рошенный вперед с размаха зеленый ковер,
простерлась равнина. Невры заворожено смотрели на чудо впереди: сверкающий
оранжевым сказочный дворец на вершине огромного холма.
     Крыши и башенки  горят  как  расплавленное  золото,  глазам  смотреть
больно, снежно-белые стены гордо вздымаются ввысь, словно не хотят  ничего
иметь общего с серой землей, из которой выросли. Забор вокруг исполинского
дворца не настолько высок, чтобы спрятать его  сверкающую  красоту,  да  и
зачем, если шапка свалится, когда посмотришь на высоченные стены дворца!
     Дорога вела к воротам, по краям две башни, над воротами навес,  чтобы
в непогоду дождаться, когда позовут старших, переговорят, решат  на  каких
условиях впустить. Сами ворота из толстых досок, почти распиленных пополам
бревен, окованы широкими железными полосами. В правой створке видна  узкая
дверца...
     -- Здорово, -- восхитился Мрак. -- Это же надо!
     -- Что-то не так? -- поинтересовалась Сиринга лукаво.
     -- Наоборот, -- сказал Мрак с чувством. --  Каким  волшебством  такое
сотворили средь дикого леса?
     Он с упреком обернулся к Олегу,  мол,  учись.  Это  не  горы  трясти.
Строить потруднее, чем ломать.
     Сиринга сказала все с той же беспечностью:
     -- Если бы волшебством!.. Здорово бы. А так все строили сами.  Сперва
холм насыпали...
     -- И холм?
     -- Да, здесь была равнина, заросшая лесом. Сперва выкорчевали  лес...
немало!... потом утаптывали землю, а на холм брали вон оттуда, там  сейчас
озеро образовалось,  рыбы  полно,  утки,  гуси  плавают...  А  когда  холм
насыпали и тоже утоптали, только тогда построили там дворец...
     Она  замедлила  шаг,  на  лицо  ее  набежала   тень.   Мрак   спросил
сочувствующе:
     -- Трудно было? Камня вблизи нет, я вижу.
     -- Возили издалека, -- согласилась она. -- Но это не при мне. Я  была
еще маленькая, когда здесь все закончили, украсили, начали выходить в  лес
на охоту.
     Они приблизились к  крепости  на  расстоянии  броска  дротика.  Мраку
сперва почудилось негромкое  пение,  оглянулся  на  Таргитая,  увидел  его
заблестевшие глаза. Этот услышал еще раньше...
     В окнах башенок над воротами показались лица. Мрак приготовился долго
объяснять, что они с миром, грабить и ломать мебель не будут,  но  тяжелая
стена ворот со скрипом медленно пошла вверх. Внизу в каменном  полу  зияли
квадратные дыры, а когда Олег задрал голову,  нижний  край  ворот  зловеще
блеснул металлическими штырями.
     Ворота без нужды поднялись на высоту, при которой внизу  проехали  бы
всадники, не склоняя копий. Слышнее стало пение, теперь Мрак уловил  и  ту
волшебную игру на досках с натянутыми жилами.
     -- Беспечно живете, -- заметил он с осуждением.
     Сиринга наморщила носик:
     -- А чего страшиться? Это наш лес. Знаем вдоль и поперек.  К  тому  ж
видели, что вы со мной.
     -- Мы могли тебя принудить, -- предположил Мрак.
     Она не ответила, синие глаза сверкнули  лукаво.  Вечно  настороженный
Олег подумал, что им показали не все. Так ведут себя не от беспечности,  а
от осознания силы.
     Таргитай вертел головой так старательно,  что  стукнулся  о  каменную
стену. Сверху раздался звонкий смех, веселый и беззаботный, как  будто  из
мешка на  пол  высыпали  крохотные  серебряные  колокольчики.  Он  вскинул
голову, с башенки свесились три  прелестные  головки,  все  золотоволосые,
одна другой краше, глаза огромные, хитрые. Одна девчонка  сморщила  нос  и
показала ему язык, все трое снова расхохотались весело и беззаботно.
     Друзья уже стояли за воротами, озирались. Таргитай догнал, под ногами
непривычные для этого леса каменные плиты, широкие и тяжелые, но  они  уже
не в лесу, а в огромном дворе, впереди дворец, яркий, как мотылек  весной.
Отсюда видны три двери, мимо прошмыгнула сгорбленная челядница, под стеной
широкие лавки, словно там  собираются  полузгать  семечки,  глядя  как  на
середине двора борются на потеху молодые парни.
