досадливо дернул плечом.  Ему  бы  Таргитай  не  являлся  еще  с
неделю: столько диковинок, никогда бы  не  подумал,  что  белый  свет  так
широк, что много таких разных народов топчут землю!
     Внезапно Мрак отпрянул от двери. Волосы на его загривке встали дыбом.
     -- Киммеры...-- прошептал он.-- Идут сюда!
     Он напрягся, сжал кулаки. Олег подбежал, с силой развернул его  лицом
к себе:
     -- Успеешь! А вдруг сюда не зайдут?
     Он оттащил Мрака к задней  стене.  Оборотень  рычал,  глаза  налились
кровью, он шарил по широкому поясу, где болталась только баклажка.  Голоса
стали громче, дверь дрогнула, кто-то ругнулся.
     -- В скрыню! -- велел Олег.
     Мрак залез, согнувшись в три погибели. Олег опустил крышку, но  петли
не сходились, он запрыгнул с ногами, в  сундуке  сдавленно  охнуло.  Петли
захлопнулись, Олег поспешно всунул дужку  висячего  замка,  прижал,  замок
щелкнул, волхв одним прыжком очутился за длинным плащом с  капюшоном,  что
свисал с крюка на стене.

     Дверь распахнулась во всю ширь. В  светлом  проеме  стоял  коренастый
человек, лицо его оставалось в тени. Он качнулся на коротких кривых ногах,
бросил резко:
     -- Остап! Здесь уже трудно размещать сокровища. Ты отбери  кувшины  с
золотыми монетами, проверь скрыни. Надо заплатить гипербореям  --  обещали
прислать вспомогательное войско. И борисфенитам придется заплатить,  чтобы
не чинили вреда на переправах...
     Следом за ним в комнату вдвинулся такой громадный человек, что  Олег,
выглядывая в щелочку между рукавом и полой, в первое мгновение принял  его
за Мрака.
     -- Великий каган,--  сказал  гигант  густым  голосом,  в  котором  не
слышалось почтения,-- гипербореи все равно не  пришлют  людей,  зря  гроши
потратим. А борисфениты разбегутся, только пошли отряд Фагимасада. Они его
боятся как огня.
     Каган пробурчал, как рассерженный лев:
     --  Любые  доводы  найдешь,  только  бы  ничего  не  трогать  в  этом
свинарнике!
     -- Чтобы не тратить твои деньги,-- возразил Остап.
     Они прошлись по комнате, каган  споткнулся  о  кувшин,  который  Олег
выставил на самую середину прохода, выругался. Кувшин  упал,  из  горлышка
покатились золотые монеты.
     -- Много пьешь,--  сказал  каган  обвиняюще.--  В  свинарнике  больше
порядка! Пересчитай, сложи в сундуки. Что у тебя в этом? Что в нем сейчас?
     Он пнул  сундук,  в  котором  затаился  Мрак.  Остап  подошел  ближе,
посмотрел в великой  задумчивости.  Он  почти  касался  плечом  плаща,  за
которым съежился Олег. Сильный запах хмельного меда шибанул волхву в  нос,
он задержал  дыхание,  но  в  носу  щекотало  все  сильнее.  Он  напрягся,
конвульсия сотрясала все тело. Плащ шевельнулся, зашелестел. На пол  упали
комочки засохшей грязи.
     Каган мгновенно выхватил короткий меч:
     -- У тебя здесь крысы!
     Он нацелился острием в плащ. Остап поспешно ухватил кагана за  кисть,
сжимавшую оружие:
     -- Великий каган! Это плащ самого Булгака! Пока он цел, наше  царство
в безопасности. Остерегись прорезать в нем дыру!
     Каган нехотя вложил клинок в ножны:
     -- Все у тебя ценное, важное... А крысам все равно: простой плащ  или
Булгака! Изгрызут, с тебя первого голову сниму.
     Остап звучно икнул, пробасил:
     -- Крысам плащ не по зубам. Он заговоренный. А  крыс  выведем,  вчера
такого кота видел возле дворца...
