лечами.
     -- Здесь, как я понимаю, держали тебя?
     -- Они сами напали, -- ответил Олег пугливо. -- Я вовсе не хотел... Я
волхв, не мое это дело -- драться.
     Она  потрогала  вспухшую  щеку,  смолчала.  Олег  отыскал   уцелевшую
комнату, впихнул Лиску, приготовился захлопнуть дверь. Она посмотрела  ему
в глаза.
     -- Ты в самом деле не собираешься...
     -- Не собираюсь, -- ответил Олег поспешно. -- Сам рыжий, но рыжих  не
терплю.
     Он задвинул засовы, повесил замок, а ключ  положил  в  карман.  Когда
поднимался по ступенькам, сверху донесся лязг. Похоже, оружие  сволакивали
в кучи. Слышался раздраженный голос Мрака -- гонял лодыря.
     Когда  Олег  вернулся,  Мрак  выламывал  решетку   из   единственного
уцелевшего окна. Каменная крошка  запорошила  волосы,  он  казался  не  то
залитым кровью, не то  рыжим,  как  Лиска.  Красный  от  натуги,  Таргитай
подтаскивал к окнам трупы, панцири, доспехи. Пол был красным и  скользким.
Олег сразу споткнулся о шлем,  едва  не  упал  на  кривые  мечи.  Таргитай
заулыбался. Олег  понял,  ухватил  сразу  двух,  потащил.  Мрак  подхватил
одного, просунул в тесное окно. На загнутых прутьях остались окровавленные
клочья одежды. Олега передернуло, Мрак сказал торопливо:
     -- Надо все делать быстро. Били по головам -- спешили? Провожать надо
еще быстрее. А разжалобишься -- хоронить придется.
     Таргитая передернуло, с удвоенной  скоростью  начал  таскать  убитых.
Шлемы и доспехи хватал едва ли не зубами, спеша унести побольше.  Олег  от
жутких ран отворачивался, старался держать мысли занятыми. Не замечать  бы
только, что порой пальцы погружаются в еще теплую плоть!

     Они еще чистили башню, когда сзади раздался строгий скрипучий голос:
     -- Что происходит?
     Гольш стоял на подоконнике. Вокруг мага струился  и  блистал  воздух.
Зал наполнился запахом сладкого дыма и тлеющих тряпок. Жезл  в  руке  мага
почернел, обуглился, от золотого набалдашника торчал огрызок.
     Таргитай с поворота бросал последний труп --  наловчился  попадать  в
окошко не глядя. Тело обрушилось на Гольша, залило кровью. В следующий миг
маг уже был в чистой одежде, серебряные волосы причесанно падали на плечи,
а вместо трупа взвился и растаял легкий дымок.
     Олег опустил руки, бессильно прислонился к стене.  Гора  свалилась  с
плеч, не гора -- горный хребет. Мрак широко заулыбался,  расправил  плечи,
даже не поморщился от новообретенных ран и царапин.
     -- Ворюги приходили, -- сообщил он буднично. -- Решили, раз хозяин на
гульках, пошарят по сусекам... Дурачье, что собака из кузни сопрет? У тебя
ж здеся ни удавиться, ни зарезаться нечем. Зато застали нас троих, злых  и
замученных непосильной учебой в поте твоего лица!
     Гольш переводил потрясенный взгляд с одного на  другого.  Стены  были
забрызганы  кровью,  словно  здесь  забили  стадо  скота.  Зал  от  трупов
очистили, но в лужах крови белели зубы, высовывались  кисти  рук,  плавали
носы и уши. В углу на высоту роста была  нагребена  куча  разбитых  щитов,
кривых мечей, целых и побитых мечей.
     -- Кто? -- выдохнул он.
     -- Назвался Агимасом. Правда, мы его знавали под другим имечком...  И
бивали тоже под другим.
     Гольш шатнулся, будто ударили по голове. Худой, еще  больше  иссохший
за эти три дня, он затрепетал как осиновый лист на ветру, прошептал:
     -- Где ... он?
