нулся  со  своей  очередной
одинокой прогулки. Он  вновь  принес  спутникам  подарок.  На  сей  раз  это
оказалась маленькая змейка. Ее тонкое тело свисало по бокам кошачьей  пасти,
словно длинные медно-черные усы. По крайней мере, змея была мертва. К  этому
времени вокруг все чаще стали появляться островки растительности, которая  к
тому же раз от раза становилась гуще.
   Путники даже были уверены, что далеко впереди виднеются деревья.  Нотабль
вернулся как раз во время одной из остановок. Ганс  стоял,  отвернувшись,  а
Мигнариал, спрятавшись за лошадей, справляла нужду.  Кот  решил  преподнести
подарок именно ей и подошел к девушке  сзади.  Ее  крик,  должно  быть,  был
слышен на много лиг вокруг.
   Ганс подскочил и бросился к Мигнариал, сжимая  в  одной  руке  нож,  а  в
другой  -  длинный  ибарский  клинок.  Нотабль   пронесся   мимо   Ганса   в
противоположную  сторону.  Он  мчался  так,  словно  решил  взять  приз   на
состязаниях беговых котов. Мигнариал лежала на земле, судорожно  всхлипывая,
и из-под ее тела тянулась дорожка мокрого песка. Ганс  немедленно  распознал
источник опасности и успел два раза рубануть змею, прежде чем понял, что она
и так уже мертва.
   Ганс помог Мигнариал встать и обнимал ее, пока она не пришла в себя и  не
перестала икать и всхлипывать. Потом девушка извинилась, и Ганс, конечно же,
заверил ее, что все в порядке, все хорошо... Она поведала  о  том,  как  она
испугалась и почему закричала, и Гансу пришлось вновь ободрять и утешать  ее
и говорить, что он сам, возможно, испугался бы... Не разжимая  объятий,  они
обменялись поцелуем, влажным от слез и пота. Затем оба повернулись к лошадям
- и замерли.
   Нотабль задумчиво взирал на них,  уютно  устроившись  поверх  поклажи  на
спине Инаса. Ну конечно, он ожидал получить  за  свой  подарок  восторженные
похвалы, а вместо этого ему пришлось удирать со всех ног, чтобы  не  слышать
этого ужасного крика... Кот зевнул и зажмурил глаза.
   - Ты, проклятый кошак, - прорычал Ганс. - Скорее в Ледяном  Аду  наступит
жаркий день, чем ты получишь от меня еще хоть каплю пива!
   Нотабль изо всех сил  постарался  выглядеть  как  можно  более  жалким  и
виноватым, после чего произнес "мяу" голосом маленького котенка.
   Мигнариал не смогла удержаться - скопившееся внутри напряжение  требовало
выхода. Девушка рассмеялась. Ганс с раздражением переводил взгляд с  нее  на
кота и обратно. Его раздражение усилилось, когда Мигнариал подошла погладить
Нотабля. Тот  немедленно  включил  свой  мурлыкатель  на  полную  громкость.
Совершенно забывшись, негодный кот даже попытался  подставить  горло,  чтобы
девушка почесала его. Вот тут-то рассмеялся и  Ганс  -  было  очень  забавно
видеть, как умный кот завалился наземь со спины тупого ишака.
   Нотабль приземлился, как обычно,  на  все  четыре  конечности,  пару  раз
встряхнулся и деловито стал выкусывать песок из лапы.
   И тут неожиданно, без всякой видимой причины, в голову Гансу пришла  одна
мысль.
   - А ты знаешь, какие мы дураки? Ты помнишь, как рыбак говорил нам, что не
следует держать весь улов в одной корзине? А теперь посмотри, что мы делаем!
Разве можно держать привалившую по  счастью  кучу  серебра  в  одном  мешке,
который так и бросается в глаза?
   - Хм! Ну, мы можем перепрятать их, когда доедем вон  до  той  рощицы.  По
крайней мере, будет чем заняться,  к  тому  же  прятать  деньги  -  это  так
интересно!
