума не приложу. Вам  бы
только рушить, ломать, убивать, зорить.
     -- Иной раз, -- сказал Олег, --  дабы  сотворить  добро,  надо  убить
злодея. Я волхв-травник, лечу людей  и  зверей,  даже  деревья.  Но,  убив
злодея, я спасал жизни десяти другим!
     Старуха с кряхтеньем забралась на  печь.  Тяжелая  чугунная  заслонка
медленно начала наливаться темно-вишневым цветом,  словно  внутри  бушевал
яростный огонь.
     -- Странные вы все, -- сказала она раздраженно. -- Ты  чудной,  никак
тебя не пойму. Силы в тебе много, но она темная...
     -- Темная? -- переспросил Олег тревожно.
     -- Для меня темная! Мужскую магию не ведаю, она из другой  реки.  Зрю
лишь, что мощь велика, много крови прольешь,  зрю  веси  в  огне,  полчища
конных витязей, твой щит на вратах большого  города...  ладьи  в  пламени,
затаившаяся змея в конском черепе... Зрю, но не ведаю, что зрю. Много мощи
в лохматом. Ему дадено много горя, но и много силы, дабы вынести -- никому
на белом свете столько. А уж вынесет ли --  одни  боги  ведают.  Девка  --
истинная ревнительница Старого  Покона,  воительница  Нерушимости.  У  нее
больше силы и умения, чем ты ведаешь. Лишь один среди вас никчема, зачем с
собой таскаете?
     Олег подумал, ответил рассудительно:
     -- Летучие мыши -- для ведовства, понятно. А кот зачем?
     Старушка впервые улыбнулась. Морщинистый рот растянулся, глаза  почти
скрылись.
     -- А ни  для  чего!  Сама  тесала  из  ивы,  телеса  вырезала  острым
камешком, выскребывала, выглаживала. Живые мрут тотчас же,  привыкнуть  не
успевают. А этот со мной уже тыщи  лет,  а  то  и  больше.  Так  и  кличу:
Ивасик-Телесик!
     Послышались мягкие шаги, на пороге  появился  кот.  Мгновение  стоял,
смотрел желтыми фосфорическими глазами,  повернулся  и  бесшумно  исчез  в
ночи. Старуха с гордой любовью смотрела вслед.
     -- А у нас кот -- Таргитай,  --  ответил  Олег.  --  Тоже  мурлыкает,
только на дуде.
     В избушке стало жарко, как в Песках. Старушка довольно  покряхтывала,
нежилась. Светильник горел ровно, мощно. Тени остались только за печью.
     -- Посох Мощи, Жезл Силы, -- сказала старуха, -- а по-нашему,  Клюка,
находится у Великого Дуба. Раньше его держали среди веток, сейчас для него
вроде бы выстроили капище. Так ли, не знаю. Женская магия там  истощилась,
а в мужскую я не проникаю.
     -- Как его взять?
     -- Никак, -- ответила старуха. -- Снаружи сторожат такие  воины,  что
каждый одолеет вашего лохматого, пусть  даже  волком  перекинется.  Внутри
капища бдят волхвы-оберегальники. Тебе с ними не совладать, будь ты трижды
силен. Там вроде на цепи еще и чудища для стражи, но что за  звери  --  не
чую.
     Олег подумал, вздохнул тяжко:
     -- Надо.
     -- Надо ли?
     -- Надо, -- повторил Олег  уже  убежденнее.  --  Боги  сотворили  мир
несовершенным.
     Старуха презрительно фыркнула:
     -- Его все улучшают! Одно непонятно: пошто бьетесь?

     Глава 8

     Утром, когда Олег спрыгнул на землю -- высоко! --  Таргитай  и  Лиска
еще сладко спали у догорающего костра. Мрака не  оказалось.  Оглянулся  --
Мрак как раз вышел из-за угла. Вид у оборотня был не выспавшийся, злой.
     -- Черт-те о чем языки чесали, -- бросил он раздраженно.
