вений уже карабкался далеко вверху как белка,  что
удирает от злой куницы.
     Таргитай шел быстро, паутину мха и плесени проходил, как дым,  только
морщился.  Мрак  настораживался,  быстро  сбрасывал  с  себя  лохмотья,  а
Таргитай вскоре стал похож на  облепленную  тиной  большую  лягушку.  Олег
наконец не выдержал, сорвал с него липкие мохнатые лапы.  К  его  великому
облегчению, на теле Таргитая не оказалось ни жутких ран, ни ожогов.
     Ноздри  Мрака  хищно  раздувались.  Шерсть  встала  дыбом,  в   горле
зарождался глухой рык. Он уже уловил, кроме запаха слизи и кислоты,  запах
далекого страшного зверя. Настолько огромного, что даже не мог  вообразить
себе размеры.
     -- Дятла бы сюды, -- сказал  Мрак  перехваченным  голосом.  --  Такие
червяки, а его черти где-то носят. Олег предостерег:
     -- Дятел и нас поклюет.
     -- Нужны ему такие мелкие да костлявые. Разве что Таргитая в  задницу
клюнет.
     Под   ногами   матово    блеснул    ручей.    Волны    перекатывались
странно-замедленно. Любознательный Таргитай пал на  четвереньки,  обмакнул
палец, лизнул. И без того круглое лицо расплылось в изумленной улыбке.
     -- Как березовый сок... Еще нежнее!
     Мрак рявкнул нетерпеливо:
     -- Не отставай, сластена!
     --  Может  быть,   --   предположил   Олег   нерешительно,   --   это
чудодейственный сок великой мощи? Это же  бессмертная  кровь  бессмертного
Прадуба... Нигде в мире такого нет...
     Лицо Мрака стало страшным.
     -- Да мы мимо таких чудес проходим, не коснувшись!  Что  проходим  --
пробегаем. Жизнь наша такая собачья, понимаешь? Столько неустроенного, что
сперва надо врагов перебить...
     -- А там и жизнь кончится, -- сказал Таргитай грустно.
     Еще дважды переходили через потоки сладкого сока. Тот струился  вдоль
стены, впитывался, оставляя мокрые стены. Сапоги стали липкими,  блестели.
Стены подрагивали, слышался хруст,  шевеление.  В  толще  Дуба  жили  свои
короеды. Олег страстно мечтал о таком дне, когда не надо ни с кем драться,
когда вернуться бы сюда и проверить: вдруг да и жуки в бессмертном  дереве
тоже бессмертные,  а  ежели  бессмертные,  то  неужто  за  тьму  веков  не
научились говорить, не расскажут, каким мир был раньше?
     Мрак впереди остановился так резко, что  Олег  налетел  на  оборотня.
Мысли о жуках сразу выпорхнули, как стая вспугнутых воробьев. Да и  откуда
научатся говорить? Жуки и есть жуки. Грызут себе дерево, ничего  не  видят
во тьме, ничего не знают. Для них что день, что век.
     Дорогу им загораживала странная подрагивающая стена. По ней пробегали
тени,  утолщения.  Не  сразу  Олег  понял,  что  просто  гигантский  червь
переползает из одной норы в другую. Ход, по котором они трое идут, пересек
всего  лишь...  Волосы  встали  дыбом,  к  горлу  подкатила  тошнота.   Он
вообразил, что червь свернул бы в эту нору. Размазал бы их по стенам, вмял
бы в ядовитую слизь, заставил бы долго и мучительно задыхаться  в...  даже
слово не подберешь сразу, в чем.
     -- Это надолго, -- сказал Таргитай радостным голосом.
     -- Дурень, чего ликуешь?
     Таргитай сел на пол и принялся развязывать мешок  с  едой.  Мрак  зло
смотрел на слизистую тушу,  что  подрагивала,  как  кисель,  передвигалась
медленными судорожными рывками, уходя из стены через их узкий ход в  стену
напротив. Нора была  узковата  для  червя,  втискивался  с  трудом,  слизь
собиралась краями норы. Олег с ужасом представлял, сколько ее будет, когда
червь заползет весь. Возможно, перегородит весь ход.
