ел на нее в ночном сумраке, который здесь, на опушке
леса, сгустился до почти непроглядной тьмы.
   - Что? Следовать за Нотаблем? Почему ты думаешь, что Нотабль... Мигни!
   - А? Что?
   - Почему ты думаешь, что Нотабль знает,  куда  идти?  Мигнариал  склонила
голову набок.
   - Почему я думаю, что Нотабль знает... Что? О чем ты говоришь?
   - Погоди, Мигни! Но ты только что сказала, что... Ох! Оно стряслось.
   Знакомый холодок пробежал по спине Ганса; вор  почувствовал,  как  встают
дыбом волоски на его руках. Однако сейчас он был рад этому  ощущению,  равно
как и словам Мигнариал. Это случилось вновь. Если бы Ганс мог  видеть  глаза
девушки, он сразу понял бы это. Он и раньше видел, как ее взгляд  становился
пустым и недвижным - в те мгновения, когда к  ней  приходило  видение.  Ганс
сказал Мигнариал об этом, и девушка, конечно же, была немало удивлена.
   Они оба  предполагали,  что  сторожевой  кот  может  обладать  и  другими
способностями обученной собаки - например, идти по следу. Несомненно,  любой
кот от природы наделен умением выслеживать и ловить добычу  -  для  этого  у
него есть чутье, гибкие мышцы, когти и зубы. Помимо этого,  Нотабль  проявил
странную способность общаться и с более крупными  животными  -  например,  с
лошадьми. Но, с другой стороны, ни  Мигнариал,  ни  Ганс  и  представить  не
могли, для чего Гансу может понадобиться онагр - разве что для  того,  чтобы
передвигаться  быстрее  и  не  расходовать  силы.  Вопрос  в  том,  куда  им
предстояло передвигаться. И  вряд  ли  Инас  мог  заменить  боевого  коня  -
налетать, бить копытами и топтать поверженного врага. Ну, разве  что  лягнет
одного-двух тейана, если они  подвернутся  сзади.  Уж  что-что,  а  лягаться
онагры умеют великолепно.
   Ганс и  Мигнариал  обсуждали,  стоит  ли  превращать  недоуздок  Инаса  в
настоящую уздечку. На спину онагру положили одеяло и войлок, ранее  лежавший
под поклажей. Войлок невыносимо смердел. Однако Шедоуспан  настоял  на  том,
что замена седлу все-таки нужна. Одеяло он положил  поверх  войлока.  Потуже
натянув недоуздок, Ганс перекинул ногу через спину онагра.
   Инас отнюдь не возрадовался тому, что  его  перевели  в  разряд  верховых
животных. Он попробовал было брыкаться, но Ганс твердой рукой  усмирил  его.
Затем Ганс посмотрел на Нотабля. Кот сидел на  траве,  безмятежно  глядя  на
хозяина. Потом сладко зевнул. Ганс, раздраженно нахмурившись, перевел взгляд
на Мигнариал. Девушка  пожала  плечами.  Она  не  помнила  даже  своих  слов
относительно Нотабля и уж тем более не могла дать им объяснения.
   Ганс причмокнул и пришпорил онагра пятками. Инас тронулся на запад  вдоль
опушки леса. Шедоуспан не оглядывался - он и так чувствовал,  что  Мигнариал
смотрит ему вслед.
   Несколько минут спустя Ганс опустил взгляд и увидел, что рядом с  онагром
бежит большой рыжий кот.
   - Нотабль, верхом ехать хочешь? - спросил Ганс, похлопав по своему бедру,
обтянутому черной тканью.
   В следующую секунду ему  пришлось  стиснуть  зубы,  чтобы  не  закричать.
Однако подавить стон ему все же не удалось. Конечно же, Нотабль хотел  ехать
верхом, однако он не учел, что  онагр  продолжал  двигаться  вперед,  и,  не
рассчитав, вцепился когтями в ногу Ганса. Ганс  едва,  удержался,  чтобы  не
ударить кота.
