лишь как про отца Гелона.
     Он кашлянул, сказал рассудительно:
     -- А если  большую награду?..  Человеку, уходящему из жизни,  это  ни к
чему, но  его  семье?  Ты  пообещаешь взять детей  в  свой  дворец, выучить,
позаботиться о семье. А все село освободить от налогов. Думаю, что на  таких
услови-ях можно отыскать человека даже в твоей небедной и счастливой стране.
     После  недолгого ошарашенного молчания вдруг послышался от двери  голос
Угарча, о котором и в самом деле уже забыли:
     -- А знаете... мне  не нравится этот человек... но он может быть  прав!
Завтра  утром  я оповещу  всех в  горо-де...  даже сегодня  скажу тем,  кого
застану, ну, ночной страже, а по селам на рассвете разошлю вестников.

Глава 28

     Олег поморщился, в открытые окна доносился все нарастающий шум, похожий
на могучий  рокот морско-го прибоя. Он  поднялся, чтобы  закрыть  створки, в
сла-бом  рассвете  увидел двор,  весь заполненный народом. Все галдели,  как
гуси на базаре, он видел раскрытые рты, вскинутые руки.
     Но уже не спалось, хотя  толстые ставни, отгородили  от шума. Скиф спал
как бревно, пришлось попинать его ногами, тот с трудом открыл глаза, зевнул,
сказал с подвыванием:
     --  Давно так хорошо не спал... Поверишь ли, в лесу от каждого упавшего
листочка просыпался, а меч уже в руке!
     -- Не  поверю, -- ответил Олег. -- Здесь еще тот лес, а ты  дрыхнешь...
Вставай. Умойся, и пойдем к Гелону. Скиф насторожился:
     -- Какие-то новости?
     -- Похоже на то.

     У  дверей, что  ведут в покои  Гелона, стражи  скрес-тили  перед Олегом
копья.  Ему  даже  послышался скрип натягиваемых луков. Быстро посмотрел  по
сторонам, наверх, но там темнота, только слышно сдавленное ды-хание.
     -- Гелон нас знает, -- сказал Олег торопливо. -- А вот это его брат.
     -- Приказа не было, -- отрубил один страж. Второй буркнул:
     -- Лучше вам  подобру-поздорову  туда...  взад. Я  еще  ниче, но кто-то
устанет долго держать лук натянутым...
     В коридоре послышался топот.  Снизу по лестнице взбежал молодой парень,
лицо красное, запыхавшееся. Стражи убрали копья, парень с разбегу налетел на
дверь распахнул с грохотом, вбежал вовнутрь.
     Олег успел  увидеть в глубине  комнаты Гелона.  Моло-дой  тцар сидел за
столом, уронив голову на руки, а Око-ем нервно расхаживал взад-вперед. Гелон
вскинул голову на  шум,  увидел гонца, успел заметить Олега, что-то  ска-зал
нетерпеливо Окоему.
     Страж  заботливо прикрыл дверь,  но почти сразу она распахнулась, Окоем
выглянул, сделал повелительный жест:
     -- Этих пропустить!
     Стражи молча отступили. Олег, проходя, кивнул:
     --  Верно делаете,  ребята.  Гелон  ценен... вы даже  не представляете,
насколько он ценен.
     А в комнате парень торопливо выкрикивал:
     -- Тцар! Да распахни же окна!.. Разве не слышишь этот шум?.. Это пришли
люди, которые готовы  уйти в мир черного солнца, только  бы ты вернул своего
отца!.. И не ради награды, тцар! Они просто любят тебя... Гелон.
     Гелон вскочил, глаза безумные, стол подпрыгнул и
     отлетел к другой  стене. Руки дрожали,  когда снимал же-лезные  запоры.
Ставни  распахнулись, едва слышный гул сразу  превратился  в  мощный слитный
рев, будто на сте-ну непрестанно накатывали океанские волны.
