е, зато по обе стороны поднимались черные,  растрескавшиеся  от  жары
скалы. Верхушки и края оплавлены,  словно  у  восковых  свечей  на  жарком
солнце.
     Таргитай доковылял до массивной  скалы,  скорее  --  огромной  плиты,
вплавленной в землю торчком, присел под нею на корточки:
     -- Мрак!.. Я падаю. Давай малость переведем дух.
     Мрак с сомнением покосился на странную скалу:
     -- Тень от нее есть, но воды нет близко. Крепись, Тарх. Надо идти.
     Таргитай по-стариковски уперся ладонями в колени, поднялся со стоном.
Камешки  под  ногами  затрещали,  разлетелись  крупными  черными  зернами.
Внезапно из высокой черной скалы, в тени которой стоял Таргитай,  раздался
протяжный странный голос, что, казалось, шел из самой глубины земли:
     -- Вода?.. Вода есть.
     Таргитай, не веря своим ушам,  медленно  развернулся  к  скале.  Мрак
бросил ладонь на рукоять секиры,  рявкнул  страшным  голосом  разъяренного
бера:
     -- Кто здеся?
     Ответ пришел не сразу, словно невидимка размышлял над вопросом. Потом
из скалы словно дохнуло жаром:
     -- Здесь... хозяин.
     -- Какой такой хозяин? -- потребовал Мрак подозрительно.
     Он осторожно вытащил  секиру,  чуть  пригнулся,  раскорячившись.  Его
цепкие глаза прощупывали скалу, булыжники и  даже  близкую  расщелину,  из
которой поднимался дымок и слышалось бульканье, словно кипела сама земля.
     После паузы голос ответил так же замедленно:
     -- Зайдите... увидите. Вода. Тень...
     Скала треснула, вниз посыпались камешки. Трещина раздвинула скалу  на
две половинки, взвился пепел, а каменные глыбы  отползли,  скрежеща,  ширя
трещину, из которой открылся темный проход.
     Таргитай и Олег в испуге отпрянули. Мрак зло оскалил зубы,  лицо  его
было красное, покрытое грязью из пота и черного пепла.  Покачав  секиру  в
руке, словно примеряясь, он внезапно  нырнул  в  трещину.  Изгои  услышали
удаляющиеся шаги, потом все стихло.
     Олег медленно вытащил нож, и, глядя на  него,  Таргитай  нерешительно
вытащил свою секиру, вытянул шею, прислушиваясь. Скала  стояла  расколотая
на две половинки, трещина поднималась к вершине, но  там  смыкалась,  а  у
земли Мраку явно пришлось двигаться бочком.
     Олег вздрогнул, поднял ладонь. Таргитай услышал далекий голос:
     -- Тарх, Олег!.. Хозяин приглашает в его жилище.
     Олег  невольно  отступил  от  страшной  трещины  --  входа.  Таргитай
выставил  секиру  лезвием  вперед,  начал  протискиваться,  от  неловкости
обдирая плечи и бока о горячие острые камни. Ноги скользили как  по  льду,
камень был оплавлен страшным жаром.
     В небольшой пещере стоял Мрак, почти касаясь головой низкого потолка.
Таргитай подошел на цыпочках, удивляясь,  что  могучие  руки  Мрака  висят
бессильно, голова  опущена.  Мрак  стоял  перед  высоким  каменным  ложем,
вырубленным прямо в стене, а там лежал, вытянувшись во весь рост, человек.
     Таргитай невольно шагнул ближе, судорожно вздохнул. Человек был очень
красив и очень стар. Он  умирал  тихо,  как  догорает  лучина.  Его  глаза
закрыты, лицо искажено странным страданием, более сильным, как  показалось
Таргитаю, чем просто боль. Длинная седая борода закрывала грудь  и  живот,
на впалой груди он скрестил  худые,  восково-бледные  пальцы.  Лоб  высок,
вообще человек выглядит так, как должен был, по мнению Таргитая, выглядеть
великий мудрец или даже бог...