   - Эта рощица может быть в двух лигах отсюда, а может - в пятидесяти.  Или
это вообще не роща, - возразил Ганс. - Нам все равно надо немного отдохнуть,
так давай уж займемся деньгами сейчас.
   - Прямо здесь, в пустыне, на самом солнцепеке?
   - Можно сесть так, чтобы лошади прикрывали нас от солнца, - ответил Ганс,
отвязывая мешок со спины ишака.
   Мигнариал широко распахнула глаза и восторженно вскрикнула, когда звонкие
блестящие  монеты  посыпались  из  потертого  мешка  на  подстеленный  кусок
парусины, носивший почетное звание одеяла.
   - Нечестно полученные деньги,  -  промолвил  Ганс,  следом  за  Мигнариал
погружая пальцы в сияющую груду серебра и пересыпая звенящие кругляши.  -  Я
забрался во дворец и украл эту имперскую штуковину у принца.  Эти  деньги  -
половина выкупа за нее. С другой стороны,  мы  раскрыли  и  сорвали  заговор
против принца, так что это серебро можно считать наградой.
   - Ганс.., э-э.., мне совершенно все равно, за что ты получил эти  деньги.
Это ранканские монеты. Мы не просили Рэнке, чтобы  они  сделали  нас  частью
своей империи. И чтобы этот принц вместе  со  своими  наложницами  хвастался
перед нами своим богатством!
   Ганс задумчиво посмотрел на девушку. Казалось, он вот-вот  улыбнется,  но
вместо этого он просто кивнул. Поддавшись мгновенному порыву, Ганс  протянул
руку и сжал ладонь Мигнариал. Монеты звякнули.
   - Молодец! А теперь давай спрячем деньги в одежде  и  вообще  всюду,  где
только сможем придумать. Важно, чтобы они не  звенели.  Мы,  конечно,  можем
положить их по отдельности, но можно еще увязать их в платок или  в  пояс  и
затянуть потуже, чтобы не брякали.
   Мигнариал обвела взглядом окрестности.
   - Ганс, ты что.., беспокоишься?
   - Нет, но здесь мы одни, а  скоро,  я  надеюсь,  приедем  в  какой-нибудь
город. Это разумная мера, вот и все.  Ты,  наверное,  сможешь  обойтись  без
своего передника и увязать в него с десяток монет, верно?
   Мигнариал принялась за дело, одновременно поинтересовавшись:
   - Ганс, а почему ты везешь серебро? Если бы ты  взял  выкуп  золотом  или
обменял бы серебро на золотые монеты, их было бы  намного  меньше,  и  легче
везти.
   - Зато золото привлекает внимание, и его трудно разменять.  С  золотом  я
наверняка попал бы в неприятности. Ты подумай,  Мигни,  что  бы  я  делал  с
золотом в Санктуарии? Откуда у  такого  "таракана",  как  я,  может  взяться
золото? Золото делает человека слишком заметным.  Любого  человека  в  любом
месте.
   По тому, как Мигнариал  посмотрела  на  него,  Ганс  понял,  что  она  по
достоинству оценила его мнение. Девушка стянула края фартука в тугой узел.
   - Вот, смотри, я положу его прямо туда, и никто  даже  не  заподозрит.  -
Пряча узелок с монетами, Мигнариал сунула руку к себе за пазуху.
   - Оп-ля! - с расстановкой улыбнулся Ганс:
   - Почему ты не сказала, что хочешь спрятать его там? Я бы с удовольствием
помог.
   Несколько секунд Мигнариал смотрела на него, сохраняя на лице  необычайно
серьезное выражение и тщательно обдумывая его  слова.  Затем  наклонилась  к
Гансу:
   - Вот. Давай.
   Ганс сглотнул и поцеловал девушку в нос.
   - Если я запущу туда руку, мы никогда отсюда не уедем, Мигни. -  Затем  с
притворно-важным видом добавил:
   - Подожди, женщина.
   Он встал, чтобы спрятать несколько монет в скатанное одеяло позади своего
седла.
   - Спокойно, Черныш. Что случилось? Ты учуял,  что  впереди  есть  вода  и
трава, правда?
   Сидя в относительной тени, отбрасываемой лошадьми,  и  негромко  беседуя,
путники успели распихать по  тайникам  примерно  половину  денег,  когда  их
прервали самым грубым образом. Услышав стук копыт,  Ганс  вскочил  на  ноги,
засовывая за пазуху своей туники шейный платок,  в  который  он  только  что
увязал восемь монет. В другой руке уже блестел  клинок.  Затем  Ганс  увидел
трех лошадей, скачущих к ним, но всадников было четверо, все они были  одеты
в грязно-белые балахоны. Впрочем, возможно, балахоны когда-то были зелеными,
но выгорели на солнце почти добела. Лошади мчались галопом,  вздымая  из-под
копыт тучи пыли и песка.
   На Ганса были нацелены три взведенных арбалета.
   - Эй, кащись, вам двоим тящко да хлопотно все это таш-шить, - сказал один
из всадников с акцентом,  которого  Ганс  никогда  прежде  не  слышал.  Лицо
всадника украшала остроконечная борода. - Давайте, мы  помошем  вам  волочшь
энто шеребришко.
   - Шпокойно, парень, - произнес другой всадник, ехавший в трех футах левее
первого. - Полоши-ка свой нощичек и  доштань-ка  иж-жа  пажухи  то,  што  ты
только што туда жапихнул.  Ешли  вынешь  не  шверток  в  желеной  тряпке,  а
што-нибудь другое, получишь штрелу прямо в колено. Или в яйща.
   - В яйца, - поправил один из его товарищей. Первым ощущением  Ганса  была
злость на себя самого. Именно так должен был  чувствовать  себя  в  подобном
положении Шедоуспан. Порождение Тени. Увлекся разговором с Мигнариал и игрой
с монетами и позабыл о своей обычной осторожности! Следующая мысль была  еще
страшнее: "Мигнариал!"
   - Ох, Ганс!
   - Не бешпокойшя, милашка, - сказал первый всадник, соскакивая  с  коня  и
отряхивая свой халат, сшитый из грязно-белой домотканой  материи.  Остальные
трое остались в седлах, их арбалеты были по-прежнему направлены на Ганса.  -
Мы хотим забрать у ваш кое-што, но не тебя, милашка. Нам, тейана, нет  нушды
швязываться с толштыми кобылами, ошо-бенно беременными!
   - Бере... - начала было Мигнариал, но осеклась. Она вдруг  осознала,  что
действительно выглядит именно так - толстой и беременной. Если, конечно,  не
принимать в расчет лицо.
   С некоторым облегчением Ганс осмелился повернуться и посмотреть на Инаса.
Нотабль полулежал поверх поклажи и пристально  глядел  на  незваных  гостей.
Зрачки его глаз были расширены - слишком расширены для такого яркого солнца.
Хвост его подергивался, словно натянутая струна под пальцами музыканта.
   - Нет, Нотабль, - произнес Ганс, надеясь, что кот поймет его слова  и  не
бросится атаковать троих  всадников,  вооруженных  арбалетами  со  стальными
стрелами.
   Вновь повернувшись лицом к грабителям, Ганс сказал:
   - А я слышал, что тейана слишком горды, чтобы грабить путников.
   На самом-то деле он никогда не слыхал ничего подобного. Единственное, что
он знал об этих кочевниках, - это то, что они хорошие бойцы, что они  хорошо
обращаются с лошадьми и плохо - с женщинами,  что  они  очень  независимы  и
считают себя самым лучшим племенем в мире. Да, и что подлость им  отнюдь  не
чужда.
   Один из тейана засмеялся над словами Ганса.
   - Это не единштвенная ложь,  которую  люди  ращказывают  о  наш,  парень.
Теперь брощь свой свертощек к оштальному шеребришку и отойди подальше.
   Ганс повиновался. Он с горечью наблюдал, как грабитель поднимает с  песка
кусок парусины с лежащими на нем монетами. Звон серебра, ссыпаемого  обратно
в мешок, на сей раз показался Гансу не столь приятным, как раньше.  Судя  по
всему, с этими монетами придется проститься. Гансу не нужно было смотреть на
остальных грабителей даже краешком глаза. Здравый смысл подсказывал ему, что
арбалеты по-прежнему нацелены прямо на него.
   - Мешок у тебя вешь потрешкался, - сказал первый грабитель. - Похоше,  ты
долго держал его в воде - в колодсе, што ли?  -  Грабитель  бросил  парусину
наземь. - Школько шеребришка ты зашунула промеж своих арбужов, девошка?
   По-прежнему сидя на земле, отягощенная грудой одежды с  запрятанными  под
нее серебряными монетами, Мигнариал ответила:
   - Я человек, и у меня есть имя. Меня зовут Мигнариал. - Она поднесла руку
к груди. - И здесь нет ничего, кроме меня.
   Ганс с радостью обнаружил, что Мигнариал, оказывается, превосходно  умеет
лгать! Хвала всем богам - когда она  похлопала  себя  по  груди,  монеты  не
зазвенели!
   - Ух-х, - раздался голос всадника, сидевшего на лошади примерно  в  шести
футах справа от Ганса. - Как ты думаешь, Квеш, ее можно доить?
   Ганс повернулся к тому, кто произнес эти слова. На  руке  у  круглолицего
кочевника красовался  защитный  нарукавник  из  коричневой  кожи.  Несколько
секунд кочевник смотрел в глаза Гансу, а затем обратился к человеку, который
предположительно был предводителем шайки и, судя по всему, звался Квешем.
   - Нашемашмачис хемоовлишеж, Квеш, - произнес  всадник.  Или,  по  крайней
мере, так показалось Гансу. Затем кочевник добавил еще несколько слов.
   - Шинк шказал, што у тебя плохой глаз, парнишка, - сказал Квеш, передавая
мешок одному из своих товарищей. - Он шпрашивает, штоит  ли  оштавлять  тебя
живым.
   Ганс по-прежнему смотрел на Шинка.
   - Это моя женщина, Квеш. А у Шинка - грязный язык. Однако я не так  глуп,
чтобы кидаться на взведенный арбалет.
   - Хорошо, - кивнул Квеш. - Эй, Аксар, ты пошто  вше  ешше  шидишь  позади
Шинка? У наш теперь две новые лошади. Поедешь на одной и поведешь другую.
   - Мне вше же кажетшя, што она дает молоко, - повторил  Шинк,  с  надеждой
глядя на Ганса и держа арбалет наготове.
   - Заткнишь, Шинк. Ешли мы взяли его добро, не штоит говорить плохо о  его
женшшина. Эй, Аксар, щимван!
   Аксар вложил свой арбалет в  вытянутую  руку  Квеша,  соскочил  наземь  и
направился к лошадям Ганса  и  Мигнариал.  Из-под  обтрепанного  подола  его
зеленоватого балахона виднелись добротные сапоги из красной кожи.  Бессильно
стиснув руки, Ганс перевел взгляд с Шинка  на  Квеша  и  постарался  немного
смягчить выражение глаз.
   - Послушай, Квеш, вы сможете купить лошадей на те  деньги,  что  взяли  у
нас. Забрать у нас лошадей - это все равно, что убить нас.
   Квеш покачал головой:
   - Твелу нужна лошадь щас. - Он указал на  длинную  дюну,  видневшуюся  на
востоке. - Тот кочка очшен близко. Шразу за ним - крашивый чоом. Идешь туда,
отдыхаешь, уштраиваешь женшшину.  Луччее  время  дойти  до  опушки  -  пошле
заката. Блише вшего - там. - Квеш ткнул пальцем на северо-восток.  -  Мы  не
шобираемшя оштавить ваш умирать. Мы оштавим вам  ошла  и  поклажу.  -  Гордо
задрав подбородок, он добавил:
   - Тейана никогда не берут ничшьи вешши!
   Ганс проглотил едкое замечание. К  его  удивлению,  Мигнариал  произнесла
самым естественным тоном:
   - Меня зовут Мигнариал, и я ценю твою учтивость, Квеш. А что такое чоом?
   Квеш одарил ее милой улыбкой, а затем  задрал  голову,  глядя  куда-то  в
небо.
   - Оашиз, - сказал Твел, уже забравшийся в седло Инд-жи.  -  Ошен  хорошша
лошадь!
   - Верно, - кивнул Квеш. - Наша чоом - по-вашему будет оашиз. Мы поедем  в
другое мешто. Я обешшаю!
   Он  направился  к  своему  коню.  Сжав  зубы  и  ненавидя  себя  за  свою
беспомощность, Ганс смотрел, как Квеш садится  в  седло.  То,  что  кочевник
проделывал это без видимых усилий, отнюдь не улучшило настроения Шедоуспана.
   Шинк произнес еще несколько слов на своем  шипящем  языке.  Квеш  покачал
головой.
   - Шинк хочшет обышкать поклажу и  женшшину.  Нет.  Мы  взяли  доштаточно!
Трима улыбаетшя вам, путники! А, вот. - Он сорвал медное кольцо,  украшавшее
остроконечную луку его высокого седла, и бросил это кольцо Гансу. Ганс стоял
неподвижно, и кольцо упало к его ногам. - Держи это.  Ешли  снова  вштретишь
тейана, покашжи им это. Они не возьмут у тебя ничшего!
   - Это ваш условный знак, да? Квеш кивнул.
   - Знак. Верно. Шламжамалнипа!
   Было ли это одно слово  или  несколько,  Ганс  не  понял.  Но  едва  Квеш
произнес это, как трое других кочевников повернули своих коней - и Инджу - и
пришпорили их пятками. Кони сорвались с места, всадник верхом на Инджи  гнал
в поводу Черныша. Из-под копыт летела пыль. Ганс в  бешенстве  сцепил  губы.
Квеш остался на месте. Он по-прежнему целился в Ганса, но держал оружие  уже
более небрежно.
   - Мип, - произнес кочевник. Или что-то  в  этом  роде.  Его  тощая  серая
лошадь попятилась. Квеш усмехнулся. - Хорош конь!
   - Надеюсь,  что  твой  знак  пригодится,  тейана,  -  промолвил  Ганс.  -
Присмотри за Шинком, а не то он вернется и убьет нас обоих.
   - Один - тейанит, два -  тейана,  -  поправил  Квеш,  отъехавший  уже  на
несколько ярдов. - А Шинк не вернетшя. Хайя!
   Его лошадь резко развернулась, и Ганс быстро присел на  корточки.  Лошадь
еще только выпрямляла ноги, срываясь с места в галоп, а Шедоуспан уже встал,
держа нож в руке, занесенной для броска. Его взгляд был направлен в  широкую
спину тейанита. Быстрый бросок, с большой силой и с дополнительным  посылом,
потому что цель удаляется, и...
   Ганс медленно и неохотно опустил руку и вложил  нож  в  ножны  на  правом
предплечье.
   - Если я воткну нож ему в спину, его лошадь ускачет следом за остальными.
Тогда они вернутся и убьют нас. Нет. Но мы не можем дать им уйти с нашими...
   Мигнариал бросилась к нему на грудь. Ганс едва не потерял равновесия - он
все еще смотрел в спину удаляющемуся Квешу. Мигнариал  дрожала.  Ганса  тоже
била дрожь, но не от страха, а от ярости. Он обнял Мигнариал,  но  продолжал
смотреть поверх ее головы вслед кочевникам.
   - Ох, Ганс!