     Вся  площадь перед  дворцом  была  запружена  народом.  Видно было, как
далеко, на той стороне города из дале-ких ворот все появлялись новые и новые
люди, которых весть застала в их родных  селах. Шли  одиночки и семьи, целые
группы, мужчины и женщины, старые и совсем молодые юноши...
     Олег ощутил,  как в глазах защипало. Гелон  рядом  всхлипывал и вытирал
слезы. Скиф в восторге бил ку-лаком в ладонь.
     -- Есть же  на свете еще люди!-- вырвалось у  него.  --  Есть!..  Черт,
неужели они все живут в твоей стране,
     Гелон?
     Гелон плакал, потом плач  перешел в рыдания. Олег ощутил, как  в глазах
закипели слезы, а кулаки сжались.
     С полудня к руинам  старого  храма уже двигались мас-сы народа.  Больше
всего торопилось из города, но  не-малыми группками спешили  из ближних сел.
Конные   стражи  оцепили  развалины,  подоспели  пешие,  выстави-ли   копья,
удерживали: нашлись  горячие головы,  что  ста-рались  прорваться  и первыми
взапрыгнуть на жертвен-ный камень.
     Траву истоптали, словно  здесь прогнали табун  в сто  тысяч голов. Люди
все шли и шли, отпихивая друг дру-га, а сам храм был взят в огромное кольцо.
Мохнатые зверьки попрятались, а  от  гула голосов дряхлые колонны  на глазах
трескались, становились ниже.
     Окоем с  двумя помощниками очистили от пыли и гря-зи плоский жертвенный
камень  перед чудовищным  изва-янием, зажгли  по  обе стороны светильники  с
благовонны-ми  смолами.  Молодой   парень,  чуточку  бледный,   но  с  гордо
выпрямленной  спиной,  быстро подошел  к  камню.  Окоем  остановил,  спросил
строго:
     -- По своей ли воле ты готов уйти в подземный мир?
     -- По своей, по своей, -- ответил парень нетерпеливо. -- Не тяни, батя.
Да вернется в этот мир отец наше-го славного Гелона!
     Даже  Скиф заметил, что Колоксая не называют по имени. Для них он всего
лишь отец обожаемого правителя.
     -- Смотри, -- предупредил  Окоем. -- Владыки того мира смотрят прямо  в
душу. Если солгал,  то умрешь все равно, но жертва  будет напрасна! Колоксая
не вернут.
     Олег впился взглядом в лицо парня. Тот гордо улыб-нулся.
     -- Пусть смотрит,  -- ответил он беспечно. --  Меня никто  и никогда не
мог принудить! Я иду  добровольно,  иду с радостью. Вряд ли мне еще когда-то
удалось бы вот так совершить что-то достойное...
     Он сделал два шага,  Олег  задержал  дыхание.  В  огром-ном  зале народ
затих, а парень отважно ступил на жерт-венную плиту. Даже в этот миг румянец
не  ушел  с  его щек, на  миру и  смерть красна, он  любуется собой,  сво-им
поступком, знает, что о его подвиге будут рассказы-вать долго, а родня будет
им гордиться.
     Олег  выждал  немного,  потом  очень  медленно,  стара-ясь  делать  это
незаметно,  выпустил  из  груди спертый  воздух. Парень  уже  забеспокоился,
вертит головой. Что-то  не  получилось, это уже  видно. Сейчас это  поймет и
Окоем. Пока что еще ждет, так и впился взглядом в лицо отважного...
     Скиф дрожал, на  бледном  как полотно лице меня-лись оттенки от неверия
до безумной  надежды.  Вот сейчас на жертвенном камне вспыхнет огонь, парень
исчезнет,  а  из  огня  шагнет  в  мир  живых  огромный  прекрасный  обликом
тцарь-воитель, с сияющим взором и грозный видом.
     Олег сказал быстро:
     -- Окоем!..  Парень  чист,  но  боги  почему-то  его не  хо-тят.  Давай
другого.
     Окоем в растерянности вскрикнул:
     -- Но почему?.. Жертва добровольная!
