дка, ровесник Таргитая. Но
уже никогда не пробежится по зеленой траве, не услышит песен...
     Внимание привлек стон. Один из сраженных шевелился, пытался  уползти,
волоча перебитые ноги. Олег тотчас подбежал к раненому, в  кулаке  блеснул
нож. Таргитай не успел вспикнуть, как Олег грубо схватил чужака за волосы,
задрав лицо к небу. Острое лезвие коснулось горла.
     -- Проходил здесь человек из мира живых? Лохматый, в волчьей шкуре? В
руках -- огромная секира?
     Раненый прохрипел сквозь стиснутые зубы:
     -- Нет.
     -- Вспоминай лучше.
     -- Нет. Прошли трое... дрались вместе.
     -- Он волк-одиночка, мог пройти только один.
     -- Здесь... прошли... трое братьев...
     -- Врешь?
     Пленник прохрипел, глаза скосил на острие ножа.
     -- Один... никто...
     Олег с каменным  лицом  полоснул  по  горлу,  оттолкнул  и  брезгливо
отодвинулся от странно-розовой струи,  похожей  на  разбавленную  кровь...
Несчастный забился, пальцы впились в землю и судорожно  скребли,  но  утих
быстро, вытянулся.
     -- Таргитай заорал:
     -- Пленного?!
     -- Это чужак, -- напомнил Олег.
     -- Все равно! Мы даже Агимаса...
     -- У этого перебиты ноги, -- сухо бросил Олег. --  Он  все  равно  бы
умер. Но уже долго и в муках.
     Лицо волхва было холодное и беспощадное,  как  чужое  небо.  Таргитай
почти с ужасом смотрел на Олега. Вышли из Леса все Трое люди как  люди,  а
теперь Олег стал совсем чужим. Холодным, точным и острым как удар секиры.
     -- Что теперь делать? -- спросил Таргитай жалко.  --  Мрак  здесь  не
проходил. Нам бы свернуть, искать в другом месте...
     -- Тарх, как раз здесь дорога к Ящеру!
     -- Что же делать?
     В глазах волхва было глубоко запрятанное сочувствие.
     -- Мы хотели остановить Ящера, верно? Для этого  слезли  в  подземный
мир. Если и я погибну или потеряюсь, ты должен идти не  останавливаясь.  К
Ящеру.
     -- А что я смогу?
     -- Ты -- не знаю, зато Меч бога войны... даже в твоих  ленивых  руках
кое-что смог бы.
     Таргитай с величайшей мукой смотрел по сторонам, но ответа  не  видел
ни в иссиня-черных грохочущих тучах, ни на близкой стене черного тумана.
     -- Все равно неправильно, -- сказал он со слезами. -- Неправильно! Мы
должны искать Мрака... Он бы нас не бросил.
     -- Тарх! Людям назначено делать то, что нужно, а не то, что  хочется.
Род только в этом положил разницу между людьми и зверями.
     Таргитай отвел глаза. Ему показалось, что уже слышал о другой разнице
между зверем и человеком.
     -- Тебе виднее, Олег. Ты -- волхв.
     Когда Таргитай прошагал  рядом  с  полверсты,  Олег  внезапно  сказал
раздраженно, словно сердился  на  себя  самого,  что  оправдывается  перед
дурнем:
     -- Мрака не спасем. Самим не уцелеть, ясно? Мы уже в подземном  мире.
Возврата нет. Мы просто должны успеть добежать до Ящера. Если не убьем, то
хоть плюнем в глаза. И Мрак похвалил бы.
     -- Да, Мрак бы похвалил...
     И опять впереди все поле было усеяло павшими.  Таргитай  не  мог  без
содрогания смотреть на убитых -- дважды мертвых!  Казалось,  их  застывшие
глаза следят за ним с мертвой  злобой,  куда  более  страшной,  чем  злоба
живых.
     -- Не переживай, -- бросил Олег с досадой, -- встанут...  Если  не  в
полдень, как в вирии, то в полночь.
