своих  страстей  и  желаний  --  уже  раб
Врага. Того, настоящего. Кого он имел в виду, я не знаю.
     По лицам друзей видел, что они тоже не знают. Даже Олег,  хотя  волхв
больше всех слушал Боромира.
     Воин хлестнул коня.
     -- Даю свободу, Черный! Пусть твой новый хозяин любит тебя не меньше.
     -- Зачем отпускаешь?
     -- Пешком -- так всем четверым.
     Голос Мрака потеплел:
     -- Как звать-величать тебя, воин?
     Тот двинул плечами.
     -- Так и зови. Впервые буду драться не за славу, деньги  или  власть.
Пусть пойду  в  бой  и  умру,  если  надо,  как  родной  сын  этой  земли.
Безымянный.
     -- Как красиво, -- пробурчал Мрак, -- прямо  второй  Таргитай.  А  на
дуде ты не пробовал?
     Таргитай обеспокоено посматривал на стычку, где  среди  красноголовых
воинов Олег выделялся только ростом и шириной плечей, а по  волосам  сошел
бы за сородича Лиски. Похоже, его  уже  признали  за  вожака:  сражался  в
первом ряду, страшная булава на длинном древке разила  направо  и  налево,
Таргитай видел только блистающие полосы, словно  Олег  размахивал  широкой
лентой.
     Лиска дралась рядом, но  Таргитай  понимал,  что  это  Олег  держится
рядом, защищая и оберегая маленькую женщину.
     -- Олег! -- голос Таргитая был едва слышен среди дикого ржанья, лязга
железа, звона, брани и криков раненых. -- Бери девку, при назад!
     Волхв мотнул головой, мол, услышал, но даже  не  оглянулся.  На  него
перли с двух сторон, Жезл не знал передыху, разбрызгивая кровь и  то,  что
заменяло противникам мозги. Защищать  приходилось  еще  и  Лиску:  слишком
далеко вырывалась вперед.
     -- Лиска! -- заорал Таргитай, ликуя от своей же находчивости. --  При
взад, тут драк больше!
     Она оглянулась. Таргитай показал знаками, что будут драться  с  таким
огромным, что побольше сарая, а то и двух сараев. И зубы -- во!  Когти  --
во! Еще и крылья с шипами!
     С сомнением на личике  Лиска  попятилась,  начала  выходить  из  гущи
схватки. На нее оглядывались, она успокаивающе помахала своим.

     Когда сквозь вой бури и месиво из молний и не то снежной крупы, не то
вовсе  града  проломился  и  пал  на  землю  Змей,   Мрак   отпрыгнул   от
неожиданности.
     -- Олег, ты? Заикой с тобой станешь...
     -- Это Змей, а не Олег, -- пояснил добрый Таргитай.  --  Мы  полетим,
Олег? Как я люблю летать!
     Даже Мрак покосился  на  черные  тучи  с  тревогой.  Огненные  стрелы
пропарывали их с таким треском, что подгибались ноги, а лохмотья туч долго
сползались воедино. Из распоротых небесных мешков сыпались снежная  крупа,
град, падали даже мелкие камешки, а ветер вместе с песком  швырял  в  лицо
стебли трав и щепки.
     -- Что лень с  человеком  делает,  --  вздохнул,  полез  по  лапе  на
горбатую спину: кто залезает первым, захватывает место получше. А  получше
-- это видеть всех и первым вступить в бой. -- Сдует, как комаров.
     Изгои уже Привычно взобрались по чешуйкам, как  по  ступенькам,  Олег
усадил Лиску перед собой. Они не разговаривали, даже почему-то не смотрели
друг на друга. Широкая спина Мрака защищала спереди. Как от ветра,  так  и
от стрел.
     -- Поднимай, -- сказал оборотень. -- Ты знаешь, куда нам.