     -- Может  быть, у него ноги кривые, -- огрызнулся Олег. -- А то и вовсе
не оттуда растут!.. Ты не на меня смотри, на людев смотри!
     Народ в самом деле начал волноваться, слитный гул голосов нарастал, как
грохот  надвигающегося  наводне-ния,  что прорвало  плотину и теперь несет с
собой  брев-на, сараи, вырванные с  корнями деревья, ревущий в страхе скот и
гогочущих гусей.
     Окоем поспешно вскинул руки:
     -- Боги послали знак!
     Толпа  начала затихать, а кто все еще волновался, на тех  шикали, самых
упорных били по голове. Окоем потряс стиснутыми кулаками, голос его вырос до
визга:
     -- Боги увидели... что хотят отдать жизни многие! И теперь  боги решили
выбрать сами.
     Он увидел одобрительный кивок Олега, зло оскалил зубы. Помощники быстро
выстроили воинов  с  копьями так, чтобы те  удерживали народ,  но  все равно
произош-ла  свалка, когда  сразу несколько  человек  пытались уст-ремиться в
проход.
     Парень  в разорванной рубахе наконец прорвался,  до-бежал и  с  разбегу
впрыгнул на плиту. Олег успел увидеть счастливое гордое лицо, сияющие глаза.
Парень выпря-мил спину, он  был счастлив, что уходит из жизни  так  красиво,
сейчас его видят как родные, так и друзья, даже девушки...
     Он  переступил с ноги на ногу, выпрямился еще боль-ше,  стиснул кулаки.
Олег видел, как восторг в глазах по-мерк, там блеснул страх, что и его могут
не взять,  не принять, не  восхотеть как жертву, и снова у него  будет жизнь
обычного человека, который мог стать героем, но не стал...
     Окоем зыркнул на Олега, процедил сквозь зубы:
     -- Боги не приняли жертву... Пропустите следующего!
     Олег  потихоньку  начал   протискиваться  сквозь  толпу  обратно.  Скиф
посмотрел  вслед,  потом  на  жертвенный  камень,  куда  как  раз  взобрался
немолодой  кряжистый мужик,  степенный, с широкой окладистой  бородой,  Олег
видел, как задергался  молодой  воин, но  явно пересилил  себя, потому  что,
когда Олег оглянулся уже  на выходе из толпы,  Скиф стоял на прежнем месте и
жадно смотрел,  как на  камень  поднимается совсем юный подросток,  ху-дой и
нескладный, но с восторженными сияющими глазами молодого бога.

     В  покоях Гелона было мрачно и тихо. Сам Гелон си-дел за столом, уронив
голову на кулаки.  Олег  остановил-ся у окна, далеко за  городом в неприятно
белесом небе повисло черное облако. Очертаниями напоминало быка, Олег еще во
дворе  слышал жутковатые воспоминания  о  Черном  Быке  Велетов, что однажды
спустился  с гор,  вы-топтал  поля,  снес две  деревни  и  ушел, не  обращая
внима-ния на  попытки  с  ним сразиться. Вот такое же облако  и тогда висело
трое суток...
     Облако медленно  превращалось  в  тучу.  Там гремит громче и громче,  а
молнии сверкают ярче и злее. Обла-ко повисло над развалинами храма,  где три
дня тому пы-тались  свершить обмен,  но  Колоксай так  и  не  появился,  как
подземные  боги   не   прельстились  на  предлагаемые  жертвы.  Им  все  еще
предлагают,  городские  и ближне-сельские уже  испробовали себя  все, сейчас
подоспели  из дальних деревень и  сел, на жертвенную  плиту становят-ся  все
новые добровольцы...
     В  коридоре  послышались  сердитые  голоса. Окоем  выглянул  за  дверь,
переговорил,  а  вернулся, поддержи-вая  под  руку измученного чародея,  что
сумел побывать в подземном мире.