   - У-у, проклятье! Ты меня поцарапал, теперь  еще  долго  будет  болеть  и
чесаться. Ну что, может, ты лучше поедешь сзади меня?
   Нет, это предложение кота не устроило. Нотабль разместился впереди  Ганса
и, привалившись к нему, решил немного вздремнуть.
   - Проклятый кошак! Помнишь, как мы не понравились друг  другу  при  самой
первой встрече, в задней комнате "Кабака Хитреца"?
   Нотабль дернул хвостом, признавая, что помнит об  этом,  однако  глаз  не
раскрыл. Шедоуспан  вздохнул  и  попытался  заставить  онагра  передвигаться
чуть-чуть быстрее. А потом потер саднящее бедро.

***

   Спустя чуть более часа - очень долгого  часа  -  Нотабль  проснулся.  Кот
потянулся, выгнув спину и ухитряясь удерживать равновесие на спине онагра, а
затем огляделся вокруг. Ганс погладил кота по спине, и тот  потерся  об  его
руку. Затем Нотабль спрыгнул наземь. Ганс  натянул  поводья.  Кот,  деловито
задрав хвост, озирал местность. Потом Нотабль посмотрел вверх,  издал  звук,
отдаленно похожий на мяуканье, и направился в чащу.
   - Много от тебя помощи, - пробормотал Ганс. - Только  о  том  и  думаешь,
чтобы поспать, потянуться и сбежать в лес.
   Он совсем собрался было ехать дальше, когда Нотабль вновь появился  из-за
деревьев и уставился на него. Моргнув, Ганс пристально  посмотрел  на  кота.
Нотабль задрал  хвост  трубой,  развернулся,  оглянулся  на  Ганса  и  вновь
направился в лес.
   - Я чувствую себя настоящим ослом, Инас, но.., давай пойдем за ним.
   Ветви деревьев хлестали по  лицу  человека,  ехавшего  верхом  на  ишаке,
который был так глуп, что проходил прямо под низко  нависающими  сучьями,  -
или был так  злонамерен,  что  делал  это  нарочно.  Вскоре  Шедоуспану  это
надоело, и он спешился. И ему,  и  Инасу  от  этого  значительно  полегчало.
Теперь Ганс всего лишь застревал в кустах, да  еще  время  от  времени  Инас
словно нарочно направлял его прямиком на ствол какого-нибудь дерева. Нотабль
шествовал впереди.
   Задолго до того, как они достигли цели,  Ганс  услышал  голоса,  а  затем
конское ржание. Нотабль безошибочно привел их к лагерю тейана.

***

   В лесу было тихо, лишь  жужжали  насекомые,  да  порою,  шурша  в  траве,
проползала змея. То тут, то там насекомые  смолкали,  испуганные  безмолвной
тенью, проскользнувшей мимо, но вскоре вновь начинали свои вечные  споры  за
право владеть жизненным  пространством  и  оставить  после  себя  потомство.
Бесшумно крадущаяся человеческая фигура помедлила немного в  тени  деревьев,
припав к земле, а затем выпрямилась и проскользнула в  лагерь  тейана,  ярко
освещенный пламенем костра. С той минуты,  когда  человек  бросил  последний
взгляд на лагерь из-за сплошной стены деревьев,  Твел  успел  задремать.  Он
по-прежнему полулежал около костра, но теперь его голова упала на  грудь,  и
он больше не интересовался стоящей подле него чашкой.
   "Хорошо, - подумал человек-тень. - Напился и уснул. Судя по  той  ерунде,
что он порол до этого, он не проснется до рассвета. Везет Твелу - да  и  мне
везет! Жаль, что трое остальных не составили ему компанию  и  не  упились  в
лежку!" Шедоуспан услышал слабый шум и застыл, сжимая рукоять кинжала,  пока
не ощутил едва заметное касание и не понял, что это Нотабль. Еще одна  тень,
бесшумно крадущаяся по лесу. В темноте кот вовсе не казался рыжим.