     Во дворе два десятка невольников, все  мужчины,  крутили  исполинское
колесо. Ось была из бревна в два обхвата, конец уходил в землю, на  другом
весело  трепетал  синий  прапорец.  Два  места  у  колеса  пустовало,  там
болтались толстые цепи.
     Надсмотрщик подошел просто так, но раз уж пришел, кнут  опустился  на
спину того, кто в этот момент тяжело проходил мимо. Обнаженная спина,  вся
в мышцах от  чудовищных  усилий,  вздрогнула,  кожа  на  лопатке  лопнула,
потекла алая струйка. Надсмотрщик пару раз взмахнул кнутом, этих достал не
так удачно, сунул кнут за пояс и удалился.
     Странно, ни один не прикован, хотя пустых цепей болталось достаточно.
Мрак кивнул на невольников:
     -- Воры?
     Сиринга отмахнулась:
     -- Если бы только! А то всяких хватает.
     -- Что так?
     -- Лес, -- ответила она  неопределенно.  --  В  лесу  что  только  не
встретишь.
     Нас, к примеру, подумал Олег, но уже не  настороженно,  а  с  веселой
усмешкой. Если не прикованы, значит могут бежать. А раз не бегут, то  либо
свою вину настолько чуют, либо на свободе у них жизнь еще страшнее и гаже.

     Глава 40

     Сиринга отворила переднюю дверь, пахнуло ароматным  воздухом,  словно
там хранились связки степных трав,  и  все  трое  за  нею  вслед  вошли  в
огромный зал, но не строгий, а беспечно веселый, яркий,  с  картинками  из
цветного стекла на стенах.
     Олег осмотрелся, впереди должен  быть  трон  или  дорогое  место  для
сидения,  откуда  их  будут  расспрашивать,  но  Сиринга  снова   беспечно
отмахнулась:
     -- Мы так привыкли жить в лесу, что давно растеряли все привычки кому
где стоять, что говорить, как кланяться...  Вот  Родничок  вас  отведет  в
свободную комнату, можете смыть пыль и грязь, а за это время накроют стол.
     -- Стол -- это хорошо, -- сказал Таргитай убеждено.
     Он потер ладони и облизнулся. Рядом с  Сирингой  стояла  миниатюрная,
ладно сложенная молодая женщина, улыбалась  и  с  интересом  рассматривала
Таргитая. Ее оценивающий взгляд бесстыдно раздевал  его,  ощупывал  мышцы,
одобрительно похлопывал по выпуклым пластинам груди и по плоскому  животу,
трогал его золотые волосы, длинные и шелковистые.
     -- У нас будет хороший стол, -- подтвердила она. -- Одна из  немногих
радостей здесь в лесу -- это готовить.
     -- А я могу много съесть, -- сказал Таргитай радостно,  --  чтобы  вы
могли снова готовить, готовить, готовить...
     Комнатка, которую им указали, была не велика,  но  со  столом,  двумя
лавками, в углу бочка с  холодной  водой,  ковшик  на  табуретке,  вышитый
рушник на вбитом в стенку колышке.
     -- А когда обед? -- крикнул Таргитай в спину Родничку.
     Она оглянулась, красиво изогнувшись, в глазах был смех,  но  ответила
преувеличенно серьезно:
     -- Не успеешь помыться.
     -- Да я могу и так...
     --  Помыться!  --  велела  она  категорически.  --  На  обеде   будет
присутствовать сама Алконост! А от вас слишком уж пахнет.
     Мрак потянул носом:
     -- Не то слово. Прет, это точнее. А если еще вернее, то  воняет!  Вот
Олег любит подбирать точные слова, так слово смрад будет ближе, а если еще
точнее...
     Олег сказал поспешно:
     -- Мрак, не надо! Ты же знаешь, со словами  надо  осторожно...  А  то
крыша рухнет, или земля треснет.
     Родничок остановилась, глаза стали круглые:
     -- Так вы, кроме того, что грязные, еще и чародеи?
     -- Еще какие, -- заверил Мрак. -- Друг друга боимся.
     Родничок недоверчиво улыбалась, верила  и  не  верила,  что  огромные
мужчины гуторят так серьезно.

     Олег с бесстрастным лицом плескался у бочки. Как все мужчины,  мыться
не любил, но эту необходимость молча признавал в отличие от Таргитая,  что
разнылся, мол, совсем недавно попали  под  дождь,  чего  этим  девкам  еще
надо...
     Мрак толкнул Олега:
     -- Он еще не заметил, что тут одни девки.
     -- Мойся, Тарх, -- посоветовал Олег, -- слышишь, что говорит Мрак?