     Скиф услужливо придвинул обоим кресла. Чародей рухнул, ему сунули кубок
с  вином, жадно отпил, пере-вел  дыхание, снова  припал  к  кубку,  медленно
запрокидывал, а с каждым  глотком бледное лицо розовело, а  глубокие горькие
складки становились мельче.
     И все же, когда  поставил кубок, глаза оставались су-хими,  как осколки
слюды, а голос потрескивал, подоб-но сухому дереву под ударами ветра.
     -- Прости,  тцар,  --  проговорил  он с  трудом.  -- Про-сти... Похоже,
неверно истолковали слова подземных владык...
     Олег молчал, а Гелон молвил с мрачным спокойствием:
     -- Говори. Меня всегда страшило приближение это-го дня.
     Чародей покачал головой:
     -- Ты не понял. Владыки подземного мира не отказываются от обмена!.. Но
ведь  Колоксай -- герой. Он сын богини  Даны и простого  смертного,  который
вско-ре сам стал богом. Понимаешь?
     Скиф прорычал в нетерпении:
     -- Зато я не понимаю! Говори, да побыстрее!
     Чародей, нисколько не обидевшись на выходку юнца, от усталости  даже не
заметив, продолжал так же сдер-жанно-успокаивающе:
     --  Они  согласны, тцар. Согласны! Но  обмен должен быть равным. Они не
хотят  отдавать героя  за  простолю-дина,  который  в  своей  жизни не сумел
защитить даже жену  от пьяного  соседа... Не  хочется говорить добрых слов о
подземном мире, но, тцар, разве в нашем не так?
     Олег спросил:
     -- Сколько народу предлагалось? Какие?
     Чародей повернул голову, глаза его были тоже зеле-ные, только темные, с
коричневыми крапинками.
     -- Ты... из волхвов? Когда на тебя  смотрю, у меня  на загривке  шерсть
шевелится, будто я...  не  знаю кто. И  мороз по коже... Не  поверишь, но не
нашлось человека, ко-торый не предложил  бьг  свою  жизнь  в  обмен на жизнь
Колоксая. Не  потому,  что любят Колоксая! А  потому, что любят и боготворят
нашего тцара, Гелона.
     -- И... всегда отказ?
     -- Всегда.
     В мертвой  тишине  был  слышен тяжелый  неумолчный гул, словно к городу
подступило море, волны с шумом накатывают на камень городской стены.
     Скиф спросил с надеждой:
     -- Олег, а ты... ты что-нибудь придумал?
     -- Нет,  -- ответил Олег. -- Я не вижу выхода. Гелон посмотрел на всех,
встал, красивый и ладный. Все головы повернулись в его сторону. Он сдержанно
улыбнулся, но глаза оставались грустными.
     -- Утро вечера  мудренее, -- проронил он сдержанно. --  А  летние  ночи
коротки... Подождем. Окоем сказал сварливо:
     -- Ты говоришь так, словно утром решение будет обя-зательно.
     -- Не знаю, -- ответил Гелон. -- Просто я надеюсь. Просто надеюсь!
     Ночью  Олег спал неспокойно,  все  время  от  кого-то убегал, прятался,
огромные  мохнатые  лапы  хватали за  горло и душили.  Он  падал с  обрывов,
срывался в пропасти, сердце замирало в ужасе, но проснуться не уда-валось, и
так, разбитого и покалеченного, его клева-ли, топтали, бодали и лягали, а он
плакал и кричал в ужасе...
     Проснулся от  шума, топота,  грохота  сапог.  По лицу  стекают  горячие
струйки пота, рот раскрыт, горячее дыхание вырывается часто,  как у мелкого,
но  злого дракона.  Рядом с  хриплым воплем вздыбилось  нечто страшное, Олег
непроизвольно сказал  Слово  Замерза-ния, оно  прозвучало  пусто,  со стыдом
вспомнил, что  придется отвыкать  от привычек мага, если не хочет  по-терять
голову.
