я попаду в тюрьму. Понимаешь,
ты как бы даешь мне деньги взаймы без расчета на прибыль. С другой  стороны,
теперь уже не тебе, а мне придется заботиться о лошадях - кормить их,  найти
конюшню и все такое. Твоя прибыль будет в той доле, которую я  выручу  сверх
пятнадцати огников. Думаю, что сумею это сделать.
   Ганс всей душой желал, чтобы ему не предлагали подобной сделки. Это  было
одно из самых трудных  решений,  которые  когда-либо  приходилось  принимать
Шедоуспану  -  бывшему  бродяге,  сироте,  ставшему  вором  и   давным-давно
усвоившему простую истину, никому нельзя верить ни в  чем.  И  все  же,  все
же...
   В конторе Ганс внимательно  смотрел,  как  невысокий  человек,  именуемый
общественным  регистратором,  записывает  то,  что  говорил  ему  Анорислас.
Коротышка посыпал документ мелким песком и  приготовился  поставить  печать,
как вдруг Ганс повернулся и вышел. Анорислас и ОР уставились друг на  друга.
Менее чем через минуту Ганс вернулся в контору, ведя с собой хорошо  одетого
мужчину.  У  мужчины  был  такой  ошеломленный  вид,  словно  его  напугали,
оскорбили и похвалили одновременно.
   - Я нашел самого честного с  виду  человека  в  городе!  -  жизнерадостно
объявил Ганс. На самом деле он ухватил за рукав первого же прилично  одетого
прохожего. - Господин, я умоляю вас - прочтите  вслух  эту  бумагу,  которую
только что составил ОР!
   У мужчины по-прежнему был весьма смущенный вид, однако под  таким  градом
восхвалений он не смог устоять. Он прочел документ, и Ганс услышал именно те
слова, которые  продиктовал  писцу  Анорислас,  с  некоторыми  добавлениями,
которые явно были призваны оградить обе стороны от  неприятных  последствий.
Горячо  поблагодарив  прохожего,  Ганс  проводил  его  взглядом,   а   затем
поклонился ОР и торговцу лошадьми, которые стояли, открыв  рты.  Затем  Ганс
медленно, но гордо вывел свое имя печатными буквами внизу страницы.
   Анорислас рассмеялся:
   - Это один из самых мудрых поступков, которые я когда-либо видел в  своей
жизни, - сказал он, в свою очередь  склоняясь  над  договором.  -  Я  охотно
признаю это. И не удивляйся так. Бломис, ты же знаешь, что я  тоже  не  умею
читать!
   Ганс не удержался от смеха. Но общественный регистратор  Бломис  даже  не
улыбнулся.

***

   Банкир  Анорисласа  оказался  представительным  мужчиной  с   поредевшими
волосами серо-стального цвета и большими, совершенно  седыми  усами.  В  его
одежде сочетались черный, розовато-лиловый и ржаво-коричневый цвета, а звали
его Периас. Ганс следил  за  тем,  как  мясистые,  унизанные  кольцами  руки
Периаса отсчитывают пятьдесят серебряных квадратиков, а затем придвигают  их
к Анорисласу. Анорислас отступил на шаг и с улыбкой указал  Гансу  на  кучку
денег.
   Ганс  волновался,  подходя  к  конторке,  чтобы  пересчитать   монеты   с
вычеканенным на них символом Пламени. "Я богат!"
   - В каком банке вы храните деньги? - спросил Периас. За  первым  вопросом
последовал другой...
   Ганс узнал, что Периас ведет  дела  совместно  с  несколькими  персонами,
однако, судя по  всему,  наибольшее  впечатление  на  клиентов  должно  было
производить имя Аркалы. И вновь не вовремя  проснувшаяся  гордость  удержала
Ганса  от  расспросов  -  он  намеревался  побольше  узнать  об  Аркале   от
кого-нибудь другого. А также о еще одном деловом партнере Периаса -  богатой
вдове, "совсем еще не старой!".