     Глаза старца закрыты. Таргитай остановился возле ложа.  Тяжелые  веки
медленно, словно  поднимая  неимоверную  тяжесть,  поднялись.  Глаза  были
совсем белые, выцветшие от старости, без радужной  оболочки,  без  зрачка.
Губы старца чуть шелохнулись:
     -- Спасибо... за сочувствие... Ты один такой...
     Таргитай спросил невольно:
     -- Что-нибудь можем сделать для тебя? Скажи!
     Губы старика чуть изогнулись, то ли в улыбке, то ли в оскале:
     -- Для меня -- нет. Но  благодарствую  за  сочувствие.  Род  все  еще
наказывает меня, являя доброту людей...
     -- Род? -- переспросил от входа Олег. Он подошел ближе, всмотрелся  в
бескровное лицо.-- Ты спорил с самими богами?
     -- Почему нет?.. Вы хотели пить... Вода под стеной. Жаждете  есть  --
реките...
     Мрак, хмурый, как  осенняя  туча,  обвел  тяжелым  взглядом  каменные
стены, свод и ровный отполированный пол. В пещере старца ни удавиться,  ни
зарезаться нечем.
     Он проговорил угрюмо, бешено раздувая ноздри:
     -- Благодарствуем. Чего только не грызли, когда  вышли  из  Леса,  но
камни... гм... А что в Горах есть, кроме камней?
     Старик утомленно закрыл глаза. В пещере внезапно похолодало. Таргитай
поворачивался к Олегу, вдруг в другой бок что-то толкнуло. На  пол  осела,
раздвигаясь под своей тяжестью, корзина из толстых ивовых прутьев. Корзина
сплетена грубо, наспех, ее стенки едва держали горку огромных  краснощеких
яблок, там же лежали сочные груши и разные диковинные плоды, которых невры
отродясь не видели.
     Под дальней стеной зазвенело,  зажурчало,  из  ровной  стены  побежал
чистейший, почти невидимый ручеек. Он потек вдоль  стены,  нашел  щель,  с
тихим журчанием начал переливаться туда, как бы впитываясь, исчезая  среди
красноватых прожилок камня.
     Мрак смотрел с подозрением, его пальцы стиснули рукоять секиры,  Олег
шептал заклинания-обереги, а Таргитай, помня, что он -- дурак  и  ему  все
можно, взял яблоко, что лежало на самом верху. Чародейски крупное,  с  его
кулак, таких в Лесу никогда не встречали, но в  их  Лесу  не  было  магии.
Налитое соком, краснобокое, у самого  черешка  --  круглая  дырочка...  На
палец Таргитая посыпалась мокрая  труха.  Червяк,  видать,  не  знал,  что
яблоко волшебное и у него могут быть неприятности.
     Олег, закончив  заклятие,  опасливо  потянулся  к  гигантской  груше,
глядя, однако, не на грушу -- на Таргитая, который уже  с  хрустом  вонзил
зубы в сочную мякоть.  Олег  осторожно  взял  в  ладонь,  ощутил  приятную
тяжесть. Тонкокожая груша едва не лопалась, распираемая соком.  Два  рыжих
муравья, поводя усиками-щеточками, припали к дырочке. Их брюшки на  глазах
раздувались, переполняемые сладким соком.
     -- Это же волшба,-- прошептал он потрясенно,-- чистейшая волшба...
     Таргитай откусил снова, зажмурился от нежнейшего вкуса. Сочная мякоть
таяла во рту.
     -- Волшба,-- согласился он, жмурясь, как кот на  солнце.--  Ежели  он
волхв, а не наш...
     Олег все еще ошалело держал грушу на ладони,  где  муравьи  раздулись
так, что сладкий сок едва не выплескивался из их ушей. Таргитай с  хрустом
догрызал яблоко, косил глазом на  корзину.  Мрак  с  разочарованным  видом
рылся в корзине, наконец воззвал к умирающему волхву:
     -- Батя... Это сосунки, но мы с тобой -- мужики. Разве ты сидел здесь
без мяса? Да ни в жизнь не поверю!