     Скиф рывком сошвырнул  с головы легкое одеяло, сонный,  но  в руке меч,
лицо перекошено яростью, гла-за безумные, готовится отдать жизнь недешево...
     -- Тихо! -- велел Олег.
     В  коридоре взволнованные  голоса звучали все громче. Олег прислушался,
приоткрыл дверь. К лестнице пробе-жал молодой воин с факелом  в руке, голоса
доносились снизу. Звякало железо, но знакомого лязга, когда сшиба-ются мечи,
пока не слышно.
     Скиф выскользнул следом, Олег слышал за  спиной шумное горячее дыхание.
Снизу по лестнице  поднима-ются  люди,  слышен тяжелый топот. Факелы бросают
тусклые  блики  на  лица, а в середине идет  высокий  муж-чина  в  доспехах.
Светлые золотые  волосы  падают на  ши-роченные  плечи,  а  когда  он поднял
голову, на Олега в упор взглянули ярко-синие глаза!
     -- Наконец-то, -- выдохнул незнакомец. -- Хоть одно знакомое лицо...
     Он шагнул к Олегу, раскинул руки. Олег сказал потрясенно:
     -- Колоксай!.. Все-таки удалось... Как же им все-таки удалось...
     Они   обнялись,   сопровождающие  воины  возбужденно  переговаривались.
Красный  свет  факелов бросал тревож-ный отблеск на суровые лица с  горящими
глазами.
     Внизу  поднялась  суматоха,  кто-то вскрикнул  дурным  голосом,  но все
больше голосов  повторяло: "Гелон  до-бился!",  "У Гелона  все получилось!",
"Его  отец  уже  во  дворце!". Примчался  полураздетый Угарч,  ахнул, увидев
огромного  воина  в  доспехах,  отшатнулся,  а  потом  глаза  расширились  в
узнавании.
     -- Отец... Отец Гелона?.. Быстро разбудите Гелона!.. Свершилось!
     Несколько человек бросились наперегонки, а Колоксай все еще не выпускал
Олега,  пальцы  его  были  горя-чими  и  твердыми, как железные  крючья.  Он
всматривал-ся  с   жадностью,  затем  с  великим  недоумением  огляделся  по
сторонам:
     -- Где это я?.. Это ж мир живых! Это ты меня выта-щил? Как удалось?
     Скиф дрожал, лицо стало бледным, а глаза блестели, то ли от сильнейшего
возбуждения, то ли от слез. Олег повернул Колоксая за плечи.
     --  Взгляни, -- сказал он  просто.  --  Разве  я не  обещал тебе  троих
сыновей?
     Колоксай  смотрел  на молодого статного воина, которого  всякий тцар  с
гордостью назвал бы сыном. Щеки Колоксая побледнели, он с мольбой  оглянулся
на Олега:
     -- Это... ты не шутишь?
     -- Я не шучу, -- ответил Олег тихо. -- Это твой сын.
     Кадык Колоксая дернулся. Скиф замер, даже не ды-шал, его синие глаза не
отрывались от лица Колоксая. А Колоксай смотрел на Скифа во все глаза и явно
не знал,  что сказать, ибо богатырь  с ним вровень, та же ширь в плечах, тот
же узкий стан, те же яркие синие глаза, только вместо золота на плечи падают
волосы черные, как смоль... а он все ждал увидеть ребенка в колыбели!
     Скиф  дышал  часто, лицо начало дергаться, из блес-тящих глаз  внезапно
покатились слезы. Олег увидел, как черты лица воина задрожали, как отражение
в озере, а сквозь них проглянуло лицо ребенка с блестящими гла-зами, полными
слез.
     Скиф всхлипнул, шагнул, раскинул руки. В помещении раздался его вскрик,
мужской и одновременно дет-ский:
     -- Отец!.. Отец...
     Он прижался  к груди Колоксая, стараясь  стать  мень-ше,  поместиться у
него  на груди, но  это все не удава-лось, Колоксай выше всего на ладонь, но
обхватил отца по-детски жадно и трепетно, всхлипнул, из глаз полились жаркие
слезы, но лицо светилось, будто внут-ри горела свеча.