   Шедоуспан привязал Инаса к молодому деревцу -  некрепко,  но  так,  чтобы
осел не решил прогуляться куда-нибудь самостоятельно. После этого человек  и
кот начали обходить по краю полянку, на которой располагался лагерь  тейана.
Пройдя почти полкруга,  Ганс  услышал  тихое  ржание  и  понял,  что  лошади
находятся совсем близко от него. Естественно, эти воры-кочевники,  сбежавшие
в пустыню от собственных жен, держат серебро  при  себе.  Сидя  в  засаде  и
наблюдая за  лагерем,  Шедоуспан  слышал,  как  звенят  монеты,  как  тейана
переговариваются и смеются - смеются над ним. Он видел блеск серебра,  когда
Шинк жадно пересчитывал монеты, чуть ли не  пуская  слюни  от  удовольствия.
Кожаного мешка нигде не было видно.  Возможно,  грабители  выбросили  его  -
мешок совсем обветшал,  сначала  пролежав  много  лет  в  колодце,  а  затем
подвергшись действию палящего зноя в пустыне.
   У Шедоуспана было время как следует обдумать ситуацию, пока он  призраком
скользил через ночной лес. Ему никогда  ранее  не  приходилось  сражаться  в
одиночку против четверых. По здравом рассуждении, исход  подобного  сражения
вряд ли окажется особо радостным  для  него.  В  конце  концов  Ганс  принял
твердое   решение:   не    полагаться    на    мифические    "непредвиденные
обстоятельства", оставить  этим  скотам  серебро,  а  увести  у  них  только
лошадей. Мигни была права: ведь  больше  половины  денег  осталось  у  своих
прежних хозяев. А лошади тоже стоят денег, это верно везде и всегда.
   Шедоуспан хотел получить обратно  своих  лошадей.  Вместе  с  седлами.  А
остальных коней он спугнет. Пусть тейана прогуляются  пешочком.  По  крайней
мере, он оставит их безлошадными в лесу, а не в пустыне посреди  раскаленных
барханов!
   Прищурившись, бесшумная тень застыла среди деревьев, озирая лагерь своими
полночно-черными глазами в поисках остальных тейана. Ага, вот! Твел спокойно
спит, все правильно. А вон там еще Аксар и Квеш, в зыбкой  тени  поодаль  от
костра. Очень близко друг к другу. Шепчутся. И не только.
   "Так вот как  оно  бывает",  -  усмехнулся  про  себя  Шедоуспан,  но  не
шелохнулся, даже не покачал головой.
   Он  давно  уже  научился,  выходя  на  дело,   за   добычей,   превращать
естественные порывы к движению во что-то  иное.  Он  не  то  чтобы  поступал
наперекор этим порывам - он просто контролировал  их.  Этому  искусству  его
обучил  Каджет,  называвший  подобные  порывы  "взбрыками".  Наука   Каджета
давалась его ученику ценой множества синяков  -  даже  тогда,  когда  ученик
превзошел своего наставника.
   "Так вот как оно бывает! Вот почему тейана могут так надолго  уезжать  от
своих женщин и спокойно обходиться без них. У них есть  другая  любовь.  Они
занимаются любовью друг с другом".
   Ну что ж, значит, некоторое время эти двое будут очень заняты. Хорошо!
   Шедоуспана беспокоило то, что Шинка нигде не было видно. Некоторое  время
назад Ганс слышал, как Квеш приказал Шинку пойти проверить лошадей. Это было
после того, как одна лошадь тихо заржала. Затем последовали возражения Шинка
и спор с Квешем. "Возможно, лошади почуяли Инада", - думал  Шедоуспан,  чуть
убыстряя шаги вокруг лагеря, пока тейана были заняты спором.
   Значит, Шинк сейчас находится возле лошадей?
   "Квеш и Аксар удовлетворяются друг с другом, Твел опьянел и спит. А Шинк?