     А Мрак сперва сказал, потом размыслился, на  лбу  появились  морщины,
двигал бровями, словно одевал через голову перевязь с секирой:
     -- А в самом деле... Только и увидели мужиков,  что  у  того  колеса.
Олег, а чего все везде крутят колеса? И у киммеров, и у этих... как  их...
ну, что с рогами?
     -- Есть еще каменоломни,  --  ответил  Олег  суховато.  --  Просто  с
помощью колес можно открывать и закрывать ворота, черпать воду,  поднимать
на стену глыбы... Ты в самом деле хочешь знать устройство колеса?
     -- Нет-нет, -- заверил Мрак поспешно. --  А  то  еще  стану  на  тебя
похожим.
     Он даже отодвинулся, словно мудрое занудство волхва могло перескочить
как блоха на его простую мужественную натуру и прогрызть в ней дыры.

     Родничок  появилась,  когда  Таргитай  отряхивался  как  пес,   круто
разворачиваясь из стороны в сторону, и серебристые брызги  с  его  золотых
волос летели  веером.  Мокрые,  но  освежившиеся,  Мрак  и  Олег  деловито
осматривали каменную кладку, на хрупкую  маленькую  женщину  оглянулись  с
радостным ожиданием, но она заметила, как оба  непроизвольно  встали  так,
что со спины не ударить, а их руки достанут ее, не мешая друг другу.
     Она сладко улыбнулась им, с дикарями надо ласково, хлопнула в ладоши.
Откуда-то  заиграла  музыка,  тихая  и  кроткая,  Олег   замер,   страшась
пропустить хоть звук, Мрак слушал и вертел  головой,  отыскивая  невидимых
музыкантов. Таргитай повесил голову, это не его простая дудка, здесь умеют
играть. По-настоящему умеют, а не просто сопеть, недаром же его дудку  еще
зовут просто сопилкой.
     -- Обед ждет, -- напомнила Родничок. Мраку почудилось сочувствие в ее
глазах. Для них эта музыка привычна, подумал он со смятением. В  какой  же
красоте купаются... Может, потому и забрались в лес, чтобы не  якшаться  с
такими грубыми и грязными, как они трое?
     Зал был освещен ярко  и  празднично,  а  в  середине  стоял  огромный
длинный стол. Невры остановились на пороге, великолепие ударило  в  глаза,
как вспышка молнии. Стол уставлен не  богато,  но  обильно:  мясо,  птица,
рыба, множество узкогорлых кувшинов, но невры во все глаза  таращились  на
красивых женщин, что сидели за столом.
     Четыре сидения были  пустыми.  Одно  было  настоящим  троном,  богато
украшенным серебром и золотом, с  высокой  резной  спинкой,  закругленными
подлокотниками.
     Мрак сказал со злым восхищением:
     -- Одни бабы...
     -- Здорово, -- выдохнул Таргитай.
     А Олег обеспокоено прошептал:
     -- Это и тревожит.
     -- Что ты трясешься, трус поганый? -- ответил Мрак тоже шепотом.
     Он тоже улыбался, раскланивался, что было удивительнее, чем  если  бы
начали кланяться эти стены. Олег сел последним, осматривался настороженно.
Предчувствие беды не покидало.
     Когда они сели, свободным остался  только  трон.  Женщины  откровенно
рассматривали гостей, переговаривались с ухмылками. Никто не притронулся к
еде, и когда Таргитай потянулся за лакомым куском  гуся,  его  треснули  с
двух сторон: Мрак по затылку, а Олег по руке.
     Мрак указал глазами наверх. Вдоль стены на высоте в два  человеческих
роста, почти под сводами, тянулась огороженная площадка. Там  стояли  ярко
одетые женщины, все  как  на  подбор  молодые,  красивые.  Почти  половина
держала в руках те странные доски с натянутыми жилами,  трое  женщин  пели
чистыми прекрасными голосами, а кто-то и просто глазел на зал.
     -- Хоть не луки в руках, -- сказал Олег,  но  голос  был  уже  легок,
волхв явно не ожидал подвоха.
     Внезапно пение зазвучало громче, торжественнее. Самая яркая из дверей
распахнулась. За столом женщины разом встали, и к удивлению Олега,  они  с
Мраком  тоже  поднялись,  словно  их  кто  подтолкнул.   Только   Таргитай
замешкался, глаза его все еще не отрывались от жирного гуся,  но  поднялся
тоже, синие глаза расширились, когда в зал вошла стройная гибкая  девушка,
а вовсе не строгая повелительница, ее золотые волосы свободно  рассыпались
по плечам, падали на спину. На лбу горел золотой обруч с  красным  камнем,
придерживая волосы, глаза настолько синие, что подумалось,  не  сестры  ли
здесь все, очень уж одинаковые... но эта, которую так приветствуют,  самая
красивая... да, самая красивая на свете.