     Колоксай с недоумением  погладил крепкого  сильно-го юношу,  ровесника.
Олег сказал торопливо:
     -- Колоксай, на  земле прошло  двадцать лет... У тебя  три сына, как  и
предсказано... Ты обнимаешь самого младшего. Его зовут Скиф. А самый любящий
тебя,  не побоюсь  этого слова... да и Скиф подтвердит!.. самый любящий тебя
сын, средний,  его  зовут Гелон, потра-тил  пять лет на  то, чтобы разыскать
тебя там...  в мире черного солнца, и, как видишь, вытащить снова. Но что мы
в коридоре? Пойдемте в зал, пусть зажгут все светильники...
     Появился  заспанный Окоем,  со  страхом  и  потрясени-ем  уставился  на
незнакомца. Ему  объяснили,  в чем  дело,  он  тут же  исчез,  а  когда  все
ввалились в  зал, там уже  го-рели светильники,  слуги расставляли стулья  и
кресла, несли кувшины с вином.
     --  Я  очнулся,  --  сказал  Колоксай,  --  в  каком-то  за-пущенном  и
заброшенном храме... Даже не храме, а так, среди руин, развалин. Увидел огни
на башнях  города,  пошел  на свет,  так  и  пришел  сюда.  На  воротах едва
пу-стили! Ты говоришь, три сына?
     -- Три, --  повторил  Олег. -- Два  здесь, Гелона  сей-час увидишь... А
самый старший,  Агафирс, остался с Миш. Он полагает, что она  была  все-таки
права... По крайней мере, он избрал ее сторону. Гелон и Скиф ушли.
     -- А Миш? -- спросил Колоксай.
     -- Все  так же молода и красива, -- ответил Олег с неловкостью, слишком
много боли прозвучало в голосе  Колоксая. Похоже, заметили  и другие.  -- Но
теперь  она  передала  тцарство  Агафирсу.  Чем занимается  сама?  Не  знаю,
Колоксай. Это была твоя женщина, не моя.

Глава 29

     Колоксая усадили за стол, поставили перед  ним блю-до с холодным мясом,
но на кухне  уже  спешно  разогре-вали,  жарили,  пекли,  оттуда  доносились
дразнящие ароматы,  даже  слышалось шипение  мяса  на сковородках.  Прибежал
запыхавшийся  слуга  из  подвала, в  руках  кув-шин со старым вином.  Пальцы
Колоксая  задрожали,  он  схватил  мясо обеими  руками, жадно совал в рот, а
глаза уже  пожирали  все,  что на столе, словно  его  терзал  голод все  эти
двадцать лет .
     -- Жить! -- выдохнул он счастливо. -- Жить... Как хорошо!
     -- Наверное, -- согласился Олег. -- Наверное, это хорошо.
     С другой стороны сидел счастливый, как щенок, Скиф, дальше занял  место
Окоем, глаза его присталь-но следили за отцом Гелона. Угарч появлялся  время
от  времени,  давал распоряжения челяди, потом  пришел и  скромно сел с краю
стола. Он обронил задумчиво:
     -- Наверное... По крайней мере, ты знаешь.
     -- Знаю? -- удивился Колоксай. -- Ничего я не знаю.
     -- Но ты можешь сравнить.
     -- Если бы...  Но где же Гелон?.. Где мой сын, кото-рый сумел... Я хочу
задушить его в объятиях!
     -- Сейчас разбудят,  приведут...  Наверное,  уже разбу-дили, одевается.
Колоксай, свет не  знал более мудрого правителя, чем твой  средний сын! Я не
знаю, как  у  него  получается,  но  он  без  магии  и насилия  создал такую
процветающую страну, что  народ  вот-вот  станет  возводить ему  храмы,  как
живому богу! Ты можешь гордить-ся средним сыном...
     Прибежа