     Мрак сам подрагивал, дергался, наконец выхватил секиру.
     -- А ежели поторопить?
     -- Берегись слизи, -- предупредил Олег пугливо.
     -- Ядовита?
     -- Ну, даже от маленькой жабы большие бородавки, а тут...
     -- Брехня это, -- сказал Мрак с презрением. --  Тоже  мне,  волхв!  Я
всяких жаб брал в руки. Ни одной бородавки.
     Лезвие вошло  в  жирную  плоть,  как  в  растопленное  масло.  Разрез
получился во весь его гигантский рост. Края раны выгнулись,  как  лепестки
жирного цветка. Выступили капли  бледной  крови.  Мрак,  довольно  оскалив
зубы, полоснул еще. Стена подрагивающего холодца задвигалась шибче,  пошла
влезать так, будто оттуда тянули.
     -- Во почервячил!
     -- Не переусердствуй, -- предостерег Олег. -- А если  издохнет?  Хоть
сами прогрызай проход.  Я  не  смогу...  Разве  что  Таргитай?  Он  всегда
голодный.
     -- Жить захочешь, -- ответил  Мрак,  он  во  всего  размаха  полоснул
секирой, -- будешь жрать быстрее Таргитая.
     Жидкость брызнула вязкая, густая. Мрак отпрыгнул, зло  оскалил  зубы.
Вздутые кольца наползали друг  на  друга,  заталкивали,  спешили  миновать
жалящее место.
     Олег прислушался.
     -- Сверху что-то скребется.
     -- Пусть.
     -- Но оно скребется к нам. Все ближе и ближе.
     Хруст и треск в толще стены приближались. Стена  начала  подрагивать.
Мрак сказал чересчур спокойным голосом:
     -- Зато вот уже хвост червячий показался...
     Треск  стал  оглушительным.  Стена  задрожала,  начала  выпячиваться.
Таргитай сказал с детским удивлением:
     -- Сейчас оно вылезет и нас съест.
     Мрак разбежался, поскользнулся в слизи, с силой оттолкнулся. Туловище
белесого червя истончалось, оборотень в прыжке проскользнул в  щель  между
сводом и червем. Треск стал оглушительным, на Олега и Таргитая  посыпались
твердые и тяжелые как глыбы древесные опилки. Хруст стал таким,  словно  в
кулаке бога перемалывались в песок целые скалы.
     В  стене  появилась  дыра  с  тележное  колесо.  Расширялась  быстро,
мелькали широкие и сизые как булат клинья, крушили  и  перемалывали  плоть
Дуба. Зверь был чересчур велик, чтобы вылезти, его  нечеловечески  злобные
глаза не отрывались от двух замерших людей,  а  челюсти  спешно  расширяли
дыру. С жутко  лязгающих  резцов  сорвалась  капля  слюны  с  человеческую
голову.
     Таргитай отпрыгнул.
     -- Олег! Останови жука!
     -- Как?
     -- Ты волхв! А то он меня покусает!
     Олег вместо ответа ринулся по следам Мрака. Щель расширилась еще,  он
проскочил над червяком, ухитрившись хряснуться головой о свод и зачерпнуть
слизи в голенища. Упал на той стороне, невидимый за  белесым  телом.  Мрак
еле поднял, оттащил.
     Таргитай побежал, уже чувствуя на шее смыкающиеся челюсти. Червяк еще
полз и  полз.  Истончающийся  хвост  неспешно  скользил  по  широкой  луже
зловонной слизи. Под ногами  липко  чавкало,  сапоги  влипали  по  халявы.
Поскальзываясь, кое-как прыгнул, упал на скользкое отвратительное тело.
