орота... не видел!..
     -- Какой поворот? Это островок.
     Голос удалился, затих. Олег подумал, что остров в самом  деле  должен
был возникнуть неожиданно, чтобы чуткий Мрак не успел  свернуть.  Он  даже
пощупал опасливо почву,  не  толстая  ли  спина  исполинского  зверя.  Мог
вынырнуть из глубин подышать воздухом, вот-вот уйдет на дно.
     Из  тьмы  донесся  хрип.  Встревоженный  Олег  на  ощупь   пробрался,
наткнулся на неподвижное тело. В страхе ощупал лицо, пальцы провалились  в
мокрую ямку раскрытого рта. Таргитай бесстыдно спал, разбросав руки.
     -- Кузнечики, -- послышался сзади тихий голосок.
     Олег резко повернулся. Во тьме белело как осыпанное мукой лицо Лиски.
В ночи звучали трели крохотных музыкантов, значит -- зелень  близко.  Олег
взял ее за руку, потащил наверх.
     В десятке шагов земля перестала подниматься, зашелестела трава.  Олег
сел, не решаясь идти дальше. Лиску трясло, вода с нее бежала ручьями, Олег
уже чувствовал себя сухим.
     Мрак вернулся с Таргитаем. Певец  зевал,  тер  кулаками  глаза.  Мрак
сказал раздраженно:
     -- Только жабы  в  траве  скачут  да  кузнечики  верещат,  как  стадо
маленьких таргитаев. Но зверья вроде бы нет.
     -- Значит, можно спать, -- рассудил Таргитай, -- никто не нападет.
     -- Зверь может переплыть, -- возразил Мрак. -- Ты спал  дольше  всех,
посторожишь. А мы дождемся утра.
     -- Костер бы...
     -- Ни одного сухого стебля! Чудно это.  Ладно,  утром  разберемся  со
всеми чудесами.
     Таргитай слабо взмолился:
     -- Поесть бы!..
     -- Опять? Ты даже во сне ел.
     -- От волнения восхотелось есть еще больше! Олег,  сотвори  еду!  Как
Гольш.  Жареного  поросенка,  печеного  кабанчика,  индюка  с  запеченными
яйцами...
     -- Убью! -- пригрозил Мрак.
     -- Уже молчу, -- поспешно сказал  Таргитай.  --  Но  ежели  не  может
придумать еду, как великий маг Гольш, то пускай хотя бы сопрет.
     -- Красть нехорошо, -- сказал Олег с укором.
     -- А ежели у кагана? Мы его, может быть, от гадкой смерти спасем.  От
обжорства мрут, сам знаешь, как и от голода!
     -- Он знает, -- подтвердил Мрак саркастически. --  Только  смерть  от
обжорства вряд ли может быть гадкой.

     Таргитай ощутил  прикосновение  теплых  женских  рук.  Сладкое  тепло
залило с головы до пят. Он плотнее зажмурился,  не  желая  терять  сладкий
сон. Под утро всегда возникали девки: теплые, ласковые, послушные.
     -- Тарх, -- послышался над  ним  странно  знакомый  голос.  --  Тарх,
проснись.
     В оранжевом  свете  лунного  луча  стояла  рослая  женщина.  Таргитай
изумленно протер кулаками глаза. На него с едва заметной улыбкой  смотрела
Дана -- молодая женщина, которую повстречали на  Данапре,  реке  Даны,  на
порогах! Речная богиня, бессмертная владычица исполинской реки!
     -- Здорово, -- сказал он ошарашено, --  как  ты  здесь  очутилась?  Я
думал, ты как коза на веревке в своей речке.
     Дана ответила негромко:
     -- Я в своей реке. Поднимайся, я кое-что покажу. Никто из смертных не
видел еще. Да и бессмертные...
     Олег и Лиска тихо сопели, крепко обхватив друг друга. Мрак спал сидя,
наклонившись и обняв согнутые ноги. Секира стояла меж колен, оттянув вверх
щеку. Мохнатая бабочка пыталась сесть  на  взъерошенные  волосы,  суетливо
подпрыгивала.