     -- Внизу. Тут жара собачья, а то и  собачачья,  мы  его  поместили  в
лучшие покои, где прохладнее. В подвал.
     Гольш подпрыгнул, оглянулся по сторонам так,  будто  со  всех  сторон
ползли змеи.
     -- Что он там делает?
     -- Спит. Ты, хозяин,  не  сумлевайся.  Угостили  на  славу,  рази  не
понимаем? Гость, а для гостей надо  расшибиться  в  лепешку!..  Вот  мы  и
расшибли его дружков. Они сейчас внизу, у  подножья  твоей  каменной  норы
навыворот.
     Гольш поворачивался на месте, смотрел обалдело на сияющих невров. Все
трое глядели влюбленными глазами. Теперь и  убирать  ему,  великому  магу.
Дунул-плюнул -- и все, как говорил Мрак. Знали бы, что вот-вот явится,  не
истязали бы себя, выпихивая из тесных окон столько народу.
     -- Этого не может быть, -- прошептал Гольш. --  Агимас,  правая  рука
Мардуха...
     -- А чо? -- не понял Мрак. -- Он завсегда чья-то правая  рука.  Никак
человеком не станет, все рука да рука.
     Гольш заспешил к выходу. Обугленный жезл сломался.  Мрак  едва  успел
подхватить мага. Старика шатало, но он остановил их жестом, прошептал:
     -- Я взгляну сам. Вы убирайте, убирайте.
     Лица у всех троих вытянулись, как у коней, которым вместо  сена  дали
солому. Слышно было, как в коридоре шаркающая походка прерывалась,  старик
часто хватался за стену, отдыхал.
     --  Перелет  через  тыщи  верст  отбирает  силы,  --  произнес   Олег
сочувствующе, но зависти в его голосе было побольше. -- Иначе  очистил  бы
зал одним словечком.
     Мрак раздраженно хмыкнул:
     -- Перелет!  Знаю  я  эти  залеты-перелеты.  На  другой  день  голова
гудит-гудит, а в кармане тихо-тихо. И ноги дрожат, будто у мага. Какие  уж
силы...
     -- Мрак, --  сказал  Олег  укоряюще,  --  зачем  ты  так  на  старого
человека?
     -- Седина в бороду, а бес в ребро. Маг тоже человек.
     -- Тарх, принеси воды. Вымоем полы, раз уж увильнуть не удается, сами
помоемся. Я так намахался, что руки отваливаются.
     Олег раньше Таргитая собрал ведра -- спешил уйти, чуял укоризну. Мол,
даже не пытается пошептать, помахать, поплеваться. Вдруг да очистилось бы?
А о том забывает, что разок башню уже  тряхнул  ненароком.  Ежели  тряхнет
еще... Сил у него после драки не больше, чем у Гольша после перелета. Если
попробует уничтожить кровь и грязь, то могут исчезнуть и плиты под ногами.
На дурь, на поломки сил  почему-то  хватает  не  только  у  него.  А  пока
долетишь до самого низа, одни косточки упадут на горячий песок.
     Мрак проводил его задумчивым взглядом.
     -- Ишь, как будто бы за водой побег. Будто не знаем, что девку  запер
близ родника. Ворвется сейчас -- злой, горячий...
     -- Пойдет насильничать? -- не поверил Таргитай. -- Олег?
     -- Должен же вернуть долг сторицей? Это займет его надолго. Во  жизнь
у волхва! То она его на ложе, а он упирается, то он ее...
     -- Нехорошо завидовать, -- укорил Таргитай. -- Давай  уберемся,  пока
Гольш не воротился.

     От вымытых холодной водой стен и пола веяло прохладой,  когда  старый
маг втащился в зал и тяжело рухнул на дубовую скамью. Руки Гольша дрожали.