     -- Да я что,  --  пробормотал  Таргитай  жалким  голосом.  --  Я  уже
свыкся... Человек ко всему привыкает.
     Что и страшно, подумал Олег, но промолчал. Привыкает и к плохому, а к
чему привыкает, того перестает чуждаться. С другой  руки,  ежели  человека
пичкать только хорошим, то он не должен вроде бы знать зла вовсе?  Но  так
получилось у Рода с богами. Надо подумать об этом на досуге, а  то  что-то
слишком просто получается.
     Вопль Таргитая прервал блеснувшею во тьме  ниточку  понимания  смысла
жизни. Певец перевернул на спину воина, тот был весь в черной крови,  лицо
рассечено.
     -- Олег, я нашел живого!
     Волхв в мгновение ока оказался рядом.
     -- Во имя Ящера, скажи: проходил здесь лохматый  человек  в  звериной
шкуре и с секирой?
     Воин захрипел:
     -- Их было семеро...
     -- Нет, -- вскрикнул Олег, губы сраженного двигались  все  медленнее,
-- нам нужен одиночка! Он из мира живых!
     -- Их было семе...
     Он дернулся и застыл. Олег разогнулся, лицо было темнее ночного неба.
Таргитай сказал торопливо:
     -- Нам повезло, что какие-то  зверюги  прошли  здесь  раньше  нас.  И
здесь, как видишь, дерутся. Что за  мир?..  Дерутся  даже  опосля  смерти!
Понятно, почему Род хочет разрушить этот мир...
     -- Иногда  мне  хочется  разрушить  его  самому!  --  сказал  Олег  с
внезапной яростью. -- Прямо сейчас!

     Глава 12

     Наклонившись  против  ветра,  они  двигались  через  снежные  заносы,
нагромождения льда, обходили странные полыньи с  кипящей  водой.  Таргитай
напрягал мышцы и задерживал дыхание, чтобы либо лучше задерживалось тепло,
либо разгоралось новое, но  так  он  чувствовал  себя  теплее.  Жаль,  что
двигаться так было куда труднее. Тем более бежать.
     А Олег как раз настаивал на беге. Если бегом, то  изнутри  жар,  даже
лютый ветер со льдинками лишь щиплет кожу, а не превращает  ее  в  камень.
Правда, горло хрипит, кожа облезает внутри, выплевываешь лохмотья  кожи  с
кровью, а затем и куски легких...
     Но и замерзшие, усталые до  крайности,  они  все-таки  были  неврами.
Лесными людьми. Когда позади них вздыбился снег, и шестеро воинов бесшумно
бросились сзади, Таргитай и Олег повернулись быстро и вовремя.
     Меч, казалось, сам прыгнул в руку, а Олег парировал  удар  Посохом  и
сильно ударил. Острие вошло в лоб,  будто  волхв  пытался  достать  сквозь
тонкий лед мелкую рыбешку. Хрустнуло, Олег  выдернул  боевое  оружие,  без
размаха достал второго шишаком.
     Нападающие опешили. Они не успели еще скрестить оружие, а из  них  на
ногах остались трое: еще одного рассек пополам варвар с золотыми волосами.
     -- Довольно? -- спросил Олег.
     Вместо ответа  бросились  все  трое.  Таргитай  сбил  с  ног  одного,
наступил, пытаясь удержать. Спина несчастного хрустнула, он раскинул  руки
и застыл, глядя мертвыми глазами.
     Повернулся,  волхв  как  раз  переступил  через  предпоследнего,  тот
корчился, зажимая обеими руками разбитую голову. Оставшийся пятился,  зубы
были оскалены как у зверя.
     Таргитай зашел сзади. Острый конец Меча уперся  воину  в  спину.  Тот
выгнулся, избегая  смертельного  удара,  затравленно  оглянулся.  Таргитай
улыбался без вражды. Он даже не запарился, бой был слишком коротким.
