:
     -- Почему?
     -- Не знаю, -- ответил Олег хмуро.
     Неожиданно ответил Мрак:
     -- В этом мире не любят ни сильных, ни умных. Охотка у нас  есть,  но
есть ли время драться со всеми?
     -- А что, придется?
     -- Тарх, да ежели прилетим на Змее, полгорода выбежит  с  кольями!  И
как бы мы ни уверяли, что мы хорошие, все одно прибьют. На всякий случай.
     Змей с разгону, хоть  и  растопырил  крылья,  гася  встречный  ветер,
въехал в роскошные кусты, переломал, пробежался,  топча  и  толоча  сочную
хрустящую зелень.  Его  забрызгало  белесым  соком,  остановился,  длинный
раздвоенный язык лизнул испачканную лапу, затем Змей  принялся  облизывать
себя  торопливо,  жадно,  страшная  зубатая  пасть   начала   подхватывать
истекающие густым соком ветви.
     Таргитай слез, как всегда, последним.  Вид  у  него  был  несчастный,
синие глаза смотрели затравленно. Хоть спина летящего Змея  --  не  теплая
печь, но и здесь прижился, человек везде приживается,  а  на  новом  месте
обязательно жди беды... С их счастьем только по грибы! Да и те разбегутся.
     Мрак швырнул ему дорожный мешок. У него из-за плеча  уже  выглядывали
концы стрел, рукоять секиры и широкие ремни  дорожной  сумы.  Олег  махнул
Змею, тот нехотя пополз от близкой дороги.

     Глава 3

     Их сапоги звонко били в сухую  как  обветренные  кости  землю.  Вдали
угрожающе поднимались каменные стены. Высокие  настолько,  что  непонятно,
как тучи и даже мелкие облачка протискиваются между  каменными  зубцами  и
небесным куполом.
     Вот так, подумал Таргитай измученно, вот уже почти полгода они  идут,
бегут, скачут в дождь, зной. Когда кони падают от усталости, Мрак  тут  же
гонит бегом. Когда дорогу загораживали горы, то Мрак и Олег, соперничал  в
чутье и ведовстве, находили глубокие норы, что  выводили  на  ту  сторону.
Если же впереди такие вот стены, то явно придется карабкаться через  самую
высокую.
     Мрак на ходу крикнул:
     -- Вон опять руины... И там развалины древнего города!
     -- Ежели порыться, -- предложил  Таргитай,  загораясь,  --  то  может
отыскаться подвал... подпол со скрытыми тайниками.
     Олег шел, весь в думах. Мрак крикнул громче:
     -- Волхв!.. Как насчет древней мудрости?
     Олег отмахнулся:
     -- Много она им помогла.
     -- Все мрут, нам дорогу трут.
     -- Но здоровые дают потомство.
     Мрак почесал затылок.
     -- Я понял, о чем ты. Хоть дурные, зато здоровые, да? И еще на  дудке
чтоб играли.
     -- Вроде того.
     -- Ну, ежели так... Впрочем, потомство могло хамелю-хамелю  в  другое
место.
     Таргитай оглядывался сожалеюще, намека не уловил. Олег опять  ушел  в
думы, как в темный лес, даже спина не мелькает. Мрак  бросил  с  невеселым
удивлением:
     -- Мы ж этих мертвых городов повстречали больше, чем живых!..  Неужто
мир так стар?
     Таргитай и Олег лишь тяжело дышали на бегу. Под сапогами гремела  уже
земля желтая, но такая же твердая и  мертвая.  Руины  проползли  справа  и
остались за спинами. Таргитай оглядываться перестал.  Ничто  не  растет  и
никто не живет, но  когда-то  текли  реки,  росла  сочная  зеленая  трава,
вздымались города. Но реки в один день не пересыхают,  народы  приходят  и
уходят, а Род все смотрит на свой мир, смотрит, смотрит... Чего-то ждет?