     С быстрокрылого Змея видели почти все гигантское  поле,  где  уже  то
здесь, то там завязывались сражения. Немыслимой армии Ящера  противостояли
отдельные отряды. Они сходились со всех сторон, их было совсем мало,  чаще
всего таяли, как сугробы белого снега под напором грязной воды, но все  же
войско  Ящера  останавливалось,  топталось  на  месте,   а   когда   снова
прорубывало себе путь, дорогу заступали новые защитники белого света.
     -- Весь мир стал полем битвы, -- сказал Таргитай потрясенно.
     -- Сложи песню, -- посоветовал Мрак.
     -- Я не пою о войне.
     Змей несся, как стрела. По мановению руки Олега  то  снижался,  чтобы
люди могли рассмотреть  битву,  то  взмывал  под  облака,  чтобы  охватили
взглядом все поле. Мрак и Таргитай привязались к гребню,  Мрак  приготовил
три колчана стрел, остро жалел, что нельзя на Змея загрузить гору  камней.
Олег изловил слишком молодого, не  линял  даже,  хребет  переломится,  как
прутик.
     Только в одном месте шло сражение, где можно  было  уловить  какой-то
порядок. Многотысячная конница неслась так, что земля гудела и стонала под
немыслимой тяжестью. В пыльном облаке блистали искры на обнаженном железе.
     Мрак проследил взглядом, волчьи зубы показались в недоброй усмешке.
     -- Степняки...
     -- Они дадут ящерникам! -- сказал Таргитай убежденно.
     -- Они идут с Ящером, -- бросил Олег горько.
     Сражение шло на равнине, в горах, даже  в  Песках  и  на  море.  Мрак
постоянно держал стрелу на тетиве. Когда пролетали достаточно  низко,  над
ухом Таргитая звонко щелкало, стрела исчезала в массе сражающихся.
     Олег посылал Змея по широкому кругу.

     Из глубокой трещины, что превратилась в ущелье по мере того, как Змей
подлетал  ближе,  валил  густой  ядовитый  дым.  По   стенам   поднимались
вооруженные воины.
     Мрак бессильно выругался. Невры  узнали  мертвых  воинов,  ныне  слуг
Ящера. Мертвые поднимались в тылу защитников земли сплошной серой  волной,
разливались по равнине, а  сзади  выплескивались  и  выплескивались  новые
волны. Отряды, собранные Аварисом, быстро  таяли,  как  льдины  в  горячей
воде.
     -- Чем помочь?  --  спросил  Таргитай  отчаянно.  --  Мертвых  вообще
больше, чем живых!
     -- Это еще не все, -- ответил Олег.
     -- Мы можем опуститься и погибнуть вместе с теми,  кого  позвали,  --
предложил Мрак угрюмо. -- Это достойно. Правда, битву это не переломит.
     -- Это еще не все, -- повторил Олег хмуро.
     Когда мертвые заполонили почти всю  долину,  среди  поднимающихся  из
подземного мира невры увидели огромных зверообразных людей. Они  выглядели
помесью медведей и кабанов, но в  руках  держали  огромные  дубины.  Таких
поднималось все больше и больше, последняя волна была из них целиком.
     -- Раньше люди были такими, -- сказал Олег странным голосом. --  Даже
боги побаивались их мощи... Перволюди.
     -- Кто с ними может сражаться?
     -- Не знаю... Таких героев не знаю.

