уже понимал  горькую  истину:  ему,
уроду среди магов, легче двигать горами, чем соломинками.
     Утром, когда рассвет едва серел,  в  коридоре  послышались  шаркающие
шаги. Невры вскочили, уставились на дверь. Гольш вошел, окинул всех хмурым
взором. Оборотень бодр и свеж, раны победителей всегда  заживают  быстрее,
чем у побитых, а в этот раз врагов побили взаправду,  но  лесной  волхв  и
ленивый  дудошник  выглядят  бледными  как  привидения,  только  распухшие
привидения.
     Гольш тяжело сел на лавку. Вид у мага был таков, словно и его  комары
заставили провести бессонную ночь.
     -- Дурацкое дело затеяли. Откуда вы такие, из Леса? Расшибете  голову
на первом же повороте. Но у вас говорят, что лучше с доброго коня  упасть,
чем на хреновом всю жизнь ездить?.. Вам пока что везет.  Умные  да  умелые
уже сгинули бы. Верно говорят, что против умного остережешься, а  супротив
таких, как вы, оплошаешь...
     -- Мы отмахались, -- подал  голос  Мрак  непривычно  робко.  --  Даже
злодея пымали.
     -- И злодейку, -- подсказал Таргитай услужливо. -- Олег, говорят,  ее
уже пытал.
     Гольш поморщился, перебили, сказал после тяжелой паузы, словно  хотел
переложить тяжелую весть на другие плечи, но не видел их:
     -- Всю ночь читал звездное небо. Искал ваши судьбы... Увы! Несчастные
вы люди. О вас ни слова, ни знака.
     Олег съежился, будто ударили по затылку. Таргитай спросил глупо:
     -- Разве так бывает?
     -- Я не нашел вас, -- повторил Гольш. -- Искал всю ночь. Выходит, вас
не ведет ни Среча, ни Несреча. Никакие боги  вас  не  защищают,  никто  не
указывает верный  путь.  Вы  сами  отвечаете  за  любые  промахи,  ошибки,
преступления.
     Мрак  передернулся,  Олег  втянул  голову  в  плечи.  Таргитай   тоже
чувствовал ледяное дыхание, но только потому, что  подавленными  выглядели
могучий Мрак и мудрый Олег.
     -- Может быть, -- спросил он тихонько, -- ты не в ту сторону смотрел?
Ежели нами двигают звезды, то у каждого есть своя звездочка...
     Гольш покачал головой. Холодом пахнуло сильнее.
     -- Зато я увидел дивные знаки Зла. Могучие силы стягиваются, их клыки
и жала нацелены сюда, на эту башню. Я жил долго, но такого не видывал.  Но
ведь и вас у меня не было, верно?
     В зарешеченное окошко затрепетала крылышками птичка.  Увидела  людей,
вспорхнула, стрелой исчезла из синего прямоугольника  за  каменным  краем.
Мрак проводил ее озабоченным взглядом, осторожно спросил:
     -- Тучи идут... за нами?
     Олег и Таргитай смотрели на старого мага, не дышали. Гольш  задумчиво
пожевал дряблыми губами:
     -- Или за пленницей. В ней что-то странное... Даже магию ощущаю, хотя
она над магией не властна. Даже в мелочи.
     -- А если она принцесса? -- спросил Таргитай,  глаза  загорелись.  --
Единственная дочь могущественного царя знатного рода?
     -- Умолкни, -- бросил Мрак досадливо.  --  Это  не  твои  песни,  это
жизнь.
     -- С женщиной проще, -- бросил Гольш безучастно. -- Она сегодня ночью
может умереть. От мстильщиков вреда меньше, чем от вызволяльщиков.
     Олег сказал поспешно:
     -- Возможно, не из-за нее вовсе.
     Гольш опять долго молчал, смотрел в пол. В каменной плите под  ногами
завертелся  маленький  вихрик,  возникла   дырочка,   пошла   углубляться.