     -- Говори, -- велел Олег жутким голосом. -- Кто ты,  что  ты.  Почему
напали? Кто послал?
     Таргитай прервал:
     -- Нет, сперва скажи:  проходил  ли  здесь  человек  из  мира  живых?
Черный, с секирой, огромный и злой?
     Воин помедлил, обшаривая глазами их суровые лица.  От  них  шел  пар,
колючие снежинки падали на голые плечи и сразу  превращались  в  капельки.
Оба выглядели так, что дай им  столько  и  еще  столько,  лишь  разъярятся
сильнее перед большой дракой.
     -- Вы тоже, -- проговорил он  треснутым  голосом,  --  тоже  из  мира
живых... Да, это заметно. Он тоже дрался яростно...
     Оба, Таргитай и Олег, оказались перед ним  одновременно.  Теперь  уже
они впились в его мертвое неподвижное лицо, испещренное жуткими шрамами.
     -- Где он?
     Воин показал рукой в сторону невысоких скал.  Они  торчали  из  снега
черные, словно  обгорелые.  Низкое  небо  нависало  так  низко,  что  тучи
задевали. Там трещало, вспыхивал огонь, грохотало.
     -- Он жив? -- спросил Таргитай жадно.
     Воин перевел взгляд с одного на другого, помедлил, словно не  решаясь
сказать:
     -- Нас было две дюжины. И мы  были  лучшие.  Он  был  уже  ранен,  мы
догнали его по кровавому следу. Но когда бой кончился, нас осталось только
трое.
     -- А... он?
     Воин гордо вскинул голову.
     -- Он был великий воин! Лучший из лучших. Таких земля еще  не  знала.
Потому мы отдали ему те же почести, что и своим вождям. Мы похоронили  его
вместе с вещами и оружием воинов, которых он сразил в том страшном бою.  А
его страшную секиру вложили ему в руки. Он был с нею неразлучен...
     Небо обрушилось -- так почувствовал себя Таргитай. Хоть вдали близкую
гибель Мрака, хоть уже  трижды  ее  предсказывали  колдуны,  маги  и  даже
богиня, но к врагам смерть  приходит  с  опозданиям,  а  к  родным  всегда
преждевременно.
     Черное молчание нарушил Олег:
     -- Там... есть какие-то знаки?
     -- Да. Мы положили на его могилу огромный камень.  Теперь  зверье  не
растащит кости героя. А на камне высекли мечами его имя.
     Таргитай ухватился обеими  руками  за  голову.  Слезы  безостановочно
бежали по бледным щекам. Глаза покраснели, распухли. Губы дрожали.  Он  не
мог выговорить ни слова, страдальчески смотрел на  волхва.  Потом  рыдания
наконец прорвались, он вскричал горестно, упал, катался по мерзлой земле.
     Олег сказал воину коротко, боясь, что вот-вот сам сорвется в  детский
плач:
     -- Иди. Его нет, но остались мы двое. Мы тоже чего-то стоим.
     Воин поклонился, отступил и словно бы растворился в  струях  ветра  и
снежной метели. Олег повернулся к  Таргитаю.  Железная  воля  рухнула,  он
зарыдал горестно, закрыл ладонями лицо.
     Ощутил горячие руки на плечах. Обнялись -- одинокие, осиротевшие.  Не
просто без могучего Мрака, который вел, спасал, утирал носы, но одинокие в
подземном мире, под черным солнцем!

     И снова брели через жуткий страшный мир. Тучи  едва  не  задевали  за
головы. Снег скрипел под ногами, ветер выл и бросал в лица колючую  крупу.
Мрак бы не простил, если бы не пошли дальше. Дойти до Ящера и плюнуть  ему
в глаза!
     -- Зверь залег впереди, -- сказал Олег сдавленно.
     -- Пойдем и прогоним, -- предложил Таргитай.
     -- Ты дурак, -- сказал Олег раздраженно, -- Он  ждет  нас.  Двигается
он, как молния. Ты вымани чуть... и беги назад.