     --  Мрак,  --  сказал  Олег  виновато,  --  я  же  не  знал,  что  ты
подслушивал... так долго. Я думал, пошел спать, когда убедился,  что  меня
не прибили. Иначе бы говорил с  бабкой  про  охоту,  рыбалку,  как  точить
секиру...
     -- В задницу тебе секиру! Лучше бы расспросил, сколько стражи,  какое
оружие, есть ли у них щиты... Конные или пешие?
     -- Ты ж слышал, она сказала...
     -- В задницу, что сказала! Щупала  мои  мышцы,  что  ли?  И  зубы  не
пересчитывала.  Ежели  знаю,  что  и  кто  у  супротивника  за  спиной  --
наполовину одолел!
     Олег оглянулся, в утренней синеве неба солнце  зажигало  облако.  Над
трубой уже поднимались клубы дыма, там виднелся темный ком --  кот  грелся
на теплой глине.
     -- Сейчас бабка спит. Она, как сова, по ночам  шастает.  А  убираться
пора, она мужиков почему-то не терпит.
     -- Это как раз понятно, -- кинул Мрак с насмешкой  в  голосе.  --  Не
надо быть волхвом. Была бы моложе лет на сто,  стерпела  бы.  Еще  как  бы
стерпела!
     Олег смолчал. Сто лет тому назад бабка была такой  же.  И  тысячу.  У
Мрака шерсть встала бы дыбом, вообрази он тьму веков, откуда вышла  бабка.
В молодости она, похоже, держала мужчин на цепи. Или тогда все так делали,
если верить ее словам. Правили  женщины,  мир  не  изменялся,  Покон  есть
Покон.  Лучше,  чем  создали  боги,  создать  невозможно,  так  что  любое
изменение -- к худшему. А кто пытается менять -- тому... того...
     Здесь мысли  Олега  комкались,  картинки  исчезали.  Ясно  одно,  что
мужчины тайком выработали свою  магию,  неведомую  женщинам,  взяли  верх.
Теперь мир меняется стремительно. К добру  ли,  к  худу  --  но  меняется.
Каждый верит, что меняет к лучшему, потому так ожесточенно бьется  с  себе
подобными.
     Мрак разогрел остатки вчерашнего мяса, растолкали Таргитая  и  Лиску.
Она бросила на волхва виноватый взгляд,  наверняка  собиралась  бдить  всю
ночь, помогая Мраку. А то и не доверяя. Старуха рекла, что  поляница  чтит
Старый Покон. Неужели Лиска из племени, где бабы не только  правят,  но  и
мечтают повернуть мир вспять? Под теплое женское крыло?
     -- Погутарил с ведьмой? -- спросил Таргитай жадно. -- Не сожрала?
     -- Сожрала, -- согласился Олег.
     Таргитай похлопал пушистыми ресницами, не понимая, спросил тупо:
     -- Но ты ж навроде живой?
     -- Разве это жизнь для волхва? -- отмахнулся Олег. --  Спим  в  лесу,
едим что придется, бродим по  дорогам...  Певцу  под  стать,  но  не  мне,
волхву...
     Мрак уже седлал коней. Лиска с готовностью бросилась  готовить  седла
себе и Олегу. Таргитай, с сожалением затоптав костер, полез на коня.
     Ранние пташки уже верещали, приветствуя утреннее солнышко, когда  они
выехали из леса и наткнулись на старую тропу, уже заросшую низкой  травой.
Дорога шла по опушке, петляла, чтобы в случае чего быстро уйти под  защиту
деревьев.
     Мрак и Лиска уже растопили лед молчания, перебрасывались словами,  но
редко, лишь когда дело касалось коней, оружия или  охоты.  Пересекли  едва
заметный след, Таргитай и Олег даже не заметили, а Лиска сказала быстро:
     -- Молодой лис, голодный, чем-то испуган, с утра раздражен, но  следы
все равно прячет, скидывает...