Послышался шорох трущихся песчинок, взвился дымок.  Запахло  горелым.  Маг
вздохнул, вихрик исчез. Края  дырочки  оплыли,  как  воск  на  солнцепеке,
залепили углубление. Пахнуло жаром, как от близкой печи.
     -- Не позднее, чем завтра, -- сказал Гольш потухшим голосом,  --  вам
придется покинуть мою башню. Возможно, туча рассеется. Возможно, уйдет  за
вами... Гроза бьет по высокому дереву, ему ни убежать, ни  схорониться.  А
путников поразить труднее.
     Жар истончался в нахлынувшей волне холода. Все молчали,  не  смотрели
друг на друга. Таргитай судорожно щупал за пазухой дудочку -- единственное
утешение, безотказное и верное. Он ощутил себя одиноким посреди враждебной
Степи, где не схорониться от злых ветров и лихих людей. Рядом поник  Олег,
лицо было пепельного цвета. Мрак откашлялся, сказал хрипло:
     -- По дереву бьет, а в  башню  вовсе  не  промахнется...  Спасибо  за
хлеб-соль. Утречком выйдем. По росе... Хотя какая в Песках роса?
     Гольш молчал и не шевелился так долго, что все решили, что старый маг
заснул. Наконец поднял голову, глаза блеснули странными  огоньками.  Голос
был нерешительный, озадаченный, явно старик удивлялся сам себе:
     -- Вы безумцы... но я, наверное, такой же сумасшедший. Ежели  сумеете
попасть в Гиперборею, это такая страна северных магов и волшебников,  если
сумеете отыскать Мировое Дерево, если добудете Магический Жезл...  Словом,
если каким-то чудом, счастьем или везеньем пройдете все и  принесете  сюда
Магический Жезл, то у вас появится крохотнейшая  надежда.  Супротив  магов
можно воевать только магическим оружием!
     -- Что за  Гиперборея?  --  спросил  Олег  озадаченно.  --  Как  туда
попасть?
     -- Гиперборея -- страна холода, злых демонов и могучих волшебников. И
величайших героев. Герои в вечной войне с колдунами!  Там  растет  Мировое
Дерево -- всем деревьям начало, Перводерево. Вершиной упирается в  сияющую
твердь неба, корни свисают в мрачную преисподнюю. От  этого  Дерева  пошли
все деревья на свете.
     Олег  на  глазах  желтел  как  воск,  нос  заострился,   стал   почти
прозрачным.
     -- Мы не успели научиться... Как туда доберемся?
     -- За ночь узнаю дорогу. Это все, чем смогу помочь.
     Таргитай втягивал голову в плечи, все вокруг было  такое  огромное  и
злое, а он -- маленький, несчастный и жалкий. В уютной башне  прижился,  в
голову не приходило,  что  вообще  покинут.  Он  вообще  не  заглядывал  в
грядущий день, запасов не делал. Отъевшись у Гольша -- щеки на плечах, как
дразнил Мрак, -- со страхом вспоминал холод и голод  Степи,  изнурительные
погони, скитания  в  жутких  подземельях,  драки  со  скелетами,  зверями,
дивами...
     Достал дудочку, заиграл, будучи уверенным, что от страха  не  заснет,
продудит ночь напролет, но свалился, не доиграв до середины.
     Мрак и Олег, напротив, не спали. Мрак точил оружие: себе  --  секиру,
Таргитаю и Олегу наострил большие засапожные  ножи.  К  золотому  Мечу  не
прикасался, помнил судьбу несчастных киммерийцев, а волхв, хоть  все  чаще
сражался бронзовым посохом, при нужде хватается за что угодно. Утопающий и
за гадюку схватится, так пусть же в драке под  рукой  окажется  что-нибудь
понадежнее гадюки.
     Олег и Гольш провели ночь на крыше, как  два  загулявших  кота.  Ночь
была настолько холодная, насколько был невыносимо знойным день. Оба  мага,
старый и молодой, читали звездное небо, выбирали дорогу,  пытались  узреть
грядущие беды, готовили травы: лечебные, отворотные  и  всякие  разные,  о
которых озабоченный Гольш обещал рассказать перед отъездом.
