. А они гласят, что моя дочь родит
от сына Колоксая многих сыновей. Значит, Ляна не сумеет пройти испытание.
     Олег предположил осторожно:
     -- Но есть еще один сын.
     -- Агафирс?
     -- Да. А  у него,  как я  слышал,  жены  еще  нет... Окоем  нахмурился,
пожевал губами.
     --  Я смотрел на звезды,  -- сказал он  наконец. -- Еще  утром было две
звезды в созвездии Колоксая... Но вот  в полночь одна сорвалась  с неба.  За
нею был огромный длинный хвост, но все же  она  погасла,  даже не достиг-нув
земли. Я не знаток неба, но такой ясный знак по-нять могу даже я.
     Олег внимательно посмотрел ему в глаза:
     -- А если упала звезда Скифа?
     В рассвете было видно, как потемнело лицо верхов-ного жреца. Он стиснул
кулаки, а под сухой кожей взду-лись желваки.
     -- Я  люблю Гелонию, -- ответил он наконец. -- Я буду сражаться за нее.
И за того, кто на стороне Гелонии. И какие бы блага мне ни сулило небо, я не
отдам  дочь за  врага  моей Гелонии... врага страны,  где начали  сбывать-ся
мечты простого народа!
     Со  стороны  лагеря дул холодный злой ветер. Обычно Олег  мало замечал,
что снаружи его самого: снег или жар-кое солнце, но сейчас, когда внутри все
холодеет от не-доброго предчувствия, быстро продрог, совал ладони под мышки,
наконец, ушел со стены в  свою  комнатку,  кото-рую  совсем недавно делил со
Скифом.
     Сон не шел, весь город чует, что днем агафирсы либо выбьют ворота, либо
сломают стену.  И будет последний страшный  бой, будет  резня,  кровь, крики
жертв   и   злоб-ный  хохот  победителей.  А  он  чувствует   только  жалкую
беспомощность загнанной в угол жертвы.
     Странно, знает же, что решится все через несколько часов,  но все равно
мысли  текут вяло, сонно,  в виски по-калывает, будто перетрудился,  хотя за
весь день  не под-нял и  соломинки. Гнетущее  ощущение близкой беды вовсе не
заставило метаться в поисках выхода -- сидит как пень, ждет. Чего ждет?  Так
корова  видит мясника с топо-ром  в руках, но даже  не пытается  убежать или
бодаться...
     Задумавшись,  он не сразу ощутил чье-то присутствие в закрытой на засов
комнате. Еще не понимая, что мог-ло встревожить, рассеянно огляделся, а рука
скользнула к поясу.  Почти забытое движение, давно уж не хватался за рукоять
ножа, но сейчас, в этом странном мире без магии...
     В  комнате  кто-то был помимо  его  самого.  Невиди-мый.  Олег  тряхнул
головой,  сделал  волевое усилие,  очи-щая  мозг  и  зрение,  и  тут  же  из
трепещущего облака вы-шел Россоха.
     Он не  отрывал  взгляда от Олега, на губах неуверен-ная  улыбка, еще не
знает, видит его Олег или нет, ста-рается идти на цыпочках.
     --  Ладно,  --  сказал  Олег,  -- не  прикидывайся. Если тебя не видели
стражи, это еще  ничего не значит.  Мне отвести глаза труднее. Ненамного, но
все же...
     Россоха  виновато  улыбнулся,  Олег  подошел,  неловко  обнялись.  Олег
похлопал его по спине, усадил за стол:
     -- Есть хочешь? Вид у тебя усталый.
     -- Спасибо, -- сказал Россоха. -- Я пообедал, но все равно спасибо.
     Они сидели друг против друга по углам стола, Олег не чувствовал, как ни
странно, напряжения.  Ощущение  было привычное, словно  снова  вернулись  те
старые вре-мена, когда он собирал Совет Семерых,  и Россоха был первым,  кто
поддержал.