     -- Не проснутся до утра, -- заверила Дана. -- Пойдем.
     Таргитай  нерешительно  поднялся,  побрел  за  речной   богиней.   Он
чувствовал себя обманутым и униженным. С губ сорвалось горькое:
     -- Чертов пустынник!.. Все-таки надул.
     -- В чем?
     -- Должен был забросить в Гиперборею!
     Из лунного света выступила массивная скала. Щель зазывно  чернела,  а
при их приближении приглашающе раздвинулась.  Слабо  освещенные  ступеньки
круто повели вниз, в подземелье.
     Дана равнодушно пожала плечами:
     -- Разве обманул?.. В дальних  странах  смертные,  да  и  бессмертные
тоже, кличут этот край Гипербореей.

     Олег и Лиска проснулись от ругани Мрака. Красный от гнева,  он  бегал
взад-вперед -- островок оказался с большую полянку, секира блестела, как и
оскаленные зубы.
     Олег быстро огляделся, сказал торопливо:
     -- Не ори. Непонятно как, но этот островок мы уже посещали.
     -- Откуда ты знаешь? -- огрызнулся Мрак затравленно. -- Они как блохи
на одном псе!
     Лиска смотрела на волхва с ожиданием. Олег, чувствуя, как  в  желудке
все завязывается в тугой узел, поднял  к  небу  руки,  сжал  в  кулаки.  В
безоблачном небе лениво блеснуло, слабо прогремел гром. По верхушкам  трав
пробежали синие искры, погасли.
     -- Ты мало спал, -- сказала Лиска. -- Отдохнуть не успел.
     -- Я силен и свеж как никогда, -- пробормотал Олег. -- Странно...  Та
скала, Мрак, смотри в ту сторону, незнакома?
     Мрак оглянулся, подпрыгнул:
     -- Черт! Только что не было. А ну снеси ее к такой маме!
     -- Зачем?
     -- А чтобы глаза не мозолила. Просто так.
     Лиска сказала неуверенно:
     -- А если  Таргитая  что-то  утащило  в  нору?  Под  скалу?  А  выход
засыпало?
     Мрак взревел:
     -- Рушь ее немедля! Вдрызг!.. Ты ж землю как спелый арбуз лопал!
     -- Таргитая задавит,  --  сказал  Олег  неуверенно.  --  А  пробовать
выдернуть оттуда вряд ли сумею. Разве что по частям?
     Мрак побежал к скале, заметался. Секира несколько раз  взвивалась,  с
хрустом отлетели мелкие кусочки. Справа прямо из  скалы  бежал  хрустально
чистый ручеек, но  сколько  Мрак  ни  щупал  камень,  везде  натыкался  на
твердое.
     Полыхнул слепяще-белый свет. Затрещало, грохнуло. Ослепленные Мрак  и
Лиска сквозь слезы увидели темную трещину в скале. Олег стоял с  воздетыми
к небу руками.  Вид  у  волхва  был  нелепый,  будто  подпрыгнул,  пытаясь
взлететь, но в птицу превратиться забыл.
     -- Ты? -- спросил Мрак.
     -- Я, -- ответил Олег тревожно.
     -- Давай еще, -- сказал Мрак кровожадно. -- Без Тарха  нам  все  одно
пропадать.
     Лиска  уставилась  на  грозного   оборотня   вытаращенными   глазами.
Таргитай, самый ленивый и никчемный, вечная обуза,  еще  и  нужен?  Или  у
странных лесных людей такое дикое чувство юмора?
     Олег снова взмахнул руками, покраснел, жилы на лбу вздулись.  Трещина
с видимым трудом поползла в стороны, посыпалась крошка. Камень лопался  по
живому, сухо щелкал, как раскалившиеся угольки. Мрак попытался  втиснуться
между камнями, со злостью ударил по краю обухом.
     -- Еще чуть!
     -- Не идет! -- прохрипел Олег.