     Факелы горели все: настоящие и магические, а  на  полыхающие  жаровни
слуги набросали пучки колдовских мхов. Когда тяжелый  запах  обрушился  на
оружейную, Мрак с выпученными глазами метнулся наружу, едва не снес двери.
Уже на свежем ночном воздухе закончил точить секиру и ножи.
     Рассвет еще только угадывался, когда Гольш с Олегом спустились  вниз.
Мрак уже поднял Таргитая. Тот зевал  с  жутким  завыванием,  пугая  зверей
пустыни, потягивался, норовил лечь или хотя бы  заснуть  стоя,  как  конь.
Мрак больно тыкал под ребра.
     Старый  маг  протянул  Мраку  увесистый  мешочек.  Гольш  еще  больше
осунулся, отводил глаза.
     -- Здесь золото. Настоящее, без магии. Идите  на  восток,  только  на
восток. Через два дня, если не замешкаетесь, встретите караван. Воды у них
будет мало, а верблюды и кони  страдают  от  жажды.  Вам  охотно  продадут
четырех коней. Все равно поить нечем.
     -- Четырех? -- спросил Мрак с подозрением. -- Зачем четырех?
     -- Рыжую ведьму заберете, -- буркнул Гольш, он смотрел в сторону.  --
Можете срубить ей голову сразу, но вообще-то она знает дорогу к пустынному
магу. Тот единственный на свете, кто мог бы забросить  вас  в  Гиперборею.
Как оттуда выбраться -- одни боги ведают. Я ж говорил, что в вашем  походе
слишком много "если". Но здесь вам гибель несомненная. Да и мне с вами.
     -- Знает дорогу к пустынному магу, -- повторил Олег медленно. --  Она
сказала сама?
     -- Я знал, как спрашивать. Потом можете зарубить,  надобность  в  ней
отпадет скоро.
     Мрак кивнул, все понял.
     -- А наши кони не падут? А то зазря деньги угрохаем.
     -- Когда купите коней, на другой день будет ливень.
     Мрак с укором оглянулся на Олега:
     -- Вот что значит настоящее колдовство!  Полезное.  А  ты  --  горами
трясти, землю репать. Учись, телепень.
     -- При чем здесь колдовство? -- сказал Гольш раздраженно.  --  Голову
надо иметь. Поживи с мое, за неделю будешь знать погоду.  Узнаешь,  почему
кости по ночам...
     Пока собирали мешки,  затягивали  ремни,  Гольш  привел  Лиску.  Руки
остались связанными за спиной, и без того  крутая  грудь  туго  натягивала
тонкую красную ткань. Воительница выглядела злой и надменной. Мрак оглядел
ее с головы до ног.
     -- Такую с собой?.. Гольш, колдани ее, чтобы присмирела.
     Гольш смолчал, желтые глаза воительницы хищно сузились. Она  оглядела
Мрака с головы до ног, на Таргитая повела бровью,  на  Олега  не  смотрела
вовсе.  Гольш  привязал  длинный  ремешок  к  ее  связанным  кистям.  Мрак
отступил.
     -- Кто угодно, я не берусь.  Лучше  встречных  змей  спрашивать,  как
найти пустынного мага, чем эту...
     Гольш воткнул конец веревки в ладонь Олега. Мрак и Таргитай  поспешно
отступили от волхва, занялись мешками, вдевали руки в лямки, кряхтели,  на
волхва  косились  настороженно  и  подозрительно,   как   бы   тот,   трус
закоренелый, не вздумал передать веревку им.
     Мрак забросил за спину самый тяжелый мешок, сказал бодро:
     -- Ежели через два дня караван не попадется, я свалюсь.
     -- Я  уже  свалился,  --  простонал  Таргитай.  Он  прилаживал  мешок
поменьше, тот перекатывался, бил по шее.