     Каган снова ударил носком сапога в сундук:
     -- Ты мне зубы не заговаривай! Что  здесь?  Открой.  Если  не  полон,
высыпем сюда монеты из кувшинов.
     Остап нагнулся, потрогал замок. В его руке появилась  связка  ключей.
Покряхтывая, начал подбирать,  Олег  потихоньку  пошел  выдвигаться  из-за
плаща. Грузный Остап кряхтел, сопел, наконец с трудом разогнулся:
     -- Великий  каган!  Что-то  замок  больно  мудреный.  Видать,  что-то
необычное запрятано. Я завтра принесу кота... нет, двух котов, заодно  все
сундуки проверю.
     Каган плюнул, резко повернулся и вышел.  Остап  двинулся  следом,  на
широкой роже таилась хитрая ухмылка.  Последний  ключ  он  держал  зажатым
между пальцами, не показывая кагану.

     Когда шаги утихли, Олег тихонько выскользнул из схованки:
     -- Мрак! Они ушли... Сейчас я тебя выпущу.
     Он потряс замок, вдруг в страхе сообразил, что тот защелкивается сам,
а чтобы открыть, нужен ключ!
     -- Погоди, Мрак! Что-то придумаю...
     В скрыне глухо заворчало, вдруг стенки с  треском  развалились.  Мрак
поднялся во весь огромный рост. Крышка качалась на голове, глаза  оборотня
горели кроваво-красным огнем:
     -- Я там чуть не задохся! Ни щелочки для воздуха...
     Олег  молча  трясся,  представив,  что  каган  с  могучим   казначеем
задержались бы еще на  пару  минут.  Мрак  тяжело  дышал,  лицо  его  было
темно-синее,  как  у  утопленника,  но  быстро  розовело.  Могучие  кулаки
медленно разжались.
     -- Скорее бы ночь! Рехнешься от ожидания.
     -- А ты займись чем-нибудь,--  услужливо  сказал  Олег.--  Пересмотри
обереги, их целые кучи...
     Мрак плюнул, угодив на плевок кагана. Олег долго вертел каждую  вещь,
нюхал, щупал, почти лизал, пытаясь понять, а Мрак пристроился у двери. Там
было пугающе тихо.
     Замок щелкнул, и раздались шаги уже  поздно  вечером.  Мрак  чуть  не
вскрикнул, сердце его застучало быстрее. Олег все еще рылся в награбленных
диковинках, Мрак посматривал на волхва другими глазами.
     Скрипнуло ложе, глухо стукнул сброшенный сапог. Мрак затаил  дыхание,
но дальше было тихо. Молчание за дверью было  таким  невыносимым,  что  он
едва не ворвался к дочери кагана с воплем: "Да бросай  же  наконец  второй
сапог, не тяни!", однако в это время  снова  хлопнула  дверь,  послышались
неразборчивые голоса, затем дверь хлопнула снова.  Послышались  шаги,  еще
более тяжелые, чем у дочери кагана. Знакомый голос проговорил:
     -- Зейнаб, ты  сегодня  еще  красивее,  чем  вчера!..  Как  это  тебе
удается?
     Олег шепнул, не оборачиваясь:
     -- Он всем говорит одно и то же. Дуры, верят.
     -- Поторопись,-- прошипел Мрак, как рассерженный смок.--  Как  только
они... так мы сразу...
     Олег  торопливо  шарил  по  всем  сокровищам,  руки  дрожали,   глаза
разбегались. Оружия не возьмешь -- тут же обнаружат, а плащи да сапоги  --
кто знает, в чем их сила?
     -- Она его не съест? -- спросил он через плечо.
     -- Надеюсь,-- буркнул Мрак.-- Но шрамы останутся.
     -- Ну, шрамы украшают мужчин. Потом соврет, что получил в бою.
     -- Это тоже бои,-- ответил  Мрак  сурово.--  Такими  шрамами  мужчины
гордятся еще больше... Все, уходим!
     Олег тоже услышал скрип ложа, что проник даже через  железную  дверь.