Возможно, Шинк развлекается с лошадьми".
   Шедоуспан подавил улыбку, подумав: "Бедные лошади!"
   Он беззвучно двинулся туда, где стояли  лошади.  Он  скользил  крадущейся
тенью среди теней и темноты. Порождение Тени.
   Когда он дошел до  укрепленной  примерно  чуть  ниже  груди  привязи  для
лошадей, сделанной из молодого деревца с обрубленными ветвями, то понял, что
лагерь был хорошо обжит кочевниками. Если тейана и не  жили  тут  постоянно,
то, по крайней мере, раз за разом возвращались сюда.  Они  потрудились  даже
соорудить загон для  лошадей.  Ганс  слышал,  как  конь,  стоявший  всего  в
нескольких футах от него, по ту сторону коновязи, переступил с ноги на ногу.
Шедоуспан двинулся к угловому столбу загона. Ганс надеялся найти там кое-что
полезное.
   И его  надежды  оправдались:  он  обнаружил  седла  и  упряжь.  Шедоуспан
улыбнулся, не разжимая губ, и пролез под коновязью внутрь загона.  Осторожно
выпрямившись, он снял со столба  уздечку  и  тихонько  причмокнул,  подзывая
лошадь.
   Это  была  вполне  разумная  мысль.  И  все  же  Шедоуспан   удивился   и
обрадовался, когда конь спокойно подошел к нему.
   Ганс потрепал коню гриву, позволил ему обнюхать себя, а потом погладил по
морде, обнаружив при этом веревочный недоуздок. Сняв недоуздок, он надел  на
лошадь уздечку, а потом и седло.  Усмехаясь,  скользящая  тень  взнуздала  и
оседлала вторую лошадь, а затем третью. Лошади двигались по  загону,  нимало
не тревожась. Нотабль, да будет  он  благословен,  не  входил  в  загон.  Но
наверняка лошади не испугались бы обыкновенного кота, даже такого крупного.
   "Давайте и дальше будьте такими же тихими и спокойными, - думал Ганс.,  -
Кто знает, может, еще десять или двадцать тейана стоят лагерем в лиге отсюда
или едут по дороге, чтобы присоединиться к этим скотам!"
   Четвертый конь оказался Чернышом - Ганс узнал его  по  белой  полоске  на
морде. Шедоуспан взнуздал коня, бормоча ласковые слова в чуткое  бархатистое
ухо. Черныш, казалось, был только рад,  когда  Ганс  подвел  его  поближе  к
столбу с седлами. И в самом деле - чего таскать седла с места на место, если
лошади могут двигаться сами? Оказывается, воровать лошадей так же легко, как
собирать ежевику с куста. И даже без  шипов!  Ганс  потянулся  за  очередным
тяжелым седлом.
   Клинок, внезапно рассекший воздух, разминулся с его пальцами буквально на
дюйм. Лезвие  на  две  трети  врубилось  в  деревянную  основу  седла.  Удар
прозвучал в ночной тишине подобно грому. А по  ту  сторону  клинка  блеснули
белые зубы - тейанит радостно усмехался. Ганс разжал руку, и поводья Черныша
с тихим шелестом упали на землю.
   - Это ты, Шинк? - прошептал Ганс. Его левая рука была согнута и прижата к
груди, большой палец касался правой руки чуть повыше локтя.
   - Я, - ответил Шинк, скаля зубы. Он выдернул меч из седла и занес  клинок
для второго удара. - И я тоше ужнал тебя, парень! Когда ты  штанешь  пошивой
для шобак, угадай, кто утешит твою беременную шуку?
   - Не ты, Шинк! - сквозь зубы тихо произнес  Шедоуспан  и  резким  сильным
движением выпрямил левую руку.
