-таки наши заклятия смешались, вот так  и  получилось...
Хотя тоже вряд ли. Нечего себя успокаивать, надо сказать  правду  хотя  бы
молча и самому себе: землю растрескивать и  то  не  всегда  получается,  а
всему остальному так еще учится, учиться и учиться!

     Несколько  человек,  осмелев,  бросились  к  окаменевшим   великанам.
Остальные  бродили  по  двору,  с  удивлением  и  трепетом   рассматривали
распластанную тушу гигантского Змея.  Женщины  торопливо  засыпали  черную
кровь песком, получалась вязкая грязь, пахло гадостно, на  обувь  налипало
хуже глины, у кого-то оторвало подошву, там стояла ругань.
     Младшенький  вскарабкался  на  спину  чудовища,  старательно   хэкал,
вырубая самую толстую иглу гребня.  Лезвие  топора  разбрасывало  короткие
злые искры, сухие осколки кости вжикали со злым свистом.
     От пристройки послышались неуверенные шорохи.  Дверь  качнулась  и  с
грохотом упала. За ней стоял, держась за дверной косяк,  высокий  человек,
обнаженный до пояса, лохмотья волчовки  висели  на  ремне.  Черные  волосы
слиплись и закрывали лицо, справа торчали дыбом.  Его  раскачивало,  грудь
поднималась и опускалась, словно накачивал воздух в  кузнечный  горн,  где
куют ему секиру. Правая бровь была рассечена, потемнела от  крови,  волосы
слиплись и торчали над глазом, как багровый гребень.
     Он отпихнулся, пошел в их сторону. Олег со страхом увидел, как сильно
избито все тело оборотня. По всему  телу  темнели  кровоподтеки,  кровь  и
сукровица сочились из множества ссадин.  Он  даже  прихрамывал  слегка,  а
двигался так, будто каждое движение давалось с трудом.
     А я все о себе, подумал  Олег  с  раскаянием.  Мраку  вон  какой  бой
выпал...
     -- Мрак, -- крикнул он, но вместо крика  из  горла  вырвалось  сиплое
шипение, словно старой больной гадюке наступили на брюхо. -- Мрак...
     Мрак шагал с усилием, каждое движение давалось с  таким  трудом,  что
его всегда темно-коричневые глаза стали белыми  от  страшного  напряжения.
Когда он отдалился от сарая шагов на  пять,  в  темном  проеме  показался,
обеими руками цепляясь за дверной косяк, изувеченный человек, весь залитый
кровью,  в  красных  лохмотьях,  что  заменяли  одежду,  и  можно   только
догадываться, что часть из них когда-то была доспехами.
     Он отлепил руки, сделал шаг, сарай зашатался, стены качнулись,  пошли
складываться. Бревна загрохотали, обрушились на землю. Взметнулось облачко
пыли  и  пепла,  и  лишь  когда  бревна  раскатились,  едва  не   подшибив
окровавленного человека, стало заметно, что бревна измочалены,  словно  по
ним долго и нещадно били молотами.
     Человека раскачивало, он боролся с воздушным  толчком  в  спину.  Все
лицо было сплошным кровоподтеком, уши распухли и висели толстыми оладьями,
словно по ним долго били толстым поленом. Губы стали черными  и  покрылись
трещинами, как кора старого дерева,  а  в  трещинах  запеклась  коричневая
кровь.
     Губы  дергались,  Олег  понял,  что  пытается  что-то   сказать,   но
измученный рот отозвался болью, и княжеский сынок -- теперь видно, что это
он -- с трудом  сделал  еще  шаг,  остановился,  его  шатало  сильнее,  но
превозмог себя, сделал еще один шажок, продвинув ногу на длину ступни.  Он
хромал так сильно, что едва не падал на бок, но вторую ногу волочил вовсе.