     -- Зачем ?
     -- Спрячешься за мою спину. Я встречу его сам.
     Таргитай смерил долгим  взглядом  внезапно  расхрабрившегося  волхва.
Потом кивнул:
     -- Ладно.
     Олег смотрел с отвращением на его безмятежное лицо.  Оба  знали,  что
Таргитай не побежит. Будет сражаться как умеет. А с таким порождением тьмы
надо драться с умом. Бесстрашие не поможет.
     -- Тупой, как валенок, -- сказал Олег с отвращением. -- Ладно, иди.
     -- "Тупой, как валенок",  --  повторил  Таргитай  мечтательно.  Волхв
говорит так, будто гордится им, красивым и отважным, -- Ой, Олег! Ты такие
слова и сравнения находишь... Ты мог бы научиться слагать песни,  если  бы
очень постарался...
     Он медленно двинулись вперед. Таргитай  поднимал  и  швырял  камни  в
заросли, оба настораживались. Олег прислушивался и к своему страху. Раньше
это была слепая паника, черная волна, что гасила  сознание,  превращала  в
зайца. Страх отнимал силы, кости превращались в студень, мышцы -- в  воду.
Сейчас он ощущал сильнейший страх, но теперь страх пузырил волдырями кожу,
заставлял сердце биться часто и сильно, а мышцы напрягались так, что  едва
не лопались. Скажи ему сзади "гав", он  либо  намочит  в  портки,  либо  -
подпрыгнет до небес... либо ударит в это "гав" раньше, чем сообразит,  что
случилось.
     Он видел, как  Таргитай  нагибается  за  камнями  все  реже,  швыряет
небрежно. Замечтался, дурак. Уже входит в свой мир, где как раз он умный и
все умеющий, а все остальные раскрывают рот от  восторга  и  кричат  славу
великому Таргитаю,  побившему  Ящера  и  спасшему  мир.  Теперь  только  и
осталось, что  установить  мудрые  и  справедливые  законы  на  земле,  но
Таргитай и за это берется с легкостью. Чем меньше  знаешь,  подумал  Олег,
тем с большей легкостью берешься решать.  Если  этого  раньше  не  изрекли
старые волхвы, то этот будет его вклад в сокровищницу мудрости.
     А тут наоборот, весь сливаешься  с  миром  настолько,  что  чувствует
каждую песчинку под ногами, видишь за сотни шагов  каждый  лист  травы  --
Мраку такое не снилось, -- слышишь движение червей  на  глубине.  Это  все
страх, и Олег на этот раз позволил страху взять себя с головой.
     -- Тарх, -- сказал он ледяным голосом, -- не спи.
     Таргитай вздрогнул, поспешно нагнулся за камнем.
     И в этот миг завал из камней впереди разлетелся с грохотом в стороны.
Огромный зверь, черный как ночь, выскочил из засады и  ринулся  на  обоих.
Таргитай разогнулся и замер, как жертвенный столб.
     -- Дурень, -- процедил Олег.
     В кратчайший миг он понял многое, если не все. И увидел, что  сделать
могут очень мало. Он взвился в птичьей личине, на  бегу  сбил  Таргитая  в
спину. Зверь прыгнул, Олег ощутил сильный  удар  в  крыло,  его  крутануло
вокруг себя, но пересилил боль  и  скакнул,  помогая  крыльями,  на  спину
зверя.
     Со страхом увидел, что острые когти не могут ухватиться  за  твердую,
как у черепахи спину. Зацепился за выступы, ударил клювом, едва не сломал.
Зашипел от боли, а зверь уже развернулся  и  снова  ринулся  на  Таргитая.
Дурень вместо того чтобы лежать, вскочил, в руках очутился Меч.
     Острый клюв в последний момент ударил в глаз. Зверь с рыком навалился
на врага, но потеря глаза заставила  промахнуться.  Таргитай  снова  упал,
отброшенный сильным ударом. Зверь с ревом повернулся, но тут  Олег  ударил
по второму глазу. Рев раздался такой,  что  на  этот  раз  кровь  в  жилах
застыла в самом деле. Он  взмахнул  крыльями,  упал,  поднялся  человеком.