   Его ладонь описала в ночном воздухе дугу, и в  нужный  момент  он  разжал
пальцы. Тонкое листовидное лезвие  метательного  ножа  на  несколько  дюймов
вошло в горло Шинка. Поскольку меч тейанита уже рушился  сверху  вниз,  Ганс
упал на землю и откатился в сторону, случайно, но удачно пнув Шинка сбоку  в
колено. От удара у самого Ганса заныла нога - на нем были мягкие сапоги.  Но
зато у Шинка подломилось колено.
   К несчастью, было  слишком  темно,  и  Ганс  попал  почти  на  дюйм  ниже
намеченной цели. Лезвие ножа до половины воткнулось в ямку  между  ключицами
Шинка, однако это не помешало тейаниту издать вопль. Возможно,  его  слышала
даже Мигнариал, находившаяся более чем в лиге отсюда.
   Однако в тот же самый миг Нотабль неистово взвыл - тот, кто  когда-нибудь
слышал вой сторожевого кота, не  скоро  забудет  его.  А  с  противоположной
стороны лагеря раздался ослиный крик - это  подхватил  инициативу  Инас.  Он
орал  и  орал  во  всю  свою  ослиную  глотку,  не  умолкая   ни   на   миг.
Ведьма-некромантка Ишад, обитающая в Санктуарии, оценила бы  этот  вопль  по
достоинству: ишак вопил так громко, что мог поднять всех  мертвых  на  много
миль вокруг.
   Это было гораздо громче возгласа Шинка. Шинк вскрикнул только один раз, а
потом упал и несколько мгновений дергался, пока окончательно не затих.
   Инас продолжал вопить. В голову Гансу  пришла  неожиданная  мысль,  и  он
угрюмо усмехнулся, извлекая свой метательный нож из глотки Шинка  и  обтирая
лезвие о тунику убитого.
   - Прости, Нотабль, - пробормотал Шедоуспан и кольнул кота в бок.
   Как Ганс и  ожидал,  Нотабль  немедленно  испустил  еще  один  гортанный,
невероятно громкий вой. Шедоуспан встал "и продолжил седлать  и  взнуздывать
беспокойно топчущихся лошадей, мягким тоном бормоча им что-то ласковое.
   - Ты была права, Мигни, -  прошептал  он.  -  Инас  тоже  принял  в  этом
участие.  Куда  бы  эти  двое  ни  помчались  -  или  эти  трое,  если  Твел
проснулся.., должно быть, голова у него болит еще сильнее.., так  вот,  куда
бы они ни помчались, они  наверняка  побегут  не  сюда.  Они,  должно  быть,
думают, что окружены со всех сторон демонами  и  что  один  демон  уже  съел
Шинка! Бе-едный Шинк!
   Решив оседлать очередную лошадь, спокойную и послушную, Ганс не нашел для
нее седла.
   "О, вьючная лошадь", - подумал он и направился к  привязи,  преграждающей
выход из загона, намереваясь убрать ее. Теперь ему оставалось только  увести
отсюда всех семерых коней.
   Сбросив оглоблю наземь, Ганс уже возвращался обратно,  намереваясь  сесть
на любую лошадь,  когда  заметил  двух  человек,  направлявшихся  к  загону.
Проклятье, эти мерзавцы и не подумали удрать подальше  от  вопящего  онагра!
Они направились туда, откуда донесся предсмертный вопль Шинка и вой Нотабля!
   "Этого не должно быть", - подумал  Ганс,  если  он  вообще  успел  что-то
подумать. Он послал нож в Квеша и промахнулся. Нож пропал в темноте,  где-то
позади тейанита, который бежал прямо на Ганса и размахивал огромным мечом.
   Сам не зная почему, Ганс схватился не за другой метательный нож и  не  за
звездочку, а за свой ибарский клинок, почти такой же длинный, как меч.
   "Ой, что я делаю!" - подумал  Шедоуспан  и  пригнулся,  чтобы  парировать
молниеносный удар Квеша. Стальные лезвия громко  зазвенели,  столкнувшись  в
воздухе. Словно по наитию, Ганс сместился в сторону, в то  же  время  слегка
развернувшись, словно всю жизнь только и делал, что сражался на  мечах.  Еще
больше он удивился самому себе, когда его клинок врезался в бедро тейанита.
   В тот же самый миг еще один ужасающий вой нарушил тишину ночного леса.  И
сразу после этого раздался крик несчастного Аксара: огромный разъяренный кот
взвился в воздух и впился  в  грудь  Аксара  всеми  когтями.  Затем  Нотабль
рванулся вверх и вонзил зубы в подбородок тейанита,  в  то  же  самое  время
разрывая задними лапами кожу на груди под тканью. Аксар завыл и, бросив меч,
попытался отцепить от себя кота, затем повернулся и бросился бежать. Нотабль
продолжал висеть на нем и грызть его подбородок. Если бы какой-нибудь умник,
утверждавший, что "домашние" коты не умеют рычать, слышал сейчас Нотабля, он
живо отказался бы от своего мнения. Нотабль спрыгнул с Аксара только  тогда,
когда тейанит на бегу ударился животом об ограду загона  и  перелетел  через
нее, рухнув мешком на землю.
   Нотабль приземлился с обычной легкостью, сжался  пружиной  и  вскочил  на
спину Аксара. Поистине тейаниту сегодня не везло.
   - Прости, Квеш, - обратился Шедоуспан к кочевнику, корчившемуся на земле.
- Можешь мне не верить, но я не хотел причинить тебе вреда. Когда ты  купишь
себе на мои деньги деревянную ногу и новую лошадь, подумай о том, стоило  ли
ради этого грабить Шедоуспана... Нотабль! Пошли, уберемся  отсюда  подальше.
Кто знает, может, тут есть еще тейана помимо этих.
   Лошади, встревоженные шумом, бесцельно бродили по загону. Ганс решительно
взгромоздился на серого коня, принадлежавшего Квешу. Квеш был  предводителем
тейана, и остальные лошади, возможно, были приучены следовать за его  конем.
Во всяком случае, лошади обычно так и делают. Когда они встревожены и  сбиты
с толку, то они послушно следуют за тем, кто знает, куда  двигаться,  -  или
хотя бы делает вид, что знает.
   Ганс встряхнулся, ударил коня пятками в бока, щелкнул языком и  свистнул.
Серый не проявил особого желания двинуться к выходу из загона.  И  тут  Ганс
припомнил последнее слово, которое он слышал от Квеша в пустыне.
   - Хайя! - крикнул Шедоуспан.
   Только высокая задняя лука седла спасла его от  падения,  когда  поджарый
серый конь с места рванул в галоп и стрелой помчался прочь из загона, словно
ужаленный дюжиной шершней одновременно. Ганс отчаянно старался удержаться  в
седле.
   Лошадь вырвалась из загона и понеслась по  тропинке.  Тропа  петляла,  но
Ганс был слишком поглощен тем, чтобы не упасть с лошади, и не  смог  оценить
хитрость тейана - если бы даже кто-то наткнулся на лесную тропинку, вьющуюся
среди деревьев, то не смог бы понять, куда она ведет, пока не прошел  бы  ее
до конца. Ганс был уверен, что слышит позади стук копыт, но  не  осмеливался
оглянуться. Он изо всех сил цеплялся за седло.  Он  искренне  надеялся,  что
Нотабль окажется достаточно умен,  чтобы  не  попасть  под  копыта  мчащихся
коней.
   Серый галопом вылетел на травянистую полоску, отделяющую лес от  пустыни.
Ценой немалых усилий  Шедоуспану  удалось  заставить  эту  скотину  свернуть
влево, к востоку.
   - Эй, помедленнее! Потише, ты, проклятая зверюга! Серый явно  не  понимал
таких слов. Судя по всему, пасть у коня была тверже железа,  да  и  характер
примерно такой же. Он мчался, не сбавляя шага, словно  намеревался  обогнать
ветер. Покрепче ухватившись за  поводья  и  за  переднюю  луку  седла,  Ганс