     Олег вздрогнул, почему-то подумав, что люди не просто  так  живут,  а
для чего-то. Судя по  руинам  таких  древних  городов,  жизнь  людская  не
меняется. Города и сейчас такие же, как строили тыщи и тыщи лет тому.  Под
землей, занесенные песками, покоятся еще более древние стены. Но ничего не
меняется.
     От  зноя  накалились  головы,  а  соленый  пот,   быстро   испаряясь,
превращался в белесую корочку. Таргитай, отчаянно почесываясь,  подошел  к
Олегу.
     -- Слушай, волхв... Мне все  время  мерещится,  что  по  мне  ползают
всякие сороконожки, пауки, муравьи, жуки, мокрицы...
     Олег отпрыгнул в страхе.
     -- Осторожно! Не стряхни на меня.

     Мрак  остановился  на  вершинке   холма,   оглянулся,   скаля   зубы,
приглашающе помахал. Таргитай послушно взбежал, ахнул,  отшатнулся,  будто
получил кувалдой промеж глаз.
     Олег поднялся настороженный: эту ухмылочку Мрака уже знал.
     Внизу вся широкая долина до едва виднеющейся на виднокрае башни  была
завалена белыми костями и черепами. Человеческие скелеты лежали  целыми  и
по  частям,  что-то  по  норам  растащило  зверье.  Вперемешку  с  костями
виднелись ржавые щиты, обломки оружия, догнивающие сапоги...
     Человеческих черепов было столько, что даже Мрак  решил  сперва,  что
померещилось. Вообще не думал, что на свете столько народу,  а  тут  одних
скелетов больше, чем он видел людей в державе киммеров.  Реберные  каркасы
угрожающе  воздевали  острые  обломки,  чахлая  трава  не   могла   скрыть
высушенные как мел кости.
     -- Пошли, -- сказал Олег бесстрастным голосом. -- Насмотримся.
     -- Почему? Я не хочу смотреть.
     -- Иди с закрытыми глазами.
     Мрак угрюмо сопел, шел осторожно,  водил  глазами.  Олег  хотел  было
напомнить, что здесь одни скелеты, как оборотень буркнул:
     -- Оружие не собрали... Вон даже меч ржа изгрызла.
     -- Ну и что?
     -- Противник больно могуч. Железо не бережет...
     У подножья уже пошли по костям. Хрустело, вздымались белые дымки. Так
шли полдня, а  затем  невры  заметили,  что  трупы  попадаются  все  более
недавние: обглоданные, но оружие не ушло в ржавчину.
     Таргитай с унынием и сочувствием рассматривал скелет, что лежал прямо
на дороге.
     -- Вот и кончилась жизнь... Здесь были глаза, здесь  торчали  уши....
ага, тут был нос... а здесь... гм... был...
     Олег покачал головой:
     -- Не был, а была. Это женский скелет, дурень.
     Башня вырастала, а среди павших  пошли  трупы  с  уцелевшей  одеждой.
Когда до башни осталось с полверсты, встретили  убитых  даже  в  доспехах.
Вороны только-только успели  выклевать  глаза,  мелкие  зверьки  и  сейчас
грызли лица павших. Хищные  жуки  торопливо  проедали  норы  в  твердеющей
плоти.
     Таргитай отворачивался, не мог  смотреть  на  Олега.  Волхв  на  ходу
переворачивал трупы, бегло осматривал, морщил лоб, задумчиво хмыкал.. Мрак
тоже наклонялся, срывал амулеты, кольца, шарил в карманах.
     -- Олег, от чего померли?
     -- Хотел бы сам знать...
     Таргитай   опережал   друзей:   оба   в   такие    минуты    казались
отвратительными. Он даже дудочку вытащил, заиграл скорбную мелодию.  Когда
волхв и оборотень задержались, крикнул, не оборачиваясь:
     -- Что вам от них надо? Им уже не помочь.
     Мрак даже не ответил, а Олег буркнул:
     -- Им нет, а нам можно.
     -- Как?
     -- Смерть одного -- урок другому. Даже если он ушибленный рыбой.
     Дорога раздваивалась: одна шла к башне, другая тянулась вдоль  стены,
уходила к дальней  роще.  Мрак  равнодушно  прошел  мимо  ворот,  Таргитай
оглядывался, выворачивая шею.
     -- Так и не заглянем?
     -- А чо те надо?
     -- Ну, кто там внутри... И почему так мертво. Даже со стен  никто  не
лается, не кидает камнями.
     Мрак прорычал:
     -- Погр-р-рабить восхотелось? Научись проходить мимо соблазнов. Иначе
никогда не доберешься до цели.
     Таргитай оскорбленно -- такое о нем подумать!  --  побежал,  опередил
обоих, а Олег, отмечавший про себя каждое слово,  подумал  горько,  что  в
таком случае их цель -- помереть, ибо спешат схлестнуться с богами!
     Башня осталась маячить голым скелетом на небе, как  некий  чудовищный
зверь древних времен. Невры вышли на бескрайнее унылое плато. Вдоль дороги
к небу  тянулись  черные  кресты  из  добротных  бревен.  Сердце  Таргитая
сжалось: на каждом были распятые  мертвецы.  От  некоторых  остались  одни
скелеты. Сытые вороны равнодушно смотрели на идущих внизу троих еще живых.
Обрывки одежды трепало ветром.
     Мрак покачал головой.
     -- Пошто так?
     Олег равнодушно буркнул:
     -- Это свои.
     -- Врешь! -- не поверил Мрак. --  Чтоб  своих  да  так  люто...  Если
виноват, то просто чикни ножом по горлу. Аль ты шутить пробуешь?
     -- Мрак, какие шутки? Есть племена, для которых  класть  в  землю  --
отдавать червям на поругание.
     -- Поляне тоже так считали. Они своих жгли, как поленья.
     -- Поляне потому и поляне, что на полянах.  Посереди  леса!  А  здесь
земля да скалы, щепки не отыщешь.
     -- А эти столбы?
     -- Везли издалека, стоят дорого. Не видишь, на  каждом  уже  не  один
побывал. Может быть, каждый столб принадлежит одному роду...  Нет,  только
богатые  могут  такими  владеть.  Другие  же   столбы   --   общие.   Всяк
приспосабливается, Мрак. Только мы все такие же твердоголовые.
     -- Настоящий человек не должен меняться, -- ответил Мрак гордо.
     -- Настоящий человек должен меняться, -- сказал вдруг Таргитай  важно
за их спинами. -- Только дурни не меняются.
     Олег бежал молча. Мрак на ходу ткнул его в бок, не  спи,  замерзнешь.
Волхв выдавил с неохотой:
     -- Меняются. Сегодня дурость одна, завтра -- другая.  То,  что  вчера
мудрость, сегодня -- обыденность, а завтра и вовсе дурость. Все  мы  умные
задним числом.
     Он  перепрыгнул  расщелину.  За  сапоги   цапнуло   темное,   хищное,
выбросившее длинные цепкие лапы.  Мрак  на  ходу  стоптал,  неодобрительно
хмыкнул:
     -- А вещие на что? Зри, что будет  умностью,  что  --  дуростью.  Той
дорожкой и потопаем.
     Олег ответил тоскливым голосом:
     -- Ничего не зрю... Не знаю, но туда мой дар не проникает.
     Мрак оскалил зубы в широкой усмешке:
     -- Нет, потому что нет. Нету, разумеешь? Только будет.  А  будет  то,
что сотворим. Мудрый ты как-то  местами,  вроде  божьей  коровки!  Простых
вещей, ну совсем простых, не понимаешь!
     Простых никто не понимает, подумал Олег сердито. Их просто принимают.
Это в сложные вгрызаются. Всяк в сложных знаток и мудрец, всяк все знает и
другим указывает...
     Мрак остановился, мешок полетел на землю.
     -- Передохнем.
     Таргитай огляделся.
     -- Местечко очень удобное. Мягкая травка,  ручей.  Здесь  и  полежим,
перекусим.
     -- Ты прав, -- кивнул Олег. -- Местечко  лучше  не  выбрать.  Ты  мог
ошибиться, но не эти тыщи зубатых муравьев!
     Таргитай подскочил, как ошпаренный.

     Олег проснулся, научился спать  чутко.  Мрак  люто  бил  оземь  нечто
желтое, сухое, с вывернутыми суставами. Оборотень  трудился  молча,  земля
гудела, существо верещало отвратительным скрипучим голосом,  словно  ножом
скребли по камню.
     Олег в красном свете догорающего костра рассмотрел изувеченную девку:
в  лохмотьях,  с  грязными  нечесанными  волосами,  воспаленными  гнойными
веками. Мрак свирепо молотил ею по земле, как только жизнь еще  теплилась,
топтал, хватал снова и бил о деревья.
     -- Мрак! -- заорал Олег. -- Это кто?
     Мрак зло оглянулся.
     -- Ты волхв, ты и ответь!
     Олег перелез через  спящего  Таргитая,  тот  не  шелохнулся,  храпел,
раскинув руки.
     -- Ты бы отпустил несчастную... Что тебе сделала?
     Мрак с размаха  хрястнул  жертвой  о  ствол  вяза.  Дерево  загудело,
посыпались листья, куски коры и сучья. Несчастная завопила громче, лицо  и
руки были в странно белесой крови.
     -- Мне ничо, -- огрызнулся Мрак. -- А вот тебе... Отпустить?
     -- Нет-нет, тогда держи, -- крикнул Олег поспешно. -- Кто это?
     -- Ломота, если угадал... А то и Жовтяница. Тебе мало, что тебя еще в
детстве покусала Лякливица?
     Он с размаха ударил ею оземь. Пыль закрыла Таргитая,  чихнул,  но  не
проснулся. Мрак  с  отвращением  разжал  пальцы,  вытер  ладони.  Существо
попыталось подняться на дрожащих ногах, но руки подломились, упало в  пыль
разбитым лицом.
     -- Силен, -- проговорил Олег потрясенно. -- Не думал, что  можно  так
внучку самого Чернобога... Она меня куснула?
     -- Я, похоже, успел раньше.
     -- Куснуть?
     Ломота кое-как воздела себя на ноги. Горящие  желтые  глаза  отыскали
Мрака, синий рот изогнулся в жуткой гримасе.
     -- Ты... умрешь... Скоро, ужасно!
     Мрак потянулся, зевнул.
     -- Опять та же песня. Мамка твоя где? Еще бы и ее...
     Ломота отступила.  Кровь  засохла  и  осыпалась  грязными  струпьями.
Разбитые губы, только что  толстые  как  оладьи,  стали  как  две  бледные
пиявки.
     -- Прежде встретишься с моими сестрами!
     -- С кем еще? -- осведомился Мрак. -- Кикимору  бивал,  Навью  гонял,
Пропасницу  еще  в  деревне  отвозил  по  первое  число...  Лякливицу   бы
встретить! А то наш волхв больно пужливый.
     -- Ты еще встретишь Черевуху, Людницу, Огневицу...
     Мрак сказал довольно:
     -- Значит, долго жить будем: вон их сколько! Плодовитая  твоя  мамка.
Как поросная мышь. Видать, трижды в  год  поросилась.  Эх,  добро  бы  так
плодилось, а то все погань да погань...
     Ломота исчезла, только слышалось затихающее шлепанье босых ног.  Мрак
лениво подвигал палкой  угли.  Взвился  столбик  искр.  Олег  не  ложился,
загибал поочередно пальцы. Губы волхва неслышно шевелились.
     -- Разуйся, -- посоветовал Мрак с лицемерным сочувствием.  --  Их  же
двенадцать, даже я знаю.
     Олег сбился, начал снова:
     --  Черевуха,  Людница,   Огневица,   Коркуша,   Глуханя,   Гризачка,
Жовтяница... Мрак, мы одолели магов, но как будем драться с богами?
     -- А эти твари -- богини?
     -- Вряд ли. Но все-таки бессмертные.
     Мрак пожал плечами.
     -- Вишь, отделал и бессмертную.  А  чтобы  совсем,  надо  не  болеть,
только и всего. И не пужаться. Тогда и Лякливица ничего не сможет.
     -- Мрак, разве люди когда-нибудь перестанут пугаться?.. Ладно, но как
одолеем Мару? Она страшнее своих дочерей. Дочь самого Чернобога!
     Мрак проворчал, уже засыпая:
     -- Что думать заранее? Пусть конь думает, у него голова поболе...
     Он умолк на полуслове. Олег с несчастным видом лег с  другой  стороны
костра, отгородившись от злой ночи жарким огнем. Ему надо думать  заранее.
Он не Мрак, который в любом деле сразу находится. Правда, как находится --
хватает секиру!

     Наутро увидели вдали столб  черного  дыма.  Он  поднимался  в  синеву
быстро и  стремительно,  ввинчиваясь  в  небесную  твердь  как  чудовищный
коловорот,  но  пробить  не  мог,  расползался  тонкой  и  черной   кроной
немыслимого дерева.
     По мере того как приближались, столб превратился в исполинскую черную
гору. Воздух стал жарким, невры ощутили устойчивый попутный ветер.  Черная
гора, совершенно отвесная, одинаковая по ширине  у  основания  и  вершине,
упиралась в небо, растекалась по небосводу.
     Острые глаза Мрака уже узрели красное у основания. Ветер донес  запах
гари.
     -- Что там может так гореть? -- спросил Олег.
     -- Кто у нас волхв? -- ответил Мрак.
     -- Перед неведомым все одинаковы.
     -- Только дурни одинаковы. А ты -- волхв!
     Багровый чадный огонь вылетал, похоже, из трещин  в  земле.  По  мере
того как невры подходили ближе,  трещины  разрастались  в  ущелья.  Издали
видны были обугленные и оплавленные края,  из  глубины  вылетали  лохмотья
копоти. Воздух был сухим, жарким, пропитанным запахом горелой земли.
     Олег сказал тревожно:
     -- Огонь, судя по всему, полыхает не один день...
     -- Как точно, -- голос Мрака был едким  как  муравьиная  кислота.  --
Скажи, год или даже столетие -- не ошибешься тоже.
     От жара спины взмокли, мутные капли срывались с бровей.  Они  перешли
на шаг. Таргитай дышал тяжело, Олег терпел молча, только грудь вздымалась,
обереги на шее трепыхались и стучали.
     Мрак предположил:
     -- Видать, у кудов молоко сбежало.
     -- Кабана смолят, -- сказал Таргитай наивно.
     -- Люди, плюйте на него! Забыл, у них нет кабанов.  Только  лягухи  с
быков.
     -- А молоко откуда?
     -- Лягух доят. Ты молоко пил?
     Таргитай  брезгливо  отплюнулся.   Олег   оставался   напряженным   и
озабоченным. Огонь не может идти  сам  по  себе:  камни  не  горят.  Явное
колдовство, а сути не видать. Хуже того, даже не улавливает магии.
     -- Пусть горит, -- сказал Мрак. -- Обойти-то делов!
     Шаги замедлились поневоле. Жар был  таким  неистовым,  что  все  трое
выставили перед собой ладони, закрывая лица.
     Огонь взметнулся выше. В пляшущих языках  пламени  проступило  быстро
меняющееся лицо... нет, даже не  лицо,  но  что-то  живое,  ужасное.  Люди
ощутили на себе тяжелый  взгляд,  полный  нечеловеческой  злобы.  Из  огня
донесся щелкающий голос:
     -- Дети воды... Ненавижу!
     Пламя  взметнулось  стеной  --  ревущее,  разбрасывающее  раскаленные
камни. Иные вылетали разжаренные добела, рассекали багровую стену, похожие
на иглы на спине чудовищного зверя. Жар пахнул так, что люди  отшатнулись.