Мрак изготовился, лег на пол. Олег сунул стебель разрыв-травы,  пошевелил.
Дверь не открывалась, и он с сожалением вытащил свежий стебель. Жаль,  что
дважды нельзя использовать один и  тот  же.  Ключи  надежнее,  теми  можно
отпирать тыщи раз, пока не сломаешь...
     Дверь отворилась без скрипа. Они выползли, Олег лягнул  ногой,  дверь
бесшумно захлопнулась. С ложа свисали шкуры зверей, в прошлый  раз  их  не
было.
     Они уже ползли мимо ложа, когда  в  коридоре  за  дверью  послышались
шаги. Судя по топоту, двигались пятеро, на них позванивали  подвешенные  к
поясам мечи, а заброшенные  за  спину  щиты  стучали  металлом,  когда  их
задевали боевые рукавицы с бронзовыми бляшками.
     Кто-то громко постучал в дверь:
     -- Зейнаб! Царственная Зейнаб!
     Невры замерли.  В  дверь  постучали  громче,  возня  на  ложе  начала
стихать. Олег  схватил  Мрака  за  руку,  потащил  прямо  под  ложе.  Мрак
втиснулся между полом  и  ложем,  тут  же  послышался  недовольный  вздох,
заскрипели доски. На каменный пол рядом с  лицом  Мрака  опустились  белые
ступни. Ногти были накрашены, а  лодыжку  обвивала  вытатуированная  змея.
Хвост ее уходил далеко вверх, но дальше Мрак не видел,  хотя  вовсю  косил
глаза, а с другого бока Олег настойчиво  дергал,  заставляя  заползти  под
ложе глубже.
     Мрак нехотя подвинулся, очень уж кортело увидеть  хвост  змеи.  Доски
скрипнули. Шлепая босыми ногами, Зейнаб прошла к двери:
     -- Что нужно?
     За дверью послышался мужской голос:
     -- Царственная Зейнаб, ваша сестра уезжает. Не хотите ли повидаться?
     Мрак, остолбенев, рассматривал ее во  все  глаза.  Без  доспехов  она
вовсе не казалась свирепой и крутой  бабой.  Даже  крупной  выглядит  лишь
среди кривоногих степняков, а так со спины не отличил бы от  обычной  бабы
из своей деревни,  что  вылезла  из  речки.  Он  уже  видел  такое,  когда
подглядывал подростком...
     Вдруг он сообразил, что свирепая дочь кагана  неизбежно  увидит  его,
когда повернется обратно к  ложу.  Если  он  видит  ее,  то  и  она...  Он
высвободил руку, нащупал на ложе шкуру, потащил ее вниз, свесив край почти
до пола. Только перевел дыхание, как ложе заскрипело, шкура поползла вверх
-- дурак, который лежал наверху, заботливо поправил, дубина стоеросовая!
     -- Тарх,-- прошептал он сквозь стиснутые зубы,-- это мы... Отпусти!
     Некоторое время они тянули шкуру в разные стороны,  наконец  Таргитай
сообразил, выпустил шкуру, а  Зейнаб  повернулась  от  двери.  В  коридоре
прозвучали удаляющиеся шаги -- Зебо  уедет  без  прощания.  И  так  увозят
ночью, тайком от Зуля и Рустана -- вождей  воинственных  племен  бодрян  и
когутов, которые уже давно мечтают взять ее в жены.
     -- Я велела нам не мешать,-- сказала Зейнаб, опускаясь на ложе.--  Ты
чем-то озабочен, гиперборей? Разве нам не хорошо?
     -- Хорошо, да не всем,-- отозвался Таргитай дрожащим голосом.
     -- Всем не бывает... Кто-то наверху, кто-то внизу... Позволь, я угощу
тебя дарами Степи...
     -- Не надо! -- вскрикнул Таргитай, но опоздал.
     Зейнаб легко  соскочила  с  постели,  прошлепала  босыми  ступнями  к
столику на другом конце комнаты. Мрак увидел ее белую спину, зажмурился  и
пониже опустил край шкуры.