     Когда горстку людей, явившихся по зову  Авариса  первыми,  прижали  к
стене Леса, там произошло волнение. Мертвые воины внезапно подались назад.
Передние ряды начали  падать  как  подкошенные,  а  из-за  деревьев  вышли
странные звероватые люди.
     Мрак подозрительно, хоть и с надеждой смотрел на подоспевшую  помощь.
Люди были в звериных шкурах, с каменными секирами, но кое у кого  блистали
мечи, трое умело орудовали булавами, палицами.
     -- Кто они? -- спросил Мрак. -- Где-то я таких видел...
     Олег послал Змея вниз. Ветер  засвистел  в  ушах,  голос  Олега  едва
перекрыл шум ветра:
     -- Сам говорил, худая харя зеркала не любит...
     Мрак прокричал:
     -- Неужто наши? Как же решились  выйти  из  Леса?  Там  же  вся  наша
деревня!
     Таргитай потыкал пальцем, считая, крикнул звонким радостным голосом:
     -- У нас столько народу никогда не было. Там невры  со  всех...  всех
лесных деревень!
     Змей распустил  крылья  и  понесся  над  землей  уже  невысоко.  Мрак
опустошил половину  колчана.  Ветер  утих,  голос  Олега  прозвучал  почти
буднично:
     -- И дрягва... Ежели я угадал.
     -- Дрягва? -- не поверил Мрак. Сказал с негодованием:  --  Ежели  эти
трусы и пойдут в бой, то лишь на стороне сильнейшего... А  такой  для  них
Ящер.
     -- Мрак, многие умирают не так, как живут.
     -- Ну-ну, -- проворчал Мрак с недоверием. Не  удержался:  --  Правда,
умереть достойно легче, чем достойно прожить.

     Один  гигант  в  звериной  шкуре  умело  занял  единственную  дорогу,
перегородив дорогу войску Ящера. Справа отвесная гора, слева бурная  река.
Сражался со звериным рыком, бил страшно огромной дубиной. Пралюди, которые
косили обычных воинов как траву,  под  ударами  гиганта  падали  мертвыми.
Когда сунулся один, весь закованный в железо, даже глаз не видать,  гигант
взревел оскорбленно, страшным ударом по голове вбил противника в землю  по
плечи.
     Мрак только вскрикнул в великом изумлении,  когда  гигант  еще  двумя
лютыми ударами вогнал другого врага в землю до  пояса,  а  третьим  ударом
вбил по самые уши.
     Сражался он со звериной грацией, двигался молниеносно. Казалось,  что
у него на затылке глаза: оборачивался как раз в тот миг, когда нужно  было
парировать удар, отпрыгнуть, ответить так, что противник отлетал в сторону
уже мертвый.
     Змей пролетел совсем низко, Мрак  успел  выпустить  три  стрелы.  Все
вонзились в шею прачеловека, что подкрадывался к гиганту сзади. Прачеловек
даже не почесался, а гигант повернулся,  размозжил  голову  неудачнику  и,
подняв глаза к небу, прокричал:
     -- Эй, там! Не лезьте, здесь и без сопливых скользко!
     -- Кто это? -- вскрикнул Таргитай. --  Мне  кажется...  Мрак  покачал
головой.
     -- Мне надо было раньше догадаться. Чертов Громобой...
     В его глазах был ревнивый блеск. Олег вспомнил, что в деревне  мужики
нередко спорили, кто сильнее: Громобой или же Мрак.

     Едва последние зверолюди пали под  его  ударами,  Громобой  не  успел
перевести дух, как  застонала  земля,  в  облаке  пыли  возникли  неспешно
бредущие на него каменные гиганты, порождение гор.
     -- Давно пора, --  прорычал  Громобой  с  удовлетворением,  --  а  то
засыпать уже начал...
     Страшным ударом разнес первого вдребезги. Глыбы  разлетелись,  калеча
соратников. Громобой гулко захохотал, показал левый кулак, вздымая кверху,
а правой постучал по бицепсу.
     На него ринулись с удвоенной яростью. Он крушил направо и налево,  но
теперь врагов было больше. Против него, чуя его силу, посылали сильнейших.
Уже не людей -- зверей и чудовищ.
     Взмокший, хватая пересохшим ртом воздух, рявкнул:
     -- Ничо... никого не зобидю! Подходи, всяк получит меж ушей!
     Его страшная дубина крушила броню, ломала кости. Кровь брызгала,  как
вода, крики и стоны раздавались со всех сторон. Он чувствовал себя бером в
стае мелких псов, только  бер  неповоротлив,  а  Громобой  чуял,  что  уже
разогрелся: поворачивается быстрее, бьет мощнее, видит  спереди  и  сзади,
даже словно бы смутно угадывает, что случится чуть погодя...