Когда сумел сделать третий шаг, весь перекашиваясь от  страдания,  княгиня
вскрикнула, преодолев оцепенение, и бросилась к названному сыну:
     -- Ты... ты дрался с самым сильным? Самым страшным?
     Олегу показалось, что сынок сделал попытку хотя бы указать глазами, с
кем дрался, или сам хотел посмотреть, но задубевшее  от  побоев  и  ушибов
тело было как льдина, а княгиня, заливаясь счастливыми слезами,  бросилась
ему на шею:
     -- Сынок!.. Надежда наша!..
     Воевода успел оторвать ее руки от падающего сынка. А  двое  воинов  с
усилием подхватили Святобоя, держали, пыхтя и  багровея,  на  ногах.  Тот,
наконец, сумел разлепить губы:
     -- Я цел...
     Старый волхв быстро провел  ладонями  по  всему  телу  сынка,  но  не
прикасался, брови озабоченно сдвинулись на переносице:
     -- Кости целы... может быть. Рваных и резаных ран  нет,  так  что  ни
когти, ни клыки его не коснулись!
     -- Слава богам, -- вскрикнула княгиня.
     -- Похоже, его долго били дубинами, -- предположил колдун. -- Судя по
расположению кровоподтеков, размерам и  глубине,  великанов  было  десятка
два... Видимо, какие-то сумели зайти с той стороны  незамеченными.  Но  он
встретил их в одиночку и... победил, пока  мы  сражались  с  этой  стороны
двора... так что теперь героям нужен только отдых!..
     Олег подбежал к Мраку, подхватил, тот замычал, кровоподтеки по  всему
телу, но от помощи отстранился:
     -- Что тут стряслось?
     Олег покачал головой, от этого  простого  усилия  от  виска  к  виску
стрельнуло острой болью. Он перекосился, подумав хмуро, что он внутри весь
такой, какой Мрак снаружи, прошептал:
     -- Взгляни... и поймешь.
     Мрак тупо озирал двор:
     -- А куда делись коновязь,  колодец?..  И  почему  эта  туша  посреди
двора?.. Это он упал потому, что заснул, или это ты пытался захомутать нам
конячку с крыльями?
     -- Пойдем, -- сказал Олег настойчиво.  --  Пойдем.  Тебе  хорошо,  ты
почти цел, а я...
     -- Обопрись на меня, -- предложил Мрак.
     Он оглянулся на княжеского сынка, того подхватили на руки  и  понесли
четверо дюжих гридней,  а  воевода  поддерживал  голову.  Странная  улыбка
тронула распухшие губы Мрака. Он задержал  дыхание,  подхватил  Олега  под
руку и почти без заметных усилий повел в их комнату.

     Заря поднималась странно желтая, даже оранжевая, что сулило  болезни,
тяжелую работу и бесконечные  страхи.  Вершины  гор  и  верхушки  деревьев
неправдоподобно желтели, словно  злые  колдуны  превратили  их  в  мертвое
золото. Небо из темного уже посветлело, но синеву не  обрело,  а  осталось
болезненно светлым, даже белесым, словно  не  видевшие  света  корни,  или
брюхо большого жирного червя, что живет в глубинах земли.
     На оборотне заживало как на волке, к  тому  же  примочки  и  целебные
травы Олега, так что Мрак поднялся хоть и хмурый, исхудавший, но на темном
от солнца кровоподтеки почти не просматривались. Из комнаты он вышел самым
бодрым, в то время как Таргитай тер кулаками глаза, зевал во всю  пасть  с
жутким волчьим подвыванием, уговаривал поспать еще, а  Олег  после  ночной
битвы все еще чувствовал себя слабее голодного комара.