     Девушка, ей не больше  семнадцати  весен,  грациозно  села  на  трон.
Таргитаю показалось, что она с трудом заставляет себя двигаться медленно и
величаво, слишком уж живое лицо, живые веселые глаза.
     -- Итак, -- сказала она звонким голосом, чистым и ясным, как утреннее
небо. -- У нас гости... Я -- Алконост, как вы уж наверняка знаете,  а  кто
вы?.. Вы кушайте, кушайте!.. Я просто не могу дождаться конца обеда, чтобы
расспрашивать как принято...
     -- После баньки, -- хихикнула одна из женщин.
     -- И чесания спинки, -- добавила другая ехидно.
     -- И пяток...
     Алконост сказала строго, но не выдержала и рассмеялась:
     -- Вы что из меня бабу-ягу делаете?.. Я что, такая старая?
     Справа сидела Сиринга, она подмигнула  неврам  и  сказала  сладеньким
голоском, словно бы испугавшись до полусмерти:
     -- Нет-нет! Ты молодая, молодая баба-яга!
     Царица расхохоталась так звонко, весело, что  опровергать  и  спорить
было бы дуростью, лучше посмотреть, и все всем станет ясно.
     Таргитай сказал с энтузиазмом:
     -- Да, лучше поговорить за  столом!..  Только  и  того,  что  посидим
дольше! А рассказывать любит Олег, он у нас умный.
     Женщины захихикали, Олег ткнул дурака кулаком в бок, но это заметили,
захихикали сильнее. Мрак ел с удовольствием, с хрустом  перегрызал  кости.
Разгрызенное не бросал на середину стола, как обычно,  а  складывал  возле
своей миски, что было высшим знаком уважения и сдержанности. К концу обеда
его миску с трех сторон  огораживал  высокий  неприступный  вал,  и  когда
служанка хотела положить ему на блюдо птицу, ей пришлось проситься зайти в
его крепость.
     К удивлению и радости Таргитая оттаял даже  вечно  всего  страшащийся
Олег. Вскоре уже перебивал  Мрака,  рассказывал  кто  они  и  откуда,  что
делали, чем занимались, и выходило, что выше их на свете нет  героев,  что
им все нипочем, что и  сейчас  идут  перевернуть  мир  и  сделать  все  по
справедливости, то есть, так, как удобно им самим и всяким там людям,  что
ленятся задницы -- простите за грубое слово, -- поднять с печей, но все же
люди лучше, по крайней мере, всяких там жаб, упырей или леших...
     Алконост  слушала  с  улыбкой,  женщины  хихикали  громче.  Таргитай,
наконец, сообразил, что им не верят, всякий мужчина  старается  распустить
перед женщинами петушиный хвост, вертится и  надувает  грудь,  потряхивает
красным гребешком.
     А Олег продолжал торопливо:
     -- А когда мы проголодаемся в лесу, то и здесь все для нас  просто!..
Либо  Мрак  перекинется  волком  и  задерет  молоденького  кабанчика   или
олененка, либо я поднимусь в небо большой и грозной птицей,  высмотрю  что
полакомее, ударю грудью и принесу в когтях...
     Это  уже  брешешь,  подумал  Таргитай  невольно.  Свою  задницу  едва
таскаешь. Совсем не поверят...
     Женщины уже смеялись так, что еда выпадала  изо  рта.  Алконост  тоже
смеялась, наконец выговорила сквозь смех:
     -- Но чтобы вот так, в  волка...  надо  удачное  сочетание  планет...
звезд?...
     Олег отмахнулся с беспечностью:
     -- Да ничего не надо.
     -- Но не всегда же получается,  --  продолжила  Алконост  с  улыбкой,
женщины поддержали смехом. -- В самый нужный момент, когда нужно  показать
другим... ну, я хочу сказать, что встречала могучих магов, что каждый день
двигают горами, заставляют бить источники, поворачивают реки вспять, одним
движением бровей поднимают столы... но когда их просишь  это  сделать  при
людях, чтобы увидеть, им то расположение звезд не то, либо ветер не  в  ту
сторону, либо еще что-то мешает...
     Женщины засмеялись громче. Олег удивился:
     -- Вы их называете магами?
     -- Да...
     -- Гм, мы их зовем иначе.
     -- Как?