     Он уже побелел как снег, кулаки  стиснул  так,  что  кровь  выступила
из-под ногтей. Осколки со  звоном  разлетелись  от  ударов  секиры.  Лиска
суетилась вокруг, разрываясь от сочувствия, поддерживая Олега то за локти,
то подпирая сзади, чтобы тот не упал от изнеможения.
     Трещина попыталась сдвинуться. Олег выбросил вперед стиснутые кулаки,
по краям заплясала молния, щель раздвинулась еще чуть, дернулась  обратно.
Олег шатался, с него бежали ручьи пота, но держал.
     Негромкий женский голос, слегка насмешливый,  но  в  котором  звучало
удивление, раздался из самой скалы:
     -- Довольно, могучий Олег. Не рушь порог моего дома.  А  твое  доброе
сердце, Мрак, когда-то погубит тебя!
     Скала бесшумно, как по маслу, раздвинулась. В оранжевом свете  стояла
молодая женщина.  Мрак  ахнул  --  красота  слепила,  --  выронил  секиру.
Отпрыгнул,   спасая   ноги,   сочно   выматерился.   Женщина   улыбнулась,
непосредственный Мрак очень быстро переходил от одного состояния в другое,
без всяких полутеней, но улыбка была грустная. Мрак отчетливо прочел по ее
внимательным глазам, что Дана -- он ее  сразу  узнал  --  знает  день  его
смерти и даже прозревает, как именно он встретит свой нелегкий конец.
     -- Дана, --  пробормотал  он  потрясенно,  --  как  тебя  черти  сюда
занесли?
     -- Таргитай спит, -- сказала она. -- Наелся, как паук, и спит.
     Мрак выдохнул с таким облегчением,  что  едва  не  снес  скалу.  Дана
пристально всмотрелась в Олега.
     -- Юный волхв... ты матереешь очень быстро. В прошлый раз ты  не  был
таким... могучим.
     -- Меняемся, -- ответил Олег уклончиво. -- Кроме Таргитая.
     Она покачала головой:
     -- Он меняется больше всех. Но такое заметить непросто... Зайдите, вы
голодны.
     Поглядывая на богиню  искоса,  Мрак  и  Олег  ступили  мимо.  Широкие
мраморные ступени неспешно повели  вниз.  Лиска  юркнула  последней.  Дана
легонько коснулась ее пышных волос.
     -- Потерпи. Твое проклятие не вечно.
     Щеки девушки вспыхнули как маков цвет. Веснушки засветились, а желтые
глаза на миг стали круглые как блюдца. Она даже привстала на  цыпочки,  но
богиня уже убрала руку.
     -- Когда?
     -- Ты идешь верно, -- ответила Дана уже строже. -- Но решаешь сама.
     Лиска съежилась, прошмыгнула  маленькой  и  горбатенькой,  но  личико
сияло. Олег, который все замечал, напомнил себе при случае  выпытать,  что
значат сии тайные слова.
     В просторной пещере со стенами из красного и золотистого камня воздух
был чистый, свежий, как после грозы,  настоянный  на  травах.  Под  стеной
пробегал ручеек, извилистое ложе  было  прогрызено  неглубоко.  В  дальнем
затемненном углу на ворохе шкур разбросал руки Таргитай.  На  груди  сидел
мальчонка годков двух-трех, вертел дудочку, подпрыгивал, но Таргитай лежал
как бревно.
     Все трое вздрогнули, за их спинами раздался строгий голос:
     -- Арпо, не шали! Папу разбудишь.
     Мальчонка поспешно сунул дудочку Таргитаю за пазуху, виновато спрятал
руки за спину. Таргитай зевнул и, не раскрывая глаз, перевернулся на  бок.
Мальчишка  скатился,  запутался  в  шкурах;  звонко  рассмеялся.  Таргитай
всхрапнул, как сытый конь, открыл один глаз, затем  с  натугой  растопырил
другой.
     Мрак застыл, словно дуб на просторе. Глаза стали шире, чем у Лиски.
     -- Таргитай?.. Папа?