     На выходе повстречали воеводу, тот с  крыльца  довольно  посматривал,
как его гридни втыкают с разбега дротики в распластанную тушу Змея. Сыны и
несколько  мужчин,  забравшись  на  спину  чудовища,  старательно   рубили
топорами, сбрасывали вниз куски белесого мяса, похожего на куриное. Бабы и
подростки таскали огромные  пласты  в  подвал,  Олег  слышал,  как  хозяин
уверяет кого-то, что это пойдет на корм свиньям, Олег не  сомневался,  что
только свиньям, вот только не считают ли  здесь  и  некоторых  постояльцев
свиньями...
     Олег с содроганием вспомнил ночь, спросил у воеводы:
     -- Чего эти волки на вас напали?
     -- Волки? -- удивился тот. -- Нужны мы волкам!.. Это двоюродный  брат
княгини пытается добраться до княжеского  стола.  Но  так  просто  нас  не
достать, вот и пошел на сделку с этой мерзостью. Даже не сделку, а  просто
сумел подчинить себе разную дрянь... Волки-оборотни, стаи  летучих  мышей,
что питаются кровью, некоторые лешие...
     Мрак  молчал,  ему  было  все  понятно,  а  Олег  ощутил,  как  грудь
наливается тяжелой ослепляющей злобой. Человечество  гибнет,  вот-вот  мир
перейдет в руки тех, кто людей не оставит на земле вовсе, а они не  только
продолжают биться насмерть, но еще и эту недобрую силу нелюдей  используют
людям на погибель!..
     Таргитай поправил за спиной мешок, синие глаза пробежали по верхушкам
далеких деревьев. Пихнув их в спины, к воеводе  подошел  один  из  старших
челядинцев, затем повернулся к Олегу:
     -- Говорят, ты волхв-лекарь?
     -- Верно говорят, -- согласился Олег.
     -- Как здорово!
     -- Что-то болит? -- поинтересовался Олег.
     -- Болит, еще как болит!
     Олег обрадовано пощупал сумку на поясе, где носил сушеные травы:
     -- Это хорошо, я лечить люблю. Что болит?
     -- Да все болит: вот рука, к примеру. Болит, да не  просто  болит,  а
болит, болит, болит... Или нога. Болит, да не  так  вот  болит  и  все,  а
болит, болит, болит! Или живот. Не просто  себе  болит,  а  болит,  болит,
болит...
     -- Ага, -- сказал Олег, он с  превеликим  терпением  слушал,  --  все
понятно. Иди-ка ты, но не просто иди, а иди, иди, иди...
     Мрак и Таргитай оглядывались  с  нетерпением  снизу  со  двора.  Олег
сбежал по ступенькам, злой на ничтожного человечишку, что так  ценит  свою
жизнь, как будто на свете нет ничего  ценнее...  А  как  же  я,  мелькнула
мысль. Я же боюсь опасности до свинячьего  визга!  При  одной  мысли,  что
убьют, от ужаса темнеет в глазах, кровь превращается в лед!
     -- Не знаю, -- проговорил он вслух, -- я боюсь как-то по-другому.
     Мрак услышал, вскинул брови, одна из которых была толще другой:
     -- Что?
     -- Это я про себя, -- торопливо сказал  Олег.  --  Заклинание  творю,
чтоб на тебе зажило быстрее.
     Мрак довольно хмыкнул, на ходу задрал голову.  Окна  второго  поверха
закрыты. Ни княгиня, ни княжий сынок не проснулись. А и проснутся,  то  не
скоро княжий красавец выйдет на люди, не скоро. Да и  уж  не  будет  таким
красивым.
     Из-за туши Змея вышел хозяин.  До  пояса  был  в  сгустках  крови,  в
сапогах хлюпало, но рожа расплывалась. Указал троим на три огромные скалы,
чьи тени достигали двора:
     -- Прямо на перекрестке!.. Каково?.. Неплохая примета.
     -- К деньгам? -- спросил любознательный Таргитай.
     -- К деньгам, -- подтвердил хозяин.
     Олег поморщил лоб:
     -- Что-то не помню такой приметы...
     Хозяин удивился:
     -- Да вон же она!.. Три скалы. Разве место не приметное?
     Олег все еще морщил лоб, не понял, Мрак  хохотнул,  примета  в  самом
деле лучше  не  придумать,  только  примета  в  человечьем  смысле,  не  в
волховьем. И к деньгам, точно. Хозяин всем будет показывать три скалы, еще
плату брать станет.
     От Змея закричали, сыновья спускали вниз огромный  кус  мяса.  Хозяин
оглянулся, махнул рукой, сказал неврам благожелательно:
     -- Приезжайте на постоялый двор "У трех великанов"  еще.  Здесь  рады
гостям, что умеют хорошо и много есть. Да и пить.
     Таргитай переспросил:
     -- "У трех великанов"? Это где?
     Мрак заржал, а Таргитай постоял с раскрытым ртом,  потом  засмущался,
порозовел. Доселе безымянный постоялый двор обрел название.

      * Часть 3 *

     Глава 33

     Даже Таргитай ускорял шаг на выходе из городка. Чем скорее  выйдут  в
места, где их не увидят, тем скорее  Олег  вызовет  Змея,  Руха,  а  то  и
Стратим-птицу. Все сядут на теплые мягкие перья, оно разбежится,  а  потом
полет, полет! Укрывшись от ветра, можно складывать  песни,  ибо  в  полете
душа поет, слова сами сцепливаются одно с другим так, что  любой...  кроме
Олега, конечно... либо плачет, либо взвеселяется,  а  в  груди  становится
чище, люди тоже добреют...
     Когда шли через  городок,  их  провожали  испуганными  взорами  из-за
приспущенных ставней, заборов. Даже  коза  мекнула  испуганно  и  коротко,
словно ей тут же зажали пасть.
     День был спокойный, только  впереди  на  дороге  возникали  маленькие
вихрики, вздымали пыль, засыпали глаза. Раздраженный Мрак вытащил  нож  и,
когда новый вихрик встал у них на пути, ловко швырнул в самую середину.
     Только его чуткие волчьи уши уловили тонкий  вскрик.  Вихрик  тут  же
рассыпался, пыль пугливо осела. Нож, зависнув на миг,  звякнул  о  твердую
дорогу и застыл. Олег ощутил, как волосы  шевелятся  на  затылке,  а  Мрак
хладнокровно вытер с лезвия кровь и сунул, не глядя, в ножны на поясе.
     Дальше торопливо шли в мертвой тишине, шлепая  подошвами  сапог,  что
дали Мраку добрые люди в городе. Двойная свиная кожа поскрипывала, жалуясь
на камни, да что-то глухо звякало в мешке Олега.
     Странно, молчали птицы как в кустах, так  и  на  деревьях.  Сразу  за
городским частоколом встретили стадо диких свиней. Лишь вожак покосился  в
их сторону злобными глазами, а свиньи мощно  вспарывали  землю,  плугу  не
угнаться, выбирали тонкие светлые корни, не  знающие  света,  прошлогодние
желуди.
     Чуть дальше стадо коз обдирало кусты, а самые бойкие, встав на задние
ноги, умело щипали сочные листья  с  низенького  дерева.  Одна  не  смогла
упереться передними в ствол, так и топталась на задних, доставая вытянутой
мордой нижние ветви.
     -- Козы, -- нарушил молчание Олег, -- любимый скот Чернобога!
     -- Умная скотина, -- заметил Мрак одобрительно. -- Хитрые. Любая коза
волхва подменит, не заметишь разницы.
     Он умолк и потянулся за ножом: на дороге снова встал крутящийся столб
пыли с  мелькающей  в  нем  соломой,  листьями,  щепочками.  Вверху  столб
расходился широкой воронкой, а тонкая ножка непрерывно ерзала по земле, не
то жадно выискивая, что еще подхватить и унести, не то пытаясь удержать на
себе эту воронку.
     Таргитаю  почудилось,  что   рассмотрел   быстро   меняющееся   лицо,
получеловечье-полунепонятно какое, но не звериное, чересчур злое и хищное.
     Олег сказал быстро:
     -- Если ты тоже знаешь,  кто  мы,  ответствуй!..  Где  главное  племя
великанов?
     Лицо исчезло, рассыпался и вихрик, но через мгновение впереди  возник
другой,  побольше.  Там  мелькало  так  быстро,  что  лица  разглядеть  не
удавалось, но в переливе воздушных струй Олег уловил нечто, что упорно и с
нечеловеческой злобой смотрело прямо на него.  Огромный  рот  раскрывался,
Олег не слышал ничего, кроме шуршания листьев и сухой травы, что кружились
по земле, затем словно рухнула стена, он услышал громкое шипение:
     -- Вы идете... к ним...
     Мрак удивленно хмыкнул, не ожидал, Олегу бы приосаниться,  чуял  куда
вчера нес в вихре, но волхв спросил настороженно:
     -- Но сколько?
     -- Недолго, -- прошелестел вихрь.
     -- Недолго, -- сказал Олег настойчиво, -- это день? Год? Тысячу?
     Вихрь приподнялся, верхняя часть расширилась, там листья кружились  с
такой скоростью, что их рвало на части, измельчало в  мелкую  сухую  пыль.
Шелест затихал:
     -- К полудню уже...
     Вихрь распался, листья все еще кружились, медленно оседая  на  землю.
Таргитай обрадованно воскликнул:
     -- Так это ж близко!
     Мрак тоже кивнул, но подозрительный Олег пробурчал:
     -- Он не сказал, к какому полудню. Я не очень-то верю  всяким  там...
Есть время деревьев, когда замечают только смену зимы на весну,  весны  на
лето, лета на осень, а зимой спят, как мы ночью,  есть  время  бессмертных
богов, когда тыща лет идет за день, есть время стрекоз, когда наш день для
них за год! А кто знает, что творится у этих, что в вихрях?..
     Мрак застонал и ускорил шаг. Таргитай посмотрел на ученого  волхва  с
укоризной, как можно истязать раненого,  ведь  занудство  есть  худшее  из
мучений!

     От городских ворот дорога раздваивалась:  одна  шла  к  лесу,  другая
тянулась к далеким горам. Для Олега и  Таргитая  она  вскоре  истончалась,
исчезала, только Мрак видел, что дальше дорога вовсе не то  длинная  змея,
вывалявшаяся в пыли и обвившаяся вокруг горы, не то  небрежно  наброшенный
на гору исполинский пастуший кнут.
     Олег начал на ходу  шептать  заклятия,  когда  из-за  крохотной  рощи
выдвинулось маленькое распаханное на зиму поле, женщины и детишки  рыхлили
землю, пятеро мужчин с натугой выдирали кряжистый пень.
     Детишки первые оставили работу, вытаращили любопытные глазенки.  Мрак
шел  впереди  изгоев  красивый  и  горделивый,  как   подобает   человеку,
побывавшему в киммерийском  царстве,  летавшему  на  чудищах  с  крыльями,
способными накрыть целую деревню, побывавшему в подземном  мире,  вирии  и
даже на Мировом Дереве.
     Эти простые люди, не покидавшие свой маленький мир, смотрели на троих
рослых людей в звериных шкурах со страхом и уважением. Дети раскрыли  рты,
а один вовсе засунул палец в рот и смотрел выпученными глазами.
     -- Нам нужна дорога  к  горным  великанам,  --  сказал  Мрак.  --  Мы
слыхали, что они забредают в эти края.
     Мужики  переглянулись,   начали   отодвигаться.   Женщины   закрылись
платками, поспешно  исчезли,  даже  детей  утащили.  Осталось  трое  самых
отважных, но их тоже трясло, а глаза пугливо бегали по земле, будто искали
норки.