Мрак подал кувшин, Гольш припал  жадно,  кадык  заходил  вверх-вниз.  Мрак
многозначительно посмотрел на Олега. Волхв отвел глаза: в кувшине была  не
вода, совсем не вода. Мрак называл это огненное зелье молоком от  бешеного
змея.
     Когда маг  оторвался  от  кувшина,  тот  был  вполовину  легче.  Мрак
ухмыльнулся шире, злораднее, а Олег потупился вовсе.  За  старого  учителя
было неловко. Возможно, и  другие  гнусности,  которые  придумал  Мрак,  в
какой-то мере... Маги тоже люди, то да се, трудно быть все время умным  да
правым,  иной  раз  и  волком  надо  перекидываться,  чтобы   человечность
сохранить...
     -- Агимас в  беспамятстве,  --  сообщил  Гольш  потрясенно,  --  злую
женщину связали тоже надежно. Как все случилось? И как вам удалось?
     Мрак и Таргитай одновременно посмотрели на того, чья мощь все  больше
перемещалась  на  кончик  языка.  Олег  откашлялся,  коротко  и   буднично
пересказал случившееся. Сам удивился, что уложился в несколько слов, будто
не разгромили дважды силы вторжения,  а  всего  лишь  подмели  зал  в  три
веника.
     Гольш бледнел, желтел, глаза лезли на лоб, челюсть  отвисала  --  все
так быстро, что невры едва успевали  замечать.  Он  начал  переспрашивать,
уточнять. Мрак не вытерпел, прервал грубо:
     -- Дело ясное, что дело темное. У вас такие драчки часто? Предупредил
бы. Теперь секиру буду класть в постель!
     Маг метнул на грубого человека в волчьей шкуре недовольный взгляд.
     -- Мы, маги, не воины. Мы не опускаемся, чтобы  воевать  мечами.  Все
равно что  зубами  и  когтями.  Воюем  своими  творениями,  а  они  бывают
разными... Если убиваем, то крайне редко. Когда нет иного решения.
     Мрак хмыкнул, указал взглядом на развороченное окно. На  прутьях  еще
болтались клочья иных решений. Сами иные решения  заваливали  вход  в  его
башню неопрятной горой. Если Гольш не убрал, конечно.
     -- Вас приняли  за  творения,  --  объяснил  Гольш,  что  для  невров
прозвучало неубедительно. -- Мы уничтожаем творения других, дабы утвердить
свои. Только так совершенствуется и проверяется магия.
     Снизу  через  окно  доносилось  хлопанье  крыльев,  гортанные   крики
орлов-стервятников  и  наглых  ворон  --  цариц  неба.  Пернатые   поедали
несчастные творения,  хотя  Мрак  сильно  сомневался,  что  вороны  станут
клевать отесанные чурки.
     -- Что-то слышится знакомое, -- пробурчал Мрак. -- Уничтожать другое,
дабы утвердить свое?.. Слишком просто. Я бы тоже  так  поступил,  а  я  не
всегда прав, когда решаю... сразу. Да и не верится,  что  нас  приняли  за
деревянных чурбанов. Разве что Олега? Та девка, рыжая? Да и  не  зря  Олег
возле Тарха терся...
     Гольш подумал, покачал головой:
     -- И мне не верится. У вас есть могущественные враги среди магов? Или
волшебников?
     Невры переглянулись, вопрос был чересчур  неожиданный.  Олег  ответил
без колебаний:
     -- Ты первый из магов, с кем мы встретились. У нас нет ни друзей,  ни
врагов среди них.
     Таргитай напомнил:
     -- Одного издали видели. Мы у него увели ковер!  Хоть  и  по  крайней
нужде,  шкуры  спасали,  но  маг  мог  обидеться?  Правда,  ковер  старый,
потертый, на нем какая только  собака  не  спала,  но  есть  же  на  свете
жадные?.. Он еще служил у киммерийского кагана. Мог обидеться за  то,  что
каганство проклятое порушили... Оказывается, это было,  как  ты  говоришь,
как раз его творение.
     Гольш отмахнулся, словно отогнал назойливую муху.
     -- Киммерийского каганата нет. Тамошний маг создал  что-то  другое...
Более забавное, как он считает. Ага, тюринское царство. Отныне  правит  не
каган, а царь. Говорят на другом языке  --  тюринском.  Одежда  тюринская,
оружие тюринское... Но не скажу, что  придумано  что-то  такое  уж  новое.
Опять в Великий Поход на Восток, опять поклонение Мечу...
     В башне повисло тягостное молчание. Лица невров,  хотя  в  синяках  и
ссадинах, разбитые в кровь, но полные жизни, потемнели как  тучи.  Горькие
складки легли даже возле рта юного Таргитая, а Мрак и Олег стали похожи на
разбитые  молнией  обугленные  деревья.  Гольш  смотрел  с  удивлением   и
непониманием.

     Глава 9

     Вот так,  --  нарушил  черную  тишину,  пропитанную  ядом,  Мрак.  --
Выходит, мы в самом деле, как Олег  говорит,  разрушили  только  очередную
забавку тамошнего мага... Едва жилы не порвали, пупки поразвязывали, а  он
дунул-плюнул -- опять дворец краше прежнего прет прямо  из  песка!  Чертов
каган --  ну  пусть  теперь  царь,  тоже  чертов,  --  в  том  дворце  еще
толстопузее, а горлохваты с мечами -- втрое злее. Чего мы добились?..  Эх,
только бы не обгадиться на этот раз!
     В зале потемнело, сгустились  сумерки.  На  темно-синем  как  окалина
небе, заблистали холодные льдинки  звезд.  Одна  мигала  зловеще  красным:
сулила кровь, пожары, мор.
     Гольш очнулся, вздрогнул.
     -- Разве что ковер обладал неведомой мне мощью?.. Нет, я  бы  ощутил.
Или ценный, как доставшийся от великих пращуров?.. Чем-то вы  его  задели.
Не знаю, магов простому человеку трудно оскорбить. Нас оскорбляют, а мы не
оскорбляемся! Сами знаете, собаки лают, а караван идет. Но вы сумели  если
не остановить, то замедлить караван! А это не по силам простому человеку.
     Невры снова переглянулись, Олег пробормотал несчастливо:
     -- Знать бы, чем сумели! Не так бы жгло изнутри.
     Мрак спросил сурово:
     -- Этот маг, Мардух, тебя побьет?
     -- Не схлестывались, -- ответил Гольш, он отвел глаза. --  Не  спорю,
он великий маг. Возможно,  даже  сильнее  меня.  Наверняка  сильнее,  если
верно, что я о нем слыхивал. Но чтобы побить, да еще  в  моем  доме,  надо
быть сильнее вдвое. А таких на  свете  нет.  Не  понимаете?  Здесь  каждый
камень пропитан магией, защищен заклятиями. Почему ваш юный Олег  с  такой
легкостью обрушивал лестницы, следил мыслью, пущал  огненные  стрелы?  Это
только здесь, в башне. Дома и стены помогают, верно?
     Олег помрачнел, разочарованно опустил голову. Мрак хлопнул по  спине,
Таргитай коснулся плеча.
     -- Ничо... Взойдет солнышко и над нашими воротами!
     -- И у нашей козы хвост вырастет, -- поддержал Мрак. --  Кто  сказал,
что волхв здешним магам рога не посбивает?.. Но подучиться  малость  надо.
Наша деревня не сразу строилась. Но как случилось, что даже не  Мардух,  а
какой-то сопливый Агимас... в  магии  сопливый,  сумел  вломиться  в  твою
башню?
     Гольш скривился, словно хлебнул уксусу.
     -- Раз в году мы, маги, слетаемся на Лысую гору. В Вальпургиеву ночь,
решаем, делим, скрепляем. Наши норы в  эти  часы  приходи  и  бери  голыми
руками. Почти голыми, конечно. Никто из смертных не войдет, здесь  поляжет
любая армия кагана, царя или императора. Однако башню захватить  под  силу
другому магу. Но все маги -- а мы за этим следим! --  слетаются  на  Лысую
гору. Понимаете?
     Мрак и Таргитай ожидающе глядели на Гольша. Олег кивнул:
     -- Агимас стал магом недавно, его не учли.
     -- Верно. К тому же  привел  с  собой  странных  зверей.  Видать,  из
преисподней, против них заклятий в моей стране просто не создано.
     -- Грифоны, -- буркнул Мрак. -- У полян скот таскают. При случае даже
курами не гнушаются. Пса ленивого иной раз... Агимаса  прислал  Мардух  за
ковром?
     Гольш озабоченно пожевал дряблыми  губами,  потеребил  бороду.  Глаза
были озабоченными.
     -- Опять не сходится. Обратился бы ко мне, я отдал бы без драки.
     -- Нас?
     -- Ковер. Людей отдавать не принято.
     -- А ежели дело в Агимасе? Прошлое не забыл, кипит яростью.  У  него,
как у кошки, девять жизней, все положил на месть. Жизней пять уже отдал, а
то и боле.
     Гольш подумал, сказал осторожно:
     -- Старинная мудрость говорит, что в этом мире трудно найти друга, но
еще труднее потерять врага.
     -- Мы не сумели, -- признался Олег. -- В  горящем  дворце  теряли,  в
пропасти его теряли, мечом по дурной башке  теряли,  даже  в  пещере  дива
терялся, но всякий раз находился.
     Глаза Гольша странно блеснули.
     -- Тогда у вас настоящий враг. Старинная мудрость гласит, что  друзья
часто оказываются фальшивыми, зато враги всегда настоящие.
     Голос старого  мага  дрогнул,  последние  слова  прозвучали  особенно
горько. Он отвел глаза, Олег успел лишь заметить  блеснувшую  искорку,  но
прочесть не сумел.
     -- Еще меня беспокоит, -- сказал Гольш быстро твердеющим голосом,  он
словно стеснялся минутной слабости, -- зачем взяли  в  плен  эту  хищницу?
Понимаю, что раз уж в пылу схватки не убили, когда оправдано даже  богами,
потом трудно, особенно женщин, но  могли  бы  в  камере  ненароком...  Это
чересчур злая нечистая мощь!
     Олег потупился, Мрак отмахнулся:
     -- Эта нечистая сила в чистых руках.
     Гольш с сомнением посмотрел на волхва, потому  что  все  смотрели  на
него.
     -- Эта женщина -- одни пороки.
     -- Пороки разнообразят жизнь, -- буркнул Мрак. --  И  украшают.  Если
верить Таргитаю, конечно. Верить ему, правда, трудно, но брешет красиво, а
красивая ложь лучше горькой правды? Но  как  ты,  мудрый,  избегаешь  этой
нечистой силы?
     -- У меня есть надежнейшее средство, -- ответил  Гольш,  но  гордости
невры не услыхали в глухом голосе мага.
     -- Какое?
     -- Возраст.
     Взгляды всех троих скрестились на Олеге. Молодой волхв вспыхнул,  как
алая роза, переступил с ноги на ногу и открыл рот, как  окунь  на  берегу.
Трое продолжали пялиться. По всему телу волхва забегали мурашки, прогрызли
кожу, начали копаться в кишках, искать червяков, бегали по сердцу, нервам.
     Когда он сердито вскочил и ушел, Мрак вздохнул вдогонку:
     -- Как хорошо и просто было!.. Упыри, нежить, див,  зверье  лютое  --
зато никаких баб.
     -- Вспомнил, -- сказал Таргитай язвительно. -- Будет все хуже и хуже.
     Мрак удивился:
     -- Что может быть хуже женщины?
     Таргитай помолчал, подыскивая ответ, но в простой  душе  были  только
простые ответы. Он ответил:
     -- Две женщины.