     -- Двухлетка, -- добавил Мрак благосклонно, -- перепуган  до  смерти,
но следы запутывает, не забывает... Вообще-то  хитрее  лисы  нет  в  наших
лесах зверя. Я однажды за одной ходил два дня и две ночи, истратил  колчан
стрел, изорвал сапоги, измучился,  а  когда  наконец  догнал  и  убил,  то
оказалось -- соседская собака!
     Таргитаю стало жалко  бедного  Мрака,  Лиска  же  дурочка  или  злая,
хохочет над Мраком во все горло, не  понимает,  что  с  ней  едет  великий
охотник, даже чудно, что так ошибся, да и сейчас почему-то  сам  ржет  как
конь. Оба ржут, глядя друг на друга!
     Впервые ощутив нечто вроде слабой симпатии к рыжей,  Мрак  рассказал,
помогая себе жестами, как однажды столкнулся с  огромным  бером,  то  бишь
медведем. Времени выхватить секиру, даже нож, не было  --  схлестнулись  в
обнимку. Медведь оказался  такой  чудовищный,  словно  заснул  во  времена
великанов, а проснулся  только-только,  так  что  в  самом  деле  пришлось
туго...
     -- Был миг, -- сказал Мрак с нажимом, -- что мы просто не знали,  кто
с кого сдерет шкуру.
     Лиска окинула его оценивающим взглядом, задумалась:
     -- Хорошо, что победил ты... У медведя шкура лучше.
     Таргитай отстал, вытащил из-за пазухи дудочку. Олег поморщился,  конь
под ним послушно приотстал. Позади  всех  Олег  бормотал  заклятия,  долго
смотрел перед  собой  выпяченными  бараньими  глазами,  замирал,  едва  не
выпадая из седла.
     Солнце  светило  ярко,  но  не  обжигало.  Гиперборея  --   не   край
раскаленного песка и двугорбых правдолюбцев, а настоящая страна,  где  все
как у людей, даже жабы в каждом болоте есть -- крупные, толстые, важные.
     Было чересчур тихо и  мирно,  у  Олега  сердце  сжалось  в  невидимом
кулаке. Кто-то намурлыкивает им покой и леность! Мир  жесток,  лучше  боги
сотворить не сумели, а выглядит  так,  будто  уже  и  люди  поработали  до
седьмого пота. А раз  мир  выглядит  обманчивым,  то  это  кому-то  нужно.
Умирать в таком не захочешь, даже драться не станешь,  ноги  сами  понесут
прочь от беды...
     Вздрогнул, зло напомнил себе, что только он,  трус,  пустится  прочь.
Таргитай и Мрак дадут отпор  --  в  мирном  или  немирном  крае.  Таргитай
схватится за свой зачарованный Меч нехотя, но не отступит,  будет  драться
бесстрашно. А вот ему, волхву, надо победить сразу двоих: себя и врага!
     По спине пробежали мурашки. Он зажмурился, спешно  выстроил  мысли  в
нужный узор. Надо как можно скорее овладеть магией, чародейством или  хотя
бы колдовством. Недостойно волхву драться, как дикому  зверю.  Пусть  даже
мечом -- это тоже зубы, только длиннее и острее.
     Лиска подъехала, сбив и без того хаотичные мысли.  За  последние  дни
похудела, глаза  стали  совсем  тревожными.  Сейчас,  поглядывая  в  спины
оторвавшихся далеко вперед Мрака и Таргитая, сказала тихонько:
     -- Олег, мне кажется, я должна признаться кое в чем.
     Он насторожился.  Она  ехала,  глядя  перед  собой,  лицо  оставалось
гордым, но глаза выглядели как у затравленного зверька.
     -- В чем?
     -- Я должна была вернуться... Тогда, после нападения на башню Гольша.
Меня ждал Савиджак  --  великий  воин,  вождь  пустынных  воинов.  Он  был
разбойником, но недавно мечом завоевал трон. Его боятся,  он  непобедим  и
беспощаден. К тому же, говорят, он владеет магией.