     Даже не колыхнув воздух, посреди пещеры возникла  широкая  плита,  из
ниоткуда шлепнулись тяжелые ломти. Пещеру наполнили запахи жареного  мяса,
печеного. Мрак ухмыльнулся, блеснув  клыками,  порылся  в  ломтях,  сдирая
ногтями румяную корочку, пальцы  покрылись  жиром  и  соком.  Он  выхватил
огромную печень тура, сырую, почти что выдранную из  живого  --  по  рукам
побежала дымящаяся кровь.
     -- Спасибо,-- гаркнул он  довольным  звериным  голосом.--  Ты  волхв,
каких еще поискать! Настоящего волхва сразу видно, верно?.. Хозяин, а  как
для себя? Если чем можем, только свистни!
     -- Ешьте,-- донесся тихий шепот.
     Таргитай и Олег от груш и яблок перешли к заморским плодам, Мрак грыз
только печень, кровь брызгала, острые зубы хищно  блестели.  Все  трое  не
отводили глаз от древнего старца.
     Волхв лежал  такой  же  неподвижный,  как  тот  камень,  из  которого
вырублено ложе. Крупные ладони как сложил на груди много лет  назад,  так,
казалось, с тех пор не расцеплял сухих желтых пальцев.
     -- Люди...-- прошептали его обескровленные губы.--  Все  еще  люди...
Волхв, оборотень  и  певец...  Или  это  знак?  Я  был  когда-то  волхвом,
оборотнем  и   даже   певцом...   Правда,   песни   складывал   хилые,   в
перевертничестве был чересчур горяч -- обращался то  в  бера,  то  в  рысь
вместо благородного волка, а то и в коршуна... Зато волхвом был первым...
     Голос внезапно оборвался. Глаза все еще смотрели в низкий свод.  Олег
низко поклонился, Таргитай попятился, отводя взгляд,--  боялся  мертвяков.
Мрак повел носом, спросил недоверчиво:
     -- Неужто помер? А Боромир рек, что  мудрецы  и  герои  не  мрут,  не
сказав последних слов мудрости!
     Он навис над старцем, бесцеремонно дунул  в  раскрытые  глаза.  Очень
медленно губы старца шелохнулись:
     -- Да, я еще в этом мире...
     -- Великий волхв,-- сказал Мрак.  Он  с  неудовольствием  косился  на
изгоев, что, подхватив мешки, уже топтались возле выхода.--  Ты  и  сейчас
еще силен! Нам бы это очень кстати...
     -- Нет,-- шепнули бескровные губы,-- я давно уже... не  мудрый...  не
великий... Берегитесь Ящера! Ему служит Тьма, а она в каждом  из  нас.  Не
выпускайте... Я возгордился, и Тьма одолела...
     -- Тьма?
     -- Она взяла личину лучшей из женщин... Я был, помню, в гневе... Нет,
была всепожирающая  ярость...  Обманутый,  я  проклял  весь  мир  и  решил
умереть... Но я решил взять весь мир с собой...
     -- Зачем? -- не поверил Мрак. Он насторожился, отодвинулся.
     -- Чтобы в другой раз Род сотворил получше... Я умножал  свою  ярость
тысячу лет. Скопил столько, что уже мог  сжечь  все...  Но  за  это  время
переступил порог, когда разум берет верх... Долго  думал,  потом  выпустил
ярость под землю... Бурлит,  пытается  вырваться!  Где  пробивается  выше,
трясется земля, вздымаются  огнедышащие  горы,  живое  гибнет...  Если  же
вырвется -- погибнет весь мир.
     -- Такое может случиться?
     -- Если случится, то  не  скоро...  Не  хватило  мудрости  не  копить
ярость, но хватило осторожности... запрятать глубоко...
     Старец  помолчал,  глаза  его   медленно   закрылись,   Мрак   угрюмо
проговорил:
     -- Такой могучий волхв как бы мог нам помочь!
     -- Увы,-- услышал он слабый голос,-- я всю мощь направил на то, чтобы
отомстить миру... Всю жизнь! А сколько бы мог... Идите. Не  дайте  одолеть
себя Тьме...
     Олег и Таргитай, повинуясь неодолимой силе, заспешили из пещеры. Мрак
шагнул было следом, но  пересилил  себя,  обернулся.  После  долгой  паузы
старец прошептал в последнем усилии:
     -- Меч... Сила киммеров -- в Мече...
     Свет в пещере начал меркнуть. Мрак бегом бросился к щели, протиснулся
ужом. Скала кряхтела, в трещине сухо  трещали,  лопаясь,  мелкие  камешки.
Таргитай и Олег стояли на обугленной земле, щурились от яркого солнца.
     --  Отошел,--  выдохнул  Мрак.  Он   судорожно   перевел   дыхание.--
Здоровенный был когда-то мужик... Надеюсь, если не в вирый, то хоть  не  к
Ящеру угодит!
     -- Он что-то сказал еще? -- спросил Олег с надеждой.
     -- Сказал. Боромир верно рек, что герои не уходят из жизни, не сказав
великих слов.
     -- Что он рек?
     -- Мудрые слова. Только не знаю, что с ними делать.

     Глава 3

     Еще день спускались с Гор, потом потянулась Степь.  Олег  жалел,  что
скалы покинули в спешке, не успел оглядеть все камешки и редкие травы,  но
Мрак заявил, что от Гор взяли  даже  больше,  чем  ожидали.  Союзников  не
отыскали, верно, зато умирающий  волхв  сказал  про  таинственный  Меч,  в
котором заключена вся мощь киммеров. А это уже победа.  Пусть  половинная,
но других побед не бывает. Полные  победы  только  в  сказках,  где  дурни
счастливы, лодыри побеждают, а царевны выходят замуж за страхолюдин.
     Опять шли быстрым шагом, еще чаще -- бежали.  В  недостижимо  высоком
небе  звенели  трели  жаворонков,  под  ногами  суетливо  прыгали  зеленые
кобылки, стрекотали в траве. Порхали бабочки.
     Вдруг Мрак насторожился, его  руки  мгновенно  ухватили  лук,  стрела
легла на тетиву. Высоко в небе слышались приближающиеся щемяще  прекрасные
звуки. Таргитай зачарованно поднял голову, а Мрак вскинул лук.
     В яркой синеве плавно скользили огромные белые лебеди.  Крылья  мерно
плескали по невидимым струнам, длинные шеи  вытянуты.  За  ними  плыла  по
воздуху узкая повозка. От нее шло сияние,  словно  в  огне  догорал  кусок
железа.
     Олег повис на руке Мрака, не давая прицелиться. Мрак стряхнул волхва,
но стрелять не стал, буркнул подозрительно:
     -- Странные лебеди. Орут непривычно.
     Таргитай кивнул, ибо охотник попал в точку.  Лебеди  красивы  лишь  в
воде, да и то пока молчат. На берег выходят безобразно, переваливаясь, как
старые толстые бабы, волоча по земле  мокрые  зады.  Байки  про  лебединые
песни придумал тот, кто никогда их не слышал: голоса у  них  хуже,  чем  у
несмазанных  телег.  А  эти,  что  летят  над  головами,   кричат   совсем
нелебедиными голосами, а летят красиво, хотя грузновато.
     Олег вдруг вскрикнул, ткнул в небо трясущимся пальцем:
     -- Аполлон выглянул! Вон смотрит на нас!
     -- Кто это? -- спросил Мрак настороженно. Стрелу он опустил,  но  лук
держал.
     -- Один из наших древних богов... От наших за что-то изгнали, так  он
стал главным... почти главным богом далеко-далеко на юге. Правда, на  зиму
всегда возвращается в наши Леса, но весной отправляется обратно.
     -- Не слыхал о таком,-- проворчал Мрак.
     -- Это могучий бог, Мрак, поверь! У него четыре руки, он стреляет  из
лука даже лучше тебя. Наверное, лучше. Так  что  на  всякий  случай  убери
стрелу. Бьет, как и ты, без промаха, но стрелы не простые -- огненные!
     Упряжка уменьшилась,  превратилась  в  точку,  затем  растворилась  в
синеве. Серебристые крики умолкли. Мрак уложил стрелу в колчан, спросил:
     -- Значит, жди наступления холодов?
     -- Нет, это там, на юге... Впрочем, еще лето не кончилось... Не знаю,
Мрак! Ты всегда задаешь трудные вопросы.  Может  быть,  полетел  навестить
родню.
     -- Гм, волхв должен знать. А как  он  очутился  на  юге?  Аист  сдуру
заблудился, не туда ветром занесло?
     -- Не его, а его мать Лето,-- объяснил Олег.  Он  напыжился,  излагая
то, что успел прочесть.-- Она из нашего племени невров, а  на  юг  бежала,
перекинувшись волчицей! За что ее изгнали --  в  книге  не  сказано.  Лишь
добежав до  Делоса,  вернула  себе  человеческий  облик  --  пришло  время
разрешиться от бремени... На свет принесла близнецов: мальчика и  девочку.
Их там назвали Аполлоном и Артемидой. Но хоть и родились в чужом краю,  но
наша кровь сказалась: девка стала богиней лесной охоты, хотя лесов там  --
с гулькин нос, научилась стрелять из лука. Словом, вроде дочери Велеса,  а
парень стал лучшим стрелком из лука. Сначала  он  там  занимался  зверьми,
вроде нашего Велеса,-- голос крови,  сами  понимаете,  потом  стал  еще  и
солнечным богом. Он да сеструха -- лучшие  стрелки,  даже  боги  не  могут
выстоять против них!
     Мрак задумчиво посмотрел в ту точку неба,  где  растворилась  повозка
Аполлона.
     -- Из лука -- понятно, у нас с детства каждый... Кто стреляет  плохо,
мрет с голода. Но солнечным богом... гм...
     Олег сказал гордо:
     -- А что? Если в Лесу родились, пням молились, так больше  ничего  не
умеем? Мы вон тоже из Леса -- и ничего! Как Аполлоны. Кстати, знаешь,  кто
был отцом Аполлона и Артемиды?
     -- Ну-ну, не дергай бера за хвост!
     -- Невр Опис. Твой прадед, а ты, говорят, весь в него как выкапанный.
     Мрак присвистнул, сощурил глаза, глядя в синее небо. Долго шли молча,
посматривали по сторонам, замечали  каждое  пыльное  облачко.  Вдруг  Мрак
сказал сердито:
     -- А я бы ни за какие пряники не ушел из родного  Леса!  Даже  сделай
меня хоть сейчас вторым солнечным богом!.. А ты, Олег?
     Волхв пожал плечами, потеребил бородку.
     -- Не знаю. И в своей деревне остаться хорошо бы, но  и...  Мрак,  мы
ведь столько узнали и увидели, когда вышли из Леса! У  тебя  вот  железная
секира и стрелы с бронзовыми наконечниками, каких ты не знал  в  Лесу.  Мы
много узнали, мы ездили... почти  ездили  на  конях.  Мы  разговаривали  с
Горыней, Святогором, самым первым волхвом...
     -- Лес -- наша родина! -- объявил Мрак с негодованием.
     -- Да-да, конечно... Но стать богом в чужом  краю  --  тоже  терпимо.
Недаром многие невры ушли. Одни раньше Леты, другие  позже.  Да  и  сейчас
тоже...
     -- Что сейчас? --  переспросил  Мрак  подозрительно.--  Но-но!  И  не
думай. Лес -- это Лес. Все остальное хуже. Лучше быть последним  невром  в
Лесу, чем солнечным богом на чужбине!
     Изгои промолчали, отводя взгляды. Трава сухо  трещала  под  сапогами.
Долго бежали молча, наконец Олег не стерпел, сказал  осторожно,  чтобы  не
рассердить оборотня:
     -- В Лесу я так и жил бы у Боромира на побегушках. Даже Боромир волхв
больше по кличке! А в этих краях вдруг да в самом деле стану волхвом!