   Уходя из этой конторы, Ганс уносил с собой четыре серебряные монеты и еще
один документ. Остальные огники остались у банкира, где, как заверили Ганса,
деньги будут в наилучшей сохранности. Еще Ганс узнал о том, как деньги могут
делать новые деньги. Конечно же, он понимал, что  эти  46  монет  составляют
2300 медных искорок. Периас сказал, что  если  не  забирать  эти  монеты  из
банка, то через год они вырастут до  2346  искорок,  то  есть  почти  до  47
огников. Это звучало захватывающе, хотя Ганс не думал, что  сможет  оставить
деньги нетронутыми на такой долгий срок  -  несмотря  на  то  что  Анорислас
должен был уплатить ему еще. Ганс спросил, будет ли все идти  так  же,  если
ему потребуется забрать из  банка  некоторую  сумму.  Периас  постарался  не
рассмеяться над невежеством своего клиента и с торжественным видом  заверил,
что поступления все равно будут идти. Хотя Анорислас  явно  порывался  уйти,
Ганс задержался, чтобы задать несколько вопросов  относительно  того,  чтобы
купить или снять жилье. О да, Периасу было известно одно владение...
   Наконец Ганс и Анорислас покинули  контору  Периаса.  Ганс  заметил,  что
солнце уже склонилось  довольно  низко.  Анорислас  велел  своему  помощнику
отвести лошадей в конюшню и  предложил  Гансу  зайти  в  таверну  пропустить
кружечку эля. Ганс сказал торговцу лошадьми, что должен  встретиться  кое  с
кем на рынке.  Пройдя  вместе  пару  кварталов,  они  распрощались,  и  Ганс
опрометью бросился обратно в контору банкира.
   Его вопрос немало удивил Периаса,  который  уверил,  что  "мы"  оцениваем
серебряный империал в одну фиракийскую серебряную  монету  плюс  одиннадцать
медных; при обмене в значительном количестве стоимость возрастает.
   - Что такое "значительное количество"? - спросил Ганс.
   - Ну, если вы принесете десять или более  империалов,  мы  можем  оценить
каждый в шестьдесят две медные искорки.
   Ганс поблагодарил банкира и ушел,  чем  еще  больше  удивил  Периаса.  На
прощание  банкир  попросил  Ганса  "не  забыть  о  том  чудесном  домике  на
Кориандре!".
   Теперь  Ганс  направил  стопы  обратно  к  ОР,  который  заверил,  что  в
документе, составленном Периасом, написано именно то, о чем говорил  банкир.
Ганс помчался на базар. По пути он подсчитывал свое богатство.  Если  отнять
одиннадцать тех самых империалов от общей суммы в 85 монет, то получится 74.
И если за каждый взять по 62 медяка... Здесь Ганс сбился. Подсчитать все это
в уме оказалось невозможно для него. Такая сумма попросту  вгоняла  Ганса  в
дрожь. Ганс не думал о том, что ему следует забрать от портного  свою  новую
тунику. Он вихрем мчался на базар, но  отнюдь  не  потому,  что  где-то  там
находилась Мигнариал. В голове у Ганса  бурлили  полученные  только  сегодня
знания о деньгах и их обмене. Ему нужно было снова  поговорить  с  Тетрасом,
менялой с базара.
   Тетрас уже собирался уходить, но  тем  не  менее  выслушал  весь  рассказ
Ганса, а потом тихим спокойным голосом сказал:
   - Я и понятия не имел, Гансис. Ты не из тех, кто выставляет напоказ  свое
богатство. Дай мне собраться с мыслями. У тебя  есть  пятьдесят  фиракийских
огников и семьдесят империалов, и ты еще ожидаешь поступления денег. Ты  это
хотел сказать, верно?
   - Да. И еще пара лошадей и эта.., грелка.  -  Ганс  поддел  пальцем  свое
"ожерелье" из монет. Он заметил, что Тетрас быстро оценил величину "грелки".