     Зейнаб вернулась с подносом, где лежали рябчики, политые жиром, а  по
краям были фрукты и зелень.
     -- Поешь,-- велела она.-- Мужчины должны хорошо есть. А  ты  мужчина,
настоящий мужчина!
     Под ложем Олег в страхе зажал Мраку рот, тот хмыкал, даже набрал было
воздуха в грудь, словно собирался возразить или  сказать  что-то  ехидное.
Доски под ним заскрипели, голос Таргитая произнес:
     -- Как трещат...
     -- Никто не слышит,-- заверила Зейнаб.-- Я убрала из коридора стражу.
Придут на рассвете, когда отец просыпается...  Ешь,  не  беспокойся!  Тебе
срубят голову только завтра или послезавтра,  но  ведь  гибель  --  вечный
спутник воина, верно?
     Слышалось чавканье, громко хрустели  птичьи  косточки.  Мрак  шепотом
выругался, у него текли  слюни,  ароматные  запахи  опускались  на  пол  и
затекали под ложе -- Олег  примиряюще  бормотал,  что  чавкает  степнячка,
Таргитай ест прилично. Мрак возразил, что дурак нарочно дразнит. Вот когда
выберется... если выберется...

     После обильной ночной трапезы -- Мрак от злости истер пузо о холодный
каменный пол  --  сытый  Таргитай  заиграл  на  своей  дуде.  Мрак  взвыл,
бессильно  уронил  голову.  Олег  сочувствующе  сопел,  дышал  над   ухом,
объяснял, что это дочь кагана велела дудеть, Тарху сейчас не  до  дуды,  у
него другое на уме... Мрак засопел еще яростнее.
     Зейнаб была в восторге, Таргитай вынужденно играл  песню  за  песней.
Мрак тихо скулил, с трудом удерживаясь от желания  завыть  во  весь  голос
по-волчьи. Наконец наверху  раздался  женский  смех,  на  ложе  обрушилось
тяжелое. Доски затрещали, внезапно одна --  самая  широкая  --  с  треском
лопнула, больно ударив  Мрака  по  затылку.  Сверху  донесся  раздраженный
голос:
     -- Табити забери это ложе! Для кукол делали?..
     Мужской голос торопливо пробубнил:
     -- Нас двое, а мы -- настоящие... Не обращай внимания.
     -- Но мы проваливаемся!  Сейчас  я  кликну  плотника.  Не  бойся!  Он
починит, и я велю его сразу обезглавить. Не веришь стражам? Тогда  я  сама
срублю ему голову. Или даже ты, тебе будет приятно. Ну,  милый  варвар,  я
хочу доставить тебе маленькую радость!
     Олег толкнул Мрака локтем. Волхв уже лежал на спине, руки упирались в
переломанную доску. Мрак поспешно  извернулся,  выставил  широкие  ладони.
Доска выровнялась, послышался торопливый голос Таргитая:
     -- Да она держится, держится! Только затрещала и прогнулась, а теперь
выпрямилась!
     Женский голос раздраженно ответил:
     -- Ну да, теперь только и думай, чтобы не провалиться!
     --  Не  провалимся,--  ответил  Таргитай  убежденно.--  Вот  увидишь,
удержимся!
     -- Ах ты, змей,-- прошептал Мрак,-- вот возьму и отпущу...
     Олег толкнул его локтем,  ладони  волхва  были  прижаты  к  лопнувшей
доске. Мрак ощутил возросшую тяжесть,  доска  снова  начала  поскрипывать,
удерживать обе половинки вместе стало трудно. Если бы там  наверху  лежали
спокойно, а так попробуй удержи, распрыгались, остановиться не могут.  Эта
дочь кагана похожа на степных коней, что могут скакать с утра до ночи.  То
ли  дело  горячие  кони  Баджеда  --  летят,  обгоняя  стрелы,  но  быстро
выдыхаются...  А  эта  степнячка  даже   не   степной   конь,   а   скорее
гиперборейский, те вообще бегать  не  умеют,  зато  могут  тащить  доверху
нагруженные телеги сутками, спят на ходу... Правда, эта наверху  не  спит,
еще как не спит!