     Таргитай зевнул во весь рот, растопырил, как грабли, руки.  Мальчишка
с готовностью вбежал, смеясь,  обхватил  Таргитая  за  шею.  Дана  присела
рядом, провела ладонью по лохматой и полной репьев голове Таргитая.  Серые
от грязи  волосы  разом  улеглись  красивыми  волнами,  заблестели  чистым
вымытым золотом.
     В двух шагах с легкими хлопками возникали грубо сплетенные корзины из
простой лозы. Бока трещали, распираемые налитыми соком яблоками,  грушами.
Появились жареные поросята, птица, а на пол шлепнулись в  широких  листьях
лопуха три крупные свежесваренные рыбины.
     -- Ешьте, -- пригласила Дана. -- Я полюбляю одиночество. Даже забыла,
что лучше... для еды. Боги могут есть, могут не есть.
     Олегу показалось, что  грустная  нотка  проскользнула  в  ее  голосе.
Остальные стояли, глупо озираясь, Мрак воскликнул:
     -- Это Гиперборея?.. Тогда почему ты здесь? Твоя могучая река  как-то
перебежала сюда?
     -- Ешьте, -- повторила Дана. -- Ешьте.
     Под ее властным взором, хотя и царственно спокойным,  они  опустились
за стол. Мрак первым ухватился за жареного поросенка,  с  хрустом  отломил
заднюю ногу. Дана кивнула:
     -- Ешь, дорога длинная... Это и есть Гиперборея, Олег. Пустынный  маг
просто вернул вас в родные  края.  Вы  трое  --  гипербореи.  Только  ваша
рыжеволоска... ну, она не гиперборейка.

     Глава 6

     А где же наша деревня? -- спросил Таргитай непонимающе. Он  огляделся
по сторонам, но взгляд везде натыкался на красный и оранжевый  камень.  --
Где Лес?
     -- До Леса что-то сотни две верст, -- заметила Дана, -- в прошлый раз
вы добрались сюда без всякой магии.
     Олег все еще держал в  обеих  руках  жареное  крылышко  гуся,  словно
боялся коснуться его зубами.
     -- Значит, мы уже были на этом островке?
     -- Смертный, я знаю все, что делается на  моей  реке  и  даже  на  ее
берегах, -- подчеркнула Дана. -- И могу оказываться  в  любом  месте,  где
текут ее воды.
     Олег с сокрушенным видом опустил голову:
     -- Понятно. А я уж подумал, почему  в  прошлый  раз  мы  не  заметили
никакого Мирового Дерева. Далеко до него?
     -- Вы едете верно, -- ответила Дана уклончиво.
     В пещеру вбежал мальчишка, в руках  у  него  был  игрушечный  лук  из
прутика. Дана перехватила изумленный взгляд Мрака. Легкая улыбка коснулась
ее губ:
     -- У богов и героев дети  растут  не  по  дням,  а  по  часам.  Этого
мальчишку сегодня я зову Арпо, но через два года уже нарекут Арпоксаем.
     Мрак покосился на Таргитая.  Мальчонка  с  радостным  визгом  лез  на
колени, цепляясь за шею, а Таргитай поднимал руки с ножкой  кабана,  будто
мальчишка пытался выхватить и съесть.
     -- Ну, ксай так ксай, меня и не  так  в  детстве  обзывали.  Лишь  бы
человек был хороший.
     Дана поднялась. Олегу показалось, что ее ступни слегка поднялись  над
каменным полом. Глаза ее заблестели как две звезды.
     -- Я отлучусь, на реке беда. Не здесь, в низовьях. Почивайте!
     На том месте, где стояла, коротко блеснуло. Мрак покачал  головой,  с
хрустом догрыз кость.
     -- Хорошо быть богиней, хоть и скучно. А что  ребенок  от  Тарха,  то
дети -- дело нехитрое. И от дураков дети бывают.  Даже  у  богинь.  И  что
ксаем станет -- мудренее, но тоже не чудо. А  вот  жареный  кабан,  что  в
корыте не помещается... ну, не в корыте -- на подносе, все  равно!  Нашему
бы волхву научиться заместо того, чтобы землю трясти. Нет, не заместо,  то
дело тоже нужное в странствиях, а так сказать, попутственно...