     Глава 3

     Дед Тарас, опираясь на палку, смотрел из-под руки на  поле  сражения.
Подслеповатые глаза с трудом  различали  мельтешащие  тени,  притупившийся
слух слабо ловил шум битвы. Звон оружия, крики умирающих, хриплые  приказы
-- скорее угадывал, чем различал.
     Потом шум приблизился.  Слышался  топот  ног,  лязг  железа,  тяжелые
удары. Отчаянно закричал тонкий голос. Дед Тарас решил, что на  подростка,
возможно,  впервые  взявшего  в  руки  оружие,  наступила  огромная   лапа
неведомого зверя.
     Рядом мелькали люди, орали, толкались. Пахло кровью,  горелым,  ветер
дул сухой и горячий. Простучали копыта, но как-то странно, будто конь  был
размером с холм. Земля гудела и качалась.
     Деда сбили с ног, чьи-то ноги  безжалостно  пробежали  по  старческой
спине. Палка выскользнула из слабых пальцев. Он беспомощно шарил по земле,
утоптанной так, что ногти скребли  как  по  камню.  Наткнулся  на  мокрое,
липкое. Кровь была и с другой стороны, а чуть погодя ткнулся головой в еще
теплый труп. В сторонке кто-то стонал, тихо и безнадежно.
     -- Что деется, -- прошептал  дед  Тарас  бессильно.  --  Старость  не
радость...
     Мимо пробежали люди, радостно горланящие.  Кто-то  перепрыгнул  через
ползающего старика. Другой на бегу наступил на  растопыренные  пальцы,  но
даже не задержался, чтобы смахнуть ему голову с плеч.
     -- ...а пришибить некому, -- добавил старик безнадежно.
     Чужие гнались за отступающими людьми. Топот ног оглушал, пыль покрыла
деда Тараса. Он закашлялся, но пальцы наконец наткнулись на что-то похожее
на палку. Это оказался обломок копья, дед Тарас кое-как поднялся.
     Мимо   все   еще   пробегали   странного   вида    люди:    огромные,
мертвенно-бледные,  в  лохмотьях.  Эти  не  кричали,   не   смеялись   над
отступающими, и деду Тарасу стало еще страшнее.
     Над головой грохотало, черные  как  уголь  тучи  неслись,  как  табун
взбесившихся коней. Деду Тарасу показалось, что если у него хватило бы сил
поднять копье, он бы зацепил тучу острием. В недрах тучи  смутно  блистали
скрытые молнии, но в них было столько ярости и мощи, что старик  сгорбился
еще больше. Мир рушился, небесный свод разламывают неведомые силы.
     -- Род! -- взмолился он едва слышно. -- Род...  родитель  наш...  Мы,
твои дети, не оправдали твоих надежд?
     Шум битвы  начал  отдаляться.  Сзади  нарастали  другие  крики,  лязг
оружия. Там дрались  тоже,  старик  различил  яростные  голоса  аримаспов,
хриплый клекот грифонов, а, перекрывая все, звучал страшный голос:
     Эти пятеро! Убить их! Все -- на них!
     Старик прислушался, с трудом различил человеческий крик.
     Если не почудилось, то там, окруженные врагами, все  еще  отбиваются,
стоя спина к спине, трое невров. Неизвестно сколько продержатся,  но  пока
еще живы, а дерутся, как завещано Поконом Рода, до последней капли крови.
     -- Род! -- выкрикнул он из последних сил. -- Я не знаю,  сколько  мне
осталось... Да, жить хорошо даже стариком. Но прошу --  возьми  оставшиеся
дни или годы в обмен на один единственный день... или час... моих  молодых
лет!
     Тучи неслись все такие же лютые, смертоносные, черные с  красным,  но
деду Тарасу показалось, что в самой глубине насмешливо прогрохотало.

