ебо  светлело,  становилось  светло-зеленым.   Таргитай   вскрикнул,
дрожащий  палец  тыкал  влево.  Олег  круто   развернулся,   колени   сами
подогнулись.
     Из-за непривычно близкого края земли медленно  поднималось...  черное
солнце! Край выползал, как спина всплывающей из глубин океана  исполинской
черепахи. От  него  веяло  ужасом,  сердце  Таргитая  болезненно  сжалось.
Наконец страшное солнце мертвых повисло, не касаясь  земли.  От  него  шли
черные как уголь лучи, зеленое небо взялось лиловыми трупными пятнами.
     -- Черное... -- прошептал Олег. Губы тряслись, от них шел стук как от
ледышек.
     -- Надо идти, -- выдавил  Таргитай  потрясенно.  Остекленевшие  глаза
смотрели на черное солнце со страхом и отвращением. -- Солнце Ящера!
     -- Солнце мира мертвых...
     -- Под этим солнцем, -- проговорил Таргитай изменившимся голосом,  --
не могут рождаться песни...
     Олега подбросило, волна злости опрокинула стену страха.
     -- Кто о чем, а вшивый о бане!
     -- Сам ты...
     Злость помогла сдвинуть  ноги  с  места.  Ветер  стал  еще  яростнее,
замораживал лицо. Над головами звучно захлопали  крылья.  Олег  упал  вниз
лицом. Пахнуло нечистым воздухом,  резкий  крик  полоснул  по  ушам.  Тень
взвилась и пропала в лиловом небе.
     -- Здесь держи ухо востро.
     -- Нет Мрака, -- прошептал Таргитай печально. -- Как плохо, когда нет
Мрака!
     Олег поднялся, двинулся вперед,  сильно  наклонившись  против  ветра.
Ноги оставляли  глубокие  борозды  в  снегу.  Он  чувствовал,  как  сердце
превращается в комок льда. Не от стужи: Мрака если и увидят,  то  уже  как
жителя страны мертвых. А все  мертвые  --  слуги  Ящера.  Блистающий  снег
слепил глаза, у Олега под веками поплыли темные круги. За спиной  Таргитай
спросил растерянно:
     - Нам в ту сторону?
     - Главное, - сказал Олег строго, - не ешь желтый снег.
     - Что не есть?
     - Желтый снег. Не ешь желтый снег. Запомнил? Не ешь желтый снег.

     Олег на бегу перепрыгнул через обломок щита,  тот  торчал  краем  изо
льда. Чуть дальше выглядывала рукоять меча. Поножи и  бляхи  панциря  были
разбросаны на десятки шагов.
     -- Мрак? -- крикнул Таргитай ему в спину.
     -- Не отставай.
     -- Здесь прошел Мрак?
     -- Хочешь надеяться? Думай что хочешь, только не отставай.
     Рукоять Меча снова била Таргитая в спину. Перевязь  растянулась,  или
же опять отощал. Под ногами все усиливался треск, как  испуганные  ящерицы
разбегались суетливые белые трещины.
     Тонкий лед угрожающе прогибался.  Таргитай  с  разбега  проехался  по
гладкому, с хрустом сбил  какие-то  странно  знакомые  прутики,  те  часто
торчали изо льда.
     Олег обернулся.
     -- Не отставай!.. Это всего лишь пальцы!
     Таргитай побледнел, лучше бы Олег  такое  не  говорил.  Ему  что,  он
волхв. Ни мертвяков не боится, ни черного солнца. Ему что работяг-муравьев
растоптать, что на могилу плюнуть -- все нипочем. А ему ничего не  страшно
только под живым солнышком!
     Впереди как щетина торчали пальцы  утопленников.  Не  обойти,  а  лед
трещит.  Таргитай  бежал,  сцепив  зубы  и  с  трудом  удерживая  тошноту,
перепрыгивал, а в ушах стоял оглушительный и отвратительный хруст.  Пальцы
ломались, как сосульки. Сквозь лед успел различить темные фигуры погибших.