     Мрак фыркнул, повернулся к Таргитаю:
     -- А ты, дудошник?
     Таргитай бежал, ровно дыша, ответил не сразу, уклончиво:
     -- Мрак... Здесь совсем другой  мир!..  Я  ничего  не  понимаю.  Хочу
сперва все понять, а судить буду потом.
     Мрак люто сверкнул глазами:
     -- Эх... Пользу вам подавай! Что волхв, что певец. А  честь,  отвага,
совесть? Какая от них польза? Мне вот сразу все  понятно.  Переметнулся  к
чужим, значит -- враг. Аль мы не патриоты Леса?
     Таргитай и Олег не спорили,  но  глазами  с  оборотнем  старались  не
встречаться. Тот  бежал  гордый,  непреклонный,  но  косился  на  обоих  с
подозрением. Только последний дурак считает, что если заставил  замолчать,
то победил. Или хотя бы переспорил. Нет, они всего лишь замолчали!
     Вдруг он бросил хмуро:
     -- У нас появились попутчики.
     Таргитай  повертел  головой,  увидел  только  в   синеве   крохотного
жаворонка. Тот кувыркался, смешно трепыхал крылышками, звонко и  счастливо
верещал свою нехитрую, но радостную песенку.
     -- Эта птичка?
     -- Да, она, и еще десяток всадников,--  ответил  Мрак  хмуро.--  Кони
быстрые, мечи острые... Да и колчан  у  каждого  полон  стрел  с  калеными
наконечниками. Ну, славяне, покажем прыть...

     Далекое желтое облачко пыли медленно ползло им  наперерез.  Попутчики
-- не сопутчики, это малость лучше. Но дальше дороги пересекаются, а пешие
недалеко уйдут от конных.
     Они бежали молча.  На  беду  кустарника  почти  нет,  голая  Степь  с
островками  озверевшего  от  борьбы  за  выживание  чертополоха,   сухого,
ощетинившегося колючками.  Чаще  земля  тянется  сухая,  твердая,  где  не
удавалось зацепиться даже стелющейся лапчатке.
     Мрак  трижды  валил  изгоев,  заставляя  перебегать  голые  места  на
четвереньках. Таргитай быстро измучился, взмок. Мешок натирал хребет,  как
зверь прыгал на затылок.
     -- Мрак... Может, полежим здесь? Тут густо, не заметят.
     -- Быстрее,--  поторопил  Мрак.  Изгои  еще  никогда  не  слышали  от
оборотня такого настойчивого голоса.-- Шевелитесь, если ваши шкуры чего-то
стоят... в чем я сомневаюсь.  Киммеры  растянулись  в  цепь,  едут  не  по
дороге, как всегда, а по  степи...  Просматривают  все  места,  где  можем
сховаться!
     -- Неужто за нами? -- не поверил  Таргитай.--  Это  же  столько  надо
народу поднять, от делов оторвать!
     -- За нами, за нами,-- ответил  Мрак.--  Ты  же  слышал,  мы  сорвали
скуфью с самого Фагимасада, будь он неладен.
     -- Это Таргитай помешал выстрелить,-- напомнил Олег.
     -- Да, это наш дурень постарался...  Эх,  про  вовка  помовка,  а  он
тут... Прямо в середине цепи тот смуглолицый, которому я стрелу в плечо...
Фагимасад!
     -- Если бы только в плечо... А то и в задницу!
     -- Умолкни,--  прервал  Мрак  люто.--  Дыхание  сбиваешь.  Побыстрее!
Ползете, как два равлика. Или чересчур храбрые?
     Желтое облачко рассеялось, уже сверкали блестки, прыгая по обнаженным
лезвиям.  Густая  цепь  всадников  прочесывала  густую  траву  как  частый
гребень. Из-под копыт  выскакивали  перепела,  зайцы.  Мрак  ругался  злым
хриплым голосом, его зоркие  гла