     Когда против него пошли огненные гиганты, Громобой понял, что  пришел
смертный час. Он дрался уже в одиночку, справа и слева если и был кто,  то
давно полег или отступил. Да  скорее  всего  никого  и  не  было.  Он  жил
волком-одиночкой, так и умрет им. Но жил вроде достойно, не осрамиться  бы
в последние минуты. Стыдно будет не ему, ему что, мертвые сраму не имут, а
его семени, разбросанному по белу свету.  Да  и  вообще  всем,  кто  умеет
совеститься. Совестно бывает не только за себя...
     Они были сильны и свирепы, эти звери из огненного мира подземелья. Их
было больше, к тому же двигались так же быстро. А палицы в их  лапах  были
тяжелее, сыпали горящими искрами. Но  он  издавна  сражался  с  теми,  кто
сильнее,  сейчас  же  просто  смертельно  устал,  а  чутье  говорило,  что
наконец-то жизнь отпустит его...
     -- Приветствую. -- Он поднял левую руку, потому  что  в  правой  была
дубина, а пальцы едва держали и без того, впрочем, левая ближе  к  сердцу.
-- Давно не встречались.
     Передний из гигантов, массивный и красный как раскаленная  заготовка,
прорычал люто:
     -- Тебя не знаем... Но сейчас узнаешь нас.
     Громобой удивился:
     -- Да?.. А я бы сказал, что бивал вас и  раньше.  В  хвост  и  гриву.
Обознался неужто?
     Гигант взревел, поднимая дубину.
     -- То были наши деды и отцы1 Но ты сейчас узнаешь внуков!!!
     Громобой оскалил зубы. Мельчает народ, мельчает. Деды горами  трясли,
как вениками, а внуки  будут  всемером  одну  соломину  поднимать  --  так
предрекают волхвы. Эти, что идут скопом, как  стадо  баранов,  --  правда,
больших баранов, -- не увидят его смерти.
     Он поплевал на ладони.
     -- Начнем?

     Мрак выискивал холмик: забраться бы повыше, оглядеться. Где же  Ящер?
Или надо искать во главе войска, как ходят военные вожди в Гиперборее, или
пойдет в самой середке, как воюют киммерийские каганы?
     На них молча  и  страшно  напал  отряд  мертвецов.  Даже  бесстрашный
Таргитай побелел и сделал движение ухватиться за  живот.  Они  еще  носили
следы жестоких боев, страшные раны рассекали лица, доспехи погнуты, а  еще
не остывшая кровь позволяла им двигаться  так  же  быстро,  как  и  невры.
Похоже, на этот раз столкнулись с действительно опасными противниками.