     По лицу Мрака ползала огромная муха, лезла  в  глаза,  уши,  норовила
забраться в ноздри. Он зверски кривил рожу, сдувал,  но  проклятая  упорно
лезла  в  нос,  шелестела  крыльями,  пещера   ей   понравилась,   зараза,
обустраивать  начинает...  Пока  эти  наверху  угомонятся,   успеет   яйца
отложить, червяков вывести и новых мух выплодить, мерзость крылатая!
     Мрак попробовал осторожно отнять ладонь, но  доска  начала  угрожающе
прогибаться. Наверху послышался смех,  веселятся,  бестолочи!  Нет,  такие
приключения не для него... Он силен в Лесу, даже в Степи, как  выяснилось,
неплох, в горах не ударил мордой о камни, но в  городе...  Здесь  Олег  на
своей тропе, даже не трусит, разбирается, будто век здесь жил, со стражами
пил, к степнячкам за пазухи лазил. Даже Таргитай не трусит!  Ну,  этот  от
дурости, слишком глуп, чтобы даже пугаться, для этого мозги нужны...
     Муха совсем забодала, в носу зудело так, что  слезы  выступили,  лицо
истоптала, ходит как конь. Вдобавок что-то забралось под  штанину,  ползет
все выше и выше... Расплодили нечисти, проклятые! Как  она  спит,  если  в
комнате жуки ползают размером с ежей? А  еще  царская  дочь!  Не  иначе  в
детстве подменили...
     Наверху раздался протяжный стон, словно Зейнаб везла воз сена,  затем
вздох, который слышно было даже в Лесу. Олег пихнул  Мрака,  быстро  убрал
руки и пополз из-под ложа. Мрак  осторожно  отнял  ладони,  доска  страшно
взвизгнула и начала опускаться. Он замер, хотел было снова приподнять,  но
волхв яростно зашипел:
     -- Всю ночь будешь держать? Самый момент смыться, чуть позже -- каюк.
     Через комнату проползли на животах, Мрак сжимался  в  страхе,  ожидая
услышать над головой грозный голос дочери кагана: "Стой! Ты куда?", но  на
ложе было непривычно тихо. Олег уже встал на  колени,  торопливо  совал  в
щель стебельки, прятал, совал другие -- все пытался обмануть запоры старым
ключом. Мрак извелся, без оружия совсем голый...
     Они выползли в коридор. Олег вскочил на  ноги,  быстро  огляделся.  В
окна проникал бледный свет утра,  со  стороны  площади  доносились  сонные
голоса ночной стражи.
     -- Быстрее! -- велел Олег.
     Мрак побежал молча, волхву виднее,  что  делать  в  этом  сумасшедшем
городе -- сам сумасшедший.

     Глава 9

     Таргитай  явился,  как  чуял,  что  Олег  принес  большой  горшок   с
похлебкой.
     -- Народу много  прибыло,--  объяснил  Олег  виновато.--  Всю  посуду
разобрали... Будем есть из общего котла. Ложки  я  захватил  на  всех.  На
Тарха -- самую большую!
     -- Именинник,-- проворчал Мрак.
     Таргитай тяжело опустился  на  сено.  Он  был  бледный,  под  глазами
темнели круги. Мрак заботливо подвинул горшок поближе, Олег  подал  ломоть
хлеба. Таргитай ел вяло, избегал взглядов, наконец сказал сердито:
     -- Она хорошая! Это боги виноваты, что ее нежное сердце и гордую душу
вложили в... в крупноватое тело. Но ты сам говорил, что рыбы без костей не
бывает.
     -- Нежное сердце? -- не понял Олег.
     Мрак хлопнул его по спине:
     -- Не спорь. У Таргитая нет злых и страшных баб. Нет даже некрасивых.
Хотя он прав: не выросла еще та яблоня, чтобы ее черви  не  точили.  Лучше
покажи, что ты цапнул. Я тогда не разглядел.