Зверь ревел и крутился на одном месте, словно  собака  за  своим  хвостом.
Олег спешно собрал одежду, отбежал, одевался. Таргитай поднялся,  в  синих
глазах было уважение пополам с насмешкой. При всей трусости волхв не забыл
торопливо напялить портки, хотя девок нет за сто верст вблизи,  соромиться
некого...
     -- Надо добить! -- крикнул он.
     -- Надо убегать! -- огрызнулся Олег.
     -- Олег... Без глаз он же помрет с голоду!
     -- Оставайся и корми, -- предложил Олег.
     -- Жестокий ты... Нет чтобы сразу.
     -- Прибей, --  предложил  Олег.  Видя,  что  Таргитай  в  самом  деле
направился к зверю, ухватил за руку. -- Ты  совсем  дурак?  Он  по  запаху
найдет добычу! Ноздри я ему не выклевал.
     -- А-а... Тогда ладно. Все равно глаза были противные.
     Зверь с ревом вломился в каменную стену. Та  рухнула,  он  покатился,
свернувшись, как исполинский еж. Изгои смотрели  вслед,  и  вдруг  в  двух
шагах стена разлетелась вдрызг, как осколки льда под ударом молота. Черный
зверь, вдвое крупнее, молча и страшно ринулся на обоих.
     Ни отскочить, ни выхватить оружие  уже  не  успели.  Таргитай  рухнул
навзничь под ударом страшной лапы. Олега зверь сбил  плечом,  он  с  такой
силой ударился о камни, что дыхание вылетело со всхлипом. Немой от режущей
боли, он заставил себя подхватиться, скакнуть на одной ноге к Посоху,  что
блестел в трех шагах.
     Зверь терзал Таргитая. Со страшным ревом,  рыком.  Олег  увидел,  что
челюсти сомкнулись как железный капкан. Кровь брызнула струйками. Таргитай
закричал, обеими руками пытался отпихивать огромную  как  котел  морду,  а
зверь свирепо рвал ему грудь и живот.
     Олег, хромая, доковылял, с размаха ударил зверя Посохом.  Набалдашник
сухо треснул, словно волхв хлопнул ко камню сухой жердью.
     Рык разрывал барабанные перепонки. Таргитай с белым лицом и безумными
глазами  кричал  и  отпихивался,  кровь  брызнула  ему  на   лицо.   Зверь
торжествующе ревел вгрызался в разорванную плоть.
     Олег повернул Посох острым концом. 3верь вскинул голову,  их  взгляды
встретились. Сердце Олега умерло, превратилось в кусок льда. Вместо глаз у
зверя была тьма.
     Уже умирая от леденящего ужаса, он ударил держа Посох обеими  руками.
Каменный зверь был неуязвим, вместо глаз щели, но если Олега трясла дрожь,
то руки, даже дрожа, направили острие точно  в  глаз.  Он  едва  не  упал,
потому что острие погрузилось  неожиданно  легко.  Длинное  древко  начало
погружаться,  погружаться,  погружаться...  Уже  и  руки  оказались  перед
мордой, когда древко наконец уперлось. Внутри огромной головы хлопнуло.
     Зверь с ревом мотнул  головой.  В  руках  Олега  остался  оплавленный
остаток Посоха всего в полтора локтя диной. Посох прев превратился в Жезл,
подумал Олег с отчаянной надеждой. Мощь его резко уменьшилась!
     Зверь вздыбился на все четыре, взревел  оглушающе...  Воздух  на  миг
стал красным как кровь. В этом красном тумане грохнуло,  Олега  ударило  в
грудь, по рукам. Красный свет исчез, вместо зверя раскатывались  дымящиеся
обломки.
     -- Боги!-- вырвалось у него прямо из сердца.
     Грудь Таргитая была изорвана, кровь брызгала струйками. Красная плоть
истекала кровью, на животе заполнились  кровью  глубокие  раны  от  когтей
зверя, больше похожих на ножи. Даже на  левой  ноге  Таргитая  три      раны
были как будто трижды ударили ножом.
     Он истекал кровью, Олег закричал в страхе и отчаянии. Таргитай умирал
на глазах.
     -- М...мне хол...лод...но,-- прошептал он. Лицо было белое как  снег,
на котором лежал. -- Ук...рой меня...
     -- Тарх, погоди! Не мри. Я сейчас, сейчас...
     В  больном  бессилии  вытряхнул  из  мешка  тряпки  и  травы,  быстро
надкусил, чтобы пошел сок, и наложил целебные листья на разорванную грудь,
туго  примотал  чистыми  тряпицами.  Глаза  Таргитая  были  закрыты.  Губы
посинели.
     -- Тарх, не мри!.. Я ж без тебя...
     -- Олег....
     Он приложил ухо к его замерзающим губам.
     -- Что?.. Говори, говори, только не умирай!
     -- Олег... Все-таки мы далеко...  прошли...  Никто  больше...  придут
новые, сложат песни...
     -- Тарх!
     Но шепот оборвался. Лицо Таргитая расслабилось, боль  покинула,  лицо
снова стало мягким и добрым.

     Он тупо удивился, что не слышит скрипа.  Ноги  тащились  уже  камням.
Глыбы были массивные, старые, выброшенные из недр давным-давно, обкатанные
временем, сглаженные ветром.
     -- Тарх -- прохрипел он. Закашлялся, выплюнул с кровью клочья тугого,
красного. Куски легкого. -- Тарх, не мри... сейчас. Здесь где-то похоронен
Мрак...
     Он был уверен, что Таргитай не слышит. Подозревал  даже,  но  отгонял
мысль, что Таргитай уже мертв, слишком страшно остаться совсем одному,  но
певец даже в глубоком забытьи, сам почти  мертвый,  задвигался  судорожно,
лицо задрожало.
     У Олега слезы выступили, видя,  с  каким  усилием  Таргитай  пытается
вернуться в сознание. Он повторил тихо, но настойчиво:
     -- Тарх, мы у камня, где похоронен Мрак... Вернись!
     Лицо задергалось сильнее. Веки затрепетали, медленно поднялись. Глаза
были бессмысленными, но с обезображенных губ сорвалось:
     -- Где...
     Олег осмотрелся, вздрогнул. Камни сглажены, ветер тысячелетиями  дует
в одну сторону, камни  сгорбились,  с  одной  стороны  с  длинной  пологой
стороны, с другой -- крутые, обрывистые, но все на поверхности гладкие  до
блеска. Только одна массивная плита была выщерблена сверху.
     Даже отсюда Олег различил  следы  от  ударов  мечей.  На  камне  была
вырублена охотничья метка Мрака!
     -- Не обманул, -- прошептал он. Слезы снова навернулись на глаза,  он
не стал смахивать. Руки заняты ношей, а тряхнуть  головой  --  упадешь  от
движения. А подняться... можно и не подняться
     Он как-то преодолел эти страшные  сажени.  Таргитай  скрипел  зубами,
дергался, а когда Олег тяжело рухнул на отмеченный камень, глухо попросил:
     -- Опусти меня...
     -- Тарх...
     -- Я... знаю... Олег, я хочу, чтобы ты положил меня... с ним рядом...
     Слезы брызнули, Олег крепился молчал  но  тело  затряслось  само,  он
зарыдал тяжело и мучительно, как плачут мужчины, которые не умеют плакать.
     Таргитай встал на четвереньки, потом на  колени.  Ухватившись  обеими
руками за край могильной плиты, силился поднять. Перекошенное  лицо  стало
страшным. Он закинул лицо к ужасному небу, взвыл. Лицо потемнело  внезапно
из ноздрей побе