Их чуть колыхало в мутной воде, вмерзли только кисти рук.
     -- Впереди деревня, -- выговорил Олег тихо.
     -- Ой, скорей бы...
     -- Дурень, чему радуешься!
     -- Все-таки люди...
     -- Но очень мертвые.
     Лед остался позади, полоса снега истончилась, они выскочили на черную
землю. чувствовалось присутствие человека. Следы узких  колес,  обугленные
бревна, даже свежие зарубки топора или секиры.  Над  головами  послышалось
гнусное карканье. Олег подпрыгнул от страха.
     -- Не деревня, -- определил он тревожным голосом, -- а весь.
     Хатки выступили из тьмы приземистые. Даже не хатки -- землянки.  Лишь
крыши выдавались над землей, остальное было  просто  ямами,  не  все  даже
прикрыты жердями или ветвями. Ни дыма из  труб,  ни  пепла,  ни  обгорелых
сучьев...
     Первая настоящая хатка была с заколоченными гнилыми дверями и окнами.
Плетень лежал на земле, а где и устоял, там зиял огромными дырами. Олег на
ходу всмотрелся в следы, побледнел.
     -- Что-то злое? -- спросил Таргитай быстро.
     -- А что тут еще ждать?
     -- Ты прямо как Мрак... Тот по следам мог сказать, что  зверь  о  нем
думает.
     -- Я не охотник, но я волхв. Тоже кое-что понимаю.
     -- Ну-ну.
     -- Тут и Мрак бы не ответил.  Одни  когти,  а  на  плетне  --  клочья
шерсти, хитина, чешуя и даже слизь! Таких зверей не бывает.
     -- Здесь преисподняя.
     -- Хоть пре, хоть сама исподняя. Не охотник таких  зверей  лепил!  Не
охотник! И не волхв.
     Оглядываясь  и  приседая  при  каждом  шорохе,  они  обошли  стороной
странное поселение.  Ни  живой  души,  ни  даже  пепла.  Таргитай  покачал
головой.
     -- Не хотелось бы встретить зверя, что обезлюдел село...

     Глава 11

     Аристей сложил крылья,  когти  цепко  ухватились  за  парапет.  Перед
глазами от изнеможения плыло, едва различал ночной Город. Давно так далеко
не летал, так можно и умереть в полете.  Мир  в  самом  деле  раздвигается
усилиями людей. И раздвигается чересчур быстро. Знал бы, как далеко сейчас
Край, не полетел бы. Все еще любопытен, но уже не настолько.
     Отдышался, соскочил на каменные плиты. Его ждала  единственная  жилая
комната во всей башне. Она же библиотека, мастерская и спальня. И неважно,
что  белому  свету  осталось  существовать  всего  три  дня.  Каждый  свои
последние  часы  проводит  в  меру  своей  испорченности.   Он   уже   все
перепробовал в этой жизни. А конец хочет встретить среди своих вещей.
     Превращаться в человека не стал, уже давно птичий облик  был  роднее,
привычнее. Да и не  так  видна  звериная  суть  человека.  Птицы  ежели  и
дерутся, то не до смерти. И не суетятся.
     Вяло поклевал, напился, но гадко было  по-прежнему.  И  неистрепанные
крылья виной, знал. Как и не близкий конец света.
     В комнатке пахнуло ветром. В раскрытой  двери  заблистали  искры.  На
пороге  возник  человек:  в  красном  плаще,  капюшон  надвинут  на   лоб,
сгорбленный, все еще выдерживая сжатие магического кокона.
     Аристей смотрел хмуро. Сейчас не до гостей, да и вообще не до  людей.
Человек сказал, не поднимая лица:
     -- Приветствую старейшего из магов!
     -- Да ладно тебе, Фагим, --  бросил  Аристей  досадливо.  --  Говори,
зачем прибыл.
     Фагим откинул капюшон на спину. Черные глаза хитро блестели.