     -- Тарх, ты набил сухими листьями?
     -- У Олега легче!
     -- Поменяйся, -- разрешил Мрак. -- Но возьми и змею на веревочке.
     Таргитай как ошпаренный кинулся к выходу. Яркий  свет  ослепил,  хотя
солнце еще не взошло; в башне привыкли к полумраку.  Горы  золотого  песка
скрывали горизонт, в щелях меж плитами  невры  увидели  застрявшие  перья,
золотистую шерсть, коричневые сгустки крови. Гольш  за  ночь  убрал  трупы
людей и чудовищ, но вычистить плиты  сил  явно  не  хватило.  Мрак  ощутил
угрюмую  гордость:  нагадили  так  нагадили!  Что  трое  невров  за   день
намолотят, сто магов за год не разгребут.
     Воздух был холодный, как ящерица, и острый, как секира  Мрака.  Песок
скрипел, напоминая о снеге, невиданном в этой  преисподней.  Край  дальней
дюны начал искриться, в Степи в небе уже вспыхнуло бы облачко, подожженное
спрятавшимся за дюной охотником-солнцем. Здесь же в синем как перекаленная
бронза небе, ни  облачка,  ни  жаворонка.  Соврал  или  не  соврал  Гольш,
предрекая дождь через три дня?
     Гольш с порога наблюдал  за  удаляющимися  фигурками.  Трое  странных
людей уходили и уводили на длинном ремешке опасность. Мешки у  всех  троих
поднимались выше головы,  не  скрывали,  однако,  ни  рукояти  гигантского
боевого топора, который звероватый оборотень упорно  называл  секирой,  ни
рукояти огненного Меча, ни посоха из закаленной бронзы  толщиной  в  руку.
Все непривычно торчали из-за плеч, судя по  всему,  так  носят  оружие  на
Севере.
     Гольш  изумленно  и  насмешливо  покачивал  головой.  Молодой   волхв
пользуется посохом, атрибутом мага, пока что как боевой дубиной. Его посох
весит больше, чем палица воина, не всякому под  силу  поднять,  но  лесной
волхв упорно жаждет стать магом. Не замечает  он  и  странного  кольца  на
пальце -- где такое взял? -- от которого веет  древней  непонятной  мощью.
Сейчас, чем дальше удаляются, тем ярче блестит кольцо.
     Когда четыре фигурки стали едва различимы,  блеск  стал  нестерпимым.
Гольш приложил ладонь ко лбу  козырьком,  всматриваясь  в  странный  белый
блеск и красные сполохи пояса из темных металлических пластин -- оборотень
беспечно нацепил нож и флягу, хотя у  странного  пояса  есть  наверняка  и
другое назначение. Гольш знавал пояса для хранения  денег,  для  перевозки
тайных писем, для придания силы, для  стрельбы  отравленными  иглами...  У
оборотня пояс, который не только пояс, но тайны  его  разгадать  Гольш  не
успел, а оставить его оборотень отказался наотрез.
     Гольш вздохнул, закрыл ворота. Он  был  так  слаб,  что  как  простой
слуга, не прибегая к магии, сам задвинул засов,  вдел  в  петли  замок,  а
наверх потащился как черепаха, отдыхал на каждой третьей ступеньке.
     Будет чудо, подумал он хмуро, если люди Леса не  сгинут  под  палящим
солнцем к вечеру. Двойное чудо, если успеют на встречу с караваном, трижды
чудо, если доберутся до  пустынного  мага.  Но  никакое  чудо  не  поможет
убедить пустынника отправить их в сказочную Гиперборею!

     Глава 10

     Солнце еще карабкалось вверх, а жгучие лучи уже  прожигали  троих  из
Большого Леса насквозь. От соленого пота распахнутые душегрейки отяжелели,
на спинах выступили белые разводы соли. Крупные капли срывались с  кончика
носа, меж лопаток бежали  ручьи,  намывали  на  порогах  позвонков  валики
грязи.