     Под ним задергалось  чаще,  червяк  от  ужаса  втянулся  в  нору  так
поспешно, что Таргитай остался в груде тугой  слизи,  медленно  оседающей,
колышущейся, зловонной и жгучей как крапива.
     Его рвануло с такой силой,  что  зубы  лязгнули.  Он  прикусил  щеку,
попытался встать, отбивался, но его волокло неумолимо, загребая  им  слизь
как лопатой.  Затем  сквозь  треск  и  шум  различил  разъяренные  голоса,
сообразил наконец, что тащит не исполинский жук, а могучие руки друзей.
     Сзади нагнала новая волна запахов. Аромат свежеперемолотой  древесины
ударил в спины так, что даже Таргитая подняло, он побежал за друзьями.  За
спиной хрустело и трещало, древесные щепки с силой щелкали в стены. Ход, к
счастью, оказался тесноват для хищного  жука:  спешно  сгрызал  выступы  и
повороты, Таргитай ощущал на спине два злобных глаза.  Там  стало  горячо,
словно облепленная слизью душегрейка начала дымиться.
     Мрак уже был впереди.
     -- Сюда! Здесь грыз  либо  умирающий  с  голоду,  либо  ленивый,  как
Таргитай.
     Ход был тесен, стукались  головами,  а  когда  пробирались,  то  лишь
согнувшись в три погибели. Очень нескоро впереди забрезжил  свет.  Светлое
пятно постепенно расширялось ослепленные глаза болезненно щурились.
     Воздух  стал  намного  прохладнее,   свежее.   Мрак   предостерегающе
расставил руки.
     -- Эй, не напирайте! Сорвешься -- не одну шишку набьешь.
     -- Да и пока снова залезешь, -- слабо подвякнул Таргитай.
     Они вышли на край скального уступа. Олег снова напомнил себе, что это
не гора,  как  все  время  кажется.  Просто  три  муравья  карабкаются  по
гигантскому дереву.
     -- Вижу ветку, -- бросил Мрак. -- Еще столько да полстолько, как  раз
доползем. Если, конечно, дятел не склюет.
     -- Еще дня три карабкаться, -- сказал  Олег  медленно.  Голос  волхва
прервался, будто горло сжимала чужая рука. -- А до  конца  света  осталось
семь дней!
     Таргитай все косился на темнеющее небо.
     -- Мрак, а ночевать здесь как?
     -- Как везде. От дневных зверюк отгавкались, от ночных схоронимся.
     -- Ты волком убежишь, Олег упорхнет, а мне, бедному, как?
     -- Ты им на дуде шпарь, -- посоветовал  Мрак  хладнокровно.  --  Враз
помрут, как мухи зимой. Ты  зачем  Меч  за  спиной  носишь?  Его  ржавчина
изгрызла, как червяки этот Дуб!
     Таргитай нехотя потрогал рукоять Меча.
     -- Я его не люблю. А вот выбросить...
     -- Жаль?
     -- Да. Но уж очень он убивать  любит.  А  я  не  люблю,  когда  людей
убивают.
     -- Даже врагов?
     -- У меня нет врагов.
     Мрак отмахнулся от  дурацких  речей,  завернулся  в  шкуру  и  вскоре
заснул. Олег прикорнул рядом. Ежели чуткий Мрак не остался на  страже,  то
здесь защищено. Таргитай, напротив, долго не  засыпал,  ворочался,  дважды
доставал дудочку, но играть не посмел. Вдруг  да  в  самом  деле  подманит
зверюк?
     В  ночи  протяжно  и  тоскливо  кричали  невидимые   звери.   Хлопали
гигантские крылья, иной раз лицо овевала волна теплого воздуха. Доносились
новые неслыханные запахи, во тьме шуршало, скреблось, потрескивало.  Снизу
иной раз доносилась дрожь, словно огромные звери настойчиво  прогрызали  к
ним плоть Дуба.

     К полудню вскарабкались до  первого  крупного  нароста.  Может  быть,
сучка. Не разглядели: такое разглядеть  можно  очень  издалека.  Полверсты
ухлопали, пока обходили, затем опять ущелья, провалы, гребни гор,  которые
язык не поворачивался назвать деревянными.
     Воздух стал холоднее,  а  под  ногами  теперь  чувствовалась  скрытая
жизнь. Подрагивало, в глубине двигались гигантские  звери,  перемалывающие
древесину: если назвать их червями, что за жуки из них выведутся?  В  ноги
тянуло холодом: мощные корни высасывают  из  земли  и  с  силой  прогоняют
внутри ствола, он не такой уж и монолитный, целые реки земного сока.

     Глава 6

     Иссиня-черные  тучи,  немыслимые  на  такой  высоте,   неслись,   как
гигантское стадо туров. В них грохотало,  словно  сталкивались  наковальни
размером с горы. Изломанные молнии  полыхали  ослепительно  и  страшно,  в
недрах туч вспыхивало пламя. В клубах дыма, скрученного из пепла  и  гари,
полыхало, как в исполинском горне.
     Иногда тучи распарывало о  нечто  невидимое.  На  глазах  потрясенных
невров выстрелило раскаленными камнями с такой легкостью, словно они  были
искрами. Воздух дрожал, как испуганный конь, от грохота ломило в ушах.
     Олег вскрикнул, когда туча раскололась,  хлынула  огненная  кровь  --
густая и тяжелая. Другая туча исчезала, в ней вспыхивали искры,  гасли.  В
первый туче молнии заблистали яростнее, раскаты грома и треск  раздираемой
тучи слились в непрекращающийся грохот. От тучи откалывались глыбы,  целые
скалы, в щели выплеснулась широкая полоса красного  огня,  пошла  догонять
темно-багровую лаву.
     -- Вон они! -- закричал вдруг Мрак.
     Голос оборотня был необычен, Таргитай едва не сорвался.
     -- Кто?
     -- Не туда смотришь, дурак!
     В сине-черном злом небе носились среди молний два гигантских  лебедя.
Белый и черный! Крылья,  которые  накрыли  бы  всю  Степь,  сминали  тучи,
закручивали их страшными водоворотами огня  и  дыма.  Молнии  прожигали  в
тучах  широкие  просеки,  раскалывали,  как  ударами  гигантской   секиры.
Багровую кровь туч  выплескивало  бурно,  неудержимо.  Та  выплескивалась,
выливалась и вытекала уже со всех сторон, а  туча  оседала,  выпуская  все
сжигающую кровь.
     Небо стало пурпурным, запах гари  и  дыма  стал  таким  сильным,  что
Таргитай раскашлялся, кулаками тер глаза, будто старался выдавить.
     Черный лебедь, получив удар клювом в грудь, начал падать,  постепенно
приближаясь к месту, где замерли невры. Крылья трепыхались  совсем  слабо.
Белый погнался, изготовился ухватить лапами за шею. Черный выбросил вперед
голову, ударил клювом как копьем в незащищенный  живот  противника.  Белый
закричал от боли, а черный с силой клюнул еще и еще. На  белоснежном  пухе
выступило широкое красное пятно.
     Белый беспорядочно трепыхал крыльями, черный долбил клювом  и  терзал
страшными лапами.  Потрясенные  невры  рассмотрели  острые  когти.  Вокруг
бойцов  трепетал  призрачный  свет,  молнии  загибались,  а  тучи   бешено
кружились, как в водовороте, держа в середине невиданных птиц.
     -- Он убивает доброго! -- закричал Таргитай.
     Мрак тоже закричал, пробиваясь сквозь грохот:
     -- А какой из них?
     -- Белый!
     -- Почему белый?
     Таргитай задумался, затем его лицо просияло.
     -- Его обижают!
     Олег скривился, у дурака -- дурацкая логика, но Мрак от Таргитая ушел
недалеко: в руках появился лук, он шире расставил ноги и уперся плечом для
упора.
     -- Мрак, -- крикнул Олег предостерегающе. -- Ты еще непонял?
     -- Что?
     -- Это Белобог и Чернобог. Они в вечной борьбе.
     Мрак всмотрелся, но лук не опустил. Голос стал нерешительным:
     -- Что-то расхотелось идти в боги...  Вот  так  и  клюют  друг  друга
испокон веков?
     Лебеди опустились ниже, чем стояли невры, белый  наконец  извернулся,
прошел от Прадуба так близко, что невров едва не сбросило ураганом. Черный
поторопился добить врага, промахнулся, а белый вцепился широким как  лодка
клювом в крыло черного, с силой дернул, вниз полетели  крупные  как  доски
маховые перья.
     Вдруг над ухом Таргитая едва слышно  вжикнуло.  Черный  изогнул  шею,
зубатая пасть вцепилась в горло белого. Тот беспомощно бил крыльями, более
чистыми, чем первый снег,  вокруг  бешено  кружились  тучи  сизого  пепла.
Стрела Мрака ударила черного в голову. Вспыхнули искорки, стрела  исчезла.
Лебеди яростно щипали друг друга, били крыльями, царапали.  Вторая  стрела
рассыпалась такими же искрами, ее даже не заметили.
     Внезапно Олег крикнул напряженно:
     -- Еще!
     Мрак быстро выпустил одну за другой три стрелы. Олег закричал тонко и
страшно, Алатырь-камень вспыхнул красным. В лебедя ударили уже не  стрелы,
а три раскаленных добела копья. Одна угодила в голову, две --  в  крыло  и
грудь. Черные перья вспыхнули и погасли, оставив выжженные  пятна.  Черный
выпустил изжеванное  горло  белого.  Клюв  распахнулся,  как  ущелье,  мир
дрогнул от страшного крика. Черный вскрикнул так, будто от  боли  корчился
весь мир.
     -- Влупил! -- закричал Мрак. -- Богу засадил! Олег, у меня еще дюжина
стрел. Прицепи и к ним волшбу!
     Его руки заметались с такой скоростью,  что  Таргитай  слышал  только
непрерывный звон тетивы. Алатырь-камень уже накалился  добела,  Олег  едва
удерживал в руках -- бледный, по закушенной губе текла кровь. Стрелы Мрака
летели уже, как раскаленные  горы.  Попадись  на  пути  башни  Голыша  или
Мардуха, да что их башни -- Рипейские горы,  разнесло  бы  вдрызг,  но  на
перьях черного лебедя оставались лишь выжженные пятна размером  с  колесо,
тут же исчезали, а вскрикивал он, как понял Олег, холодея, не  столько  от
боли, сколько от унижения. Его, верховного бога, сына  самого  Рода,  бьют
смертные?!
     Таргитай вдруг заорал:
     -- Хватит!.. Перестаньте!.. Трое на одного!
     Мрак повернул к нему злое перекошенное лицо.
     -- Что, опять не так? Он же черный!
     Последняя стрела оставила на перьях пятно с красными краями  и  запах
гари. Лук прыгнул в горит, а в руках Мрака возникла секира.
     -- Ты сам черный!
     Мрак помедлил, без охоты  вернул  секиру  на  место.  Слабая  усмешка
тронула губы.
     -- Вообще-то... Двое в драку, третий в... другое место.
     -- Какое?
     -- То самое, где спина зовется уже иначе.
     А Олег, проводив взглядом вечных противников, сказал другим голосом:
     -- То, которым ты думаешь всегда... а мы... все  чаще.  Пойдемте.  До
конца света семь дней, а мы... Мрак уже готов деньги ставить!

     К вечеру снова уперлись в живой поток муравьев. Черные  хищные  звери
бежали так же стремительно, неутомимо. Мрак попытался обойти, поискал, зло
развел руками.
     -- Боюсь, опять надо на ту сторону...
     -- Надо -- переберемся, -- ответил Олег безучастно.
     Мрак подозрительно смотрел на волхва, но у того  ни  один  мускул  не
дрогнул на лице. Так точно Зарина не страшилась огромного рогатого  зверя,
хотя та самая корова одним взмахом рогов могла бы распороть ее надвое.
     -- Если ты их так знаешь, что они там воруют?
     -- Мрак... зачем судить по себе? Может быть, им там так дают.
     -- Догоняют, да еще дают. Точно воруют! В  вирии  всего  должно  быть
много.
     Таргитай сказал обеспокоенно:
     -- Но мы ж воровать не будем? Мы ж не муравьи.
     -- Верно. Людям ежели воровать -- то воровать! Еще и поджечь то,  что
унести не в силах.
     Олег присматривался, внюхивался в мощный кисловатый запах.
     -- Муравьи бегут в пять раз быстрее нас. Сюда забрались только  самые
сильные, поджарые.
     Мрак с отвращением смотрел на живой поток, Таргитай вскрикнул:
     -- Олег, ты что задумал? Я быстрее уже не могу.
     Он был красный, как раскаленная болванка. Блестел,  обливался  потом,
крупные капли шипели на плечах и взвивались легкими кольцами пара. Дыхание
было, как у Змея на издыхании.
     Олег сказал напряженно:
     -- Наверх бегут как раз за добычей. Я мог  бы  заставить  снести  вас
вниз. Но наверх бегут только порожняком. Голодные и злые!
     -- А как-то одурачить? Раз уж твоя магия Дуба страшится.
     -- Смогу, но ненадолго.
     Мрак встрепенулся.
     -- И не сожрут? Проехать бы на таком кабане с версту...
     -- Версту не удастся.
     -- Ну, полверсты!
     -- И полверсты вряд ли.  Муравей  почует  обман  раньше,  раздерет  в
клочья. Надо успеть перескочить на другого! Если вы оба готовы...
     Мрак  с  еще  большим   отвращением   смотрел   на   реку   челюстей,
бронированных тел. Страшные звери неслись, как  выпущенные  сильной  рукой
стрелы, как с такими драться? Муравей  трижды  рассечет  вдоль  и  поперек
своими серпами, прежде чем шелохнешь пальцем.
     -- А что остается? Мы все равно не бессмертные...
     Только на муравьях еще не хватало, думал Таргитай тоскливо. На  ковре
летал, на Змее летал и ездил, на Рухе летал, на черепахе плавал, на  Мраке
ездил... Мокрый от усилий, он старался не смотреть  на  мелькающие  стены:
голова кругом, кое-как  дотягивался  до  соседнего  бронированного  зверя,
затем оставалось  схватить  за  острый  шип  на  панцирной  спине,  быстро
перебросить себя на полном бегу с одной железной спины на другую.
     Ушибы и ссадины накладывались так густо, что скоро  Олег  и  Таргитай
превратились в сплошные  ссадины.  Мрак,  несмотря  на  свой  страх  перед
противниками сильнее его, умело перескакивал с одного зверя на другого, но
изгоев не обгонял: стерег.
     Серая кора мелькала  под  лапами  муравьев  с  такой  скоростью,  что
сливалась в серую полосу. По бокам прочерчивались  скалы,  уступы.  Иногда
становилось темно: муравьи ныряли в пробитые ими же или подземными зверями
норы. Кислый запах становился совсем невыносим, заставлял чихать,  хватать
ртом воздух.
     Воздух снаружи становился все резче, холоднее и чище. Олег,  несмотря
на бешеную гонку, напряженно старался понять: ежели  к  солнцу  ближе,  то
должно быть теплее? Не сразу  допер,  что  ведь  приближаются  к  небесной
тверди, за которой -- неизмеримые хляби. От них и должно  тянуть  холодом:
дождь ведь падает холодный! Еще за небесной твердью хранятся запасы града.
Раз в селе выпал с