     Олег растопырил пальцы. На указательном тускло блестело  колечко.  Не
золото,  не  серебро.  Даже  не  медь  или  железо,  а  что-то   странное,
непонятное. По ободку  выцарапаны  буквы,  знаки,  даже  фигурки  людей  и
зверей.
     Стащив колечко, Олег показал внутреннюю сторону, где тоже шли буквы и
знаки. Таргитай спросил почему-то шепотом:
     -- Волховское?
     -- Да... если бы  у  меня  была  книга  Вед,  я  бы  враз  узнал  про
магические кольца. Там про них целый раздел!
     Мрак отодвинулся, голос его был сердитым:
     -- Из-за этого все наши муки? Все, что я перетерпел?.. Колечко  взял,
ровно девка глупая... Вон борода уже растет! Правда, патлы все  же  как  у
девки... Эх, Тарх, чего там только не было! Зря мы с тобой мучились.
     Таргитай смолчал,  наклонился  над  горшком  с  похлебкой.  Когда  он
наконец отвалился и заснул, не выпуская ложки, Мрак с состраданием смотрел
в изможденное желтое лицо дударя.
     -- Что с ним?
     -- Ел, что попадя. И пил. Малость отравился... Но я  ему  дал  настой
пронеси-травы... Его вычистит сверху донизу, весь яд выбросит..
     -- Добро,--  кивнул  Мрак.  Начал  укладываться  рядом  с  Таргитаем,
задумался: -- Это ж он все ночь будет просыпаться, через меня переступать?
     -- Зачем? -- удивился Олег.
     -- Ну, в кусты бегать...
     -- А.-- понял Олег, он махнул небрежно. Вид у волхва был гордый.-- не
волнуйся. Я ведь волхв вещий, когда-нибудь меня назовут  Вещим  Олегом.  Я
предвидел, что он будет постоянно срываться с места, бегать в кусты... или
за каменные углы, возвращаться, снова бегать... Я все предусмотрел!
     -- Что ты предусмотрел? -- проворчал  Мрак  раздраженно.  Хвастовство
волхва раздражало, что-то чересчур доволен.  А  глупости  делают  как  раз
довольные.
     -- Я волхв-лекарь, помнишь? Не копыхнется! Доспит до утра как убитый.
Я дал ему еще и отвар сон-травы.
     Мрак было лег, но брови двигались, морщинка на лбу то разглаживалась,
то собиралась. Наконец-то что-то  сообразил,  прорычал  нечто  на  волчьем
языке и, собрав мешок, поспешно удалился  из  пещеры  вовсе  под  открытое
небо..
     К восходу солнца Котел затащили на край помоста.  Канаты  исчезали  в
проломе, из дворца тянули, сзади подталкивали рычагами, подбивали  клинья.
Огромный Котел полз  с  трудом  даже  по  мокрым  от  жира  доскам,  часто
застревал. На глазах невров просели сырые бревна,  из-под  каменной  плиты
брызнула гнилая вода.
     Котел  угрожающе  наклонился.  Десятник,  спасая   святыню,   схватил
огромный булыжник и кинулся под сползающий Котел. Котел скрежетнул днищем,
там лопнуло, как налитый кровью бычий пузырь, но рабы уже вбили клинья, из
пролома заорали, потянули сильнее.
     Еще раз едва не опрокинулся, когда с треском лопнули два каната. Двое
из воинов, что подталкивали Котел рычагами, с  готовностью  бросились  под
сползающее  днище.  Засвистели  плети  надсмотрщиков,  под  Котел  всадили
заструганные концы бревен. Котел остановился,  канаты  заменили,  и  снова
возобновилось медленное движение вверх по наклонному помосту.
     Его дотащили до пролома. Половина Котла оказалась  в  зале,  половина
осталась снаружи. Невры ждали, что киммеры передохнут,  затащат  вовнутрь,
но канаты убрали, а затем разобрали и сам помост.  Котел  остался  торчать
краем из пролома.
     Н