     Лиска ощерила зубки:
     -- Ты сразу научился посылать стрелы?
     Мрак был занят: кабанья нога исчезла  с  такой  быстротой,  что  Олег
раскрыл рот от восторга, а Таргитай -- от зависти. Лиска выгрызала  нежное
мясо, косточки трещали под ее острыми зубками. Мрак косился  одобрительно:
она, как и он, не притронулась даже к самым сочным  фруктам,  а  волхв  --
вроде бы крупный муж! -- как начал с них, вроде простой  козы,  так  и  не
оторвется.
     Таргитай ел на удивление вяло. Мрак заподозрил, что дудошник за  ночь
не раз просыпался, дабы поесть, почесаться и снова поесть.
     -- Все одно не пойму, -- пробурчал  он  с  набитым  ртом.  --  Она  ж
богиня! А он -- дурень.
     Олег рассеянно пожал плечами:
     -- Любовь зла, полюбишь и... Тарха.
     -- Не знаю, не знаю. От любви дуреют только лоси в  весенний  гон  да
дурни. Правда, лоси дуреют только весной,  а  дурни  --  всегда.  Выходит,
дурак дурнее лося?
     Олег опустил глаза. Мрак говорил с излишним напором. Словно  старался
отогнать то страшное видение, что предсказал Старик, а теперь еще и Дана.
     -- Как тебе богиня? -- спросил он. -- Я их представлял другими.
     -- Какими?
     -- Ну... другими. Эта яркая, но... сонная. Ей все обрыдло, не видишь?
Любая баба из нашего села живее. А эта как трава. Замечает ли,  что  летят
столетия, а не дни? Мы видим, как растет  весной  молодая  травка,  а  она
замечает разве что, как вырастают  Леса,  рассыпаются  в  прах,  как  река
меняет русло, как рассыпаются  в  песок  Горы...  Может,  живет  тут  лишь
потому, что здесь всегда  все  одинаково?  А  зима-лето  --  что  для  нас
день-ночь.
     Олег долго смотрел на журчащий ручеек, стол с объедками исчез, сказал
нерешительно:
     -- Не знаю, хотел бы я жить так. С одной стороны -- много времени для
раздумий о Великой Истине...
     -- Дитенок у нее славный, -- сказал Мрак. -- В самом деле, растет  не
по дням, а по часам. Вот это диво  самое  великое  --  от  Таргитая  такой
ребенок!
     -- Что за диво? И от дураков  дети  бывают.  Это  дело,  как  говорил
Боромир, независимое.
     -- Но ребенок умненький! И хитренький. Тарху таким никогда не стать.
     -- Почему?
     -- В деда, видать. Или в прадеда. Да и зачем Таргитаю  ум?  Вдруг  не
станет так здорово песни лепить? Их  не  умом  складывают  --  сердцем.  А
сердце у него, сам ведаешь, телячье.
     Лиска  переводила  взгляд  с  одного  на  другого,  оглядывалась   на
Таргитая. Хвалят или дразнят придурковатого лодыря?
     -- Ума у него нет вовсе, -- заметил Олег сердито.
     --  Ты  прав.  Зачем  еще  один  умник?  От  твоей  правильности   да
праведности бывает тошно. Пусть лучше песнями занимается.
     Суровое лицо смягчилось, словно уже слушал песни Таргитая.
     Невры щупали стены, искали выход,  когда  камни  без  шума  и  треска
разошлись. В ослепительном солнечном свете  стояла  Дана.  Окинув  быстрым
взглядом невров и Лиску, спросила только:
     -- Уже?
     -- Пора, -- ответил Мрак степенно. -- Благодарствуем за хлеб-соль.
     Таргитай раскрыл рот, чтобы поправить глупого Мрака -- никакого хлеба
и соли не было, но Олег и Лиска оба ткнули его под бока. Дана кивнула:
     -- Вас вынесут на берег мои слуги, а там  рукой  подать  до  Мирового
Дерева.