   - Все будет хорошо, - негромко произнес Ганс, - все будет хорошо. Подожди
немного, Мигни, дай мне посмотреть. Хм-м. Они едут прямо  к  тому..,  да,  к
тому большому холму слева, но этот скачет  прямо  на  север.  Я  думаю,  они
направляются в свой лагерь или что там у них. А Квеш знает, что я смотрю  на
него, и поэтому он собирается сбить меня со следа. Думаю, он  потом  свернет
следом за ними, влево. Я хочу увидеть это.
   - Ганс, - выдохнула Мигнариал, прижимаясь щекой к его груди.
   Ганс покрепче обнял девушку.
   - Погоди минутку. Мигни. Просто дай  мне  посмотреть,  как  этот  поганый
сукин сын...
   - Ганс...
   - Пожалуйста, Мигни... Мне надо бежать! Ганс резко отстранил Мигнариал  и
побежал, направляясь к крутой "кочке", на которую указал  Квеш.  Озадаченная
Мигнариал смотрела ему вслед,  чувствуя  себя  брошенной  и  одинокой.  Ганс
мчался так, словно его преследовала целая  стая  демонов.  Внезапно  девушка
увидела клубок рыжего пламени, мелькающий следом за Гансом. Нотабль,  задрав
хвост к небу, догонял своего хозяина.
   - Ганс, - пробормотала Мигнариал и всхлипнула.
   Она увидела, что бархан действительно находился близко - менее чем  через
минуту Ганс уже карабкался по склону, скользя и пошатываясь. Все-таки бежать
вверх по крутому песчаному  склону  не  так-то  легко.  Нотабль  мчался,  не
сбавляя скорости, и достиг гребня бархана одновременно с  Гансом.  Шедоуспан
остановился  на  вершине,  глядя  на  север.  Нотабль  уставился  в  том  же
направлении, держа хвост трубой. В  другое  время  Мигнариал  сочла  бы  это
забавным или даже очаровательным.  Однако  сейчас  ей  казалось,  что  время
тянется невыносимо медленно. Девушка чувствовала себя униженной, обобранной,
лишенной всего на свете - денег, возлюбленного и чести.
   Примерно полминуты спустя Мигнариал увидела, как Ганс радостно хлопнул  в
ладоши, а затем обернулся и помахал ей  рукой,  приглашая  присоединиться  к
нему.
   "Оазис", - подумала девушка и оглянулась. Позади не было никого и ничего,
кроме взрытого копытами песка да еще тупого осла. Мигнариал подняла с  земли
медный браслет, который Квеш бросил Гансу. Сорок  или  пятьдесят  серебряных
монет, спрятанных тут и там под одеждой,  мешали  Мигнариал  двигаться.  Она
подошла к онагру и взялась за его недоуздок.
   - Идем, Инас, - сказала девушка. - Наверное, ты не  прочь  выпить  чистой
воды или даже пожевать немного травки, верно?
   Сегодня - или сию минуту - у Инаса не было настроения  упрямиться,  и  он
послушно пошел за Мигнариал. Девушка видела, что Ганс вновь повернулся лицом
к северо-западу. Она брела по песку, вздыхая и  мечтая  о  том,  чтобы  Ганс
проявил хоть чуточку жалости и спустился к ней.  Мигнариал  показалось,  что
она нескончаемо долго добиралась до подножия бархана, не говоря уже  о  том,
чтобы вскарабкаться по сыпучему  песчаному  склону.  Или  песок  был  только
сверху, а под ним -  скала?  Мигнариал  не  поняла.  Однако,  забравшись  на
гребень, она в восторге забыла обо  всем,  кроме  зрелища,  открывшегося  ее
глазам, - внизу раскинулась густая роща. А  среди  деревьев,  чуть  ближе  к
северной опушке, виднелась поросшая травой поляна. На фоне окружающих песков
зелень казалась невероятно сочной, почти сияющей. И роща  была  даже  ближе,
чем говорил тейанит! Среди травы, почти в центре оазиса,  имевшего  овальную
форму, блестело небольшое озерцо.
   Завороженная этим зрелищем, Мигнариал не слышала  того,  что  говорил  ей
Ганс. Она  совершенно  забыла  про  Инаса.