     -- Неужто не мог просто так?  Лишь  затем,  чтобы  поклониться  твоей
мудрости?
     Аристей покачал головой.
     -- Вы, молодое поколение магов, жадны и бесцеремонны. И ничего зря не
делаете. А ты -- худший из них.
     Фагим наклонил голову.
     -- Ну, в чем-то ты прав. Могу я сесть? Спасибо. Видишь, я тоже  помню
о церемониях... иногда. Аристей, передо мной столько открыла магия, что  я
бешусь, когда надо тратиться на дурацкие поклоны и приседания, обеды, сон,
разговоры. Пусть этим занимаются каганы и короли, эти  разряженные  куклы,
которыми управляем. Пусть предаются утехам, пусть тратят жизни зазря...  А
я -- маг!
     Он смотрел чисто и искренне. Аристей нахохлился: маг делает вид,  что
весь распахивается навстречу зорким глазам ворона, но  переоценивает  свое
умение прятать секреты.
     Он переступил с лапы на лапу. Клюв щелкнул, как две сухие дощечки:
     -- Так-так... Ну, будем считать, что уже спросил о моем  здоровье,  о
здоровье моих близких, поговорил о погоде  и  новостях  вирия,  а  я  тебе
степенно и неторопливо ответил. Теперь говори, за чем прибыл.
     Фагим всплеснул руками.
     -- Великий Аристей, как мудро ты находишь пути! Надо запомнить.  Буду
сокращать пустую болтовню так же...  Аристей,  я  очень  встревожен  неким
возникшем... вмешательством... в такую понятную систему мира.
     Аристей пристально смотрел одном глазом на хитрое  лицо  мага,  затем
повернул голову, поглядел другим. Не превратиться ли в человека,  подумал,
тот смотрит двумя глазами сразу.
     -- 0 чем ты?
     -- В наш мир вторглись люди из Леса.
     -- А-а-а... Трое в волчьих шкурах?
     Фагим всмотрелся в бесстрастное лицо ворона.
     -- Ты, я вижу, слышал о них?
     -- Похоже, о них слышали многие.
     Фагим кивнул, лицо помрачнело.
     -- Эти дикие люди весной еще не знали металла...  ничего  не  видели,
кроме деревьев и диких  зверей.  Но  сумели,  выйдя  в  Степь,  разгромить
киммерийский каганат, а затем нашли  и  сокрушили  самого  Мардуха!  Я  не
думал, что это вообще возможно.
     Аристей вздрогнул. Для троих лесных варваров  возможно  и  не  такое.
Чего стоит только молодой волхв, который добрался до Края Света  и  поднял
небесный свод. И держал на плечах. Да как держал! На одном плече.
     -- Ты знаешь их, Аристей?
     Аристей молчал, вспоминал отчаянное лицо и зеленые глаза волхва.  Тот
торопился вернуться, но не забыл о  нем:  как  только  прадревний  осколок
заблистал в  его  руке,  вызвал  магический  вихрь,  укутался  сам  и  его
прихватил. Даже выпустил вовремя, когда пролетал над Городом...
     -- Ты знаешь, -- сказал Фагим, внимательно наблюдая за  Аристеем.  --
Ты знаешь их хорошо.
     Да, теперь он знал лучше и хмурого нелюдимого оборотня, что  душевную
теплоту загоняет вглубь. Знал ранее осторожного  и  холодноватого  волхва,
знал даже простодушного дурня с сопилкой. Как-то выжили, уцелели, но этого
им мало, пошли добывать нечто великое не для себя, для всего человеческого
племени!
     -- Что-то делают  не  так,  как  все,  --  сказал  он.  --  Потому  и
побеждают.
     -- А что не так?
     Аристей  хотел  было  пожать  плечами,  вспомнил,   что   это   чисто
человеческий жест.
     -- Я из старых. Новое мне недоступно.
     Глаза Фагима остро блеснули.
     -- Недоступно... или не пытаешься?