     --  Вон...  там...  --  проговорил  наконец  один.   --   За   той...
вершинкой... начинается тропка...
     Мрак кивнул на едва заметную дорогу, что от окраины села вилюжилась в
сторону гор.
     -- А эта разве не прямее?
     Мужики переглянулись, он увидел, как двое побледнели, а третий  вовсе
попятился.
     -- Плохая, -- проговорил один, наконец, тихо,  опасливо  оглянулся  и
повторил, -- очень.
     Мрак переглянулся с друзьями. Им другие вовсе  не  попадаются,  будто
для них троих хорошие заказаны.
     -- Чем же плохая?
     Мужики снова переглянулись, один сказал боязливо:
     -- Дурные предзнаменования.
     -- У нас есть мудрец, -- воскликнул Мрак, -- что хошь  перетолкует  в
дурное. Но мы еще живы. Что там:  вороны  побелели,  рак  свистнул,  сухая
верба зацвела?
     -- Когда путник идет  по  этой  тропе,  --  сказал  самый  смелый  из
мужиков, остальные отступили и делали знаки, отгоняющие злых  демонов,  --
то под ногами сперва слышен шепот, потом выступает кровь!
     Олег заметно посерел, а Мрак спросил с интересом:
     -- Много?
     -- Пятнами, -- объяснили ему. -- Кровавые пятна!
     -- Ага, -- понял Мрак. -- Только пятна. И это говорите нашему волхву,
который привык бродить в крови по колено?.. А то и по развилку?
     Он стукнул Олега по спине, тот невольно выпрямился. Мужики со страхом
косились на широкую грудь волхва, разведенные  в  стороны  плечи,  длинные
могучие руки, а женщины издали с трепетом в сердце заглядывали в  странные
зеленые глаза, настолько яркие и чистые, словно там  блистали  драгоценные
изумруды.
     Таргитай, которому наскучило стоять и вести умные разговоры, качнулся
и потащился по прямой дороге. Мрак развел руками, кивнул на него  мужикам,
мол, видите, как надо, и вместе с волхвом двинулись нога в ногу  вслед  за
певцом.
     Мрак, к облегчению Олега, долго всматривался в горы, сказал:
     -- Ладно, не гоняй Змея... И вихри оставь. Вишь за горой долину?.. Да
нет, саму не видно, но воздух там дрожит, видишь?.. И  этого  не  зришь?..
Черт, как же ты еще жив. В общем, в той долине, судя  по  всему,  и  живут
великаны. Да не один-два, а целое племя. Воздух-то аж желтый!  Хоть  топор
вешай.
     Таргитай застонал:
     -- Так мы ж туда целый день идти будем!
     -- Не идти, а бежать, -- поправил Мрак  мягким,  как  подбрюшный  пух
птенца, голосом. -- Не той тропкой, а этой, что попрямее. Не целый день, а
к полудню там будем. Зато подойдем незамеченными, а Змея за  сто  верст  и
видно, и слышно.
     Он все прибавлял шаг, но это  был  еще  не  бег,  Олег  даже  успевал
рассуждать:
     -- Идем на восток... Я думал, великаны живут в западных горах. А они,
выходят, на востоке... Значит, обитают и на западе, и  на  востоке.  Может
быть, еще и на севере... Вот только, что на юге?
     А Таргитай обрадовался, сказал просветлевшим голосом:
     -- Я тоже знаю! Боромир рек, что если идти все время  на  восток,  то
дойдешь до вирия, а если на запад, то до загробного мира.
     -- Брехня, -- сказал Мрак. -- Мы топтались и в вирии, а  в  загробном
кого-то, помню, за хвост и об угол...  Какой  запад,  какой  восток?  Одно
наверху, другое внизу.
     Таргитай  кивнул,   верх-низ   он   понимал   лучше,   чем   странные
восток-запад, но Олег возразил:
     -- Это сейчас. Но раньше могли быть и там.
     --