- Я хочу узнать, сколько ты предложишь мне за  империал  или  сколько  денег
принесут мне.., ну, скажем, сорок шесть огников, если они будут храниться  у
тебя целый год?
   Тетрас склонил голову набок.
   - Сорок шесть. Могу ли я спросить тебя, почему  ты  упомянул  именно  эту
сумму?
   - Потому что я  знаю,  сколько  Периас  заплатит  мне,  -  ответил  Ганс,
пристально глядя в глаза собеседнику.
   - А, Периас.  Ну  да.  Хм-м.  Ты  знаешь,  что  главный  партнер  в  этом
предприятии.
   - Аркала?
   - Ага, - небрежно отозвался Ганс, про  себя  поклявшись,  что  непременно
узнает, кто такой этот Аркала. - Но я  не  знаю,  кто  стоит  за  тобой  или
сотрудничает с тобой.
   Тетрас назвал  три  имени;  и  вновь  одно  из  них  прозвучало  особенно
многозначительно: Корстик.
   - Кто такой Корстик?
   Тетрас явно удивился, однако пробормотал:
   - Ох, Гансис, я и забыл, как недавно ты в нашем  городе!  Корстик  -  это
главный соперник Аркалы. Эти двое - самые могущественные люди в Фираке!
   - О!
   - Гансис, мне нужно кое с кем посоветоваться. Могу ли  я  попросить  тебя
прийти сюда завтра утром?
   - Лучше встретиться в каком-нибудь более укромном месте.
   - Конечно. Давай встретимся здесь и пойдем еще куда-нибудь, ладно?
   Ганс кивнул. Не сказав  ни  слова,  он  развернулся  и  пошел  прочь.  Он
сознавал, что Тетрас смотрит ему в спину, и глаза  менялы  горят  серебряным
блеском.
   Когда Ганс подошел к палатке с'данзо, на  нем  была  новая  туника  цвета
ржавчины, а старую тунику он нес, перебросив через руку. Бирюза и ее дочь  с
сожалением сообщили ему, что Мигнариал ушла  всего  несколько  минут  назад.
Быть может, если он поспешит...
   Ганс поблагодарил их и отправился  обратно  в  "Зеленый  Гусь",  неспешно
шагая по залитым оранжевым закатным светом улицам Фираки.

***

   - Ганс! Эта туника так тебе идет! Где ты был целый день? При виде  улыбки
Мигнариал Ганс придал своему лицу совершенно бесстрастное выражение  и  даже
не поздоровался с девушкой.
   - Продавал лошадей, - холодно бросил он. Улыбка  Мигнариал  увяла,  не  в
силах растопить ледяное выражение на лице Ганса.
   - Это хорошо. Я.., я думала, что ты пошел на ба... Ты в  новой  тунике..,
ты все же заходил на базар!
   - Я заглянул в палатку Бирюзы всего через несколько минут после того, как
ты ушла оттуда. По крайней мере, так мне сказала Бирюза. -  Ганс  присел  на
корточки, чтобы погладить Нотабля и Радугу и заодно  уклониться  от  объятий
Мигнариал. - Надеюсь, ты поела там перед уходом?  -  спросил  он,  глядя  на
Нотабля, потому что не хотел смотреть на Мигнариал.
   - Нет, милый! Я ушла оттуда пораньше,  чтобы  поужинать  здесь  с  тобой.
Ганс...
   Ганс ждал продолжения, но Мигнариал умолкла и не произнесла ни  слова  до
тех пор, пока он не поднял взгляд.
   - Ганс, пожалуйста, скажи мне - что не так?
   - Ты знаешь, в чем дело. - Ганс поднялся, стараясь  держаться  как  можно
дальше от девушки.
   - Не знаю, нет, я ничего не знаю! Нотабль начал остервенело  чесаться,  и
Ганс посмотрел на кота.