     -- Что-то не заметили в прошлый раз, -- пробормотал Мрак.  --  Небось
не такое уж и высокое?
     Дана сказала потвердевшим голосом:
     -- Это Прадуб, который вершиной сягает до седьмого неба.  Корнями  он
свисает в преисподнюю. На самой верхушке в облике сокола  сидит  Род,  бог
всех богов. Он все видит и все слышит! Обещаю: это деревцо увидите издали!
     Вышли, щурясь от яркого света. Таргитай внезапно снял один  из  луков
-- оба натерли спину, -- протянул один Дане.
     -- Сыну. В тот день, когда сумеет натянуть.
     Дана затаенно улыбнулась, словно знала некую тайну. Олег  посматривал
на Таргитая, тот спешит избавиться от  лишней  тяжести,  но  у  мальчишки,
который засунул палец в рот и  смотрит  вытаращенными  глазами,  в  памяти
останется могучий великан -- истребитель чудовищ и злых магов.  Отец  явно
хотел, но не смог остаться с ним и его матерью,  так  она  расскажет,  ибо
долг  богатыря  --  очищать  землю  от  нечисти,   защищать   беззащитных,
истреблять зло!
     Дана приняла лук, легкая улыбка еще играла на ее губах.
     -- Такой лук натянуть непросто. Арпик останется со мной еще долго.
     Арпо спрятался за ее подол, застенчиво совал палец  в  рот.  Таргитай
опустил ладонь на такую же, как у него, оранжевую головку, где  в  золотых
волосах прыгали искры. Ладонь почти покрыла голову ребенка  целиком.  Мрак
скалил зубы: Таргитай похож на отца, как свинья на  жаворонка.  Среча  или
Несреча, подшутили над простым и простодушным.
     Таргитай обнял Дану, она  уткнулась  в  его  широкую  грудь,  странно
маленькая и хрупкая для богини могучей реки. Таргитай нежно  приподнял  ее
за подбородок:
     -- Надо идти.
     -- Иди, герой. Только твою дорогу я не прозреваю... Жаль.
     На Олега взглянула с сочувствием, на Мрака  --  с  жалостью.  Лишь  у
Лиски чуть коснулась пышной огненной гривы.
     -- Терпи изо всех сил. Иди с ними и дальше.

     В воде их подхватили холодные скользкие лапы. Лиска  завизжала,  Олег
застыл, страшась шевельнуть даже губами.
     Сперва их тащило,  едва  высовывая  из  воды.  Волны  хлестали  через
головы, затем полузадохшихся подняло так, что Олег вслух взмолился,  лучше
бы не делали: их держали огромные жабьи  лапы  --  бородавчатые,  покрытые
слизью. Звери неслись, бешено взбивая воду исполинскими хвостами. Из  воды
высовывались темно-коричневые гребни, рога, шипастые затылки.
     На  берегу  однажды  показались  всадники.  Увидев  четверку   людей,
плывущих едва ли медленнее летящих стрел, застыли как камни. Мрак нашел  в
себе силы показать им рога, хвост и уши и постучал ребром правой  руки  по
бицепсу левой, лихо вздергивая ее вверх.
     -- Это не Агимас, -- крикнул Таргитай. -- Зря людей обижаешь!
     -- Нас тоже все обижают, -- бодро откликнулся Мрак.
     Река медленно сворачивала, но  звери  перли,  как  обезумевшие  лоси,
через  водяной  лес.   Волны   начали   захлестывать   уже   сбоку.   Люди
отплевывались, закрывались руками. Лиска обхватила себя руками,  тряслась,
насколько позволяли мощные лапы  водяных  зверей.  Личико  побелело,  губы
стали синими.
     -- Заставь дурней трудиться, -- прорычал Мрак. -- Что  они,  что  наш
Таргитай...
     Олег  покосился  на  озябшего  Таргитая,  он   все   щупал   дудочку,
согласился: