ок кольнуло, он  досадливо  поправил,
пальцы ожгло. С вялым удивлением нащупал забытый  кристаллик  Праскорлупы.
От него шло тепло. Олег насторожился. Даже ученик волхва понял  бы:  тепло
не простое.
     -- Умолкните, -- оборвал  он  сдавленным  голосом.  --  Галдите,  как
вороны на дохлой корове...
     Тепло вошло в него раньше, чем пальцы  сомкнулись  на  камешке.  Взор
очистился, он ощутил, как неслышно ушла и растворилась боль, а тело начало
наливаться  новой  силой.  Кровь   свернулась   на   руках   и   осыпалась
грязно-коричневыми струпьями.
     -- Молчим, -- торопливо сказал Мрак. Он в радостном изумлении смотрел
на волхва. Тот оживал на глазах, на бледное лицо вернулся  румянец.  --  А
ты... никак, и тут волхвуешь? Так чего ж молчал?
     -- Это не я... Я не могу...
     -- А кто? Таргитай?
     -- В Яйце есть все, -- сказал  Олег  напряженно.  Брови  сшиблись  на
переносице. -- И солнце, и звезды, и  боги,  и  люди,  и  магия...  Что  в
Скорлупе -- не знаю, но часть магии есть.  Какой,  не  знаю...  Это  очень
опасно.
     -- А нам есть что терять?
     -- Ты прав...
     В зале возник гул,  смешался  с  грохотом  от  бронзовых  ворот.  Обе
створки рухнули, сорванные вместе с рамой. В зал вывалилась зеленая  гора,
скрежещущая, все из шипов, рогов и клыков. Распалась на троих  ящеров,  но
не успели  прыгнуть  на  дерзких  существ,  как  сзади  наскочили  другие,
торопясь добраться до людей. Смяли, раздался  раздраженный  рев  в  дюжину
глоток.
     Стены затряслись, со свода посыпались мелкие камешки, цветные плитки.
Олег торопливо выбросил  в  стороны  сжатые  кулаки.  Вокруг  него  воздух
сгустился,  как  кисель,  пошел  водоворотом  в  стремительном   хороводе,
медленно, потом со свистом. Красные волосы  волхва  развевались,  он  едва
удерживался на ногах под ударами урагана.
     -- Ко мне!
     Таргитай все еще стоял на коленях.
     -- А... куда?
     Мрак свирепо рявкнул:
     -- Дурень! Ему бы только драться!
     -- А тебе?
     -- Мне уже расхотелось.
     Он  шарахнулся  вбок,  избегая  набегающего  зверя,  упал   на   пол,
перекатился, собирая зеленую слизь, одним движением вскочил и  вломился  в
вихрь, как вламывался в этот зал, побычьи наклонив голову и  держа  секиру
острием вперед. Олег перехватил, чтобы Мрак  не  пробил  и  другую  стену,
другой рукой подгреб ошалело набежавшего Таргитая.
     Ткань вихря затрещала. Олег с ужасом увидел  прямо  перед  лицом  два
когтистых пальца. Зеленая кожа сразу вспыхнула искрами, покраснела, сильно
запахло горелым мясом. За стеной прогремел рев  боли,  лапа  исчезла.  Под
ноги упал оплавленный острый коготь.
     Вихрь поднялся на тонкой ножке, изогнулся. Мрак  захрипел,  невидимые
пальцы сдавили горло. Стены стали мутными будто невры смотрели через бычий
пузырь. Свист стал оглушительным. Внезапно заболели  зубы,  волосы  встали
дыбом, тела резко потяжелели. Таргитай  ощутил,  как  кровь  отхлынула  от
лица.
     Олег что-то кричал, предостерегал или  успокаивал.  Таргитай  стонал,
сцепив зубы. От боли и  усталости  хотел  одного  --  чтобы  все  поскорее
кончилось. Пусть даже умрут, но чтобы кончились эти муки.

      * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

     Глава 1

     Желтые стены  вихря  внезапно  рассыпалась.  Пятки  так  ударились  о
твердое, что Таргитая покатило, как  перекати-поле.  Олег  опрокинулся  на
спину, лишь Мрака  словно  вбили  в  землю:  так  и  застыл  --  согнутый,
озлобленный, готовый рубить, бить, даже рвать зубами.
     Дул резкий промозглый ветер. В полутьме на виднокрае таяла  жиденькая
заря. Совсем чахлая полоска света, похожая а прореху между черной землей и
таким же  темным  небом.  Частокол  дальнего  темного  леса,  как  грубыми
стежками неумелой мужской руки, сшил небо и землю. Стояла мертвая  тишина,
но чуткое ухо Мрака уловило движение в глубинах земли.
     Тучи над унылой равниной  нависали  низко,  тяжелые  и  темные.  Было
сумрачно, невесело, веяло  обреченностью,  словно  еще  не  покинули  мира
мертвых. Из  воздуха  ушла  жизнь,  даже  низкие  тучи  нависали  иные  --
враждебные, от них не уйти, не ускакать, не укрыться.
     -- Белый свет, -- всхлипнул Таргитай. Слезы блестящими
     горошинами катились по грязному лицу. Губы  тряслись,  будто  по  ним
били пальцем. -- Уж не думал, что еще раз...
     -- Мы были там, -- сказал Олег потрясенно, он  обводил  мир  ошалелым
взглядом, -- и все еще живы! Я себе не верю.
     -- Я сложу неслыханную песню, -- прошептал Таргитай.
     -- Что песни, об этом напишут! Если успеют, конечно...
     -- Если узнают, -- процедил Мрак. -- Да, белый свет -
     это белый... И друзей тут хоть отбавляй. Один Агимас чего стоит.
     Слезы Таргитая мгновенно высохли.
     -- Агимас? Где Агимас?
     -- В самом деле, где? Как-то пусто.
     Олег смотрел настороженно, всегда ожидал беды.
     -- Наш белый свет, если не только  смотреть,  но  и  видеть,  уже  не
белый. Или не совсем белый. Недолго мы пробыли в  подземном,  но  тут  уже
многое не так. Разве не чуете?

     Ноздри Мрака хищно затрепетали. Он по-волчьи понюхал воздух.
     -- Не волхв, но добрый нос за версту...
     Олег наклонился, суетливо  шарил  впотьмах  под  ногами.  Земля  была
сухая, твердая, словно мертвая. Пыль и засохшая  грязь  забили  все  щели,
трещины и ямы. Когда под пальцем кольнуло, он не выдернул руку  с  воплем,
чего-то ждал, жадно выцарапал из пыли тускло блестящий обломок когтя.
     -- На обереги? -- сказал Мрак с неодобрением. -- Что ты за человек...
все тебя били и клевали, а ты  все  не  на  себя,  а  на  разные  придумки
уповаешь...
     -- Эти придумки -- тоже я.

     В сотне шагов земля треснула. Взлетело облачко пара пополам с  дымом.
Из щели медленно вылезла костлявая рука. Пальцы ухватились за край, наверх
протиснулся голый череп. Скелет рывком  подтянулся,  нелепо  выбрасывая  в
стороны острые локти.
     Его шатало, но движения становились все устойчивее.  Пустые  глазницы
смотрели мертво, но когда скелет начал поворачивать голову в  их  сторону,
словно чуя живых, неврам стало жутко.
     Разлом дрогнул, стены тяжело пошли в стороны. Скелеты полезли один за
другим,  затем  уже  по  трое-четверо.  Одни  были  белые  настолько,  что
выглядели вылепленными из мела, на других болтались  полуистлевшие  клочья
одежды. Были даже в  ржавом  железе,  в  кожаных  доспехах  и  с  нашитыми
пластинками из конских копыт. У  каждого  в  руке  был  меч,  палица  либо
рогатина с обожженными для крепости концами.