     Гольш внимательно рассматривал их из-под нависших бровей. В выцветших
глазах вспыхивали  и  гасли  лиловые  искорки.  Что-то  сильно  беспокоило
старого мага, но странные лесные люди вели себя непонятно, непредсказуемо.
Будто бы не они истребили отряд Агимаса, воина-мага! И  не  они  захватили
его в плен, не понеся потерь, если не считать ссадин и царапин.
     -- Какая, говорите, ваша цель? -- спросил он напряженным голосом.
     Что-то в голосе старика удержало  на  языке  ответ  Мрака,  острый  и
малость непристойный. Таргитай тоже ощутил неладное.
     -- Ну... мы собрались порушить непотребную  власть  злых  магов.  Сам
видишь, мы по дурости да по серости решили, что все зло от каганов,  царей
да императоров. Ныне на синяках да шишках нам  вдолбили,  что  они  только
мальчишки на побегушках. Разряженные павлины, а настоящая власть не у  них
-- у магов. Мы потратили уйму сил, едва головы  не  сложили,  но  били  не
тех...
     Мрак добавил с горьким хвастовством:
     -- Хоть и хорошо били. Да, вишь, только раздразнили.
     -- Значит, -- спросил Гольш с тем же напряжением, --  теперь  всерьез
воюете с магами? Еще не отказались от безумной затеи?
     Мрак перебил Таргитая, ляпнет по дурости не то:
     -- Со злыми только. Ты вон добрый, мухи не обидишь,  сидишь  себе  да
сопишь в две дырочки. А есть злые...
     Гольш отмахнулся раздраженно:
     -- Я не добрый. Я -- равнодушный. У  меня  есть  звезды,  которые  не
предают. Есть травы, тоже не обманывают. Если сварю яд  вместо  лекарства,
то сам виноват, траву не кляну.  А  люди...  Да  Ящер  с  вами  со  всеми!
Грызитесь, царапайтесь, вцепляйтесь друг другу в глотки -- я  со  звездами
да травами, не с людьми.
     -- Но сам-то ты человек? -- спросил Таргитай.
     Спрашивал серьезно, даже глаза выпучил. Мрак похлопал его  по  спине,
сам поморщился: лопнула коричневая корка на предплечье,  потекло  красное.
Гольш пристально рассматривал странных гостей, в глубине зрачков  блистали
колючие искры. Невры замерли, в комнате запахло грозой.
     Внезапно резкие складки на окаменевшем лице Гольша  разгладились.  Он
медленно поднялся, по-старчески, с трудом разогнул спину.
     -- Отдыхайте, залечивайте раны. День был тяжкий, а за ночь ничего  не
стрясется. Зато надумается многое.
     Мрак и Таргитай торопливо, толкаясь в дверях,  выскочили  в  коридор.
Отбежали, Мрак едва не размазал дудошника по стене, прошипел, как  большая
змея:
     -- Дурень, раскаркался! Мы-де всех магов под корень  изведем,  то  да
се. Стой да сопи в тряпочку. Теперь думай, что решит за ночь. Это у нас  в
Лесу утро вечера мудренее, а здесь в Песках кто знает! Такое надумает, что
и не налезет... Сбежать, что ли?
     -- Мрак, прости... Повинную голову меч не сечет.
     -- Зато секут другое место!

     Это была самая длинная и беспокойная ночь в их короткой жизни. Комары
как озверели,  лезли  прямо  из  стен.  Мрак  беспечно  храпел,  руки-ноги
раскидал, словно коней продал, а деньги  пропил  --  равнодушный  ко  всем
комарам на свете. Крылатые твари, ленивые, как Таргитай, едва  завидя  его
густую шерсть, еще даже не отросшую во всей  волчьей  красе,  не  пытались
пробраться через этот черный лес -- набрасывались на мясо понежнее.
     Таргитай и Олег, вспухшие от укусов, как будто неумело воровали дикий
мед,  измучились.  Олег  уже  сам  начал  было  составлять  заклятие   для
изничтожения крылатых кровососов, хотя