     Таргитай брел несчастный, сгорбленный, как черепаха на задних  лапах.
Мрака  раздражал  вязкий  песок,  накаленный  воздух,   нещадное   солнце.
Раз-другой пнул  подвернувшееся  перекати-поле,  неожиданно  обрушился  на
Олега:
     -- Долго будешь вести этот сосуд греха, как гутарил старый маг?
     -- Но дорога... к пустынному магу...
     -- Ночью тебе первому  перегрызет  горло!  Или  пасть  заткнешь?  Так
задохнется, вон в соплях путается.
     Вздернутый нос рыжей воительницы  покраснел  и  сильно  распух.  Олег
посмотрел несчастливо на свои кулаки, спрятал  за  спину.  Лиска  стегнула
оборотня негодующим взглядом, отвернулась. Олег виновато пожал плечами:
     -- Еще не вечер. Что-нибудь придумаем.
     -- Не вечер? Ты не доживешь до вечера!
     -- Мрак...
     -- Давай я ее сам придушу? Все зло от баб. Верно, Таргитай?
     -- Верно, -- согласился Таргитай. Подумал,  добавил:  --  Зато  какое
красивое!
     Мрак сердито сплюнул. Легкий ветерок закружил песок, бросил горсть  в
лицо Мраку. На зубах заскрипело. Оборотень люто выругался, выплюнул вязкий
оранжевый комок, в сердцах предложил Таргитаю:
     -- Хочешь пряник, что несу в мешке? Только раз в ухо дам!
     Таргитай опасливо покосился на  огромные  кулаки  Мрака,  уже  крепко
сжатые. Быстро поменялся с Олегом местами, поставив волхва между  собой  и
оборотнем.
     -- Лучше меняйся с Олегом. Он пряник зверюке на веревке отдаст.
     Мрак взвыл от разочарования, повернулся к волхву:
     -- Олег, у меня два пряника -- оба отдам.  Только  раз  в  ухо,  душу
отведу!
     Олег  замученно  покачал  головой,  ему  хватало  и  туго  натянутого
ремешка, тоже развлечение: веселись до упаду, огрызайся на  ее  молчаливые
упреки. Упирается  вроде  ненароком,  но  всякий  раз  так,  что  он  либо
шатается, либо вовсе падает на горячий, как раскаленная сковорода, песок.
     -- Что за жизнь! -- взвыл Мрак, он вскинул умоляющие глаза к небу. --
Уже двое суток, а еще ни с кем не дрался!!!
     -- Вчера дрались, -- сухо напомнил Олег.  В  голосе  молодого  волхва
проскользнуло отвращение. -- Мрак, по ночам идти сподручнее. Здесь  бывает
такой холод, что иней выступает!
     Мрак подумал, кивнул. Лицо раздвинулось в злой ухмылке:
     -- Что значит мудрость! Ты прав. Будем идти и ночь. А следующий  день
поспим... может быть.
     Теперь взвыл несчастный Таргитай. Мрак оскалил волчьи зубы:
     -- А ты играй! Песня укорачивает дорогу.
     Таргитай  перехватил  просительный  взгляд  Олега.   Песня   обладала
странной магией, что была под силу даже дурню, но ни Мрак, ни сам Олег  ею
не владели. Под удачную песню силы прибывали, ноги сами дергались в  пляс.
Под песню можно забыть о бедах, хоть на час да стать добрее. Мрак  бурчит,
что коня песней не накормишь, но сам слушает, за  уши  не  оттянешь.  Даже
печальные песни слушает жадно, будто воду пьет в этих жарких песках.
     Рыжеволосая все еще тащилась на  туго  натянутой  веревке.  Мрак  уже
прибил бы за такие шуточки, Олег же терпит, ведет, как  упирающуюся  козу.
Идти легко, Олег нацепил ей  мешок  скорее  для  виду.  Мол,  украшает,  в
отместку она спотыкается, падает, поднимается так, будто несет  на  плечах
башню Гольша.