     Олег пробормотал в тоскливом страхе:
     -- Оказывается, все в этом мире  владеют  магией...  кроме  меня.  Но
почему он опасен для нас? А он опасен, верно?
     Он уронил взгляд. Смуглые щеки сильно покраснели. Олег поторопил, чуя
недоброе:
     -- Ну-ну?..
     -- Он положил на меня глаз, а глаза  у  него  черные!  Раньше  в  его
сердце  были  только  битвы,  походы,  осажденные   крепости.   Когда   мы
повстречались  в  замке  Мардуха,  он  впервые  воспламенился  женщиной  и
поклялся, что возьмет меня в жены. Сгоряча  или  сдуру,  но  почему-то  не
хочет отступать.
     -- Каждый сходит с ума по-своему, -- пробормотал Олег. --  Значит,  у
него уже есть все, если может такое...
     -- Да, у него есть все, -- подтвердила она совсем обреченно.
     Олег сжал зубы до скрипа. Бед выше головы, а тут, как говорит Мрак, с
дерева упал, а внизу еще и змея укусила.
     -- Похоже, не совсем знает, чего добивается, -- сказал он сухо.
     -- Не знает, -- согласилась она торопливо. -- Я  всажу  в  него  нож,
едва коснется меня своими лапами! Но он уверен в себе, меня  это  страшит.
Ему всегда все удавалось.
     -- Когда-то под ним лед обломится. Как он знает магию?
     -- Не знаю. Но он из тех, кто добивается, чего хочет.
     Олег потемнел:
     -- Ты под стать нам. К несчастью. Тоже не выбираешь врагов полегче да
подальше.
     Она искоса посматривала в его осунувшееся лицо, предложила вдруг:
     -- Хочешь, я останусь здесь? Савиджаку нужна только  я.  За  вами  не
погонится.
     Олег  отвел  глаза,  ударил  коня  в  бока  пятками.  Лиска  тревожно
смотрела, как  догнал  друзей,  втроем  долго  совещались,  спорили.  Мрак
оглядывался, она съеживалась под злым волчьим взглядом. Наконец придержали
коней, Мрак бросил ей неприязненно:
     -- Тебе лучше остаться. Ежели твой Савиджак дерется  неплохо,  то  за
такого хлопца почему не пойти?
     -- Не хочу, -- ответила она тихо. -- Но если не хотите, чтобы я ехала
с вами, я уйду.
     Мрак кивнул, соглашаясь, Таргитай же вскрикнул торопливо:
     -- Нет-нет, боги велят защищать детей и женщин! Кто бы твой жених  ни
был, нам одной злой собакой больше, одной меньше...
     Олег молчал, не чувствуя за  собой  права  сказать  слово,  Мрак  зло
гаркнул:
     -- Есть разница: один... бьет, другой -- дразнится. От собаки даже ты
отобьешься... может быть,  а  от  стаи?..  Ладно!  Она  терпимую  похлебку
сварила прошлый раз. С такой стряпухой расставаться жаль.
     Лиска вспыхнула, гордо выпрямилась, выпятив грудь:
     -- Я принцесса!
     Мрак пренебрежительно отмахнулся:
     -- Принцесс, да хоть королев, как жаб  на  теплом  болоте:  в  каждом
племени... А суп сварит не каждая. Предупреждаю: плохо будешь готовить  --
отдам Савиджаку. Еще и доплатим, чтобы взял.

     Когда солнце уже садилось, заметили в дальней  излучине  домик.  Мрак
поспешно свернул, пустил усталого коня в галоп, скоро отдохнет. Постучал в
ставни, не слезая с седла:
     -- Хозяин!.. Эй, хозяин!.. Не дашь ли водицы напиться? А то так  есть
хочется, что переночевать негде.
     Дверь скрипнула, на пороге показался лохматый, приземистый, голый  до
пояса, с животиком мужик: при деревянном  щите,  обтянутом  кожей,  остром
топоре на длинной рукояти. Зыркнул из-под лохматых бровей, прорычал:
     -- Кто такие?
     -- Пусть боги нас раздерут на части, -- сказал Мрак, -- и размажут по
стенам, ежели не друзья!
     Мужик скупо ухмыльнулся, бросил:
     -- Слезайте. Мы народ бедный, но за коней не беспокойтесь:  ячмень  и
ключевая вода есть.
     Мрак спрыгнул с седла, кивнул:
     -- Мы можем и ячмень, мы ко всему привычные. Таргитай  вон  уже  лапу
сосет. Благодарствуем!
     Мужик опустил щит, ухмылка стала шире:
     -- Да?.. Тогда бараний бок с кашей пущай отнесут вашим коням.
     Когда расположились в сарае и на сеновале, помылись и  поели,  хозяин
снова зашел, присел на грубо сколоченную табуретку.
     -- Кони накормлены, напоены. Ваша девка проверила. У нас редко бывают
заезжие, все вестям рады. Что в мире делается? Куда путь  держите?  Судьбу
пытаете аль от судьбы лытаете?
     Мрак поднялся, надоело не только рассказывать о себе, но  и  слушать,
вышел. Таргитай смотрел добрыми глазами на Олега, тот скупо,  но  подробно
рассказал об их злоключениях, о тяжкой  задаче,  которую  поставила  перед
ними судьба. Мужик слушал  с  удивлением,  хмыкал,  ерзал,  а  когда  Олег
закончил, протянул:
     -- Ну, хлопцы... При чем тут  судьба?  Сами  дурью  маетесь.  Шило  в
задницах, не сидится в тепле. Сгинете у первого  же  дерева,  но  задумали
здорово. Я бы помог, дурням да юродивым сами боги велят помогать,  но  вам
помочь могут разве что сами боги... Но до них дряпаться высоко, а в  землю
к Ящеру -- сразу, близко. Вам мог бы подсказать  да  помочь  Старик...  но
захочет ли?
     -- Что за Старик? -- насторожился Олег. -- Волхв?
     -- Ведун, ведьмак, кударь... Старик -- потому что Старик. Деды  знали
Стариком, а им деды говорили, что всегда был Стариком.
     -- Значит, волхв, -- определил Олег.
     -- Ну, ежели и волхв, то не нашей исконной веры. У него боги не наши,
а донаши. Старые.
     Олег подпрыгнул, завертелся, как уж на горячей сковородке.
     -- В старых книгах ничего...
     Хозяин пренебрежительно отмахнулся:
     -- Горы рассыпаются, а ты -- книги! Говорят, в  этих  краях  алмазная
гора стояла. Раз в тыщу лет прилетал ворон, точил  о  вершинку  клюв.  Всю
сточил, паразит в перьях!.. Так привык прилетать сюды, что уже яму  вырыл,
все клюв точит. Говорят, что ворон не совсем простой. Они,  заразы,  долго
живут, но не столько же?
     Олег подумал, вздохнул:
     -- Да, это может быть какой-то из старых. Но вы знаетесь с ним?
     -- С вороном?
     -- Нет, со Стариком.
     -- Он нас не больно жалует. Была засуха, ни одной тучки не пригнал! А
лесной пожар загасил: гадов лесных пожалел. Другое зверье, что  пошустрее,
утекло само.
     Таргитай вмешался горячо:
     -- Люди могут за себя постоять, а звери -- нет! Покажешь дорогу?
     -- Ну, дорогу всяк покажет, не всяк дойдет. В трех соснах блуждали, а
то и вовсе...
     Олег выглядел несчастным, случайностей не любил, а Таргитай,  который
не умел ломать голову, сказал беспечно:
     -- Надо ехать. Авось доедем.
     -- Авось не бог, -- пробормотал Мрак, -- но полбога тоже неплохо.
     Осторожный Олег проронил:
     -- Вывезет и авось, да незнамо куда. С моим счастьем только по грибы.