     Первый скелет уже качнулся в сторону невров, но затем, будто  услышав
некое веление, повернулся и пошел мимо. Другие скелеты,  ведомые  незримой
рукой, мерно двигались следом. Мрак без привычной  озлобленности,  драться
расхотелось, поглядел вслед несметному войску из скелетов.
     -- Это по-нашенски! Без штанов, зато с оружием...
     -- Олег, -- спросил Таргитай шепотом, -- они... люди Ящера?
     -- Если рабы -- люди.
     -- Тогда... их больше, чем вообще могут придти к нам.
     Олег зло оскалил зубы. Такой взъерошенный и с волчьим
     оскалом, он стал разительно похож на Мрака.
     -- Тарх, ты знаешь, что сказал? Ты  умность  рек.  Это  только  дурню
кажется, -- а мы все бываем дурнями на  редкость,  --  что  народ  состоит
только из живых! На самом деле -- из живых и мертвых.  А  мертвые  тоже...
говорят, подсказывают, указывают.
     Таргитай ахнул:
     -- Как? Не слыхивал..
     -- А когда Покон блюдешь? Разве это не голос наших мертвых? Но  беда,
что мертвых с  каждым  днем  все  больше.  Когда  в  старину  умирали,  то
превращались в зверей, птиц, рыб, но оставались здесь же, на земле!  Мы  с
ними могли говорить, общаться... Ну, не мы, а наши пращуры еще говорили.
     -- Так зачем же эти волхвы, перебить бы их всех,  придумали  вирий  и
мир Ящера?
     -- Чтобы мир менялся. При бессмертных он стоит, как  вода  в  болоте.
Авось какие-то перемены будут к лучшему.
     Мрак поморщился:
     -- Не так объясняешь. Чересчур умно. Тарх, если бы одни
     и те же души кружились, как собаки за своим хвостом, то нам...  тебе,
мне и Олегу, никогда бы не дождаться, чтобы попасть в этот мир!
     Челюсть Таргитая отвисла, а Олег кивнул с гримасой горечи.  Надо  так
учиться объяснять. Своя шкура всякому ценнее. Так понимают  быстрее.  Если
объяснять на пальцах.
     --  Потому  и  остановился  мир  богов,  --  сказал  он  горько,   --
бессмертные -- это дети, которые никогда не вырастут...
     Мрак сказал раздраженно:
     -- Бессмертные -- для мира те же мертвецы. Только живые.
     Олег бросил на Мрака встревоженный взгляд. Оборотень  иногда  говорит
очень точно. Правда, сам этого не замечает, как не может  отличить,  когда
говорит и поступает мудро, а когда совсем как Таргитай.
     -- Ничего себе мертвецы, -- сказал Таргитай тоскливо. -- Нам  драться
с такими! А как?
     Всюду с треском  разбегались  трещины,  как  спины  огромных  черепах
вздымались бугры. Насколько хватал взор, мертвецы  поднимались  из  могил,
вылезали из-под надгробных камней, вставали прямо из ровной земли, где  не
было и намека на могильные холмики, выползали из-под корней деревьев. Даже
из  ближайшего  озера  поднимались,  раздвигая   гнилую   воду,   древние,
облепленные ракушками, тиной и болотными растениями скелеты.
     Неужто есть народ, что  хоронит  своих  в  болоте,  подумал  Таргитай
смятенно. Потом с жутким холодком понял, что болото здесь было не  всегда.
Значит, против них встали и самые древние? Из тех времен, когда земля была
совсем не такая, как сейчас!
     Восставшие из праха не задерживались, сразу  шли  на  запад.  Страшно
было видеть безмолвное колышущееся море блестящих  черепов.  Войско  Ящера
двигалось медленно, но ни один не  запнулся,  не  свернул  в  сторону,  не
остановился. Немыслимое войско пугало своим единством больше,  чем  числом
воинов.