     -- Ты  знаешь, -- сказал Россоха  тихо, -- что за сила выступила против
тебя?
     -- Уже знаю, -- ответил Олег. -- Но почему ты здесь?
     -- Не знаю, -- ответил Россоха.
     -- Не знаешь?
     -- Да, не знаю, -- ответил Россоха почти сердито. -- Это  ты всегда все
знаешь... либо обязательно доискива-ешься, что, как и  почему. А я иногда  и
вот так... Про-сто! Ощутил, что  мы не правы. И я не прав. Ты тоже  не прав,
но  ты меньше не  прав.  А так как остаться  в сторо-не  от  этой схватки --
вообще что-то гаденькое, то луч-ше  быть с тобой, чем... ну, чем --  там. На
той стороне.
     Олег сказал тепло:
     -- Сумасшедший.  Ты хоть соображаешь,  что натво-рил? Вся сила  на  той
стороне.
     --  А  зачем?  --  ответил  Россоха. -- Я  ж  говорил,  это  ты  все...
соображением.  А  я  иногда и  так. Как  чувству-ется. Как  мне подсказывает
изнутри.
     Олег грустно улыбнулся:
     -- Маги говорят, что совесть  --  это  хорошая штука. Когда она есть  у
других. Но сами предпочитают руковод-ствоваться только... правильностью. Как
одно время  пы-тался и я...  Почему она это затеяла? Хочет вернуться в  свою
башню? И снова все по-старому?
     Россоха покачал головой:
     -- Нет. Все  уже ощутили сладость полной  власти над огромным миром.  А
что было раньше?  У кого --  боло-то, у  кого -- горы...  а  то и вовсе одна
гора, у кого-то свой кусок Леса... Нет, Совету  Семерых Тайных --  быть. Это
ты хорошо придумал! Но вот только...
     -- Что? -- спросил Олег.
     Под ложечкой  заныло. Россоха смотрит сочувствую-ще, в глазах  жалость,
словно должен сказать неприятные слова, но слова справедливые.
     --  Сгреб ты нас силой, -- объяснил  Россоха.  --  А  ча-родеи -- народ
обидчивый. И часто -- мстительный. Ну, это от профессии... Простолюдин часто
вынужден-но глотает обиды, а чародеи...
     -- Понимаю, -- прервал Олег, -- и еще  Хакаме  не нравится, что я так и
не  стал  одним из  вас.  Это я знаю. Только  не думал,  что  все зайдет так
далеко.
     Россоха поежился, опустил голову. Олег заметил, что мудрец старается не
встречаться с ним взглядом.
     --  Видишь  ли,  -- заговорил  он с  усилием, --  Хакама... она  еще не
встречала  мужчину, который устоял бы  перед ее чарами. Она сильно уязвлена.
Говорят же, что матема-тическую  логику изучают один год,  а  женскую -- всю
жизнь! Но дело не только в этом, для других это не повод, сам понимаешь... И
вообще, ты прав, мы все в чем-то одинаковы, потому так  быстро сошлись, хотя
до тебя враждовали люто...  Ты нас объединил, вражду мы забы-ли, но  сам  ты
так и не стал ни другом, ни соратником, ни сотоварищем. И хотя мы равны, все
Семеро равны,  но все равно каждый знает, что ты всех нас  сильнее... Потому
сейчас,  когда все потеряли магическую силу, некоторые...  а не  только одна
Хакама, решили сбросить твое иго. Олег прошептал раздавленно:
     -- Какое  иго?.. Я несколько  лет  вообще  не был на Совете! Вы правите
миром сами! Я что, я брожу по све-ту, как нищий, как последний бродяга...
     -- Что и  пугает, -- возразил Россоха. -- Думаешь, кто-то из нас мог бы
там бродить? Это признак силы.  Эх, не понимаешь... Олег, миром правим мы по
твоим  начер-таниям! Каждый знает, что ты можешь  вернуться в лю-бой момент.
Это, поверь, злит каждого.  Даже  меня.  Так что  тебя отыскали... хоть ты и
заметал следы, как  хит-рый зверь, потом Хакама долго подталкивала вас пойти
войной  на Миш, отомстить ей  и ее  любимцу  Агафирсу...  увы, почему-то  не
получилось, хотя все звезды вещали удачу! Но все равно в расположении  звезд
начертана твоя гибель, Олег. Потому мы здесь, Олег. Там такое войско, что ты
даже не можешь представить себе. Не только до  зимы: сегодня же стены  этого
града  падут!.. Сюда ворвется не только  железное войско  Агафирса, а оно  у
него... страшно видеть эту спаянную железной ру-кой правителя могучую конную
армию!  С ним  жадные наемники с Запада,  яростные  гиганты  Севера, злые  и
беспощадные люди Востока -- все  это теперь входит в  армию Агафирса, и  все
эти люди теперь зовутся просто  агафирсами... Увы,  Олег. Я  говорю тебе то,
что знаешь ты и сам... но не знаю, осмеливаешься ли произносить это вслух...
Не  всякий  это решится  сказать  самому себе.  Увы,  все звезды вещают твою
гибель,  Олег! Вчера мы еще раз проверили все карты неба. Расположение звезд
говорит, что ты умрешь в течение суток.
     Олег  молчал, лицо его было  в тени, но  Россоха видел темные круги под
глазами, глубокие складки на лбу и тоску в глазах.
     Не дождавшись отклика, Россоха заговорил убитым голосом,  сам чувствуя,
как голос дрожит от жалости и сильнейшего сочувствия:
     -- Она все  просчитала! Олег, зачем, ну зачем ты тогда,  а? Раскрыл нам
свой  день и  место  рождения!  Что за  дурь?.. И вот  Хакама просчитала все
звездные карты, про-следила твою судьбу! Теперь она знает твой смертный час.
Она знает, что все это лето ты уязвим, как никогда не был уязвим раньше... а
теперь вот умрешь. Звезды сошлись, все  предначертания сбываются. Она только
хочет, чтобы это было от ее руки.
     -- Что  я  ей  сделал? --  спросил  Олег  с  горечью.  --  Из  одинокой
чародейки,  хозяйки  крохотной   долины,  зате-рявшейся  среди  гор,  сделал
владычицей мира! В составе Семерых Тайных, конечно.
     -- Олег, любовь женщины отвергать опасно...  Но за-чем, зачем ты тогда?
Понимаю, хотелось  завоевать нас не только силой, но и, так сказать, сердца.
Да, завоевал... но не всех, не всех! И вот теперь свою тайну, которую ты нам
доверил, она  обратила  против  тебя. Думаешь, ты  случай-но  встретил Скифа
тогда в корчме?.. Случайно на вас на-падали то одни разбойники, то другие, а
то и вовсе откро-венные наемные  убийцы? Да она вела этого Скифа почти год в
одиночку, потом сумела состыковать вас, а уже  намного, намного позже... для
завершения своей задумки созвала остальных чародеев!
     Олег признал:
     -- Да, это было блестяще.
     -- Все, --  сказал Россоха с горечью, -- абсолютно все  сбывалось по ее
расчетам! Даже в мельчайших мелочах. Разве что  вы  после  гибели Гелона  не
пошли  в  земли Миш, как показали  звездные карты,  но и это, как оказалось,
было просто неверным истолкованием, ведь Агафирс и Скиф  так похожи! Словом,
прямые дороги к городу Гелона заранее нанесли на все карты, роздали войскам,
и те тут же двинулись к вашим стенам!
     Олег  вспомнил, что только буквально чудо  помеша-ло им пойти  в страну
Миш.  Если бы не  отказ  Колоксая возглавить царство,  то они  бы сейчас уже
въезжали  в го-родские врата столицы царства Миш. Где их ждали ло-вушки и...
гибель.
     -- Но ты-то не остался?-- спросил он. -- Ты почему-то здесь.
     -- А что я? -- огрызнулся Россоха. --  Я урод. Недоумок. Вообще не маг,
ибо настоящий маг всегда на  сто-роне побеждающего. Да и толку от меня мало.
Если че-стно, то вообще никакого!
     -- Не скажи,  -- возразил  Олег. -- Ты согрел  мое  сер-дце. Теперь оно
стучит с новой силой.
     Россоха хмыкнул смущенно, поерзал, сказал невесе-лым голосом:
     -- Олег, я осмотрел земли Гелонии и ее кордоны  сверху... Глазами орла!
Олег удивился:
     -- Сверху?
     -- Не своими, -- объяснил  Россоха, --  не своими! Орел там один летал,
ну я и...
     -- Но как? Или ты как-то сохранил свою магию?
     -- Увы, ее никто не сохранил... Но за свою жизнь мы что-то да научились
делать лучше,  чем другие... Я с дет-ства любил птиц, зверей,  потому всегда
умел находить  общую нить  хоть с птицей, хоть с  лесным  зверем.  На  беду,
Хакама умеет это делать еще лучше. Говорят, она может даже  глазами муравья.
Она их любит, знает, забо-тится о них, вот и постигла некоторые их тайны.
     --  А что тут хорошего? Вот орел -- это да...  Представ-ляю, сколько ты
увидел!
     -- Муравей заползет в такие норы, -- возразил Россо-ха, -- что куда там
орлу! И все сокровища  земные мура-вей  видит и знает, где что  лежит... Так
вот, увидел я в  самом деле, Олег,  нехорошее. С Хакамой явились такие силы,
что я сперва  даже не понял, зачем столько. Вся  кон-ная армия  Агафирса,  а
это, скажу тебе,  теперь  самое  луч-шее войско,  что только  существует  на
свете! А потом только сообразил, что это не Хакама привела, а сам  Ага-фирс.
Просто  он   не  собирается  здесь  останавливаться.  Захватив  Гелонию,  он
обеспечивает себе прочный тыл, после чего тут же идет дальше. Он завоеватель
по натуре!
     Олег поморщился:
     -- Нет. Это Скиф -- завоеватель. В нем это живет, кипит. А вот Агафирса
мы сами  сделали завоевателем. Когда Гелон и Скиф ушли от Миш, то вся власть
осталась Агафирсу,  как  будто презрительно  отброшенная  братьями!  И  хотя
наследником и  так является  Агафирс просто по старшинству, все равно теперь
на  нем  это  по-зорное  пятно,  что  он  подобрал  брошенное  наземь  более
благородными братьями.  Народ  везде любит красивые  жесты. Теперь  Агафирсу
постоянно приходится доказы-вать,  что и он  чего-то стоит. Вполне возможно,
что для своих земель он сделал не меньше, чем сделал Гелон, и не меньше, чем
сделал  бы  Скиф, но все  равно его  срав-нивают с отсутствующими братьями и
всякий раз гово-рят: а вот если бы они у нас были правителями, то  у  нас бы
вообще молочные реки в кисельных берегах...
     Россоха кивнул:
     -- Представляю, как это бесит Агафирса!
     --  Не думал,  что  ты  такой злорадный.  Подумай,  не будь на Агафирсе
такого  пятна, пошел  бы он войной на братьев? А так его  легче подтолкнуть.
Мол, сразу решить  все задачи. Но  вот  то, что Агафирс двинул все войска...
Это мало  того что есть  еще противник пострашнее -- Хакама.  Она,  увы,  не
одна.  С  ней  пятеро  самых  сильных  чародеев  белого  света.  И у каждого
наверняка что-то из вещей, накопивших магию...
     Россоха спросил грустно:
     -- А у тебя?
     Олег сказал с досадой:
     --  Если  б знал,  где  упаду... Ничего  у меня нет. Ни-че-го! Я вообще
презирал  вещи. Черт,  сейчас бы  это  так  пригодилось...  Хоть  что-нибудь
мелкое, я бы сумел по-вернуть, использовать. Но нет  ничего. Видел  бы  меня
один  мой лохматый друг... Он еще дал мне кличку --  Олег Вещий! А  я  такое
проморгал -- прекращение маги-ческого дождя. Да и самого дождя, если честно,
не чув-ствовал, не знал о нем. Пил магию, как свинья помои,  думал, что  так
было вечно  и будет вечно.  А теперь даже магической щепочки нет...  Недаром
про таких говорят, что на звезды смотрит, а ямы под ногами не зрит...
     Россоха развел руками:
     -- Да,  Олег... Это  верно,  за  тобой  это  заметили.  И  не преминули
воспользоваться. Мол, он все о Высоком да  о Высоком,  на этом и поймаем! Мы
тоже когда-то  о  Вы-соком... пробовали.  Но  кто устал, кто  увидел,  что в
не-высоком  можно быстрее нарыть  радостей.  Хакама тоже, говорят,  искала в
Высоком, но... недолго. Высокое все-таки далеко, до него еще добраться надо,
а невысокое вот оно, бери, пользуйся!
     Олег сказал раздраженно:
     -- Так и пусть пользуется! Я при чем?
     Россоха  вздохнул, кротко  посмотрел  на него,  поколе-бался, не  зная,
говорить или смолчать, все же молвил осторожно:
     --  Увы,  не  каждая   даже  очень   умная  женщина  способ-на  постичь
элементарную  истину -- существуют и такие мужчины,  которые к ней абсолютно
равнодушны!..
     Олег  не уловил смысла,  в голове гудело от  усталости,  а  мысли плыли
разноцветными обрывками.
     -- Когда у тебя есть только  молоток, -- прошептал он, -- все похоже на
гвоздь.  Ладно...  Не пора  ли  обратно?  Уже близок  рассвет.  Скоро  здесь
начнется...
     Россоха посмотрел на него добрыми печальными гла-зами.
     -- Я остаюсь с тобой, Олег, -- сказал он просто. --
     Что бы там тебя ни ожидало.

Глава 41

     Олег смотрел на Россоху, в его доброе лицо. Этот маг никогда не был ему
другом, но вот такой поступок... Это действительно  Поступок. Тем более  для
мага,  который видел много такого, чего никогда не  узрит простой  че-ловек.
Чье  сердце должно не просто огрубеть  или  по-крыться  твердой  коркой,  но
вообще превратиться в камень.
     -- Побудь здесь, -- сказал он. -- Поспи, до рассвета еще час.
     Россоха посмотрел печальными глазами:
     --А ты?
     -- Я что-нибудь попытаюсь  сделать, -- ответил Олег. -- Ты в самом деле
зажег огонь в  моем сердце. Еще не  все потеряно, если  на свете  есть такие
люди.
     Россоха смотрел  вслед непонимающе, а  Олег  плотно притворил за  собой
дверь, быстро  пробежал через дру-гую  комнату  к окну. Второй  этаж, ставни
открыты,  в по-мещение смотрит  холодная  звездная ночь.  Луны  не вид-но, а
звезды блестят, как направленные в него стальные наконечники длинных стрел.
     Внизу чернота, холод  ночи. Разогретое Россохой серд-це  снова  застыло
как ледышка.  Да что я  теряю, мелькну-ла злая мысль. Утром здесь будут одни
сгоревшие трупы и пепел...
     Он протиснулся в  окно, заставил себя разжать вце-пившиеся в подоконник
пальцы. В ушах  сразу засвистел  ветер. Он в ужасе представил, с какой силой
его  тело ударится о  землю, как лопнет,  расколется  череп, во все  стороны
брызнет кровь, выплеснутся мозги, вывалятся внутренности...
     В  мозгу  помутилось. Он чувствовал, как  руки  и  ноги  трепыхаются  в
отчаянной  попытке уцепиться за  воздух,  удержаться, не упасть... Все  тело
скрутило судорогой, из горла вырвался хриплый нечеловеческий крик.
     На востоке блеснуло красным, по глазам ударил оран-жевый  блеск, а тело
охватило  морозом. Дыхание  рвалось из  груди  с  хрипами, он  задыхался,  в
изнеможении  рас-кинул руки... широкие кожистые крылья.  Над самой  го-ловой
купол  звездного неба,  еще  чуть --  разбил бы  го-лову,  а внизу  чернота,
чернота, там еще ночь...
     Куда лететь, зачем  он  поднялся в такую жуткую вы-соту, над  Гелонией,
над миром? Глупо для мудре-ца, который сперва семь раз должен отмерить... Но
жизнь такова, что, пока будешь отмерять, другие уже отрежут.
     Снизился, выискивая глазами лагерь. Один  огонек распался  на множество
мелких,  те подобно светлячкам разбежались в  стороны. Воины спят, у костров
только стража, но второй раз  уже не удастся, не удастся... Кол-дуны начеку,
да и сам Агафирс не настолько глуп...
     Он  еще не  понял,  что  ему грозит, но  крылья  судорож-но хлопнули по
воздуху с  такой силой, словно ударили  по  земле. Его  метнуло в сторону, а
через то место, где он висел в воздухе, пронеслась огненная стрела.
     Намного  выше парил, раскинув крылья,  огромный  дракон. Олег судорожно
замахал крыльями, его понесло в сторону, по большой дуге он начал взбираться
вверх, хорошо бы оказаться выше дракона, так плеваться огнем они не умеют...
     И лишь когда  поравнялся  с  драконом,  понял  свою ошибку.  На  хребте
дракона  сидят  пятеро.  Все  схвати-лись  за  луки.  Олег  по  инерции  еще
поднимался, когда несколько стрел сорвались с тетив.
     Он  рванулся в сторону. Ноги,  живот пронзило острой болью. Хуже  того,
острое железо ударило в крыло.  Тон-кая перепонка под напором ветра лопнула,
затрещал су-став. Связки напряглись, вот-вот лопнут,  тогда  трещина побежит
по крылу дальше...
     Темная земля и звездное  небо несколько раз поменя-лись местами,  потом
его  завертело вокруг оси. Сцепив зубы, он пытался выровняться одним крылом,
но  завер-тело так, что  кровь  пошла из  носа,  а  глазные  яблоки  на-чали
вылезать из черепа.
     Заплакал  от  боли,  потихоньку  попытался выдвинуть  раненое  крыло, с
другого бока точно  так же выставил здо-ровое. От боли трещало все тело,  но
земля стала вырас-тать уже не так, будто  ее бросил навстречу великан. Вдруг
рядом зашипел  сгорающий воздух, пахнуло жаром. Мимо  пронеслась струя огня,
больше похожая на раскаленный  добела столб железа. Он  не успел опомниться,
как следом вжикнули стрелы. Жгучей болью опалило спину, нако-нечник проткнул
толстую  кожу,  еще две тяжелые стрелы  со страшной силой понеслись к темной
земле.
     Его не  оставили, мелькнула паническая  мысль. Стре-мятся добить  еще в
воздухе. Но и на земле от зверя, что  плюется огнем,  укрытия не  найти. Тем
более  не спря-таться от  стрелков,  сверху  утыкают его  стрелами  с ног до
головы.
     Тело кричало от боли. Он стонал, плакал, слезы сры-вало ветром. Еще раз
семь  совсем близко  пронеслись сно-пы огня,  он как мог бросался в стороны,
снижался быст-ро,  старался делать  зигзаги,  только они и спасали от стрел.
Глаза уже привыкли к предрассветной темноте, он лихорадочно высматривал хоть
какое-то  укрытие:  темный массив леса,  река делает петлю,  там  обрывистый
берег, вот в  стороне убегает неглубокий овражек, по-росший  мелким лесом...
Нет,  в лес нельзя ни в