     Олег развел руками:
     -- Если я скажу, то покраснеют и все кони в ваших конюшнях.
     Алконост сказала лукаво:
     -- Так что же все-таки мешает вам?
     Олег с недоумением посмотрел по сторонам:
     -- Да вроде бы... ничего, А что, должно что-то мешать?
     -- Обязательно, -- сказала Алконост со смехом. -- Обязательно!
     Олег развел руками:
     -- Что делать, мы совсем не такие.
     Женщины посмеивались уже  тише,  неспешно  наполняли  кубки,  так  же
неспешно касались вина такими же красными полными  губами.  Их  откровенно
насмешливые взгляды были на  Олеге.  Похоже,  он  что-то  начал  понимать,
изумился:
     -- Может быть, вам  просто  надо  показать  прямо  сейчас?  Чтобы  не
сомневались, что те ваши колдуны -- просто шахраи?
     Алконост развела руками:
     -- Если у вас получится...
     Олег с грохотом полез из-за стола. Красные  волосы  растрепались,  он
казался громадным среди и без того невысоких и ладно сложенных  женщин,  а
когда встал посреди зала и вскинул руки, он был вовсе грозен и страшен.
     Но смех умолк, когда по настойчивым знакам Олега из-за стола поднялся
Мрак. Высокий и  широкий  в  плечах,  он,  в  отличие  от  Олега,  казался
выкованным из железа, ни капли жира  или  дурного  мяса,  одни  чудовищные
мышцы, грудь широка и словно покрыта латами. На огромные  руки,  перевитые
толстыми жилами, смотреть было страшновато.
     Они встали посреди зала, Олег сказал:
     -- Правда, мы наелись так, что пузо будет волочиться по плитам...
     Алконост стала было серьезной, когда  волхв  полез  из-за  стола,  но
сейчас снова улыбнулась:
     -- Понятно. Вам мешает то, что вы хорошо перекусили?
     -- Неплохо, -- согласился Олег. -- Заморили червячка. Когда  вернемся
в людские личины, поедим как следует. Как раз  в  охотку  входить  начали.
Мрак, покажем?
     -- А чо нет? -- ответил Мрак беспечно. -- Давно уже... Забыл,  как  и
бегается по-настоящему, а не этим... волк на трех ногах  и  то  калека,  а
это, я на двух так и вовсе...
     Женщины  посмеивались,  смотрели  поверх  наполненных  кубков.   Мрак
грянулся о каменные плиты, грубо стукнуло,  все  увидели  нечто  огромное,
бешено выбирающееся из  груды  одежды,  и  в  следующее  мгновение  оттуда
выпрыгнул огромный волк, почти черный, весь налитый звериной мощью,  пасть
оскалена, в красной, как адова печь, пасти блестят острые зубы, длинные  и
страшные.
     В  тот  же  миг  рядом,  расшвыривая  одежду,  выметнулась   огромная
уродливая  птица.  Крылья  кожистые,  как  у  летучей  мыши,  если   можно
представить летучую мышь размером с человека, на спине острый гребень,  на
не по-птичьи короткой шее хищная голова с распахнутым клювом,  что  больше
похож на пасть: три ряда острейших  зубов,  глаза  горят  красным,  словно
внутри черепа раздуваются горящие угли... Еще красный гребень  на  голове,
по которому Таргитай узнал бы Олега в любой стае ворон.
     У всех были распахнуты рты, а волк метнулся гигантским прыжком  через
широкий стол,  птица  мощно  ударила  крыльями  по  земле,  подпрыгнула  и
поднялась в воздух.
     Женщины с визгом и душераздирающими криками падали на пол,  заползали
под столы, там верещали и вопили на все голоса, рыдали в ужасе.
     А страшный волк понесся по залу длинными  прыжками,  от  избытка  сил
подпрыгивал высоко в воздух, но птаху  не  достал,  та  ширяла  под  самым
потолком, а затем  стремительно  пронеслась  над  столами.  Мощные  взмахи
валили кувшины, опрокидывали кубки, но женщин  испугать  больше  уже  было
невозможно: плотно зажмурившись, сбились в кучи  под  столами  и  верещали
так, что Таргитай сам завопил плачуще:
     -- Олег, Мрак!.. Хватит!.. У меня уже в ухах лящит!
     Алконост, бледная и похолодевшая, застыла в кресле как примороженная.
Возможно, испугалась настолько,  что  не  могла  сползти  под  стол,  губы
тряслись, а смертельная бледность переползла на шею, стали  видны  голубые
жилки.
     -- Мрак! -- заорал