     -- И не пытаюсь, -- ответил Аристей равнодушно. -- Раньше надо  было.
Вот как тебе, пока жажда  велика...  А  упустишь  время,  то  покрываешься
невидимой коркой. Все нипочем, ничто не трогает, ничего не жаждешь...
     Фагим сказал быстро:
     -- Аристей! Не спи, Аристей. Мне очень нужна твоя  помощь.  Эти  трое
сумели найти путь в подземный мир мертвых. Я боюсь, что...
     Аристей впервые прервал, в выпуклых глазах заблестели огоньки:
     -- Разве все трое? Не один?
     -- За одним опустились и остальные.
     -- Что с ними?
     Фагим смотрел раздраженно.
     -- Это мир мертвых, ты забыл? Я  не  могу  туда  попасть,  пока  жив.
Никакая магия живых не позволит увидеть  то,  что  творится  во  владениях
Ящера.
     -- Ну-ну, дальше.
     -- Только одно существо из мира живых может побывать в мире  мертвых,
Аристей. Ему даровано это самим  Ящером...  за  какую-то  услугу  в  столь
давние времена, что даже маги не ведают.
     Перья на спине Аристея  встопорщились.  Холодок  страха,  который  за
последнюю тысячу лет испытывал всего дважды, -- первый раз сегодня  утром,
-- пробежал по всему телу.
     -- Я тоже слышал... Но пусть  меня  сожрет  сам  Ящер,  если  я  даже
подумаю о таком!
     Фагим сказал настойчиво:
     -- Только ворон может побывать в мире мертвых.
     -- Да зачем ему это?
     -- Зачерпнуть мертвой воды. Говорят, она заживляет любые раны. Но нам
не за этим нужно, чтобы ты...
     Аристей прервал:
     -- Кому "нам"?
     Фагим отвел глаза.
     -- Ну... нам, порядку. Я считаю, что они нарушили равновесие мира.
     Аристей вспомнил, как лесной волхв держал на плечах небесную  твердь,
как трещали его кости, как бросил на землю и как  гудела  земля  и  трещал
хрустальный купол, -- плечи сами собой передернулись.
     -- Да, качнули землю. Пугнули черепашку.
     -- Какую черепашку? -- не понял Фагим.
     -- Да так, это своим мыслям.  Ты  боишься  их  настолько,  хотя  тебе
ничего не сделали, что хочешь их погубить там, у Ящера?
     -- Хочу.
     -- Но они уже и так в мире мертвых. Оттуда нет выхода.
     -- Я знаю. Но вдруг найдут?
     -- Но если его нет вообще?
     Фагим покачал головой.
     -- А вдруг сотворят? Прорубят? Проломят?
     -- А это возможно?
     Фагим заорал, теряя терпение:
     -- Не знаю! Никто на свете не знает!  Но  этим  троим  уже  удавалось
сделать то, что раньше никто не делал.
     Аристей снова ощутил забытое желание превратиться в человека.
     -- Да, они не сидят сложа руки. Не ждут, что боги  или  маги  за  них
поработают... Но ты ведь знаешь, что белый свет  обречен?  Что  они  могут
изменить за оставшиеся три дня?
     -- Не знаю, Аристей. Все равно мне тревожно.
     -- Не понимаю тебя, Фагим. Они стремятся спасти мир. А ты  хочешь  им
помешать. Почему?
     Фагим опустил голову.
     -- Аристей, мы слишком малы... слишком мало знаем. Тот, кто  замыслил
разрушить мир,  намного  мудрее  нас.  А  Великий  Род,  бог  всех  богов,
пальцем... пером не  шелохнет,  чтобы  остановить  разрушение.  Значит,  в
разрушении мира есть великий смысл. Мы, малые и слабые, не видим,  но  это
не значит, что его нет... Ведь ты, мудрый чародей, прожил много веков,  ты
мудрее этих троих из Леса, но ты же не бросаешься спасать мир?