     -- А когда привал? -- спросил Таргитай жалобно.
     Мрак скалил зубы:
     -- Как только, так сразу. Высматривай рощу погуще. Чтобы как в старые
добрые времена: в тени, у ручья да чтоб рыба скакала над волнами...
     Таргитай застонал, вспомнив сказочные места, которые не ценил. Сейчас
ноги утопают в раскаленном песке -- оранжевом и текучем, как расплавленное
золото. Струйки пота бегут ручейками от  ушей,  сливаются  в  ручьи  между
лопаток, а по ногам уже падают ревущими  водопадами.  Он  даже  оглянулся,
ожидая увидеть мокрый след на горячем песке.
     -- Мрак, воды только на сегодня.
     -- Перебьешься. Утром напузырился сладким квасом,  шербетом  зовется,
так, что из ушей выплескивался!
     -- Когда это было, -- уныло протянул Таргитай. -- Брюхо старого добра
не помнит.
     Олега дернуло, он пошатнулся,  едва  не  упал.  Рыжеволосая  пленница
лежала вниз лицом во впадине между  горками  песка.  Рядом  с  ее  головой
крупная зеленая ящерица поспешно зарывалась в песок.  Олег  со  всех  ног,
расшвыривая оранжевые  брызги,  кинулся  к  ней,  схватил  ее  за  волосы,
вздернул. Она слабо дышала, глаза были закрыты.
     -- Эй, -- позвал он тихо, -- Лиска! Не подыхай пока что, ладно?
     Она медленно распахнула глаза -- крупные, цвета расплавленного песка,
слегка раскосые. Губы дрогнули, все такие же пухлые,  не  тронутые  зноем.
Олег поежился, женщина смотрела со странной насмешкой.
     -- Тебя укусила эта тварь? -- спросил он торопливо. -- Покажи где?
     Она отшвырнула его ищущую  руку.  Упругое  тело  напряглось  под  его
пальцами. Олег невольно отпрянул, будто вот-вот кинется, зашипит как  змея
-- довела! -- а издали донесся нетерпеливый голос:
     -- Олег! Если змеюка грызанет эту ... лапочку, сама тут же издохнет в
корчах. Волоки ее за волосы! Вон какие патлы. Если  прикинется  дохлой  --
прирежь.
     Он вздернул ее на ноги, сказал с неловкостью:
     -- Я бы развязал тебе руки, но ты бегаешь быстрее любого  из  нас.  А
какую клятву взять, что не сбежишь, -- не ведаю.
     -- Я такой клятвы не дам, -- заявила она гордо.
     Ее вздернутый носик смотрел  почти  в  небо,  глаза  хищно  блестели.
Отведенные назад плечи натянули  тонкую  ткань  на  груди.  Олег  всячески
отводил взгляд, но всякий раз натыкался на острые бугорки, снова с усилием
отрывался, но женская магия превозмогала его  силу.  Он  поспешил  вперед,
теперь уже старался держать ремень натянутым.
     К полудню зной накалил всех четверых так,  что  воздух  струился  над
красными обожженными телами. Таргитай падал, перед глазами плыло, а в ушах
звенело. Он много и часто пил, вода тут же выступала по всему телу  мутной
соленой грязью, возгонялась, оставляя хрустящую  корку.  Что  не  успевало
раствориться в накаленном  воздухе,  сползало  ниже,  доводя  щекоткой  до
исступления.
     - Ничего, - ободрял Мрак. - Это еще не пустыня! Вон пташка порхает...
     Олег бросил короткий взор на раскаленное небо:
     - Стервятник.
     - Стервами, значит, кормится, - понял Мрак. - Лиска,  не  ходи  туда.
Клюнет.
     Все трое месили песок молча. Наконец  Мрак  то  ли  сжалился,  то  ли
забоялся, что околеют, но велел остановиться на  привал.  Олег  в  сердцах
подумал, что Мрак сам измучился, однако оборотень