Волосы затрещали от жара.
     Мрак пятился, закрываясь ладонями.
     -- Да и мы тебя не жалуем... Кто бы ты ни была,  ты  --  губительница
Леса.
     -- Ненавижу, -- повторил голос, крепчая с каждым мгновением.  --  Всю
плесень выжечь... Вы -- сырость...
     -- Да кто ты?! -- рявкнул Мрак люто. -- На Велеса,  нашего  бога,  не
больно похожа!
     Олег уже отбежал дальше всех, заорал:
     -- Мрак, скорее уходи! Это сама Табити!
     Мрак отступал шаг за шагом. От  жара  затрещала  душегрейка,  запахло
паленым волосом. Сквозь растопыренные пальцы видел враждебную всему живому
богиню подземного огня. Ей поклонялись киммеры, приносили кровавые  жертвы
все кочевые  народы.  Апию,  кроткую  богиню  плодородной  земли,  свирепо
попирали копытами, втаптывали, превращая в камень. Лишь одно  племя  чтило
Апию,  крохотное  племя  полян,  почти  стертое  с  лика  земли  свирепыми
киммерами...
     Оглянулся, увидел потемневшее лицо Таргитая. Снежана, Зарина, кроткий
Степан, их муки в руках свирепых степняков... Всех принесли в жертву  этой
свирепой богине.
     -- Ты не наша, -- сказал он зло.
     -- Я... свирепая... могучая!
     Мрак, отступив на десяток шагов, там  жар  еще  можно  было  терпеть,
смотрел оценивающе. Свирепая богиня всемогуща, но только в своем  царстве.
Другие боги тоже всемогущи... Табити может прорваться сквозь землю кипящей
лавой, может испарить ручей, но могучие воды реки  Даны  поглотят  ее  без
следа!
     Всяк бог, как кулик, сидит в своем болоте. Дана кого  хошь  побьет  в
воде, Велес неодолим в Лесу да Степи, сыны Стрибога  гоняют  тучи,  а  эта
кровожадная сильна  лишь  в  своих  подземных  пещерах.  Может  прорваться
огненным столбом наверх, но этим рассердит кроткую,  всеми  обижаемую,  но
очень сильную богиню Апию, которую поляне ставят выше всех богов и  кличут
Ма-Дивией, Матерью сырой землей...
     -- Пошли в обход, -- голос Олега  дрожал,  он  часто-часто  облизывал
пересохшие губы, пятился  дальше  всех.  --  Лбом  горы  не  прошибешь.  А
прошибешь -- все одно дураком назовут.
     -- Даже волхва?
     -- Мрак, недостойное это дело -- с каждым зверем или рыбой по  дороге
спорить. Хоть тебе чешется... А она ж не лучше зверя или, скажем,  лесного
пожара. Только сильнее.
     Мрак ругнулся, но делать нечего -- пошли в обход. Держались шагов  за
сотню от трещины, ближе жар не  пускал.  Олег  наконец  сообразил,  почему
ветер так упорно дует им в спины, а теперь в бок. Он стремится к  огню,  а
там его взметывает жаром к тучам. Он сам, когда обращался в зубатую птаху,
на потоках такого воздуха без усилий поднимался в такую высь...
     Из-под земли в снопах огня и черного дыма вылетали раскаленные камни.
Земля гудела и тряслась. Невры  прошли  версты  две,  прежде  чем  трещины
сузились. Наконец огонь исчез, а черный дым стал реже. Ущелье превратилось
в узкую трещину, края начали сходиться, но,  прежде  чем  сомкнулись,  дым
истончился и пропал.
     Земля еще изредка вздрагивала,  но  тряска  и  гул  остались  позади.
Таргитай оглядывался на столб огня и дыма, глаза же  Олега  и  Мрака  были
устремлены вперед. Там клубилась пыль, а все неизвестное грозило бедой.
     Все, подумал Олег горько.  Лес,  Степь,  Горы,  Пески...  Как  воо