     -- Мне все обрыдло, -- сообщил Аристей. -- Потому и не вмешиваюсь,  а
не  затем,  что  зрю  великий  смысл.   Эти   трое   как   дети:   увидели
несправедливость -- кидаются выправлять Правду.
     -- А где ты видел мудрых детей?
     Аристей снова ощутил желание сбросить перья  и  побыть  в  человечьей
личине по своей воле.
     -- Ты прав. Что ты хочешь?
     -- Ты можешь проникнуть в ми мертвых. Там где-то есть  ручей  мертвой
воды. Если хоть капля мертвой воды упадет на живого, он умрет сразу...
     -- Ты же говорит, что мертвая вода заживляет раны!
     -- Да. У трупов. Но они остаются мертвыми. Я не думаю, что  эти  трое
двуногих зверей сумеют пройти далеко, там их ожидает всякое, ведь это  мир
Ящера, но все же, все же...
     -- Я понятия не имею, как туда попасть, -- прервал Аристей.  --  Туда
даже вороны, несмотря на дарованную им милость,  все-таки  не  летают.  Не
представляю, где искать ручей мертвой воды. Вообще ничего не представляю.
     Фагим поднялся, глаза сияли.
     -- Все будет. Мой хозяин откроет тебе дорогу,  укажет,  где  отыскать
ручей, как найти этих троих... если они еще будут живы  и  не  в  плену  у
Ящера.
     Он был уже на пороге, когда Аристей спросил остро:
     -- Разве твой хозяин, Мардух, не погиб?
     -- Теперь у меня другой хозяин, -- ответил  Фагим  голосом,  подобным
грому. -- Мардух был песчинкой под его ногами.

     В морозном воздухе мощно пахло гарью. Олег мчался так, как  еще  Мрак
заставлял их бегать  в  Лесу  --  длинным  размашистым  шагом,  когда  сил
расходуешь не больше, чем  при  ходьбе.  Таргитай  не  отставал:  суровый,
сосредоточенный, временами совсем не похожий на прежнего увальня.
     На лиловом небе клубился черный дым, вздымался столбом. Горели  дома,
суетились человеческие фигурки, выносили вещи. Не было  привычных  криков,
плача, а в остальном все так похоже на горящее  село  полян,  что  Олег  в
тревоге оглянулся на Таргитая.
     Певец, белый как тот снег, по которому бежали, ринулся к селу,  упал,
схваченный за шиворот могучей рукой.
     -- Не понимаешь? Это сделано для нас.
     -- Кто?.. Почему?
     -- Мрак... возможно.
     -- Но зачем?
     -- Иначе вряд ли мы бы прошли.
     Таргитай вывернулся из хватки волхва, ноги понесли его как на крыльях
уже мимо села. Снег, покрывший золотые волосы, сорвало  встречным  ветром.
Глаза горели надеждой. Село еще горит; если поджег Мрак, то  прошел  здесь
совсем недавно!
     Наперерез выбежали люди в звериных шкурах,  лохматые,  с  рогатинами.
Олег выставил перед собой Посох: хоть и без магии, но плоть Прадуба крепче
железа, Таргитай на бегу выдернул Меч.  Стоптали  передних,  кого-то  Олег
сбил Посохом как дубиной, двоих Таргитай разметал ударами Меча.
     По узкой улочке  пронеслись,  как  буря.  Таргитай  с  разбега  вышиб
ворота, а Олег сбил с ног двух стражей. Оба  тупо  глазели  на  пожар,  за
рогатины схватиться не успели.
     -- Видишь, -- крикнул Олег на бегу, -- никого убивать не  пришлось!..
А если бы не пожар?
     -- Ну... Тогда зачем ты двоим разбил головы?
     Среди распростертых тел  двое  не  шевелились,  другие  расползались,
оставляя на снегу мокрые следы.
     -- Ладно, -- бросил Олег хмуро. -- Они мертвые только до полудня.
     -- А потом?
     -- Оживают в полдень. Идут пировать.
     -- Олег, -- уличил Таргитай, -- так только в вирии, ты сам говорил.