   - Не понимаю, как ты можешь этого не знать.
   - Ганс, милый, я... - Мигнариал умолкла и  попыталась  сдержать  дрожь  в
голосе:
   - Я не знаю, Ганс. Клянусь, я  не  знаю,  что  случилось!  Что  я  такого
сделала?
   Ганс шумно выдохнул через нос.
   - Чем клянутся с'данзо?
   - О, Ганс!
   Ганс поднял взгляд на Мигнариал, услышав ее жалобный всхлип. Он  внезапно
понял, как трудно сердиться на Мигнариал и упрекать ее - особенно когда  ему
вовсе не хотелось этого делать. И все же в  этом  было  некое  удовольствие,
что-то вроде маленькой мести - чувствовать себя обиженным и причинять  такую
же боль обидчику. "Экая пакость!" - подумал Ганс с горькой насмешкой.
   Он бродил по комнате туда-сюда, мысленно укоряя себя. "Мне  следовало  бы
рассказать все, что случилось сегодня, и порадовать Мигни удачной сделкой  с
лошадьми.  И  как  много  я  узнал  про  деньги,  и  какой  я,  оказывается,
сообразительный... А вместо этого я мучаю ее. И как  мне  теперь  прекратить
это?" Остановившись, Ганс увидел на лице Мигнариал выражение горькой  обиды.
Даже сама  девушка  сейчас  выглядела  какой-то  съежившейся  и  скрюченной.
Несчастной и покинутой.
   - Вчера вечером я действительно был потрясен всем тем,  что  случилось  с
монетами и с именами на табличке, понимаешь. Мигнариал? Нам приходится  жить
бок о бок с каким-то колдовством, и мы даже не знаем, что происходит или что
может произойти в следующее мгновение, и почему...  Я  не  мог  уснуть,  мне
нужно было с  кем-то  поговорить.  Ты  намекала  мне,  что  хочешь  заняться
любовью, но я тогда не мог и думать об этом. Сперва  мне  надо  было  как-то
успокоиться. А ты заснула, пока я говорил. Я даже не  знал,  что  ты  спишь,
пока не спросил тебя о чем-то. Мне даже захотелось спихнуть тебя на пол!  Но
я просто лежал и не мог расслабиться. Я смотрел в потолок и  не  видел  его.
Если бы у меня был полный мех вина, я бы выпил все  вино  до  капли,  ей-ей!
Чтобы хоть немного расслабиться и заснуть.
   - О, Ганс! - Мигнариал упала на кровать  и  зарыдала.  -  Я  просто  была
так.., я даже не знала.., ох, прости меня! Мне так жаль, так жаль!
   Несколько секунд Ганс смотрел на девушку. Она казалась  такой  маленькой,
такой жалкой, такой.., милой. Он подошел и сел рядом с ней на кровать  -  он
просто не мог не сделать этого.  Примирение  было  столь  же  жарким,  сколь
холодной была ссора. Когда юная чета спустилась вниз, было уже очень поздно,
и им пришлось поужинать тем, что осталось на кухне у Чонди.

***

   На следующее утро Ганс и Мигнариал проснулись  поздно.  Когда  они  сошли
вниз, их уже ждал кое-кто. А именно Гайсе, сержант городской стражи  Фираки.
Он был настроен дружелюбно, но тем не  менее  пришел  сюда  по  делу.  Гайсе
собирался задать кое-какие вопросы.
   Был ли Ганс в компании некоего Лаллиаса, когда  этот  несчастный  Лаллиас
был раздавлен бегущей лошадью, запряженной в телегу? Хм-м... И  почему  Ганс
убежал с места  происшествия?  Ну  да,  в  тот  момент  это  действие  могло
показаться вполне разумным, и Гайсе понимает, что  оно  было  совершено  под
воздействием паники, однако чужестранцам  нечего  бояться  в  Фираке  только
потому, что они являются чужестранцами! По счастью, там было  еще  несколько
свидетелей, и потому нет необходимости впутывать Ганса  в  дело.  Кстати,  о
деле. Какие дела вел Ганс с покойным Лаллиасом? Вот как? И удалось ли  Гансу
найти упомянутого Хорса? А, это хорошо. Всем известно, что Анорислас честен.
Периас и Тетрас? Конечно, все знают их и их деловых  партнеров.  Мнение?  Ну
да, ведь они банкиры, а каждый, кто имеет дело с банкирами, составляет о них
собственное мнение, и часто эти мнения не согласуются между собой. "Никто не
станет рекомендовать другому своего банкира, чтобы потом его нельзя было  ни
в чем винить". Нет-нет, больше  вопросов  не  будет.  Гайсе  просто  выразил
желание, чтобы Ганс немного задержался и рассказал о том, что видел. Конечно
же, сам Гайсе был рад ответить на все  вопросы.  Любой  может  сказать,  что
городская стража Фираки в равной мере к услугам горожан и  путешественников,
новоприбывших и коренных фиракийцев.
   Да, в Фираке приняты законы, ограничивающие появление на улицах колесниц,
а также законы относительно повозок, лошадей,  скорости  их  передвижения  и
отведенного им места. Совершенно верно, посередине улицы. Ах  да,  возчик  с
той телеги!
   Ну, бедолагу посадили в тюрьму. Не то  чтобы  он  на  самом  деле  что-то
совершил или проявил небрежность. Но  человек  по  имени  Лаллиас  погиб,  и
кого-то необходимо было привлечь к ответственности. Взбесившаяся  лошадь  не
может отвечать, хотя ее и  казнили  -  так,  на  всякий  случай.  Невозможно
переложить ответственность и  на  неизвестного  ребенка,  который,  согласно
показателям свидетелей, ударил мирно дремавшую лошадь проволочным  ожерельем
с несколькими медными монетами.
   - Ох, это ужасно! - воскликнула Мигнариал.
   - Не могу  не  согласиться  с  вами,  Миг..,  э-э...  Гайсе  улыбнулся  и
беспомощно развел руками. Ганс лишь пробормотал, обращаясь к стене:
   - Казнить.., лошадь?..
   Мигнариал еще раз повторила свое имя, произнеся его по  слогам.  А  потом
спросила, что же будет с несчастным возчиком. Гайсе  ответил,  что  это  был
крестьянин, приехавший в город,  чтобы  продать  свои  арбузы.  И  какое  же
наказание ему полагается? Сержант сообщил, что на  крестьянина  был  наложен
штраф, но тот не может уплатить его. Тут Гайсе  пожал  плечами,  словно  эти
слова объясняли все.
   - И сколько он должен уплатить?
   - Три огни.., простите. Три серебряные монеты.
   - Мы знаем, что такое огники, - отозвался Ганс.
   Мигнариал бросила на него взгляд. Разве в этом  дело?  Бедный  крестьянин
попал в тюрьму только потому, что какой-то ребенок напугал его  лошадь  так,
что она помчалась, не разбирая дороги, и затоптала  человека.  Важно  именно
это - человек сидит  в  тюрьме  из-за  того,  что  не  может  заплатить  три
серебряные монеты. Если закон гласит, что кто-то невиновный должен  отвечать
за все произошедшее, значит, в обществе  что-то  не  так,  сердито  подумала
девушка.
   А что случилось с арбузами, поинтересовалась  она.  Ах,  они  уже  начали
гнить и изрядно смердят. Но если бы возчик не был в тюрьме,  то  он  мог  бы
продать  свои  арбузы,  для  чего,  собственно,  он  и  приехал   в   город,
рассудительно заметила Мигнариал. Тогда он мог бы уплатить штраф.
   Ах да, это верно, это печальная истина, но закон  есть  закон,  и  именно
закон отделяет цивилизацию от хаоса и варварства. И кроме  того,  у  возчика
больше нет лошади, на которой можно было бы привезти в город еще одну телегу
арбузов, не так ли?
   Мигнариал посмотрела на Ганса, думая о серебряных  монетах,  которые  они
получили вчера за проданных лошадей...
   Ганс спросил, кто правит  в  Фираке.  Он,  дескать,  слышал,  что  самыми
могущественными людьми в городе являются Хранительницы Очага.  А  потом  ему
сказали, что большая часть  власти  в  Фираке  сосредоточена  в  руках  двух
человек, которых зовут Аркала и Корстик. Буквально  за  мгновение  до  своей
гибели Лаллиас говорил, что власть в Фираке  поделена  между  кол..,  кем-то
там. Кем же?
   Все это правда, ответил Гайсе, но банкир и Лаллиас были  наиболее  правы.
Хранительницы  Очага  являются  для  народа   зримым   символом   власти   и
действительно могут вершить суд, если к ним взывают в случае крайней  нужды.
Даже Верховный Маг должен считаться с ними. Кто-кто?  Правитель  города  или
что-то в  этом  роде  -  Верховный  Магистр,  человек,  которого  официально
избирают на эту должность. Нечто вроде губернатора или мэра. Да, конечно же,
есть и городской Совет. В конце концов Фирака включает в себя не только  сам
город, но и большую округу. Но тогда кто такие Корстик и Аркала?
   Гайсе объяснил, что эти двое - самые влиятельные люди в Совете. Благодаря
этому они являются самыми могущественными людьми в Фираке. Люди  или  ругают
их обоих, или безгранично доверяют  им  обоим.  Если  и  Корстик,  и  Аркала
противостоят кандидату на должность члена Совета или на должность Верховного
Мага, то этот человек может и не рассчитывать на то, что его  изберут.  Если
один из этих двоих противостоит  кандидату,  а  другой  поддерживает  его..,
естественно,  это  бывает  довольно  часто,  поскольку  Аркала   и   Корстик
соперничают друг с другом, пояснил Гайсе, разводя руками, так вот,  в  таком
случае все становится весьма захватывающим. Такие случаи добавляют остроты в
пресное блюдо жизни - жизни в городе, где  стража  бдительна,  а  жители  по
большей части законопослушны. Фирака всегда находилась под  защитой  творцов
заклинаний...
   - Что? Ты хочешь сказать - колдунов?! - Глаза Ганса едва не выскочили  из
орбит.
   - Ну да. Так здесь было всегда. Ну, понимаешь, так все  Устроено.  Не  то
чтобы над нами тяготело какое-то  зловещее  проклятие.  Все  маги  в  Фираке
помогают населению города.
   "Под защитой - значит под властью", - подумал Ганс.
   - О боги! Неужели так бывает все время, а, Гайсе?  Эти  колдуны-защитники
всегда готовы прийти на помощь?
   - Ну конечно, нет, Ганс. Я хочу  сказать,  у  нас  существует  закон,  но
сейчас закон явно ничем не может помочь этому крестьянину  с  его  арбузами.
Если бы мы с тобой затеяли настоящую вражду, я хочу сказать, кровопролитие и
все такое, тогда.., нет, это неудачный пример.  Нам,  стражникам,  запрещено
лично просить  помощи  у  магов,  и  мы  клялись  не  делать  этого.  Каждый
гражданский служащий приносит такую клятву, в том числе  все  члены  Совета.
Предположим, ты обманул Кулну - ну,  скажем,  уехал  и  остался  должен  ему
деньги, и тут закон ничем не может  помочь  ему.  Если  Кулна  обратится  за
помощью к магу и заплатит ему установленную цену, то результат явно придется
тебе не по душе. Однако тебе тоже никто не запретит принять  ответные  меры.
Ты, конечно же, можешь обратиться к другому магу за  противозаклинанием  или
еще  чем-нибудь  достаточно  действ