     -- Этих не пугнешь, -- определил Мрак. -- Не побегут, не  отступят...
Это ж все одно что сражаться с живыми камнями!
     -- Мы бывали под лавинами,  --  напомнил  Олег.  --  Правда,  и  сами
отступали.
     Ни один не попытался подняться  на  вершинку  холма.  Мрак  проворчал
ревниво:
     -- Гнушаются... Что им трое! Под ними земля стонет.
     -- А ты вроде обижен.
     -- Я ж говорил, мне драться расхотелось.
     -- Ой ли? Ну а я никогда не хотел.
     -- И я, -- сказал Таргитай грустно.
     -- Идут рушить мир, -- определил Олег горько. -- Сколько же их?
     Олег грянулся оземь, почти  сразу  кожистые  крылья  уродливой  птицы
смяли воздух. Он подпрыгнул, забил крыльями чаще.  Волна  гадкого  воздуха
ударила в лица, но через мгновение мохнатая тварь была уже высоко в небе.
     -- Быстро, -- определил Мрак. -- А как сперва сопли жевал!
     -- Олег уже храбрый, -- заступился Таргитай.
     -- Сиди и жди, -- велел Мрак.
     Не сходя с места, грянулся о каменную землю, поднялся огромным черным
волком. Таргитай  вздрогнул:  оборотень  косился  на  него  жутким  желтым
глазом. Верхняя губа приподнялась, острый клык блестел нехорошо.
     Бесшумным прыжком волк оказался сразу за несколько саженей, а  затем,
ускоряя  скачки,  скрылся.  Таргитай  горестно  вздохнул,  чувствуя   себя
жалобным и брошенным. Никчема, ни в птаху не может, ни даже, как все люди,
в волка.
     А когда ему  становилось  горько,  пальцы  сами  собой  потянулись  к
дудочке.

     Крылья вздымали с легкостью, мощно, земля  быстро  уходила.  Странные
чувства  и  хаотичные  мысли  суматошно  метались  в  тесной  голове.  Ему
приходилось напоминать себе, что он не птица или  не  только  птица,  а  в
первую очередь -- человек. И не просто человек, а волхв, а это  лучшие  из
людей. Правда, так говорят сами волхвы, но ведь говорят не зря! Не  потому
лучшие, что такие уж замечательные,  просто  остальной  народ  тупой  либо
драчливый, что еще хуже.
     Я не просто волхв, напомнил себе, холодея. К  несчастью,  сильнейший.
Не самый мудрый и умелый, а уже -- сильнейший. А кому много дано, от  того
и ждут многого. А он только и умеет, что крылья  растопыривать  да  горами
трясти без надобности. Пока что его мощь приносила только беды...
     Внизу по светло-серой земле словно струилась  поземка.  Лишь  изредка
зеленели верхушки холмов: отряды скелетов огибали холмы и горы.
     Он поймал поток теплого воздуха, накрыл своими кожаными парусами. Его
поднимало неслышно, чуть покачивая, сдвигая то  к  одному,  то  к  другому
краю.  Держался  настороженно,  как  на   скользком   бревне,   не   давая
соскользнуть с невидимой опоры.
     Успел удивиться, что карабкается наверх без привычного страха высоты.
Наверное, потому, что вытеснил более сильный страх: страх не суметь, страх
опять мордой об стол. Даже гибель всего белого света не так  ужасает,  как
опозориться на глазах у всех, прилюдно...
     Сбоку заволокло белым туманом. Олег забеспокоился, но тучка оказалась
крохотной, вскоре осталась внизу. Он поднялся на такую высоту, что  редкие
облачка казались овцами на далеком лугу. Отсюда он видел землю едва ли  не
от края и до края, а то, что видел, заставило кожу пойти крупными  как  от
ожога волдырями.
     Далеко на севере виднелись крохотные селения. Земля там  в  крохотных
квадратиках, Олег не сразу распознал так  называемые  поля.  Поля  --  это
распаханная Степь, где мирные люди бросают в землю зерно,  терпеливо  ждут
урожай, собирают, делают хлеб... Поля -- это поляне, оседлые люди, которые
не ходят в набеги, свое бы защитить, чужого не надо...
     И только  в  оседлом  мире,  напомнил  себе  Олег,  может  возрастать
настоящее волховство. И вообще, мудрость в седле теряется. Для  нее  нужен
мир, неторопливое  существование.  Мудрость  и  звериный  нрав  кочевников
несовместимы.
     Но сейчас на край  возделанных  полей  надвигается  несметная  армия.
Армия кочевников, копыта их коней снова превратят землю в камень, а следом
грозно и неспешно как сама смерть идут скелеты и чудища черного мира!
     Он поздно ощутил опасность. Спину ожгло  болью,  затем  сильный  удар
едва не переломил хребет. Небо и  земля  поменялись  местами,  замелькали.
Воздух засвистел в ушах. Олег в панике попытался выговорить  заклятие,  не
сразу вспомнил крохотным птичьим умом, что  заклятие  действуют  только  в
человечьей личине.
     Выше мелькнула тень дракона.
     С трудом выровнялся, почти сразу сверху ударило еще и  еще.  Он  ушел
круто вниз, вывернулся, наконец  увидел,  что  на  него  сверху  бросается
крупный молодой грифон. Могучий зверь блистал  короткой  золотой  шерстью,
что не скрывала могучее львиное  тело.  Все  четыре  лапы  были  угрожающе
выставлены, длинные острые когти блестели, как ножи.
     Еще выше летел целый табун грифонов. Они выглядели грозной  тучей  из
золотых скал, блистали, воздух вокруг них искрился.
     -- Ящер вас забери, -- проговорил Олег, слыша  лишь  хриплый  клекот.
Его трясло от страха, но невозможно избежать  схватки.  --  Летел  бы  как
все... Или тебе надо перед кем-то покрасоваться?
     Грифон снова вышел из полукруга, бросился на огромную птицу.
     -- Кто идет за шерстью, -- сказал Олег, -- вернется стриженным...
     Он резко ушел в сторону,  грифон  пронесся  рядом.  Олег  извернулся,
используя то, что он птица, а не тяжелый неповоротливый  лев  с  крыльями,
упал сверху, хищно ударил клювом.
     Он сам удивился, с какой легкостью его когти вонзились в спину зверя.
А череп треснул раньше, чем грифон успел повернуть голову.
     Олег выдернул когти, тело могучего  зверя  понеслось  вниз.  От  стаи
отделились еще трое, быстро заскользили, словно неслись по ледяной  горке,
к нему. Олег развернулся, грудью пошел навстречу.
     Грифоны внезапно разлетелись в стороны. Ни один не рискнул мстить  за
погибшего сородича.  Олег  обескуражено  оглянулся.  Все  трое  как  камни
неслись вниз, поворачивали с трудом. Чересчур тяжелые, если  не  успеют  у
земли вывернуться, разобьются, как куски мяса.
     Зато наверху крылья захлопали  чаще,  в  стае  звери  были  старше  и
сообразительнее: поняли мощь невиданной птицы раньше, чем она сама.
     Олег поглядел, как целый табун измочаливает крылья  о  воздух,  спеша
уйти от него, лютого зверя, как можно дальше, даже троих бросили,  догонят
так догонят, с трудом перевел дух.
     -- Не куну кучка стоим, --  пробормотал  сипло.  Сердце  билось,  как
овечий хвост, все еще не верил в случившееся.
     В памяти была первая встреча с грифоном, когда впервые вышли из Леса.
Тогда этот зверь показался могучим и неодолимым. А сейчас разделался,  как
с простой вороной. И без волшбы.
     Понять бы, подумал изумленно,  что  за  личина  на  мне.  Никогда  не
слыхивал о такой птахе. И в мудрых книгах ни  слова.  Да  и  на  птаху  не
больно похожа, скорее на летучую мышь, вернее помесь ящерицы с кожаном.
     Хорошо Мраку, подумал завистливо. Все ясно и просто. А тут,  совестно
признаться, сам себя не знаю. И чем дальше, тем больше не знаю.

     Черный волк мчался неслышный и быстрый, как  брошенный  умелой  рукой
нож. С вершинки холма открывался страшный вид  необозримого  пространства,
заполненного войском Ящера. Кочевники вырвались на горячих  степных  конях
далеко вперед, впервые не обремененные повозками. От этого их  голая  мощь
выглядела еще страшнее.
     Мертвецы шли следом, а за ними тяжело двигались странные  и  страшные
звери. От их вида даже у волка, зверя  далеко  не  робкого  нрава,  шерсть
встала дыбом.
     Он сбежал в долину: не его дело обозревать, это лучше Олегу с  высоты
его мохнатого полета. Зато волк лучше видит, кто идет, чем вооружен,  даже
подслушает, о чем гомонят дозорные, каково тайное слово для своих...
     Внезапно с тоской подумал, что такому войску скрываться незачем.  Еще
и напоказ выставят все  свои  ножи.  Любой  устрашится,  без  боя  уступит
дорогу. А попадется на дороге --  сам  отдаст  все  свое,  еще  и  в  плен
запросится, только бы уцелеть.
     Даже будь до конца света ночь длинной в его  жизнь,  все  равно  всем
коням жилы не перегрызть, как и все тетивы  не  перепортить.  А  что  надо
сделать, не ему  придумать.  Тут  он,  надо  признать,  недалеко  ушел  от
Таргитая.

     -- На севере селения земледельцев, -- сказал Олег. Он  тяжело  дышал,
руки все еще держал разведенными в стороны словно крылья. -- Войско  Ящера
достигнет к вечеру, но кочевники ворвутся на их поля вот-вот...
     Примчался огромный волк, грянулся  оземь.  Еще  поднимаясь  с  земли,
гаркнул зло:
     -- Что нам земледельцы!.. Ты о деле говори!
     -- Это и есть дело. Земледельцы на нашей стороне -- объяснил Олег. --
Кочевники, опьяненные страстью к разрушениям, не замечают,  что  уже  весь
белый свет помогают уничтожить. Если земледельцам помочь,  они  смогли  бы
остановить конное войско...
     Мрак покачал головой.
     -- А нам троим только и  останется,  что  затем  перебить  остальных.
Людей, зверей, мертвяков, грифонов, самого Ящера...

     Таргитай медленно поднял голову. Олега  перекосило  при  виде  певца.
Брови Таргитая взобрались едва ли не  на  лоб,  глаза  выпучились,  как  у
большой болотной жабы. Как еще слюни не пустил!
     -- Я, кажется, понял, -- сказал он  торопливо.  --  Быстрее,  мы  еще
можем перехватить!
     -- Кого?
     -- Спешите!
     Он в мгновение ока  оказался  в  перевязи  с  Мечом.  Мрак  не  успел
подхватиться, как Таргитай уже кинулся, не оглядываясь, по  уже  раскисшей
дороге. Мрак  ухватил  секиру  и,  пока  Олег  судорожно  собирал  вещи  и
бормотал, восстанавливая заклятия,  огромными  прыжками  догнал  Таргитая.
Спрашивать не стал: любое решение, даже дурацкое, лучше, чем сидеть и  как
овца ждать конца света.
     Грязь летела из-под сапог. Дорога кидалась под ноги,  исчеала,  будто
за спинами мир  уже  начал  исчезать.  Но  оттуда  из  небытия  пришлепали
торопливые шаги.
     -- Мрак, что с ним?
     -- Неисповедимы пути богов, -- крикнул Мрак сарк