     -- Зато Таргитаю везет, -- напомнил Мрак. -- Вперед  пустим.  Прибьют
-- не жалко, не прибьют -- следом проскочим.
     Губы Таргитая от обиды вздулись как сливы. Олег похлопал по спине,  а
грубый Мрак сказал обвиняюще:
     -- Худая харя зеркала не любит. Не  зря  Боромириха  рекла:  говорить
правду -- терять дружбу.
     Таргитай  разобиделся  вконец,  ушел.  Вскоре  с  сеновала  донеслась
жалобно-печальная песенка. Зашуршало: из темных углов собирались  домовые,
сарайники,  конюшники,  амбарники,  подлазники.  Над  головами   мелькнули
призрачные тени -- что-то прилетело из леса.
     -- Зачем дразнишь? -- осмелилась спросить Лиска. -- Он добрый.
     -- Лучше песни сложит, -- ответил Мрак хладнокровно. -- С сытого хрен
что выжмешь. Жрет да спит, как  кот.  Бок  загорится,  так  "караул"  меня
попросит крикнуть.
     В деревне ложились с петухами, а измученные путники легли  с  курами.
Мрак на этот раз заснул едва ли не раньше других, в деревне -- не в  чужой
степи.  Сквозь  щели  в  крыше  падал  слабый  лунный  свет,  изредка  его
перечеркивали стремительные тени. Лиска заснула  последней,  меч  положила
подле себя обнаженной.
     Мрак среди ночи поднялся, неслышно выскользнул из сарая. Узкий серп в
небе блистал нестерпимо ярко, угольно-черные тени казались почти твердыми.
Мрак потихоньку тронулся через двор.
     -- Что там? -- спросил тихий голос из темноты.
     --  Спи,  глупая,  --  сказал  Мрак  настойчивым  шепотом,   он   был
раздосадован, что его охотничий шаг все-таки услышали. -- Спи!
     Когда он вышел на крыльцо, сзади скрипнула половица. Через  мгновение
Лиска, уже одетая, стояла рядом. На поясе болталась ее легкий меч.
     -- Что ты почуял?
     -- Песни, -- ответил Мрак коротко.
     Он пошел вдоль домов, держась в тени. Сзади шагов не было слышно,  но
уже знал, что Лиска, как лесной зверек, идет неслышно  сзади.  Только  она
ходила так, что даже его чуткое ухо не ловило ни шороха, ни шелеста.
     Ближе к околице голоса стали слышнее.  Молодые  парни  и  девки  пели
красивыми чистыми голосами. Лиска ощутила, что внутри  начала  разливаться
странная  теплота.  Взглянула  на   Мрака,   поразилась:   лицо   оборотня
преобразилось, от него шел чистый свет, а  сам  он  словно  бы  стал  выше
ростом и двигался, едва касаясь земли.
     На берегу речушки сидело  с  дюжину  молодых  парней  и  девок.  Пели
самозабвенно, во весь голос, обнявшись за плечи и раскачиваясь.  Двое-трое
лишь подпевали, не зная всех слов, одна девка не выдержала, пошла в  пляс,
вскоре вскочили два парня, закружились, притопывая и прихлопывая.
     -- Чего мы встали среди ночи? -- спросила Лиска недоумевающе.
     -- Мне надо, -- огрызнулся Мрак. -- А ты зачем?
     -- Я пошла за тобой. Ты ведь зря не поднимешься!
     -- Они поют... песни Тарха.
     -- Нашего дурака?
     -- Ну, он не совсем дурак... Он просто иначе думает.
     -- Другим местом.
     -- Нет, просто видит другое. Не умеет то, что умеем мы, зато ему дано
слагать песни.
     -- Подумаешь, -- фыркнула Лиска. -- Кому песни нужны?
     -- Никому, -- согласился Мрак. -- Даже мешают! Вредят. Но все-таки...
в них что-то есть. Я сам уже давно стал бы зверем, если бы не его игра.  В
песн