     В разгар боя двое из мертвецов, самые могучие с  виду,  закованные  в
железо, внезапно повернулись, одновременно выставили щиты.  Три  стрелы  с
сухим треском разбились с такой силой, что щепка оцарапала Олегу щеку.
     Он отпрыгнул от неожиданности. Мертвецы явно защищали спину ничего не
подозревающего Мрака. Он рубился, огромный  и  страшный,  как  разъяренный
медведь, выдерживал натиск  сразу  пятерых,  а  эти  двое,  сомкнув  щиты,
остановили натиск сзади. Кривые мечи в их руках замелькали часто и умело.
     -- Ну, Мрак, -- пробормотал Олег, судорожно смахивая пот, -- ну, змей
хитрый! Ну почему, почему мир так несправедлив ?!
     Когда Мрак опустил секиру в  разгар  битвы  и  отсапывался,  раздувая
ноздри, как Змей на взлете, кровники сомкнули  щиты  снова  и  выдерживали
натиск до тех пор, пока лохматый варвар не взревел яростно и хрипло, а его
секира в поднятой руке снова не заблестела надменно и вызывающе.
     Олег посматривал завистливо.
     -- Что толку от моей мудрости? Ежели дикости живется проще...  --  Он
оглянулся на Таргитая, тот молча и люто сражался сверкающим мечом. --  Как
и дурости... И мне, что ли, жрать печенку?
     Таргитаю, как и Мраку, подумал он сквозь бой и  грохот,  тоже  легче.
Чем ему, волхву. Когда молчит, вообще герой  из  сказки.  Золотые  волосы,
синие глаза, которые в гневе становятся холодными и серыми, как  штормовые
волны северного моря, огненный меч в мускулистой руке,  добрая  улыбка  на
мужественном лице.
     -- Печенку? -- переспросил Таргитай радостно.  Глаза  заблестели.  --
Давай1 А то у меня только ломоть хлеба, да и то засох...
     Он сунул меч  в  ножны,  потащил  из-за  спины  мешок.  Олег  плюнул:
сказочному герою нельзя открывать рот, сразу видно, из какой сказки.
     -- Тарх! Ты готов есть и сейчас?
     -- Я всегда готов, -- удивился Таргитай. -- Я ж не  волхв,  мне  надо
есть часто... Я слабый! А где твоя печенка?
     Олег простонал, отступил, сбил наземь какого-то полузверя с  дубинами
в обеих руках. В зеленых глазах блеснуло бешенство.
     -- Тарх, молчи! Молчи, а? Молчание -- золото!
     -- Да я чо, -- пробормотал Таргитай. -- У меня и так от молчания зубы
смерзлись.
     Он нехотя потащил из ножен Меч. Олег видел, как от небольшого  отряда
полян отделилась женщина в мужской одежде, пробралась между сражающимися к
Таргитаю. Тот отступил, пошушукались, она вытащила из мешка что-то  белое,
пышное, завернутое в широкие листья. Таргитай с готовностью  забросил  Меч
за спину, одной рукой обнял женщину, будто раненый опирался о  ее  хрупкие
плечи, а другой рукой уже совал пирог, или что там было, в огромный рот.
     Олег простонал сквозь зубы.  Показалось,  что  чавканье  и  плямканье
доносится на этот конец поля. Таргитай жрал, женщина вытаскивала из  мешка
еще и еще, Олег даже уловил запах жареной птицы,  аромат  лесных  ягод,  в
которых вымачивалась птица.
     -- Черт бы побрал! -- сказал он яростно, -- Черт бы...
     А позже видел как из разных  отрядов,  если  только  там  оказывались
женщины, несли Таргитаю баклажки с квасом, брагой, хмельным медом. Желудок
Олега сперва взвыл, потом начал грызть ребра.
     В руки пришла слабость.  Он  попятился,  чувствуя  себя  никчемным  и
несчастным. Мрак завел себе друзей даже в подземном мире. Таргитая  кормят
и холят все девки. Мрак даже рассказывал, что однажды на берег моря  вышла
русалка с  ребеночком  на  руках  и  спрашивала  испуганных  рыбаков,  как
отыскать золотоволосого воина с синими как небо глазами. Правда, потом уже
три русалки, а с каждым разом по одной прибавлялось, но как ни нелепо,  но
Олег уже начал рыться в памяти, вспоминая их бегство с  острова  Буяна  на
морской черепахе... Вроде бы Таргитай не отлучался. С другой стороны,  это
ему полгода уговаривать, а у Тарха все иначе...
     Хорошо, что Мрак не знает его мыслей, сказал  бы  что-нибудь  ехидное
вроде: "Во многих знаниях  --  много  горя,  диким  да  дурным  сами  боги
помогают".

     Олег пожелтел, иссох, но упорно  воздвигал  магические  щиты.  Ветер,
удар