     Дорога  пошла  вниз.  Края  поднимались,  вскоре  бежали  по  широкой
расщелине, а стены угрожающе пошли на них с двух  сторон.  Обе  выглядели,
как глыбы из черного стекла. Багровые сполохи играли на черном, прыгали  с
излома на излом. Таргитай дергался: тени казались страшными чудищами.
     Далеко впереди, загораживая ущелье, лежал огромный зверь. Размером  с
гору,  в  панцире,  весь  из  рогов,  шипов  и  костяных  наростов.  Стены
вздымались на десятки саженей, гребень зверя  торчал  выше  стены.  Боками
закупорил выход так, что мышь не протиснется. Крохотные  глазки,  закрытые
тяжелыми надбровными дугами,  на  приближающихся  людей  смотрели  тупо  и
бессмысленно.
     -- Сделай что-нибудь! -- крикнул Таргитай отчаянно.
     -- Магия живых... не действует.
     -- А мертвых?
     -- Ты уже хочешь стать мертвым?
     А мне пока не хочется стать им, мелькнула в голове горячечная  мысль.
Таргитай замедлил бег, вытащил Меч и начал заносить над головой для удара.
Бесполезного: Меч пьет только человеческую  кровь.  чувствовал  сильнейший
страх, теперь за Мрака: возможно, оборотень сейчас  всего  в  сотне-другой
шагов бьется за свою жизнь!
     Олег догнал, бежали плечо в плечо. Всегда бледное  лицо  волхва  было
вовсе желтым, зеленые глаза потемнели. Худые как птичьи пальцы  стискивали
Посох так, что едва не сминали как сырую глину.
     -- Ты заходи слева... -- начал Таргитай.
     Олег прервал:
     -- У него зубы только в пасти. А голова  --  одна.  Не  пытайся  меня
спасти!
     До чудища оставалось десяток шагов. Таргитай наконец  увидел,  почему
оно глядит равнодушно, не рычит, не кидается. Зверь  распластался  в  луже
черной крови, в шее широкая рана. Щиток над левым глазом срублен  начисто,
панцирь на боку вмят и погнут от удара нечеловеческой силы.
     -- Чего это он? -- спросил Таргитай.
     Челюсть отвисла, рука с Мечом тоже пошла вниз. Олег буркнул, злясь на
самого себя:
     -- Занемог.
     -- Чем?
     -- Увидел Мрака, понял, что не одолеть. И, чтобы не  мучиться  зазря,
сам перегрыз себе горло.
     -- А, -- протянул Таргитай озадаченно, -- ежели так, то ладно. Мрака,
ежели он злой, хошь кто испужается.
     Олег покарабкался через неподвижную тушу.  Таргитай  поскользнулся  в
крови, упал, вонь ударила в ноздри. Руки и  одежда  стали  липкими,  дурно
пахнущими. Кожу щипало, будто пробирался через  заросли  крапивы.  Крупные
чешуйки перешли в плиты, дальше пробирались через гребень,  затем  чешуйки
снова измельчились, а ближе к хвосту исчезли.
     Опять Таргитай спрыгнул неудачно: в  черную,  не  успевшую  загустеть
кровь. Подошвы  тут  же  начало  разъедать,  пошел  ядовитый  дымок.  Олег
пробежал по камешкам, чистый как медведь под дождем.
     Таргитай оглянулся.
     -- Какой сарай! Отсюда он еще больше. Как Мрак его завалил?
     -- Спасибо, Мрак, -- сказал Олег едва слышно.
     -- На бедной зверюке живого места не осталось!
     Стены ущелья  постепенно  раздвигались,  простор  впереди  открывался
жуткий, мрачный, но все же опасность где-то  таилась,  пряталась,  выжидая
миг, а не загораживала дорогу открыто.
     По лиловому небу быстро неслись громады туч, тащили блестящие красные
камни. Завивались пугающе огромные водовороты, свирепые воронки скручив